Небольшое сказочное хулиганство

По пирсу идет трехногий матрос
По имени-кличке Колян Пылесос:
Два широких клеша юбочкой,
Третья штанина - трубочкой.
На голове чуб полосатый,
Высоко над беской воздатый.
Черные полоски на нем - за победы,
Седые пряди - от баб беды.

А на поводке у него кашалот
По кличке Якорь вам в рот.
Бежит, семенит пятью лапами,
Что природой от долгого бичевания дадены.
Пятая его нога самая историчная
И вовсе даже не анахроничная.

Служили Колян да кашалот на бригантине,
Где море работы каждой скотине.
Но узлы Колян по-морскому не вил,
Паруса у шкаторин никогда не чинил,
А только котлы в кочегарке топил
Да на юте матросам всегда говорил,
Что в клюз он такую работу любил!
Но судну движенье Колян придавал,
Себе гастрит и остеохондроз наживал.

В Индию он ходко плывет,
Чай "Ахмад" индусам везет.
В токийском порту азартно пляшет,
Третьей штаниной ретиво машет.
В Канаду с контрабандным грузом идет,
Кленовый сироп канадцам везет.
В пустыне Гоби веслом дербанит,
Лишней ногой о песок табанит.

А при нем всегда ручной кашалот,
Говорливый, что хоть якорь суй в рот.
Как откроет пасть, гундося в нос,
Так задаст оскверняющий мораль вопрос:
"Ты, Колян, грит, как тот пылесос:
Натужно гудишь и лишь пиво сосешь.
И когда я, на свадьбе твоей гуляючи,
Пятой ногой степ отобью играючи?"

Засуровится мордой Колян,
Задымит, что с гашишем кальян,
Холку дыбом опасно взовьет
Да засунет животному что-нибудь в рот:
"Ах, ты, морем забытый левиафан,
Неужели уверен, что я в этом профан?!
Мне б ту бабу бы только найти,
Что сумеет Коляна с рассудка свести!
Чтоб была бы она не тебя словоблудее
И чтоб было бы в ней троеножие и троегрудие!
А еще, конечное же, троепопие,
Но это уже, брат, утопия!"

Кашалот же на это будет только молчать
Иль засунутым в глотку железом мычать.

Трое суток исполин в океан не идет,
For three days кашалот планктон не сосет.
И все-то не из-за якоря в глотке,
А из желания помочь в долгожданной находке.

Думу думает, фонтаном прыскает
И своим эхолотом по горизонту рыскает.

Разбежался он, грохоча хвостом по бетону,
Плюхнулся да поплыл в направлении Вашингтона.
Там нашел абиссаль очень - очень губительную
И нырнул в нее без грузов, чтобы было не обременительно.
Вот плывет Якорь в рот над подводным бентосом
И разглядывает кашалот кажду бабу из местного этноса.
Глядь - акула плывет, танцуя игриво,
Вся хвостом извиваясь грациозно и шаловливо.
Но увидев зубастую шаркову пасть,
Кашалот захлебнулся, боясь здесь пропасть.
Да и потом, совсем уж негигиенично
Есть зубами людей, что вовсе даже цинично.

Пятый день без продыху ныряет наш В рот,
Но Коляну невесту никак не найдет.
А на склоне второй подводной недели
Кашалот уснул в глубоководной купели.
Просыпается - ужас и страх!
Его нос будто спрятан в кустах,
Кто-то в лоб ста губами целует
И ногами сжимает - голубит.
«Осьминогиха, матерь трески,
Разожми-ка свои ты тиски!
Дай шпангоут свой рассмотреть
И сияет ли ярко зубов твоих медь?!
Ты к Коляну в невесты иди,
Будешь жить, как мон шер мон пети!
Ведь семь ног - это даже не три,
А семь поп - даже выше мечты!»
Завернул осминогиху в водоросли лист
И посылкой послал в Волобуево-Ист.
А на свадьбе животное так танцевал,
Что ту пятую ногу пополам он сломал.