Любовь

Читая сей труд, у непосвященного человека может возникнуть убеждение, что я не люблю армию. Это неправда. Армию я люблю. До спазмов в желудке. Это не метафора и не гротеск, потому что при мысли об армии первым начинает реагировать желудок. Как ядерный реактор, в который забыли сунуть графитовый стержень.
Очень даже, почему же... Люблю. И перловку «дробь шестнадцать» люблю. И «мясо белого медведя». Кто не знает - это вареное сало. Представляете? Нет? Это такая студенистая масса, дрожащая как желе, поверх космической каши. Космической, потому что если ее перевернуть с тарелкой, то она не отлипает. Зачем варить сало? А черт его знает. Чтобы трудности переносить. И тяготы.
И начальников люблю, и замполитов. Несчастные ведь люди.
Может показаться, что в армии одни идиоты. Нет! Не одни. Их много. Они ходят, извините, «передвигаются», строями, обязательно в ногу, а если вне строя, то бегом. Они горланят на морозе песни. Они «учатся военному делу настоящим образом». И меньше их не становится, что удивляет.
Идиотов в армии много. А где их нет, спрошу я вас? Когда я ушел на гражданку, я обнаружил их, идиотов, не меньше. Только в армии идиот ограничен в своих претензиях Уставом (есть такое увлекательное военное чтиво), а гражданский не ограничен ничем. И военного эта мысль греет, как верблюжий свитер в холодную ночь.
И казарменное положение люблю. Представляете, офицеры, оторванные от теплых женских тел, сидят в казарме. На табуретках. Потому что до отбоя на койках лежать Устав запрещает. И периодически прискакивает какой-нибудь начальник, дежурный или другой какой хрен с горы и проверяет, а не лежат ли военнослужащие на кровати? Не подрывают ли боеготовность?
И форму люблю. И сапоги, и шинель - эти атавизмы каменного века. Отцы-инквизиторы рыдают в аду, видя нашего военного, шкандыбающего в нашей форме. А уж полная полевая выкладка - это просто... никак не подберу слова... просто не любовь даже. Животная страсть, вот! Вся амуниция вешается на ремень. А он, извините, один. Лопатка, боезапас (три магазина), подсумок для гранат, фляжка с водой, котелок, штык-нож, каска - все это висит на ремне по периметру, весело погромыхивает и бьется о различные интимные части тела, отчего наши воины и орут, когда идут в атаку. Больно же. И ремень постоянно сползает до колен. А если срочно требуется залечь, то падаешь обыкновенно на штык-нож или подсумок с магазинами. Самым что ни есть дорогим местом. После чего охота окапываться тут же пропадает. Лучше пусть пристрелят.
Шинель же, простите за сплошные превосходные степени, это оратория. Потому что хочется орать. Когда же вы, сволочи, ее спишите вместе с кавалерией! Открою секрет: она универсально бесполезна. Зимой в ней холодно, в переходное межсезонье в ней жарко. Она неудобна с любой стороны. Она везде трет, кругом жмет, ходить мешает, стоять - отовсюду поддувает. А знаете, почему наши воины в плен не сдаются? Потому что в шинели нельзя поднять рук выше уровня груди. И враг думает, что ты не сдаешься, а планируешь не него напасть, оттого и принял боксерскую стойку.
Так что армию я люблю. Ее надо любить. Как ребенка. Потому что ребенок однажды вырастет и, если его не любить в процессе, даст папе в репу. Считайте это пророчеством.