Даже не знаю, почему так - ни разу не встретился мне человек, сам ли, или из родных его кто, дошедший до Берлина и написавший в День Победы на стенах поверженного рейхстага простые и правильные слова... Почему-то обычно один такой город вспоминают - Кёнигсберг.
Жесточайшие бои. Да и после капитуляции нередко стреляли в спину.
Он. Туляк, и этим многое сказано. За станком, потом на передовую - благо идти недалеко (линия фронта проходила по городу, и Городом-Героем Тулу ополчение сделало) - по малолетству больше, конечно, у станка. Когда фашистов отбросили - просился в армию, да не взяли. Чуть позже, прибавив себе пару лет, добился направления в военное училище. В летчики не прошел по здоровью - но ИАС (соображающий, да еще и на заводе поработавший, стал-быть с "железом" справится) встретила его охотно. Есть тут пробел небольшой, да спросить уже не у кого... Явно ведь задержался где-то, выпуски-то сержантские тогда были.
Зимой 1945-го, уже младшим лейтенантом, в Авиацию Краснознаменного Балтийского Флота прибыл на фронт и получил распределение в один из истребительных полков. Техник - делай что хочешь, спи сколько получится, но матчасть всегда должна быть в строю - это вечно.
Она. Добровольно ушла на фронт в 41-м. Рядовой. Грамотная, с безупречной репутацией, свободное знание трёх языков - попала в СМЕРШ. Старший сержант. Не оперативник - за пишущей машинкой, стенографисткой - так она рассказывала; про боевые будни вспоминать не любила, но свой осколок встретила на передовой. Потом при дивизионном штабе писарем.
Они встретились в Кёнигсберге, в мае. Уже капитулировал Берлин, остатки группировки врага, пытающиеся выбраться из "котла" морем, ежедневно молотили наши штурмовики и бомберы.
Выбраться пытались не все, кто-то оставался и в развалинах, и не с пустыми руками. "Кёниг" стрелял исподтишка.
Перевоспитывать туземцев направляли агитбригады и подвернувшихся под руку лекторов, из зарекомендовавших себя политически грамотными. Немцы слушали истории о грядущей победе социализма во всем мире спокойно, придерживая котелки и прочие кастрюли, терпеливо поглядывая на полевую кухню. По окончании беседы они получали свою порцию "гуманитарной помощи", а уходящие лекторы - невесть из каких развалин прилетевшие пули. А вот во время самих бесед не стреляли - догадываетесь почему? Несколько раз пробовали, выжившие потом удивлялись своему счастью. Ну и поделом.
Понятно, нужно было обеспечить прикрытие. Почему не "комендачами" - вот уж не знаю. Комендатура к тому времени точно была, но на защиту лекторов народ отправляли по разнарядке - сегодня от одной части, завтра от другой; стандартно - офицер и два бойца - автоматчика.
Вот так и встретились.
Пытались их, весело болтающих на обратном пути, из какого-то бывшего домика расстрелять, да неудачно - отбились, еще и троих фашистов положили.
Не знаю, о чем разговор тот был, да и как они потом встречаться ухитрялись - она в Кёнигсберге, при штабе, он в полку, от города километрах в десяти. Но в 46-м к новому месту службы, на Краснознаменный Северный, лейтенант убыл уже с супругой.

Вот такая история. Без героики, штыковых атак и бомбо-штурмовых ударов - рутина. И подробностей уже не уточнить... Такой совсем маленький кусочек в истории, но такой огромный в человеческих судьбах...