"Наша любовь преодолеет все трудности"
Андрей Н., курсант 3го курса СВВАУЛ, 1981 год

"А было это летом, восемнадцатый год.,
Убили Мишку в Питере с нагана,
На сходке порешили отомстить за него
Ребята загорелые с лимана"

известная песня

Осень 1981 года, конец октября, приехали из отпуска в Пугачевский учебный полк СВВАУЛ, третий курс. Дорогой Леонид Ильич - на боевом посту. Родная авиация летает так, что ласты заворачиваются, нормы довольствия - более чем. В свободное и не очень от службы время личный состав в меру своих финансовых возможностей и фантазии употребляет крепкие спиртные напитки, а также совершает другие грубые нарушения воинской дисциплины в виде самовольных отлучек на блядки, через это дело имеет проблемы с местными девицами и непосредствеными начальниками. Воинская дисциплина? А где вы видели в авиации, да еще в то время, воинскую дисциплину? Летных происшествий нет - и ладушки.
Беда не беда, проблема, скорее, возникла, я бы сказал, из статуса и "ложно понятого чувства товарищества и дружбы".
Статус - местные девушки, одинокие и не очень дамочки могли вырваться из этого богом забытого места, выйдя каким угодно образом замуж за одного из курсантов. В этом случае горизонты для них резко расширялись, высоты виделись небывалые, перед ними лежала вся страна, а для особо удачливых - территория группы войск. Одна загвоздка: замуж не очень брали. То есть совсем хреново, водки там выпить, интим, это со всем нашим удовольствием, а замуж взять - шиш. Да и о какой женитьбе может идти речь в 20-21 год? Ну, спермотоксикоз, конечно, долбал, но не до такой же степени! Жениться?! Как сказал Вадик Евсеев позже по другому поводу, но образно и кратко: " Х..й вам".
Курсант Андрей Н. в те годы был не особо завидной партией, исходя из внешних данных. Обычный, где-то даже низкорослый, 160-163 может, молчаливый, поскольку из глухой белорусской деревни, там, видно, не очень народ треплется, работает больше. Андрюха был работящий, это да. Видимо этой своей натурой и немногословием он и привлек внимание Зинки, подавальщицы из курсантской столовой.
Опять же конкуренции со стороны товарок никакой. Не шибко заметен, как уже говорилось, был Андрюха.
Зинка. Сказать, что она была страшна, значит нагло наврать, беспардонно спизд..ть. Она была ужасна. Нет тех слов, которыми можно было описать уебищ...ю Зинку. Тем не менее, попробую. Представьте себе грымзу ростом под 180-185 с плечами пловца-спортсмэна, кривоватые ноги кавалериста, приставленные к жопе, которой нет. Как нет и груди. Пергидрольные кучерявые кудельки на круглой физии с глупым выражением вечного удивления. Личико (хм) вогнуто от природы. Высокий пронзительный голос. Ужоснах. Как говорится, в голодный год за вагон урюка... Месяц думать буду.
Стакнулись они, надо понимать, когда их эскадрилья шустрила в нарядах по столовой. За какие-то залеты комполка, "красный полковник", зарядил их исправляться. Внимания они не привлекали, да в общем-то кому какое дело, кто кого трахает? Но в начале ноября Андрюха неосторожно для себя поделился с экипажем новостью, что, мол, заявление подают, женится он на Новый год, и экипажу будет где отметить праздник. И, если получится, разделить их радость. Командир летной группы Вовик "Шерстяной", постояв в ахуе с полчасика и узнав, кто же эта счастливица, сказал частично словами уже упомянутого Вадика Евсеева: "Х..й вам. Одно дело трахать все, что шевелится, другое - на этом жениться и рожать детей. Я ему раскрою глаза".
Кстати, Шерстяной - это вовсе не фамилия, просто у Вовы волосы росли везде: на ушах, плечах, коленях и прочая, прочая, прочая. Чужие проверяющие на строевых смотрах показательно пытались дрючить сержанта В. за небритость: шерсть с груди лезла через наглухо застегнутый подворотничок, создавая полную иллюзию неуставной бородатости. Свои привыкли и сильно не парились по этому поводу, однажды заставив Вову расстегнуть гимнастерку. О такой шерсти на груди в Уставах ничего нет. А на нет и суда нет. Ну это так, к слову.
