ЗНАКОМСТВО

Однажды упомянув капитана Татулова, не стану томить читателя. Расскажу все, что знаю об этом ярком персонаже нашего гарнизона.
Итак, детство бравого служаки туманно. Не так чтобы его не было вовсе, но не дошли до нас подлинники. Не встретились свидетели. Были только слухи.
Если верить таковым, то отец его был носителем маршальских звезд. Инспектируя далекий гарнизон, он заглянул в буфет и был очарован красотою, сражен, так сказать, снизошел до скромной буфетчицы же. Та понесла и в положенный срок (тут разночтения, иные полагают, на месяц раньше) родила мальчика.
Крестили. Пузатый батюшка нарек новообращенного по святцам Михаилом и словно предопределил его судьбу. Она была пряма как линия на плаце и вела путем воинской доблести и славы. В кадеты!!!
Учился ли он на «отлично» или «хорошо», говорить не берусь, но училище окончил, раз осенили его плечи лейтенантские погоны. Здесь тоже ходят разнотолки. Злые языки утверждали, что умом мальчуган был не крепок. Туговат даже. Держали в списках части ради протекции папеньки. Но я, знавший его позже лично, могу домыслить, что был он в кадетах сержант. Водил строй. Устраивал побудки. Крепил строевой шаг однокурсников. А может, и иначе. Не суть. Далее добросовестная служба. Очередные звездочки в голубых просветах, и вот он капитан. В ту пору назначен начальником пожарной команды в ближнем к Д-су авиагарнизоне. Там и прогремел. Громыхнул, сказать можно, словно его небесный покровитель на всю ивановскую на ниве укрепления пожарной безопасности вверенного его попечению полка. А подумайте, как иначе? Есть ли более хлопотная в части стезя? Всяк норовит пыхнуть цигаркой в месте, на то запрещенном строгим циркуляром. А то и костерок затеплит. Согреться на ветру или картофелю запечь на закуску. Миша пресекал. Далеко ли до беды? Журил. А то и рапорт составит, и вот понуренный провинник тащится к нему с посулом. Задобрить? Нисколько! Из уважения только его радению. Цену ему знали. Особо любим он был солдатами. Отец - командир. Утро - вечер всегда подле. Поправит ремень, распрямит кокарду. А то зажурит за нерадивость в казарме. Определит во внеочередной наряд. Настоит чиркнуть письмецо старушке маме. Все непредвзято. По серьгам, так сказать.
Видели сослуживцы такое старание и отличали однополчанина. Чина невеликого тот выделялся из прочих. В строю подтянут, собран. Форменка наглажена. Хромом сверкает. Техничек не жаловал. Предпочитал комплект для строя. Глядя на такого орла, за спиной завистники шептались: «Далеко пойдет по службе!!!» Оказии, однако, ему все не подворачивалось, чтобы шагнуть по тернистому этому пути. Наш капитан было уже засокрушался. Стал попрекать судьбу выпускника технического военного ВУЗа. Разве мог он знать, что Архангел небесный ему благоволил. Осенил, так сказать, особым венцом. Нечаянно, как всем казалось, (но мы осведомлены о предопределенности его еще с младых ногтей) в гарнизоне открылась вакансия местоблюстителя «гауптической» вахты. Вроде, пустяк, но как посмотреть. Считаю, что всякий, кто побывал в этом горниле армейской дисциплины, мог заметить, как тревожна здесь офицерская служба. Пороки налицо. Сердце служаки кровоточит. Не каждому снести. Долгих сомнений не было. По представлению прямого начальника его кандидатура рассмотрена, утверждена без разноголосиц, и вот бравый наш капитан докладывает о своем прибытии для прохождения службы коменданту. Теперь и он на острие. А памятливый читатель припомнит позабытое «на рожне», что значит на стальном навершии древка копья, разящего врага устоев, но по мне это чересчур. Острие, пожалуй, предпочтительнее.
