Богохульное (надеюсь, не проклянут...)

Посвящается моей подруге Веточкиной Ирине

В хоровом пении всегда существовали четыре основных правила: взять тон, слушать аккомпанемент, слушать товарища своего и есть глазами дирижера с его проклятыми махающими руками и с причудливыми вывертами пальчиков.
Только эти несложные четыре правила дают слушателю понять, что там этот хор изображает... Да, я забыл. Хору еще надо и петь иногда.

***
Динь-дон... Динь-дон... Через три минуты опять этот «динь-дон»...
Церковь стоит рядом с учреждением, и это ночное «динь-дон» сверлит уши.
Впрочем, мы не сильно напрягаемся, ибо Витьке сегодня неожиданно присвоили подполковника, а я ему эту новость донес первым.
Соответственно и бакшиш был преподнесен мне первому. Это потом Витька будет представляться, проставляться, как положено перед коллективом, а сейчас...

Витька все ж брюзжит потихоньку и всё удивляется, чего это попы посреди ночи (а ночи уже почти первый час) в колокола звонят.

***
Кто не знает, что такое бездомный офицер, то поясню: это офицер, который не ест, не спит. (Нет, он спит, конечно, на столе в кабинете, или в кресле). Всё остальное время этот офицер отдает свое здоровье службе. Иногда у этого офицера есть жена и дети, которые живут «где-то там» и до которых пилить как до Москвы... Иногда у него и этого нет. Ну что я вам тут рассказываю, сами всё знаете...

***
- Пошли... Проветримся.
- Пойдем, а то что-то душно...
«Проветриться» - это у нас значило выйти через окно на крышу перехода между зданиями учреждения.
... Тиха приморская ночь... Из залива тянет солеными, морскими запахами, очень мелкий туманчик (по нашему «сифачок») в воздухе повис... Покурили мы с новоиспеченным полуполковником, и только собрались обратно в кабинет к нему вползать, как опять раздались дивные звуки колоколов, а затем из церкви вышла толпа людей во главе с попами в золотых одеяниях и пошли кругом этой церкви.

Чем мне Витька всегда нравился, так это принятием совершенно неординарных решений:
- Так, блин (тут он конечно сматерился), пошли, посмотрим, чего у них там такое.
- Товарищ подполковник, может, не надо? И потом, тебя никто еще не представлял, дурень...
- Молчать, товарищ капитан! И потом... Саня... Мне ведь надо показаться перед народом в новых погонах? А смотри, сколько там народа?
- Да ты офигел совсем! Первый час уже!
- К чёрту, выходной завтра... К бою!

Да, забыл сказать, что после того как «счастливый вестник» (я), принес Вите приказ Директора о присвоении вы-ы-ысокого звания, мы тут же и соорудили новенькие подполковничьи погончики, не дожидаясь пока их вручат на читке приказов, чем попрали все воинские уставы и приказы.

Пришлось согласиться.
Физически Витька еще не был полуполковником, а вот юридически вроде и был...

***
... Народа на улице было человек пятьсот, и все начинали стекаться в церковь...
Простоволосые мужики и дамы в косынках... Сняли и мы свои зеленые фуражки.

Я тогда был некрещеным, а Витька и по сей день такой.
Из всего действа мы поняли, что завтра Пасха, а сегодня совершается «вынос святой плащаницы». В этом нам помогли сердобольные старушки, которые с подозрением смотрели на двух офицеров, неизвестно как попавших в Храм Божий. Витя завернул им чего-то про какое-то «святое воинство» (он дюже начитанный) и старушки успокоились.

Сладкий дым ладана еще больше опьянял наши уже вполне пьяные головы. Батюшки чего-то там вещали, а паства постоянно крестилась. Чтобы не быть белыми воронами (на нас уже подозрительно посматривали опять), мы тоже начали креститься. Причем Витя крестился слева направо, чем привел в изумление попа в золотой ризе, который размахивал кадилом прямо около Витькиного носа. Пришлось дать в бок локтем подполковнику, который быстро сообразил, что он не католик, да и вообще никто пока.

Слева от нас Царские Врата, около которых стоял хор певчих.
В основном дамы разных возрастов и несколько детей. Руководила этим хором молоденькая девушка. Регентша. Сама вся в черном одеянии и платке черном, но... ХОРОШЕНЬКАЯ!
Певчие пели слаженно и великолепно, пока на сцену не выступил Витя.
Нет, он не пел (он вообще петь не умел никогда, за что его и прозвали Медведем), но... Витя очень хорошо понимал в женской красоте.
Не совсем прилично растолкав богомольцев, Витька пробился к Царским Вратам...
Господи Боже!
Все мы люди оказывается, и все мы человеки и ничто человеческое нам не чуждо... Даже в Храме Господнем!
Уставившись своим «медвежьим» глазом на регентшу, Витя привел ее в полное расстройство. Вернее, он расстроил этот дивный хор, который так славно вещал о вознесении Христа на небеса! Витька то подмаргивал ей, то строил какие-то гримасы, а Наташка (ее звали так) никак не могла отвести от бравого подполковника глаз и начала производить перед своим хором какие-то пассы как нерадивый гипнотизер, отчего хор начал нести такую чушь, что старушки-черницы прослезились горючими слезами...

Попало обоим. И Витьке и Наташе. После окончания службы пригласили их к батюшке и отпороли. Витька говорит, что даже руку волосатую заставлял поп целовать во имя покаяния, но он мужиков не любит, поэтому не стал, богохульник!

Наташке-то он сто раз, наверное, поцеловал, потому как оженились они. Правда, не церковным браком, а в обычным в ЗАГСЕ...

***
Это была одна из первых служб в нашей церкви за долгие годы забытья. Ну, как всегда, журналисты и все такое... Видеокамеры, фотоаппараты...
Командующему нашему, Пал Палычу Тарасенко, адъютант каждый день подсовывал свежую прессу, и тот обалдел, когда увидел фотографию Витьки, выходящего из церкви в новеньких подполковничьих погонах, за что и был отпорот майор Витя во второй раз уже теперь нашим Батюшкой, который очень нежно относился к вопросам субординации и соблюдения уставов...