Надо также заметить, что такие события как подача заявления в ЗАГС всерьез и искренне волновали сокурсников, тем более, членов своей летной группы. Если кандидатка заслуживала внимания и не имела темных пятен в своей биографии в виде порочащих связей с курсантами предыдущего курса, не говоря уж о ближайших корешах, то ограничивались дружескими подъебками и пожеланиями счастливой совместной жизни. Само собой, предвкушали хорошую дружескую попойку на предстоящей свадьбе и осторожно предполагали использовать будущее семейное гнездо как место хранения "гражданки", алкоголя, запасаемого на ближайший праздник и просто чтоб был, "мгновенного контакта" с тетьками в смысле перепиха, но последнее - крайне редко. Мы были таки достаточно целомудренными и старались не посягать на святое - домашний очаг - чрезмерно настойчиво и часто. Сведения о недостойных кандидатках, ближайших и отдаленных местах, где можно приобрести (и употребить) алкоголь в любое время дня и ночи (не забывайте о том непростом времени, в котором происходят описываемые события), предыдущим курсом оставлялись в виде напутствия и схемы (кроки местности), начертанной на внутренней стороне крышки прикроватной тумбочки.
Зинка, подлюка такая, всех зацепила за живое. Была проведена оперативная работа с привлечением агентурных источников - в списках недостойных кандидаток ее не было - кому придет в голову вообще рассматривать Зину как будущую жену?! Просто пинцет. Но случилось.
Сработала агентура - honey trap - одну дамочку из финотдела штаба полка очень близко "знал" один их наших. После многочисленных интимных встреч источник, оказавшийся Зинкиной соседкой по частному сектору, сдал "подходы" на бывшего Зинкиного "баюкаря". За "четверку красненького" тот был готов сделать заявление в присутствии заинтересованных сторон.
"Баюкарем" оказался небезызвестный в местном полку техник вертолета по фамилии Кучер. Со званием его были сложности. Его большинство просто толком не знало. То есть оно, конечно, было, но вот так, с ходу, наверняка определить было сложно. Ибо Кучер был человеком неженатым, на работе не то что горел, но лазил постоянно в "техничке", снашивая ее до лохмотьев. Подходил срок износа и "техничка" менялась на новую, до следующего, как говорится, "истечения срока".
Кучер закончил вроде бы Кировское училище, получил " Ваню Умного" и первичное воинское звание лейтенант. Младшой. По прибытии в часть лямку маслопупа тянул исправно, с достоинством и уважением к старшим по званию. Звание "лейтенант" присвоили вовремя, поговаривали, что с таким отношением к делу, повышение - не за горами. Служба же по Уставу маленько Кучеру поднастопи...ла. Хвалебные речи в его адрес поспособствовали снижению требовательности к себе и развили неоднозначное пристрастие к горячительному, в том числе в служебное время, что чревато, учитывая должность. Благодаря товарищам по службе и, в основном, нескольким крепким пиздюлинам от командира эскадрильи лично (горячий представитель татарского народа не терпел алкоголиков и боролся с ними всеми способами. Признавал только эффективные. Не брезговал и курсанту, вовремя не отдавшему честь, ладошкой по холке засандалить. Ну зачет у нас был, в конспект залез, когда он появился не заметил), и прочим подобным обстоятельствам лейтенант дослужился до старлея. После чего сбросил с себя маску служаки и показал разнузданное мурло злостного нарушителя воинской дисциплины, гуляки и ебаря-перехватчика. Однако музыка играла недолго - с пьяного глазу Кучер намутил что-то с заглушками на ВУ и при холодной прокрутке одну из контрольных лент засосало в движок, повредив лопатки первых ступеней. Звезда слетела как и не было ее, присовокупив 25% оклада жалования ежемесячно на возмещение убытков от запоротого движка.
Перспектив никаких. Продолжая упорствовать в своих заблуждениях, лейтенант, техник по-прежнему вертолета, запил вчерную. Потянуло на баб со страшной силой. За утешением. И само собой, за этим самым. Пиздюлины не помогали и были отвергнуты как неэффективные. Очередным судом офицерской чести разжалован в младшие лейтенанты. На удивление помогло. Пить перестал. Почувствовал прежнюю тягу к авиатехнике и повысил требовательность к себе. Но чрезмерное пристрастие к женщинам, в том числе чужим женам, не могли выбить даже мужья, застигавшие незадачливого "перехватчика" on a scene of crime.
По поводу званий. Кучер таскался постоянно в "техничке", как уже говорилось, но на парадке оставались старлейские погоны(в ней он и стрался охмурять доверчивых гражданских дамочек), шинелка имела погоны лейтехи, к чему непосредственное начальство относилось снисходительно скептически, а строевые смотры - как положено, согласно Устава, младший лейтенант, таки офицер, не кот начхал.
