Думаю, не был Николаич (как и мы все, увы) ни белым, ни пушистым. Каким? Не знаю. За пять системных лет сталкивался за забором в различных ситуациях с системным людом, от мичмана до Дронина, иногда логика их поступков была железно предсказуемой, иногда ... Поначалу ИН казался нам примитивным, простым, как правда, крестом, но некоторые его поступки говорили о противном.
Крепко, пряно, и удивительно приятно пахло близким выпуском- в роте уже не делалась приборка, царил легкий преддипломный бордель, и на светильнике- коническом наборе концентрических белых жестяных цилиндров у моей койки уже дня три абсолютно спокойно висел и радовал выпуклый военно-морской глаз лифчик. Сразу скажу- не трофей. Просто оказался в моих вещах после пляжа, был прополоскан от морской воды и мирно сушился до востребования.
Усталые, но довольные, с Игорем- он же Основной, он же Старичок, и тэдэ и тэпэ..., возвращались вечерком в родимое стойло. Устали очень хорошо, но где так устали- уже не помню, скорее всего- на свадьбе, потому что по иным поводам так уставать было уже лень и неприлично. Пятаки. Смешон и юноша степенный, смешон и ветренный старик, говаривал классик, и мы были с ним полностью согласны.
Родным для нас было ротное помещение в казарме, где на первом этаже с абсолютно чистыми глазами бодяжила сметану, но отдавала сдачу до копейки вежливая Вера Ивановна ( в верхнем буфете банковала хамоватая на сдачу и на язык, в белом передничке на огурцовом пузике, для кого Шурочка, а для кого и Александра Федоровна (если правильно помню). Но сметану Шурочка не разбавляла принципиально, и этим вслух гордилась.). Кондиционность продукта проверялась просто- в стакан со сметаной наливалась сгущенка. Если сгущенка держалась на поверхности сметаны- продукт зер гут. Если же сгущенка стыдливо пряталась на дно стакана- ключница водку делала. В зависимости от желаемого и прихода желания выбирался и буфет. Еще там была парикмахерская ( что нам было глубоко по барабану, поскольку мы лихо и бесстрашно стригли друг друга в любое время дня и ночи, помирая от смеха- Слон мог запросто изобразить Сыну височки сантиметра на три выше уха, а Сын идеально подбривал Слону шею до чуть ниже верхушек ушей; оба шли к девушкам, стригли друг друга честно, как умели, друг на друге и учились), с симпатичной парикмахершей, что было не по барабану, и магазинчик. А еще, за решеченним профильной арматурой паутинным рисунком окошком священнодеили океанскую строгую службу дежпофаку, помдежпофаку, и их верный Мухтар- рассыльный.
К высокому крылечку у негасимого аллюминатора, мы и держали свой нелегкий путь, как вдруг, из-за него, чертиком из коробочки, с абортированной, давненько принявшей вид древней корочки сыра, кобурой от Макаронова на боку выскочил агрессивно настроенный дежпофаку. Им оказался милейший капитан-лейтенант Иван Николаевич Меринчик.
-Кто? Куда? Зачем?
Мы переглянулись- ну, паайеххалиии, за грибами, за орехами... Только прилетели, сразу сели- свадьба в Малиновке. Шутник, однако, Николаич. Не успел я икнуть, Основной лениво удовлетворил дежурного офицера на полный штык:
-Пьяные курсанты пятого курса. В казарму.
"Я х*ею с этих русских", так же лениво подумалось мне, хотя Игорь был не из России, а из Белоруссии. Понеслась п*зда по кочкам, и стало вдруг очень интересно- а где же ее причалит Иван Николаич?
Внезапно грамотного офицера трансформировало в позу "йа, йа- Кемска волост!"- корпус резко согнуло в пояснице и кинуло книзу, правая ножка подсогнулась, левая выпрямилась и вытянулась носочком вперед, изобразив начищенным флотским микропоровым раздолбанным гавнодавом с начинающей раздваиваться подошвой умирающелебядскую пуанту, резво зашоркав ею по ноздреватому асфальту. Руки плавно разнесло широко в стороны, козырек фуражки успел уцепиться за правую, белое пятно чехла стало совершать сложные, будящие в памяти фигуры тов. Лисажу, эволюции над скребущим асфальт разухабистым ботинком, и капитан-лейтенант с повязкой "рцы" на левом рукаве сладенько, умильно и радостно запел-застонал-заахал-запереживал с соответствующим моменту лицом:
-Ах! Ах!! Ах!!! Не может быть! Курсанты! Пятого!! Курса!!! Пьяненькие!!!! Как мы рады! Проходите-проходите! Как же-как же! Без вас? Давненько ждем-с-поджидаем-с! Генштаб телефон оборвал- все о вас беспокоились, переживали- как же они там, пьяненькие курсанты пятого курса? Дошли, или еще в пути? Ща позвоню, успокою! А пивком утречком не обеспокоить? Холодненьким! А?
-Спасибо, товарищ капитан-лейтенант- так же лениво, но очень вежливо закончил общение со старшим по званию, должности и при исполнении Игорек, и мы исчезли в спасительной темноте подъезда.
Дежурный по первому факультету капитан-лейтенант Иван Николаевич Меринчик вернул свое тело и фуражку в исходное, подтянул брюки, поправил китель, поманипулировал ремнем с выхолощенной вяленой кобурой- цены бы ей не было на необитаемом острове, потопал на месте и поделился полнотой чувств с голландскими сумерками:
-Ахххринеть!
...Свидетелей не было, и для нас с Игорьком все прошло, как с белых яблонь дым- как и не было- пятый курс не хрен в стакане. Да и вежливость- вещь далеко не напрасная на службе.
svvmiu.ru