К ВОПРОСУ О САМОУБИЙСТВЕ

Северный флот в недавние социалистические времена никак не считался местом ссылки, служба в заполярных местах являлась даже престижной по нескольким причинам.
Во-первых, Баренцево море совсем недалеко от центров цивилизации - Питера и Москвы. Билет на самолёт от Мурманска до Питера в наше время стоил 27 рублей, до Москвы - около 40 рублей, что в переводе на «вечно конвертируемую валюту» (водку) по тем временам составляло соответственно 9 и 13 бутылок. При лейтенантской зарплате в триста рублей можно было слетать поближе к культуре минимум раз в месяц. Столицу ставлю на второе место намеренно, потому что не люблю.
Люди в погонах, попадая в Москву и служа близко к главным штабам, министерствам и прочим гадючникам, неминуемо превращаются в крючкотворов, карьеристов, завистников, стукачей, блюдолизов. Обобщенно - в «окопных крыс». Особенно это касается офицеров, не успевших толком освоить первичных должностей в частях и на кораблях постоянной готовности. Изобилие генералов и адмиралов в Москве, атмосфера дрожи за своё тёплое место делают своё гнусное дело. Вся офицерская московская рать быстренько осваивается в качестве проверяющих и скачет по командировкам в дальние гарнизоны копать недостатки в службе у недавних соседей по казармам и каютам.
При царском режиме даже офицер Генерального штаба не мог получить генеральское звание, не командуя в течение года обычным полком. Послевоенные застойные времена возродили протекционизм, наличие «волосатой конечности» обеспечивало безоблачную службу без работы с личным составом, эксплуатации техники, сидения в окопах и выходов в море. С такими «друзьями юности офицерской» не один раз встречался за четверть века службы в плавсоставе. Вот за эту бациллу штабного бытия, превращающую нормальных людей в упомянутых выше, столицу и недолюбливаю, ничего не имея против трудящегося московского люда.
Чиновник остаётся оным и при наличии погон, а в России эта категория никак не являлась и не является слугами народа, заботясь в первую очередь о себе любимом.
Количество генералов и адмиралов на душу населения в агонизирующем социализме превысило все разумные пределы, у каждого из больших начальников были сыновья, племянники, внуки и соседи, коим надо помогать в карьере. Знаю не одного и не двух адмиралов и генералов, особенно из когорты политработников, получивших погоны без просветов с шитыми звёздами благодаря влиятельным связям. Ну да Бог с ними.
Сильно мешать службе у этих проверяющих не получалось, громадное большинство простых смертных к дерьмокопателям относилось как к неизбежному вечному злу и делали своё дело.
Во-вторых, плюсом СФ являлось наличие денежных надбавок за службу в отдалённой, весьма холодной местности, через два года службы за Полярным кругом лейтенант получал очередную звёздочку на погон и не менее пятисот рублей на руки чистыми деньгами, заплатив все налоги. Профессора московские столько не зарабатывали, даже имея учёные степени. Плюс доплаты в виде чеков, т.н. «бонов» для отоваривания в валютных магазинах с заграничным барахлом. Не швыряя деньги по ресторанам можно было холостому офицеру за год накопить на машину не голодая, а автомобиль считался предметом роскоши.
Преимуществом севера номер три являлась возможность служить на самых современных кораблях и подводных лодках, не толкаясь локтями с сослуживцами для карьерного роста в хорошем смысле этого слова. Атомных лодок за полярным кругом базировалось более сотни, дизельные субмарины не берём в расчёт. Надводных кораблей насчитывалось не меньше, причём половина из них выходила на боевую службу в Атлантический океан.
Четвёртый фактор - жильё. Даже в престижном Североморске свой угол имеющие семью получали максимум через год, вначале в виде комнат, затем и отдельные квартиры.
Мне, молодому лейтенанту, вручили ордер на комнату в двадцать квадратов через год службы, через три года семья переселилась в отдельную квартиру на центральной улице Сафонова. Правда надо упомянуть, что за четверть века мы с супругой и детьми сменили место жительства всего двадцать восемь раз, но это - издержки профессии плавсостава.
Мы не стеснялись носить форму флотского офицера даже и вне службы, не успели ещё оболгать и облить всю армию скопом тоннами грязи, а наличие удостоверения личности офицера обозначало некоторые преимущества перед гражданскими в материальном смысле. Женский пол, как хищная рыба, хорошо клевал на блеск и золото погон и нашивок, а это тоже определённый плюс для любого мужика.
Но всё же основным побудительным мотивом для учёбы в военном училище и последующей службы офицером являлся патриотизм и любовь к Родине, а не к власти.
В наше время не отслужить срочную службу - значит быть несколько неполноценным в глазах окружающих, это позднее стало модным любыми путями «откосить» от службы.

