Липкий полковник Н

Летом в Нежине стоит противная, влажная жара. Говорят, что именно такой микроклимат необходим для выращивания знаменитых нежинских огурчиков. Местные рассказывали, что семена этих огурчиков где только не сеяли, но неизменно вырастали обыкновенные «рязанские апельсины».
Благодатный огуречный климат действовал на двух командированных из Москвы, полковника и майора, как-то неправильно. Пупырышки на них появлялись только в результате помывки холодной водой (горячая по случаю лета была отключена во всем городе), а страшненький зеленый цвет полковник Н приобрел в результате острого опыта по разбавлению лимонада концентратом кваса. Не прошло и часа после принятия внутрь экспериментатором этого, с позволения сказать, коктейля, как его прошиб ураганный понос. Н мучился всю ночь, протоптал в линолеуме тропинку к сортиру, и на утро его лицо было фирменного зеленого нежинско-огуречного цвета.
В мире существует глубокая внутренняя гармония, и паря над фаянсовым другом, Н временно отрешился от эротических грез, пересказом которых изрядно меня доставал. Н. был старым холостяком, и гормон у него играл в полную силу. Как и большинство людей этого сорта, Н был трусоват, и страшно боялся заразиться «чем-нибудь этаким». Забыть о половой проблеме хотя бы на время Н мешало то обстоятельство, что гостиница была заполнена абитуриентками, приехавшими поступать в местный пединститут. Завалив вступительные экзамены в Киеве, второй подход к снаряду науки они решили сделать в Нежине. В гостинице днем было очень жарко, и чтобы организовать хоть какое-нибудь движение воздуха, двери и окна в номерах держали открытыми настежь. Барышни, совершенно не чинясь, лежали на кроватях в одних прозрачных трусиках, задорно отклячив кругленькие попки, и шуршали учебниками, не забывая стрелять глазами на двух «летчиков» с немалыми для Нежина погонами. Н после прохода по коридору долго приходил в себя.
Между тем, заведующая местным турбюро, эффектная сорокалетняя женщина, явно положила глаз на моего шефа, и ее можно было понять. В маленьких городах адюльтер не скроешь, а тут - мужественный, седеющий московский полковник, который сегодня здесь, а завтра уехал в свою Москву. Но она не знала, с кем связалась. Намеки становились все прозрачнее, но Н от исполнения святого долга командировочного офицера уклонялся. Наконец, мадам потеряла терпение, и пошла во фронтальную атаку, спросив: « а что вы делаете сегодня вечером? Н растерялся только на секунду и твердо ответил, что вот именно сегодня он идет на отбой вверенных ему студентов.
В дальнейшем Н в турбюро заходить опасался, и все переговоры по организации экскурсии студентов вел через меня.
Вообще, эта экскурсия стоила Н не один килограмм нервов. Проблема состояла в том, что Положение о военных кафедрах требовало организовать для студентов во время сборов экскурсию с посещением мест боевой и трудовой славы советского народа. Большую часть экскурсии оплачивал профком, меньшую сами студенты, и с организацией такой экскурсии никогда проблем не возникало, пока за дело не взялся полковник Н. Для него нежинские сборы со студентами были вообще первыми, для меня они были рутиной, но Н был полковником, а я майором.
Неожиданно для себя Н обнаружил ужасную вещь: неустранимое противоречие в руководящих документах. Один документ, как я уже сказал, предписывал провести экскурсию, а другой сурово предупреждал, что посещение мест боевой и трудовой славы военнослужащими срочной службы осуществляется в парадно-выходной форме. А студентам на сборах такая форма не полагалась.
- Ваше решение, товарищ майор? - поинтересовался Н, вникнув в суть проблемы.
- Говно вопрос, товарищ полковник, - отрапортовал я, - переоденем их в граждань, да и все, мало ли в Киеве летом экскурсий?
- Нет, так нельзя, - возразил Н, - вот в «Положении» записано, что гражданская форма одежды хранится отдельно и до окончания сбора не выдается.
- А мы выдадим! - похуистично объяснил я, - первый раз что ли?
- Нет, опять возразил Н. Ничего нарушать мы не будем. Должно быть законное решение! Я позвоню военному коменданту Киева.
- Вот тогда нас точно заметут! Это ж «бараны», они что в Москве, что в Киеве...
Но Н был непреклонен.
Звонили из кабинета начальника штаба полка. Н долго не мог дозвониться, а когда военная линия все-таки пропихнула коннект, Н долго объяснял дежурному помощнику коменданта суть вопроса. На том конце линии ответили кратко и, видимо, довольно образно. Если после употребления шахид-коктейля Н позеленел, то положив трубку, Н побледнел, потом посинел, потом покраснел. Я с интересом наблюдал за этой цветомузыкой, прикидывая, чем кончится дело. Однако Н смог меня удивить в очередной раз:
- Я на экскурсию не поеду! - заявил он.
- Не волнуйтесь, - сказал я, - я сам все организую, - а вы тогда займитесь билетами на обратную дорогу.
И Н занялся... Но об этом - позже.
В назначенную для экскурсии субботу утром у КПП уже стояли три «Икаруса». Воспользовавшись бесконтрольностью, я снял наряд, запер и опечатал казарму, объявил флагманским «Икарус», оборудованный самой симпатичной экскурсоводшей, и приказал начинать движение.
