Мой опыт по созданию волшебного артефакта

В комплект приспособлений для борьбы за живучесть в отсеке входит парочка полутораметровых изолированных ломов. Изолированы ломы путем заливания их в резину практически по все длине за исключением рабочих частей, то есть 15 см с обоих концов. Поскольку в остальном ломы типичные и ничем не примечательные, то эти 15 см поверхность имеют неровную, с выбоинами, раковинами и толстенным слоем нагара от закалки, поверх которого нанесено еще пара слоев краски. Назначение ломов - пробивать герметичные корпуса горящих электрощитов. Место расположения - на стенке аппаратной выгородки, в проходе, так, что открывая дверь отсека, первым делом начальство видит ломы.

Хитрый старшина команды сразу после того, как мы приняли корабль, первым делом раздобыл где-то огромное количество шкурки. Шкурка была разного размера, вплоть до нулевки, но основную часть запаса составлял громадный рулон крупнозернистой шкурки старорежимного образца, изготовленной из кварцевого песка, наклеенного на тканевую основу столярным клеем. И как только нас немного отпустило осваивание матчасти и стало возможным не бегать всю вахту по отсеку, запоминая клапана и трубопроводы, шкурка была выдана мне и мичману Коныку. Вместе со шкуркой было выдано задание: "отпидорасить" ломы до зеркального блеска. В качестве стимула выступило обещание того, что обновленные ломы будут приносить нам регулярные дивиденды.

За дело взялись без особого энтузиазма, однако потом втянулись. Обдирать было удобно, потому что ломы закреплены в вертикальном положении, и можно было, оторвав от шкурки длинную ленту, тянуть ее обеими руками, помогая всем телом. Кстати, о теле: случилось так, что в отсеке по распоряжению начальства отключили установки воздухоохлаждения на верхней палубе, и температура быстро поднялась к тридцати градусам. Отсек реакторный, необитаемый, и то, что там находился мичман Конык, полирущий лом, от начальства ускользнуло. Мичман же разделся до пояса и продолжал процесс, стойко перенося тяготы и лишения, ожидая конца своей смены и моего заступления на вахту. Я в это время ошивался неподалеку, в девятом отсеке, ожидая построения перед заступлением.

Тут мимо меня в свою каморку с хитрой-хитрой мордой и воплем: "Комсомолец в корме!" забежал мичман-химик. Через некоторое время над реакторным отсеком зажглось табло "радиационная опасность" (единственный раз, когда оно работало на моей памяти), а мы с химиком открыли переборочную дверь и стали наблюдать. Действительно, через несколько секунд из турбинного отсека с выпученными от ужаса глазами выскочил секретарь комитета комсомола, старший лейтенант Жук, который, по примеру замполита, решил проверить ночную вахту и для которого, собственно, и включили табло. Кожей ощущая зловредные рентгены, пронзающие его тело, комсомолец прикрыл половые органы дыхательным устройством, бодрым галопом проскакал мимо полуголого мичмана, повисшего на ломике, пискнул что-то вроде: "Работаете? Продолжайте!", прошмыгнул мимо нас и исчез в носовых отсеках. "За цистамином к доктору, небось, побежал" -удовлетворенно хмыкнул химик и выключил табло. Потом его отправили в Сибирь. Что характерно, ничего страшного с мичманом не случилось: зам комсомольца не любил, а мичману "нужно было проверить работоспособность средств оповещения".

Таким образом, с ломиков сначала была содрана краска, потом окалина, потом раковины и наконец появился зеркальный блеск. Старшина команды регулярно и придирчиво проверял результаты работы и наконец остался доволен. Дивидендов ждать было недолго: уже в следующую субботу проверявшая качество уборки отсеков комиссия впечатлилась блеску ломов и нам присудили торт (разумеется, прибрано было тоже очень хорошо). Полированные ломики стали корабельной достопримечательностью, но никто так и не смог повторить это достижение, несмотря на то, что торты мы зарабатывали практически каждую неделю.

(C)http://users.livejournal.com/_sasa/556396.html