Мой бывший сосед по каюте в период офицерской юности дослужился со временем до должности командира корабля. Начинали мы на эскадренном миноносце лейтенантами, через несколько лет пути разошлись, минёр пошёл на повышение, а затем я его догнал и на крейсере три года «проживали» в одной каюте. Я - командир штурманской боевой части, и старший лейтенант Гурьянов О.Ю., занимающий верхнюю койку в каюте по причине выпуска из училища на год позже. (Такая «годковщина» на флоте существует и поныне, ибо старших необходимо почитать). Очередные звёздочки на погоны мне падали также на год раньше, но на высшие офицерские классы для повышения квалификации мы ушли в один год, имея звание капитан-лейтенантов. Минёр - на командный факультет, я - по специальности. Год учёбы в красивейшем городе России пролетел как один миг и значительно поумневшие, а заодно отдохнувшие, мы вернулись в родную 7-ю Оперативную Атлантическую эскадру.
Гурьянов О.Ю. занял должность старпома на большом противолодочном корабле 57 проекта - «Бойкий», я был назначен флагманским штурманом в 120 бригаду ракетных кораблей. Встречались мы частенько и если позволяла служба, на берегу водили дружбу семьями.
Через некоторое время сосед по каюте благополучно дорос до командования кораблём.
Должность трудная, но почётная. С обязанностями справлялся неплохо, «фитилей» имел меньше среднего, очередные воинские звания и праздничные почётные грамоты с изображением вождя мирового пролетариата получал в срок.
Большой противолодочный корабль «Бойкий» возраст имел солидный, но ещё не предельный и находился в составе кораблей первой линии, постоянной боевой готовности. Сдавал положенные курсовые задачи, частенько выходил в полигоны Баренцева моря на различного рода стрельбы для отработки боевых расчётов.
Один из выходов в море принёс командиру корабля не очень почётное звание «самострел».
Суть дела:
На РБУ-6000 (реактивной бомбомётной установке с дальностью стрельбы 6 километров) правого борта вышел из строя электропривод горизонтальной наводки. Специалисты мастерских прямо у причала быстренько всё отремонтировали, ибо на следующий день по плану предстояла работа в море с подводной лодкой и стрельба практическими (без взрывателя) бомбами.
Всё шло по плану, подводники елозили под водой по предложенной схеме, корабельные акустики пытались условного врага найти, противолодочные расчёты в позах бегущих египтян потели над планшетами прокладчиков, тренируясь в определении элементов движения цели.
Подоспело время стрельбы. Поначалу всё шло нормально, установки зарядили практическими бомбами в электрическую, получили приказание на стрельбу, а дальше началось непонятное. Установка правого борта по горизонтали навелась на надстройку, замкнулась цепь стрельбы и реактивный двигатель исправно сработал, воткнув бомбу в надстройку аккурат под ходовым постом, где находилось командование и расчёт поста. Дюралевая переборка оказалась пробитой, словно изготовленная из картона, а бомба застряла в надстройке, оставив снаружи стабилизатор.
Всякие дальнейшие учения прекратили, получив от оперативного дежурного команду немедленно следовать в базу. До причала добежали быстро, где уже стояла толпа дознавателей, разбирателей, флагманских специалистов минного дела, командование всех рангов от бригады до флота, представители ремонтных органов и пр. и пр.
Последовал осмотр пробитой переборки и зловредной бомбы, после чего последнюю осторожно вырезали из переборки и отправили в утиль. Расследование показало вину ремонтных органов, что-то перепутавших в электрической схеме. Из-за господ ремонтников цепь стрельбы замкнулась в запрещенном секторе.
Некоторое время спустя появился приказ командующего флотом, где всем воздавалось по заслугам. Командир корабля и минно-торпедные специалисты заработали «чоп» за отсутствие должного контроля качества ремонта корабельного вооружения.
Эскадрой командовал в то время вице-адмирал Зуб В.И., ехидно намекнувший командиру корабля, что при желании застрелиться достаточно пистолета и совсем необязательно применять бомбомётную установку для таких чисто индивидуальных целей. Будь вертикальный угол наведения чуть повыше, бомба могла залететь и в ходовой пост, откуда командир корабля руководил применением оружия.
Подобные «ляпы» случались на флоте нечасто, поэтому и запоминались.
На дальнейшую службу моего приятеля эта неприятность не повлияла, но «недострелённый» корабль вскоре был переведён из-за возраста вместе с экипажем в разряд опытовых судов, посещая несколько раз ядерные полигоны Новой Земли, где изображал мишень при испытании новых видов оружия. Экипаж при испытаниях снимался с корабля, а затем продолжал жить в каютах и кубриках. Корабельные крысы после испытаний почти поголовно дохли, насыщая воздух трупным озоном. После второго похода эти непременные жители всех надводных кораблей просто исчезли, не желая существовать в условиях наведённой радиации, а у командира вскоре родилась двойня!
Мне нравится, как относились к радиационной специфике службы наши коллеги подводники с атомоходов.
Озабоченность фоном существовала, но не более.
Один из командующих флотилией подводных лодок утешал жён офицеров на собрании в честь какого-то праздника:
- Вот вы говорите, что фон на кораблях выше допустимых пределов, а наши офицеры по году не сходят с кораблей, а у них рождаются нормальные здоровые дети. А вы говорите: «Радиация. Радиация»!
Как говорится: «Без комметариев».
Так и существовал наш военный флот в период, когда наша с вами страна именовалась не иначе, как «Империя зла». В то время никто не решился испытать на прочность Отечество, хотелось бы, чтобы этот период длился как можно дольше.