Иных уж нет! Кому довелось служить в нашем гарнизоне, помнит, как все славно там было устроено. Другим опишу кратко. Располагалась сия цитадель в уютном особнячке, особнячком же и держалась меж гражданских домишков. Комендатура глядела светлыми окнами на тихую латгальскую улочку, по которой грузно катились чистенькие трамвайчики. Напротив пельменная, где порой можно и в разлив. (Пожалуй, неуместно, но для живости, так сказать, картины упомяну и это. Что было, то было, а автору следует держаться правды, ведь запечетлевает он картину судьбы человека удивительных достоинств). Двор комендатуры обнесен каменным забором, за ним плац и заборчик с железной калиткой поменьше, но опутан поверх колючей проволокой. За ним и располагалась гауптвахта. Цитадель, так сказать, в цитадели. Все чисто, побелено. Заботливо ухожено руками радетельных бойцов. Может, и чересчур, но допущу, что до прибытия нашего капитана там было плоше. Допускаю, но не стану утверждать. Ведь каждому известно, как глаза - зеркало души, так и комендатура - зеркало гарнизона. Разве допустят здесь небрежения в уходе? Не смею подумать.
Вернемся же скорее к нашему питомцу пожарных дел, которого вознесло высоко. А не заслужил он разве такого?
Дела принял с пристрастием. Завел тетрадку. Расчертил поля. Где галочкой, а где и «Nota Bene» выделял недостатки. Помечал полезные введения, но таковых, по его мнению, было немного. Правды же ради скажу, что организован сей воспитательный пансион на вкус служаки был небрежно. И я, бывавший там до его появления, подтвержу. Нет! По-уставному! Но без огонька, что ли? Было где его мечтам развернуться. Солдатики, а с ними и курсанты, насельничали без должной строгости. Попускали им безделье. Не требовали положенных упражнений в строевой. Привлекали по случаю к случайным же работам, а чаще те сидели взаперти и маялись от скуки. Кормили из столовой кадетского корпуса. От сытости случались у тех газы. Где уж тут уместиться назиданию? Как за короткий, Уставом ограниченный срок ареста, вытеснить у нерадивых мысли о возможности поругать дисциплину? Все это теснилось в голове Миши Татулова. (Допущу такую фамильярность упоминать его иногда без подобающего случаю воинского звания, ведь он нам как родной уже).
Наш капитан все мотал на ус. Батюшки! Носил ли он таковые? Нет! Сомнения долой. Усы были. Читателю вдруг станет интересно, каков был наш хват снаружи? Опишу его внешность, раз недосуг был в предыдущей главе.
Телом не крепок, имел строгий дух, как следует из вышеизложенного. Возможно и великим ошибаться. Истоки доносят нам утверждение, что здоровое в здоровом. Опровергать не стану. Не привычен горохом об стену. Всякое исключение очертит правило. Оттенит. Украсит. Михаил был мелковат, скорее. Росту ниже среднего, кости толстой не имел, но жилист. От того подвижен и размашист порой. Суставы его чресел имели постоянное шевеление, следуя мыслям уличить недостатки, указать их, может, перстом. И походку имел под стать. Шаркал, словно известный от Булгакова кавалерист. В разговоре напротив оппонента выше ростом порою приседал в коленях и смотрел исподволь с хитринкой в бельмоватых, но добрых глазах. Такую привычку имел и в общении с начальством, но помня далекого его папеньку, думаю, что не от подобострастия, а скорее из уважения к субординации. Говорил неразборчиво. Шепелявил. Брызгал не однажды при этом слюной и среди досужих острословов заимел досадное прозвище «Душ». Может, и заслужил? Чего уж! Кого покоробит? Мол, каков урод. И зря. Не судите, припомните обстоятельства его зачатия. Ужели не в назидание вам, кто злоупотребляет змием. Упомните порядок встреч инспекций в полку. Стремясь укрыть пороки, не вы ли подносили чарки? Увы вам! Не стану распаляться. Сам грешил с проверяющими. Увы и мне.
