Бортжурнал N 57-22-10
Часть вторая
АФГАНИСТАН

Ангел смерти

Пейзаж на шелке

Борттехник М. не любил летать с майором Умрихиным. У них не совпадали темпераменты и взгляды на жизнь и на службу. Впервые борттехник М. столкнулся с замкомэска после замены двигателей, когда тот облетывал борт N 10. Почувствовав мощь обновленной машины, майор буквально пустился на ней даже не вскачь, а в пляс по небу. Борттехник, который обязан во время облета снимать показания приборов на всех режимах, записывая их в блокнот, не мог попасть карандашом в страницу, да и зафиксировать показания вариометра, высотомера, авиагоризонта в их кручении и качании было невозможно. Бешеный пульс машины совпал с биением сердца борттехника, и он почувствовал, что это им, а не вертолетом правит скалящий зубы майор.
Второй полет с замкомэска едва не закончился гибелью борттехника. Они закинули груз на высокогорную площадку и возвращались домой, медленно спускаясь в долину по снижающимся хребтам, как по длинным ступеням. Борттехник сидел за пулеметом в нагрудном парашюте и следил за вершинами. Он даже успел отметить, как прекрасен горный пейзаж, словно писанный китайской тушью на шелке - скалистые кручи, карликовые деревья на них, лежащие в расщелинах туманы... Так бы и лететь над этой красотой медленно, парить, как орлы...
Но у майора было другое мнение. Когда под ними разверзалась пропасть, майор с гиканьем бросал машину вниз. Они падали носом, и борттехнику, который упирался ногами в переплет носового остекления, казалось, что все волосы на его теле, встав дыбом от ужаса, еще и трепещут от скорости. Когда небо все закрывала растущая впереди гора, с воем, тряской, страшными перегрузками и дьявольским хохотом майора они выходили из пике, взмывая над следующим хребтом, чтобы, перевалив его, снова рухнуть вниз.
Борттехник проклинал командира, вцепившись в ручки пулемета. Словно услышав его проклятия, Умрихин вскричал:
- Умри, сволочь!
И с «горки» выпустил несколько нурсов одним залпом в горный пик прямо по курсу, на котором стояло одинокое дерево, низкорослое и кривое, с плоской кроной. Остекление заволокло дымом, майор взял ручку на себя, они пошли вверх, дым растаял, и борттехник увидел, как прямо перед ним на вершине по разные стороны от дерева вспухают разрывы, как они вытягивают свои черно-желтые щупальца прямо к налетающему на них вертолету. Он успел вспомнить про хищные цветы, которые ловят насекомых и даже маленьких птиц, сжался и крикнул напоследок, адресуя майору:
- Еб твою медь!
Они пролетели над кроной дерева, носовым остеклением разорвав пыль и дым взрывов. Борттехник открыл глаза и увидел перед собой на стекле квадратное отверстие - небольшое, сантиметр на сантиметр. Он поднес руку и почувствовал упругость воздушной струи, бьющей из свежей осколочной дырки.
На стоянке обыскали кабину. Осколок застрял в нагрудном парашюте борттехника, углубившись в тканевые слои на три сантиметра.
- Ты это, - сказал борттехнику командир, - говори, что на гранатомет напоролись, но огневую точку уничтожили. Ты пулеметом подавил, а я уже нурсами зачистил... На «Красную Звезду» напишем тебе. Я же не просто так отработал, кажется, там у них гнездо видел, там редутик вокруг дерева выкопан?
Но борттехник М. покачал головой и, сжимая в кулаке острый кусочек металла, как Мальчиш-Кибальчиш - Красную звезду, твердо ответил:
- Такая награда мне не нужна!