Дядя Женя

- А давай про тебя на биглер напишем?
- Вы что пьете уже, что за Гашека взялись? И почему без меня? Еду...

Зима 1999 года. После семи вечера в редакции обычно пусто. В огромном зале остались только я и художник Вадик Солнцев. Впрочем, художник был не в зачет, он откровенно манкировал обязанностями в позе "уставший студент на лекции" - спал на столе.
В проеме входа появился сухонький старичок в пиджаке. На груди большая ветеранская планка.
Жаль, опоздал дед, отдел социума уже как час отсутствует. Ветераны частенько обращаются к нашим теткам за мелкой юридической и социальной консультацией. Придется ему домой сегодня возвращаться. Надо предупредить, чтоб завтра заранее позвонил.
- Мне бы Диму? - вдруг сказал мне дед и почему-то посмотрел на художника. Вадик, не отрывая голову от стола, рукой махнул в мою сторону.
- Я Дима. Чем могу помочь? - встал из-за компа.
- Меня Юра отправил, сказал что все будет "заебись". Вот, журнал надо сделать...
На лацкане я разглядел значок Союза журналистов - наш дед.
- Евгений Григорьевич, можно дядя Женя, - представился ветеран. - Будем жить и работать!.
Учитывая, что Юра - это замглавреда ЮрСаныч, отставной капраз, направил, снабдив короткой инструкцией, значит надо помочь.
Евгений Григорьевич оказался человеком с удивительной судьбой: фронтовик, в первых дни войны сбежал с летного училища на фронт, боялся не успеть повоевать. Попал в десантное (парашютные, как он говорит) подразделение. Воевал под Москвой и Курском. Забрасывали в тыл.
В 1943 году тяжело ранило и контузило, и на этом его фронтовая жизнь закончилась. Но активности не поубавилось, и вот пара-тройка историй от дяди Жени.

Веселая фронтовая история

- В феврале 42-го было дело. Обоз не то отстал, а может разбили - оказались мы без провианта. Неделю, вторую... Личный состав голодал, и я решил, как комиссар, одолжить немного провианта на соседском складе - огромный ангар, охраняемый бойцом. Способ выбрали самый эффективный: пока я заговаривал зубы часовому, мои парни разобрали крышу.
Так вот - пустой он оказался. Пара пустых ящиков и всё. Бойцы с досады чуть не побили караульного, который и так, не подозревая, охранял воздух. Но повезло: с крыши заметили в сугробе павшую лошадь. Ее подморозило, мясо не пропало - можно есть. В общем, сходили на склад за дохлой лошадью.

Крутость в профиль

Спорили недавно журналисты латвийской русской прессы, кто самый-самый, отмеряя крутость годом участия в "легендарной "Советской молодежи". Кто до 74-го года, кто после 78-го, но зато тираж поднимал... Дядя Женя принес фотографию: он собкор "молодежки" в 1948 году.

Как Григорьевич прайс-лист на пикеты установил

Выпускали юбилейный номер журнала пенсионеров. Хотелось выпустить цветной журнал, кинули клич по друзьям редакции: бизнесменам, политикам, короче - всем финансово состоятельным.
В это время проходил пикет против марша эсэсовцев, и все антифашисты на улицах Риги.
Дядя Женя случайно пересекся с одним из левых депутатов, озвучил ситуацию. Тот разводит руками - сейчас могу помочь только тем, что в кармане. И вручил 50 латов.
И надо же, что бы рядом стоял оператор местного ТВ: те кадры обошли все местные латышские каналы, издания и, кажется, даже БиБиСи: с заголовком "Оппозиция расплачивается с участниками пикета". Скандал забылся, а такса осталась - для пикетов любой направленности.

Дядя Женя, как персона нон-грата

Один из послов России откровенно занимался в Латвии бизнесом - транзитом нефти.
Он за этим и приехал, не скрывая свой интерес. Местные политики согласились с его пожеланиями, с условием: забыть про интересы ветеранов и соотечественников. Посол согласился.
Ветераны выступили с открытым письмом, причем в российской прессе. Инициатором был Григорьич.
Скандал был жуткий. Руководители ветеранских организаций, дабы не портить отношение с могущественным посольством-кормильцем покаялись, что "ветераны покаялись, приносят извинение послу за неправильно поданную информацию".
Ага, щазз! На первом же официальном приеме Григорьич, наплевав на политес, подошел к послу.
История умалчивает, что он ему сказал. Злые языки упирают на деепричастные обороты и нецензурную лексику. Но до приезда нового посла личный состав посольства получил четкое указание - не пущщать!
Однако на следующем приеме дядя Женя снова был в числе гостей.
На грозный рык посла "какого этот ... здесь делает" ему дали исчерпывающий ответ: этот ветеран - лучший друг белорусского посла.

Здоровье, как спорная категория.

Способность вляпываться в неприятности у дяди Жени - удивительная. Но живучесть - просто потрясающая, десантная.
Пять лет назад подслеповатый ветеран переходил улицу в неположенном месте. И, конечно же, попал под машину. В больнице на него было больно смотреть. Не прошло и трех месяцев, Григорьич с неизменной палочкой появился в редакции... На минуточку, ему уже было 82 года.
Если бы этим закончилось! Три года назад дед выходил с трамвая, зацепился ботинком за порожек и кубарем скатился на асфальт. Диагноз - "перелом шейки бедра". Для большинства стариков это приговор - постель, депрессия...
Подняли лучших хирургов. Сустав ему склеили по какой-то новой методике, и через полгода дядя Женя с неизменной палочкой и поллитрой снова появился в редакции...
Но всю глубину его философии здоровья я оценил после очередной операции по устранению последствий еще фронтового ранения. В 43-м ему перебило осколком сосуды на ноге. Пока был молодой, не обращал внимания. А недавно начались проблемы.
Захожу в гости после выписки из больницы.
- Ну что, дорогой, здоровья прибавилось? Нога, наверное, как новая.
- Ну, ходить-то стало легче, - отвечает ветеран. Потом вполголоса - Но, до операции, хуй хорошо стоял, и нахрена мне теперь эти ноги?

Последнее время хандрит дед. На всех праздниках помереть грозится.
Так я с него уже который раз обещание беру:
- Обещай, что в следующем году на День Победы проставляешься ты. Иначе не нальем.
Он человек слова. Держит.