Жизнь и удивительные приключения Дмитрия Г. Харченко,
военного строителя, прослужившего в Забайкалье два года,
написанные им самим.

Случилось это в былинном 1982 году, когда в 1 рубле было ровно 100 копеек, и на каждую можно было что-нибудь купить. Я тогда работал в СУ-23 треста «Уралмашстрой» - из названия понятно, что строили мы гигант советского машиностроения - Уралмаш. За плечами был строительный техникум и 20 лет жизни, а на руках военный билет с формулировкой «ограниченно годен к нестроевой службе в военное время». Не знаю, как это произошло, паренек я был достаточно спортивный, правда зрение - 2, но это не помешало настрелять КМС по скоростной стрельбе из пистолета, прыгнуть 3 раза с парашютом в ДОСААФ, и вообще вести довольно активный образ жизни. Поэтому к повестке в райвоенкомат отнесся наплевательски, но все-таки явился, так как это давало отгул по работе. Радостный работник военно-учетного органа схватил мой военный билет и с криком «Минуточку» исчез в недрах здания. Конечно, ни о какой минуточке речи не было, примерно через полтора часа мне вынесли приписное свидетельство и сказали, что пора отдать долг Родине. Мои слабые возражения, что я ничего не успел задолжать, кроме кредита на цветной телевизор марки «Горизонт», никого не убедили. Меня торжественно выставили за дверь, напомнив об уголовной ответственности за укрывательство или как там. Передо мной замаячили два варианта: либо косить, либо служить - сами понимаете, что ни один из них нисколько не привлекал. По первому варианту надо было два раза в год ложиться в «дурку» на 45 дней. И так в течение 6-ти лет. По второму - тупо отдать 2 года. Дома родня восприняла это известие тоже неоднозначно: мать побежала на пятый этаж к полковнику Семенову - командиру части сбившей Пауэрса, с просьбой пристроить сыночка на пару годиков. Часть была расположена в пяти троллейбусных остановках от дома. Отец - тогда инструктор обкома КПСС, как истинный ленинец заявил, что вот, наконец-то из меня сделают человека. Искренне была рада только сестра - ей доставалась моя комната, и собака - мы друг друга не любили. Как бы то ни было, время до осени пролетело быстро. В конце октября я получил повестку и явился - прибыл на медицинскую комиссию, по окончании которой надо было представиться призывной комиссии. Форма представления была приблизительно следующей: «Товарищ военком, призывник такой-то на призывную комиссию прибыл». Я как человек интеллигентный просто вошел в кабинет и сказал «Здрасти». Военком, исходя из добрых побуждений, решил напомнить формулу приветствия, на что я ему возразил, что прибывают поезда. Только наличие в комиссии какой-то медицинской дамы не позволило военкому в полной мере использовать всю силу и мощь русского языка, его выступление состояло из предлогов и долгих пауз - как рассказ М. Жванецкого про баржу. Окончательно свои мысли он выразил в одной фразе: «В артиллерию, сука!!!» и грохнул печатью по приписному. Команда 243, так значилось в свидетельстве. Отъезжали мы от ДК Эльмаша хмурым утром 1-го ноября. Провожавший меня одноклассник загадочно молчал - то ли не хотел расстраивать, то ли гнусно думал про себя типа «вот вам суки всем», он-то уже свое отслужил.