Напротив нас (обобщу, но имею исключение в лице нашего Михаила) тот не захотел укрывать недостатки. Все обдумал! Упорядочил бессонными ночами. Вставал, расхаживал. Будил скрипучими половицами скромного жилища жену. Ведь как следует был офицер он радивый к службе и уюта в быту не стяжал, отдавая всего себя войскам. Супруга, пожалуй, ворчала. А была ли она? Не знаю. Уверен, что таков сокол имел успех в кругу слабого пола. Гадать не буду. Опущу, пожалуй, эту сторону его жизни. Ведь правдив, автор не потерпит вымысла. Факты излагает наверняка. Не видел, не слышал про его половину и не станем фантазировать.
Тетрадка с пометками упущений предшественников всегда на столе. Иль под рукой. В рукаве кителя? Вот это наверняка. Строевой выход офицера ВВС теперь ему ни к чему. Перед ним раскрылась картина, достойная трудов Геракла. Расчистить Авгиевы стойла. Вымести тлен и небрежение словно навоз. Работа маркая, тут чистоплюйству не место. Запачкаться наверняка. Посему решил изменить Михаил обыкновению. Что лучше? Теперь, когда доступно все, мы не задумаемся о затруднении, с которым капитану довелось выхлопотать пятнистый камуфляж «афганского» покроя. Чтоб не смутить междуармейским аргоизмом гражданского человека, вдруг таковой найдется среди читателей, кто не нюхал пороха, манкируя священным, так сказать, долгом, кратко поясню, что имел такой место. Был редок. Чаще случался песочного цвету. А впрочем, смотрите кинофильм Ф.Бондарчука «9-ая рота», там в нем щеголяют герои. Да и теперь он обычен. Полагался тогда избранным частям, тем более, пятнистый. Постойте, разве теперь не следует упрекнуть автора в вожделении широкой известности и в гражданских кругах? Увольте! Устыжусь перед нашим скромным героем, ведь он ее не стяжал! Продолжу. Успешен в хлопотах о редкой униформе, добавил сам к ней тельняшку небесной расцветки ВДВ, что на мой взгляд соответствовало ему. Водрузился в привычные сапоги, подпоясался скрипучей портупеей. С трудом же, переплатив изрядно, купил темные очки, которые подсмотрел у героя С.Сталлоне. Опять кино! Вот истинная напасть нашего времени. Тогда она влияла исподволь, тем паче на таких служак. Истинно, что сей предмет ему уж был необходим. Глядеть пороку в глаза, так сказать, не морщась, чтоб не ослепнуть от гнилостных протуберанцев. Соглашусь с Михаилом и необходимостью затенить ока в таком случае. Тем более, и солнечные дни в нашем гарнизоне случались. Все ему пришлось. Недолго подумав, табельный Макаров приспосабливать на боку герой не стал. Заменил его укороченной от острия лыжной палочкой из стекловолокна детского комплекта. А положен ли при таких обстоятельствах пистолет? Ну его! Куда сподручнее указкой указать врагам дисциплины на скрижаль добродетелей, чем сразить вернее меткой пули, пущенной из огнестрельного ствола. Куда ж меня занесло? Забегаю и застращал, пожалуй, читателя. Но править не буду. Упомяну лишь, что к своему гардеробу Михаил добавил и наручники из вороненой стали. Пристало ему иметь сей атрибут, и прочь измышления. Стараюсь не упустить нисколько. Не торопите. Всему свой черед. Пока наш герой не приступил к исправлению службы вверенной ему гауптвахты. Главы впереди. Таким армейским фатом предстал он в обычный день в комендантском особняке. Пред начальством не ждал одобрений, поскольку вид его был необычен и самому себе. Мы помним о его призвании свыше? Всякого в нашу пору можно повстречать. В описываемое время иные пуще дичились нововведений в военный костюм.
