Бдительность - наше оружие! (шершавый язык советского плаката).
Время действия конец 70-х годов прошлого века. Павел А. был младшим сыном генерала. И если его старший брат все-таки, несмотря на активное противодействие их матери пошел по «военной дорожке», правда не в командное, а в инженерное ВУ, то младший с материнским вердиктом «не отдам!» был отправлен на учебу из крупного, но все-таки далекого гранизона в один из технических московских вузов. Но от судьбы не уйдешь, тем более, что к моменту окончания вуза А.-старший стал уже не просто генералом, а генералом «большезвездным», одним из замов одного из Главкомов. И отправила судьба-злодейка служить А.-младшего в один из подмосковных военных НИИ, а что? ВУС - позволял! Сначала на 2 года, ну а уж потом и на оставшиеся 23. Павел искренне, что называется с младых лейтенантских ногтей, считал себя военной косточкой, строевиком, уставником и вообще образцово-показательным офицером, что не мешало впрочем ему быть хорошим товарищем, не кичившимся своим высокопоставленным папой, а вызывало у сослуживцев только легкую иронию. Обычно по понедельникам в НИИ проводились «большие» построения, на которых командование доводило свои мысли и чувства, а также вышестоящие распоряжения до всего л/с. Одно из построений закончилось необычно. «Старший лейтенант А., выйти из строя!» - скомандовал начальник института. «Есть выйти из строя!» - звонко проорал Павел и, рубя ботинками асфальт, предстал пред очи, развернувшись затем лицом к очнувшемуся от стоячей спячки народу. Начальник кивнул своему первому заму и тот довел до л/с краткое содержание письма, подписанное начальником Управления военной контрразведки МВО, в котором перед командованием института ходатайствовали о поощрении ст. л-та А. Павла Александровича за проявленную им бдительность. После стандартной процедуры: «Объявляю... благодарность. Служу... Встать в... Есть!» л/c , был распущен. Недоумевающий Павел под подколки сослуживцев по управлению и отделу только-только успел добраться до своего рабочего места, как зазвонил местный телефон. «Ст. л-т А., слушаю, - привычно ответил Паша, - Павел Александрович, - вкрадчиво замурлыкала трубка, - Вас беспокоит старший оперуполномоченный особого отдела м-р Н. Не могли бы Вы зайти ко мне? В штабе, 29 комната, на втором этаже в левом крыле, за финчастью. Жду.» За дверью неприметной комнаты 29 открывался темный коридор, в котором его уже ждал ничем не примечательный человек в темно-сером гражданском костюме. «Проходите, Павел Александрович», - человек открыл одну из нескольких дверей, выходивших в коридор, пропуская Пашу вперед. В небольшом кабинете прямо рядом со столом весел на вешалке весь комплект майорской военной формы. Так вот ты какой... северный олень... Присаживайтесь, чай? Кофе? Печенье? Баранки? Угощайтесь. Индийский чай и бразильский растворимый кофе подозрительно смахивали на аналогичные продукты из еженедельного папиного генеральского «заказа». «Павел Александрович, а Вы не припоминаете событий, случившихся такого вот числа такого месяца? Когда Вы были в местной командировке, в Москве, а по дороге домой зашли в Центральный военторг?» - дружелюбно вопросил контрик. И тут Павел вспомнил все! В тот день, почти три месяца назад, начальник отдела вызвал его к себе: «Паш, ты ж ведь у нас москвич? Зайди в экспедицию забери письмо в НТК (научно-технический комитет, были во всех видах ВС, окончательно разгромлены при Табуреткине), надо срочно передать и заедешь еще в академию, поторопишь их с отчетом по НИР, заодно и свои вопросы по адъюнктуре порешаешь (Павел собирался поступать). Пропуска я тебе заказал. Ну, а потом по личному плану. Давай, быстрее, пока не начался перерыв у электричек». Быстренько решив все дела и плотно пообщавшись на кафедре, на которую собирался поступать, Паша решил по пути домой заскочить в Центральный военторг на Калининском проспекте. Ведь он был еще немного что-ли... и... «военный пижон». Однако в военторге Пашино внимание привлекли не военные акссесуары, а два человека гражданской наружности, которые перед прилавком со всевозможной воинской атрибутикой спорили между собой громким шепотом о том, какого цвета должны быть петлицы под «эти» эмблемы и какого цвета дожны быть полоски на погонах. Рядом вдруг нарисовался патрульный милиционер. «Товарищ сержант! Проверьте документы у этих двух. Они подозрительно себя ведут!» - Павел настойчиво зашептал стражу порядка на ухо. Тот попытался, но был просто откровенно послан этими двумя. В сержанте взыграли амбиции, на помощь к нему пришел Павел, несколько сознательных покупателей и случайно оказавшийся рядом милицейский патруль. Подозрительных скрутили и доставили в отделение. Паша вспомнил, что он все подробно описал дежурному по отделению и даже подписывал что-то.... «Да, ...припоминаю...», - ответил он на вопрос особиста. «А лица этих, ну подозрительных, Вы хорошо запомнили? Точно хорошо?» - наседал особист. «А в чем, собственно дело?» - взъерошился, уже преодолевший первоначальную робость, Павел. «Дело в том, что эти двое, как бы так сказать, некоторым образом мои коллеги... А Вы мало того, что их расшифровали, да еще и в милицию сдали... А для людей нашей професссии, попасть в милицию - это... Вообщем получили они, эти двое так, что мама не горюй... Поэтому я Вас, Павел Александрович, настоятельно заклинаю и прошу, если, вдруг, паче чаяния, Вы когда-нибудь увидите этих двоих или кого-то одного из них, то разворачивайтесь, переходите на другую сторону улицы и бегите, бегите, бегите...И боюсь, что, если, упаси Боже, они Вас узнают, то Вам не поможет даже... и даже я... Уж очень они на Вас злы... Вот, что я собственно хотел Вам сказать. А что проявили высокую блительность, так это молодец! Так и держать!» - на высокой патетической ноте закончил особист.