Во время перетурбаций с воинскими званиями Кучера Зинуля замужествовала за железнодорожным человеком, который регулярно отбывал в служебные командировки. Чаще чем хотелось бы, но ведь служба. Не способствующая крепости семьи, особенно если рядом, подобно стервятнику, вьется этот, не побоюсь этого слова, ловелас недоделанный. В смысле Кучер. Железнодорожный человек убыл, вроде бы, в очередную службеную командировку, а Кучер тут как тут. Уже приступили и к прелюдии, да вот ведь афронт - командировка не состоялась, и железнодорожник вернулся нежданным. Частный дом. Зима. Зинка дезабилье, Кучер только без штанов. Кое-как скомкав вещи, он "замышился" за раздвижной тряпичной занавеской в сенцах. Дверь входная открылась и - тишина. Как рассказывал сам "виновник торжества: "Я хотел только посмотреть, можно ли уже на улицу сквозануть, занавесочку раздвинул, смотрю - летит. Очнулся уже на улице". Железнодорожник приметил хахаля за занавеской сходу и просто стоял и терпеливо ждал развития ситуации. Как только вражья морда вылезла на свет - поднес, мама не горюй, после чего ловелас недоделаный был изрядно поколочен и выпровожен пинками со двора. Неверную Зинулю железнодорожный человек метелил со знанием предмета, не оставляя слишком бросающихся в глаза примет физического воздействия. Соседка-финансистка уверяла, что получала Зинуля в основном по жопе, которой вроде бы и не было, но вопила так, что вроде и была. Две недели больничного по женскому недомоганию. А вогнутость лица, уже упомянутая, что от природы, на глазок (соседки-финансистки), маленько увеличилась.
Всю эту историю о командировке, железнодорожном муже, неверной Зинке, Кучер рассказывал, сидя на первом ярусе Андрюхиной койки, попивая гонорарную "четверку красного". Напротив него, зажатый с двух сторон дюжими хлопцами Славой Ш. и другом его Толиком Г., внимал рассказу Андрей Н. Внимал он с откровенной неохотой, возможно нескрываемой злобой, но руки ему, Андрюхе, придерживали Толик и Славик, зажать уши возможности не было. Вот и внимал.
Кучера с его воспоминаниями понесло на какое-то сосем уж непотребство, Славик посмотрел только неодобрительно, а битый неоднократно ревнивыми мужьями младший лейтенант, что-то знакомое уловив во взгляде, засобирался. Пойду, мол, завтра на службу, с вами тут засиделся да и гонорарий все уже, пойду. Так и отчалил. Где он и кто он сейчас - кто ведает?
После экзекуциии не ради издевательства и глумления над чувствами, а торжества справедливости и дружеского участия для, наш товарищ был отпущен. И Андрей сказал, что все это херня полная, это было до него, не волнует, один хрен поженятся.
Руки опустились, скупых мужских слез не было, одни эпитеты, непечатные настолько, что некоторые и сейчас кажутся чрезмерными.
Вова "Шерстяной" однако был хитер. Когда эскадрилья по форме с голым торцом изнуряла организмы на физзарядке, пользуясь служебным положением и закосив от зарядки в курилке, вернулся в кубрик и совершенно пошлым образом спер военный билет курсанта Андрея Н. из неосмотрительно оставленного кителя. "Пусть идет теперь заяву попробует подать без билета-то, мать их ети".
Однако курсант Андрей Н. оказался неожиданно тверд, и упорствовал в своих заблуждениях не менее уже упомянутых ранее. Со словами: "наша любовь преодолеет все трудности" потащился к комэске писать рапорт об утере военного билета. Вот ведь, бл...ь, старались открыть глаза, а тут любовь. Да иди ты со своей Зиной на х... Военный билет отдали, женитесь, х...й с вами.
Прошел год. Родители Андрюхи, по слухам, вроде бы кто-то читал их письмо, Зинку, ясен пень, не приняли. С самим Андрюхой, несмотря на заметку в районной газете "Наш земляк, Андрей Н. пилот вертолета наших доблестных ВВС и проч.", в контрах страшных.
На ноябрьские 82 года я залетел в очередной раз и был назначен комбатом Корнетовым на рытье колодца для бетонных колец для устройства выгребной ямы вне периметра расположения полка. Сижу, курю. Колонка на углу, водопроводная. Вприпрыжку, в галошах на босу ногу, гремя пустыми ведрами, в одном ПШ нараспашку, пер, как лосось на нерест, Андрюха Н. за водой для дома. Морды счастливее видеть не доводилось. Вот ведь, Зинка, ни рожи, ни кожи, а устроилась.
За месяц до выпуска меня отчислили, ребята выпустились благополучно. Растерялись со временем многие связи, и ответить, где сейчас Андрей Н. и Зинка-подлюка, затруднительно, растаяли их следы на просторах нашей необъятной Родины.