И движение было начато. Проехали Бровары, и вот перед нами один из красивейших городов мира. Однако киевский музей Великой Отечественной войны даже в те годы производил странноватое впечатление. Огромная бетонная тетка со щитом и мечом, стоящая в несуразной позе на чем-то вроде карандашницы, военно-патриотические чувства как-то не пробуждала. Злоязычные киевляне звали ее «Викой Брежневой» и рассказывали, что сразу после установки монумента рука с мечом начала опасно гнуться. Меч пришлось укоротить, в результате он стал напоминать римский гладиус, а несуразно маленький щит пробуждал воспоминания о боях гладиаторов. Поэтому мы туда не поехали, а посетили Андреевский спуск, Владимирскую горку, прогулялись по Крещатику и закончили экскурсию в Лавре. Все прошло на редкость спокойно, студенты, большинство из которых в Киеве никогда не бывало, просто сияли, чему также способствовала некая толика холодного пива.
В Нежине у КПП нас уже поджидал Н. Когда я доложил ему, что все прошло как по маслу, Н испытал прямо-таки гамлетовские терзания. С одной стороны он понял, что пропустил роскошный шанс прогуляться по Киеву, вместо этого просидел весь день один в скучном Нежине, а с другой - потерял право доложить в Москву, что без происшествий провел экскурсию, ведь вместо него ездил я...
Чтобы укрепить авторитет старшего группы преподавателей, Н занялся железнодорожными билетами. Комендатуры ВОСО в Нежине не было, прямого поезда Нежин - Москва тоже, и Н вел длительные и сложные телефонные переговоры с Киевом. Я не вмешивался. Наконец, за неделю до отъезда Н объявил, что пришло время выкупать билеты, и мы отправились на вокзал. В кассе нам сообщили, что да, телеграмма относительно нас получена, но есть проблема. Оказалось, что поезд, на который Н заказал билеты, в Нежине не останавливается.
Н метнулся к начальнику вокзала. Начальник вокзала, подавив естественное недоумение, сказал, что своей властью он может остановить поезд максимум на три минуты, и если вы успеете... Н ответил, что не успеем. «Тогда, - сказал начальник вокзала, - идите к начальнику станции, может, он чем поможет.
Начальник станции, как оказалось, работал в одноэтажном домике, расположенном рядом с вокзалом.
- А он на обед ушел, - низким, грудным голосом сообщила секретарша, путая украинские и русские слова. Голос у нее был настолько грудной, что грудь периодически задевала клавишу «Пробел» пишущей машинки, и «Ятрань» давала короткую, злую очередь.
- А когда он вернется? - нервно поинтересовался шеф.
- Как когда? - удивилась секретарша, - как покушает, так и придет.
Чтобы не пропустить начальника станции, мы оборудовали НП на лавочке рядом со входом в домик. Я сбегал на вокзал за пивом, Н, естественно, от пива отказался.
За лавочкой была разбита клумба, буйно заросшая подсолнухами (надо понимать, ожидающие лузгали в нее семечки) и мальвами. Огромные шмели, больше похожие на недокормленных колибри, с бомбардировочным гудением пролетали мимо нас, валились в разноцветные граммофоны цветков и начинали там с недовольным урчанием возиться, раскачивая немаленький цветок. Потом, перемазанные пыльцой, вылезали и на бреющем уходили на базу.
Вскоре появился начальник станции, который решил наш вопрос в одну минуту.
- Значит так, мужики. Ваш поезд стоит полчаса в Конотопе. До Конотопа из Нежина идет электричка. Раз вы поедете на электричке в сторону Москвы, ваши билеты на поезд действительны и на электричку. Только имейте в виду, что электричка одна, и если на нее опоздаете, ну, сами понимаете...
В день отъезда за час до отхода электрички я привез студентов на вокзал. Полковника Н там не было. Он уехал за сгущенкой. Бродя по городу, Н разнюхал, что где-то на другом конце Нежина можно купить разливную сгущенку, причем она будет дешевле сгущенки баночной. И жадный Н соблазнился...
Шло время, Н не появлялся. Если бы он оставил мне билеты, то я бы плюнул и на Н и на его сгущенку и уехал со студентами один, но хитрый полковник оставил мне свой чемодан, а билеты на поезд взял с собой. Студенты уже давно сидели в электричке, а я стоял на перроне, ломая голову над проблемой: что лучше, остаться в Нежине без шанса попасть на свой поезд, или уехать в Конотоп без билетов? Оба варианта мне не нравились. За десять минут до отхода электричке на платформе появился Н. Он бежал мелкой рысью, держа на вытянутых руках два открытых детских ведерка со сгущенкой. Несмотря на то, что он старался нести ведерки бережно, часть сгущенки выплеснулась на брюки, и Н сопровождал почетный эскорт шмелей, прикидывающих, как бы стащить с Н сладкие вкусные брюки и отнять ведерки. Как я его тогда не ударил, не знаю...
Дальше рассказывать неинтересно. Мы без приключений доехали до Конотопа, там пересели на свой поезд и на следующий день были в Москве.
Ах да, забыл. В поезде было жарко, и за ночь сгущенка прокисла.

И это второй из рассказов о полковнике Н.