Кризис

Видно, сильно я застыл, валяясь под этой долбаной машиной. Совсем раскис, подскочила температура, и вот уже третий день жарило под 40. Меня метало по кровати, бросая то в жар, то в холод. Обливаясь потом, я сбрасывал одеяло, но через несколько минут я с головой зарывался в них, чувствуя, как жена набрасывает сверху бараньи шкуры, и не мог согреться. Перед глазами, как в калейдоскопе, проносились короткие картинки. То обрезка векового ореха перед домом, то младшая дочь, рисующая с меня портрет, то уходящая под колеса машины трасса, несущаяся с огромной скоростью. Видения переплетались в сознании с волнистыми полосами и рябью, как на экране сломанного телевизора, или просто радугой, но не дугообразной, а прямой. Но вот, голова стала ясной, и перед моим взором возникла картина острова С. Чётко увидел крейсер, окруженный дамбами, услышал шум мощных насосов, непрерывно откачивающих воду. Вот-вот должен начаться демонтаж бывшего флагмана Северного Флота. Он стоял на киле, подпертый по бортам гидравлическими домкратами. Стволы орудий главного калибра хмуро смотрели в палубу, а ДУКовские башни развернуты в разные стороны, как бы занимая круговую оборону. Деловито сновали по дамбе рабочие в оранжевых жилетах, проверяя работу техники. Обозначилась точка невозврата - корабль был обречен. Жители поселка с интересом наблюдали за последними приготовлениями. Наконец-то избавятся от надоевшего ржавого крейсера. Вот только наступит завтра. Среди ночи жители острова проснулись от страшного шума. Море, такое тихое вчера, ревело, как дикий зверь, в небе ослепительно сверкали молнии, оглушительно грохотал гром. Из-под трясущейся земли все громче и громче вырывался ужасный вой, сопровождавшийся выбросами пара по всему острову. Стоявший по соседству остров уже скрылся в морской пучине. Жители поселка в ужасе бежали к берегу, где у причалов и пристаней стояли катера и лодки. Причалы уже почти залила вода, и плавсредства мотылялись в черной воде с натянутыми, как струны швартовами. Люди прыгали в них и, обрезая концы, спешно отплывали от медленно погружающегося в море острова. В суматохе никто не обратил внимания, как крейсер, оторвавшись от дна, слегка покачиваясь, стоял, словно ожидая на свой борт людей, терпящих бедствие. Они увидели это, когда рассвело и торопливо гребли к старому, ржавому кораблю. Тот, от которого желали избавиться, становился их спасителем. По бортам свисали штормтрапы, люди взбирались по ним на корабль, и без сил падали на усеянную ракушками палубу. Дождавшись, когда на борт поднимется последний спасенный, корабль, словно получив толчок в корму, двинулся с места. Находящиеся на борту не в силах были что-либо предпринять, и крейсер уходил все дальше и дальше в море. Словно неведомая сила вела его, и через несколько дней показался о. Кильдин. Пройдя его, он устремился в Кольский залив. Никем не замеченный, никем не ведомый, медленно и упорно крейсер шел к себе в базу. Корабль повторил в зеркальном отражении свой путь, проделанный много лет назад. Когда, его проданного и униженного, буксир выводил из залива. Словно притянутый магнитом, он подошел и стал у своей бочки, той бочки, у которой швартовался всю свою жизнь. Людей на борту не было...
Я открыл глаза. В окно светило солнце, пела какая-то птица. Кризис моего недуга прошел, и я свесил ноги с кровати, пытаясь встать. Чувствовалась слабость, но на душе было легко. Вспомнился сон, и мелькнула мысль: «Куда же делись люди с корабля?» Ну, да ладно.