Первое Лирическое Отступление - (далее ЛО)
В этот день один мой хороший друг отпраздновал свой первый юбилей - аж 6 лет мальчугану стукнуло. Почему-то он видится мне в костюмчике белого зайчика, этакий ссущий ангел, сидящим на утреннем горшке и звонким голоском читающий какое-то детское стихотворение. Потом он вырос и научил меня всему, что я знаю про PC. Описывать отъезд до сборного пункта на ст. Егоршино я не буду. Кто уходил в армию при СССР, и так знает. Остальные могут испугаться. В Егоршино быстренько еще раз прошли медкомиссию. Быстренько - потому что холодно. Надо сказать, что 120 человек, прикрывающиеся листками справок А4 формата, выглядят довольно комично. Комиссия подтвердила мои физические кондиции, и я начал потихоньку выяснять, чем же служба в артиллерии так отличается от службы в других рядах войск. Знающие старослужащие из числа так называемых «покупателей» пояснили, что в принципе ничем, кроме количества кубометров земли, выкопанных за время службы. Стали ждать покупки. Ждали аж до 5-го ноября. Уже поползли слухи, что на праздники всех отправят домой с обязательством явиться в Егоршино после празднования 65-ой годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции. Тем не менее, 5-го ноября пьяный прапорщик с бравым старшим сержантом в каких-то невразумительных петлицах как-то быстро и неожиданно собрал человек 80, посадил на электричку и увез в аэропорт Кольцово для дальнейшего путешествия в часть назначения. Надо заметить, что в те годы на самолетах в армию летали только в Ташкент и далее «за речку», то есть в одну очень демократическую республику на букву «А». Взволнованная и разом протрезвевшая команда сидела в воинских палатках в каком-то медвежьем углу аэропорта и вполголоса обсуждала возможность отдать Родине не только долг, но и руки, ноги, а то и голову. Охранявшие нас курсанты танкового училища утешали нас возможностью получить медаль или орден. Скажу честно, несмотря на весь всосанный с молоком матери патриотизм, орденов не хотелось. Хотелось водки и побольше. Был предпринят героический поход в ресторан аэропорта, где работала тетка моего сокурсника. 5 километров против ветра и колючего снега напоминали героические переходы покорителей Арктики. Правда назад нас нес попутный ветер, а душу грели 6 бутылок «Сибирской» - на большее не хватило денег. Утром нас засунули в Ту-154 и повезли. В самолете после холодных палаток всех разморило в тепле и проснулись мы только после объявления экипажа «приготовиться к посадке». За иллюминатором стояла сплошная облачность, поэтому интрига сохранялась до момента подруливания к зданию аэровокзала. Слава богу, на здании огромными буквами было написано ИРКУТСК. После дозаправки самолет пролетел над озером Байкал - облачность как назло рассеялась, и мы взяли курс на Читу. Опохмеленный и подобревший прапорщик торжественно заявил, что служить мы будем в Ордена Ленина Забайкальском военном округе (далее ЗабВО). Прибытие в УК 96 (Учебный комбинат 96), именно так называлась часть в которой я должен был оставить 730 дней своей молодой жизни, практически ничем не запомнилось. Сразу повели в баню. Старшина, пьяненький прапорщик, строго предупредил, что обувь надо брать на 1 размер больше, чем на гражданке. Соответственно новобранец прибавлял 1 размер + старшина 1 размер, ну и каптерщик непосредственно выдававший обувь в руки, тоже не забывал прибавить единичку. В итоге из бани все вышли в новенькой форме и сапогах 45 размера. Одному товарищу нехилого размера сапог не досталось, потому что голенища тупо не налазили на его пухлые ножки. Эта сволочь две недели щеголяла в войлочных тапках, и естественно, не ходила на строевую подготовку. При всей моей нелюбви к Советской Армии, даже я согласен, что воин в тапках на плацу смотрится несколько пошловато. Потом ему пошили сапоги с соответствующим размером голенища, и он в гордом одиночестве рубил строевым шагом по клеточкам разметки - готовился к принятию Воинской присяги. Надо сказать, что через полтора месяца на него уже налазили любые сапоги, так как вся его пухлость куда-то исчезла. На следующий день был всенародный праздник - 65-ая годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции. Мы сидели в карантине и подшивали новенькую форму, гимнастерки, шинели, ватники. В столовой на обед давали котлеты, но мы после маминых пирожков не сумели оценить этот подвиг поваров (по две котлеты на 600 человек), на что повара очень обиделись. 8-го числа проходили занятия по политической подготовке, а еще нам читали устав. 9-го так же гоняли балду, шлепали по плацу. А 10-го умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного совета СССР, Маршал Советского Союза, Герой Социалистического Труда, четырежды Герой Советского Союза, Лауреат международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» и Ленинской премии по литературе дорогой Леонид Ильич Брежнев. Представьте новобранца из солнечного горного селения в Дагестане, который должен был без запинки произнести этот бред. Три дня из разных углов казармы слышалось бормотание бедных нацменьшинств, которые кучками по два-три человека наизусть по бумажке учили правильную титулатуру почившего Генсека. Трехдневный траур совершенно поломал устоявшуюся армейскую жизнь. Потерянные командиры и старшины бледными тенями слонялись по казарме, налаженный незамысловатый армейский быт разваливался на глазах, даже койки заправлялись без «отбивки уголков». Ни зарядки, ни строевой - одно хоровое чтение бессмертной трилогии: «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина». На нашу беду через дорогу от нашего УК-69 находился танковый полк, в котором Л.