На работу Евгений Михайлович приезжал без опозданий, ровно в 8.29 включал компьютер и читал новости, читал он подслеповато щурясь, и смешно поджимая верхнюю губу, от чего становился похожим на кролика переростка. После прочтения новостей он выливал на молодёжь краткий анализ прочитанного с обязательным своим прогнозом развития ситуации.
Частенько он деловито откинувшись на спинку кресла, рассказывал коллегам о своей жизни. Как он ездил в Грузию и заблевал автобус, перепив вина. Какой удобный он купил унитаз, не пожалев денег, и насколько важным человеком он был в свое время, работая завучем в техникуме. По пятницам традиционно пил в гараже, а в понедельник, бежал в гараж за машиной, вёз внука в садик, жену на работу.
И была у него в жизни одна страсть. Бардовская песня. Писал он их самозабвенно, исполняя на различных фестивалях, получая там грамоты и дипломы за участие и, скорее всего, волю к победе.
Серёга бесился, слушая этот ежедневный бред, тупые поучения, и рассуждения о жизни в одной квартире с дочерьми и их мужьями. Выслушивая тексты песен, посвящённые геморрою и прочим отравлениям. Его раздражал этот человек, кичившийся какими-то идиотскими достижениями. А однажды, после прослушивания очередного бреда, он внезапно понял. Понял боль этого шестидесятилетнего человека, которого затуркали дома, у которого единственным местом отдыха был унитаз, а самым ярким воспоминанием блёв в автобусе. Страшно стало от осознания того, что апогеем власти этого человека были поставленные шестым уроком в расписании техникума занятия для неугодного преподавателя. Как важна была для него хоть чья-то положительная оценка.
Евгений Михайлович давно уволился. Серёжа уже стал самым взрослым человеком в команде, и как-то он сообщил коллегам
- Я вчера написал рассказ...
Сказал и вздрогнул, ему показалось, что вместо себя в зеркале он увидел Евгения Михайловича со смешно поджатой верхней губой.