Отвлекусь с позволения на больную мне тему. Теперь, когда рухнули оковы совдеповских нравов, что довлели над полетом интендантов от мотострелков, мы устранили сей недостаток. Лишенный по личному желанию возможности носить ежедневно китель, выйдя в запас, храню неброский синий парадный мундир ВВС с золотыми погонами в гардеробе. Проветриваю, но не примеряю. Обрюзг. Раздался. Невольно при случае любуюсь, каковы размахи кокард и их наверший на тулье фуражек нынешних офицеров. Череда шевронов и значков не ускользает. Иной нацепит аксельбант, тенькнет шпорами, вызвав зависть знакомого африканского атташе. Но то штабные, Арбатского округа. Они ли правят бал? Провинциалы предпочтут полевую куртенку и шапку из цыгея. Лишь трехзвездный командир справит каракуль у чабанов. Убедит ординарца нагладить лампасы. Доблестно ему гордиться ратной славой Вооруженных Сил свободной РэФэ. Того ли хотели юнкера и дооктябрьских времен? Увидим только из иллюстраций исторических трудов. Тех угнетал царизм. Теперь, когда все преодолено и нет у сытого и богатого офицера - современника иной заботы, можно и принарядиться. Щегольнуть, так сказать. Главком тому порукой? Не смею. Знает всяк. Вернемся к нашему герою. Так лучше. Он, может, и предвосхищал?
Комендант гарнизона, человек кроткой души, смирился явленному. Умыл по древнеосвященной начальниками привычке, так сказать, руки, но руководствовался благим. Скорбно и ему было запустение темниц гауптвахты, к которой теперь был приставлен наш капитан. Михаилу же еще со встреч с которым в гарнизонных патрулях и дежурствах он проникся. Теплился душой. Потому благословил без лобзаний, сподвиг, может, даже, не побоюсь пафоса, в нашей истории неуместного.
Тот приступил. Не премину упомнить его пожарного былого вновь. Раздобыв краски, как водится у настороженных огнеборцев красного колера, Миша дал команду окрасить ею пожарный щит, что ютился в углу обнесенной как описано стеной комендатуры. На задворках, скажем прямо! В своих грезах он отвел предметам его украшавшим и не нашедшим доселе применения у предстоящих в его должности посту особое место в научении арестантов. Иной читатель не припомнит списка. Ведер конусообразной формы там водилось два. Достаточно? Пожалуй. Но герой добавил к ним еще пару. Ведь не дворец предполагалось из них окроплять. Багор для растащения пепелищ и топор наш Михаил удалил. Не дело это было по его разумению так смущать питомцев. Одинокие мыслью они могли и покуситься. Да на кого ж? Не разовью. В резон служаки не входил. Лишь констатирую правдиво деяния его рук и помыслов. Зато добавил он на пустующие места еще несколько затупленных ломиков. Пудового веса, но не без изящества формы они украсили сей монумент взамен удаленных предметов. Все блестело и стало уместным. Как водилось всегда у него. Забыл разве перечислить огнетушительный снаряд, но тот остался одинок в присутствии. И поделом. Его Михаил в своих дерзаниях не покушался использовать на благо воспитательных нужд.
Наведя порядок в вещах обыденных пожарному, наш капитан решил устроить с улучшениями и кордегардию при гауптвахте. Распорядился удалить излишнее количество топчанов, шахмат и электрических розеток. Во внутреннем дворе засияли белизной свежие полосы плацпарадной разметки. Завел барабан. Выписал в комендантское отделение солдатика из захолустья, но со способностью замечательно ловко стучать дроби и марши. Все закипело, заспорилось в тихой доныне обители.
Арестанты, среди которых водились и завсегдатаи, разнесли по весям не тревожную весть.
Мол, появился варяг, что хочет обустроить их временное пристанище на пору взысканий с новыми порядками. Без ажиотажа новость облетела округу. Наступал день решительный, когда все должно было заработать на новый лад и пользу.