И. служил в каком-то 30 затертом году, поэтому траур в отличие от всей страны продлился еще 2 дня. Но наконец-то наступили трудовые будни, отцы-командиры с утроенными силами принялись за муштру - к середине декабря ожидалось торжественное событие - принятие воинской присяги. Видимо в штабе части ознакомились с нашими личными делами, и меня вызвали к начальнику учебной части. Пожилой доброжелательный майор расспросил меня про годы учебы, опыт работы, и неожиданно для меня предложил поработать преподавателем по предметам общестроительной практики. Я в принципе, на уровне слухов, знал, что в строительных войсках военнослужащие получают какие-то деньги помимо 3 рублей 50 копеек от министерства Обороны. Но предложение оклада в 420 рублей в месяц в зависимости от начитанных часов меня несколько ошарашило. На гражданке я получал где то 170-180 рублей в месяц, и считал себя достаточно успешным человеком. А здесь такие суммы на всем готовом и + 3,50 от министра Обороны. Согласился незамедлительно. Получил на руки учебные планы, методические пособия и отбыл в роту, в связи с трудоустройством меня перевели во 2 роту. Надо заметить, что как любая учебка УК 96 имел постоянный численный состав и переменный. Постоянный это преподаватели, строевые сержанты и обслуживающий персонал. Переменный - курсанты, которые проходили обучение в УК, а затем разъезжались по своим частям. Наша рота занималась обучением кочегаров водогрейных котлов, операторов паровых котлов и рабочих строительных специальностей: каменщиков, бетонщиков и монтажников ЖБК. Занятия начались через 3 дня. Половина из прибывших со мной призывников оказались под моим началом, что, естественно, не вызывало добрых чувств ко мне с их стороны. Дополнительную неприязнь вызывало прямое указание старослужащих не заправлять койку. Это должны были делать курсанты. Вообще в роте было человек 20 постоянного состава и 140 -160 переменного, этих никто не считал, на то они и переменные. В постоянном составе расклад был следующим: 2 духа, как вы понимаете, к их числу и относился ваш покорный слуга, 5 -6 молодых, 5-6 черпаков, 5-6 дедушек и 2 дембеля, но этих можно было не считать, дембеля были из поваров и к воспитанию духов относились индеферентно, а иногда даже подкармливали с кухни, зато остальные с огромным энтузиазмом накинулись на вновь прибывших. Сразу выяснилось, что духи должны делать, сами понимаете что, список задач был настолько объемным, что не имеет смысла его перечислять. Если вкратце: писать конспекты лекций старикам, незнание предмета не освобождало от ответственности, ходить в наряды по роте, носить им водку, обслуживать в столовой, всегда быть бодрым и веселым и т.д. и т.п. Естественно, так как духов было всего два, то журнал дежурств по роте радовал глаз проверяющего следующими фразами: Военный строитель рядовой Сазанский дежурство по роте сдал, за время дежурства происшествий не произошло. Военный строитель рядовой Харченко дежурство по роте принял. И наоборот. И так долгие месяцы. Причем где-то в начале января следующего года выяснилось, что я так и не принял воинскую присягу. А я прекрасно помню, как на плаце весь батальон торжественно, с оружием в руках принимал эту самую присягу. Правда, автоматов было по 4 штуки на роту. Их как-то незаметно передавали в строю принявшие воины воинам, еще не давшим торжественную клятву. Я за этим благолепием наблюдал из окна казармы, и скажу честно, ну не тянуло меня на сумрачный осенний плац, ну не тянуло и всё. После проверки журналов дежурств командир роты вежливо поинтересовался у постоянного состава роты: почему это в дежурства ходят только 2 человека, причем один из них никакого отношения к Советской Армии не имеет? Собрание старослужащих ночью в каптерке быстро вынесло решение: молодым по роте ходить не через день, а аж через 5. А меня срочно вызвали в штаб. В штабе начальник штаба (извините за тавтологию) ткнул мне в рыло чистый лист бумаги и сказал: распишись. Уже приученный не задавать лишних вопросов, я нарисовал свою закорючку. Майор сказал: поздравляю с принятием воинской присяги. Я, как человек, обремененный некоторым образованием сказал: спасибо. Меня поправили: не спасибо, а Служу Советскому Союзу. Мне осталось только согласится с предложенной формулой ответа, и я как-то незаметно и буднично влился в трехмиллионный состав Советской Армии. Нельзя сказать, что суровые армейские будни сильно тяготили меня. Подъем в 7:00, зарядка, заправка коек, завтрак, развод на работы и занятия и собственно занятия, обед, снова занятия, ужин, личное время, вечерняя поверка и отбой в 22:00. Единственное, что угнетало, это то, что такой распорядок должен длиться 730 дней моей жизни.

Продолжение следует...