Повернув в темный переулок к дому, Кадетов понял, что жизнь кончилась — навстречу, отлепившись от стены и криво улыбаясь, двинулся настоящий свидомый махновец  — в бескозырке, гусарском ментике поверх вышиванки, шароварах с золотым лампасом, в сапогах и весь, как елка, увешанный оружием от перочинного ножа до РПГ.

 — Кадетов?  —  вопросил он.

 —  Да,  — обреченно выдохнул Михаил.

 —  Здорово, я Павло Блисковий! Тебе пакет!

Негнущимися пальцами Кадетов разорвал толстый конверт и первым делом уставился на подпись  — «Замполит».

Где делся Замполит  —  слухи ходили разные, в Москве его не видели с момента обретения Украинской Духовности. Кто-то утверждал, что он ушел в подполье с ячейкой СССР, кто-то говорил, что его безбашенные пейнтболисты продолжают лазать по лесам на страх кабанам-мутантам, кто-то видел его в загнивающей Америке, в которой воссиял Центр Украинской Цивилизации и Культуры, ранее известный как город Чикаго…

Когда дело уверенно пошло к провозглашению Новой Украинской Империи, Замполит, прихватив папаху и маузер со старательно замазанной табличкой «Дорогому внуку от дедушки Феликса» рванул секретной тропой в Гуляй-Поле, сжимая в лапках юбилейную двухгривенную монету «Нестор Махно» и пачку брошюрок о Батьке.

 — Почему музей Национальго Героя Украины занимает жалкий раздел в какой-то халупе???

Глава местной державной администрации, не ожидавший такого натиска, попытался было ответить в стиле “А ты хто такой? Не москаль ли?” был наповал сражен ответом “Да у меня обе тещи украинки!” и развернутой перспективой превращения Гуляй-Польского района в Национальный Заповедник с нелимитированными поставками перцовки и первача. Через месяц понеслись по степи первые тачанки…

Заповедник “Махновия” исправно получал цистерны с горилкой, зарплату в гривнах с надбавками за командировки, экспедиции и научную деятельность, сотрудники читали лекции в военной академии им. Ивана Богуна о самобытной и высокодуховной тактике Махно, катали туристов со всего мира на аттракционе “махновская свадьба” и даже успели доказать, что изобретатель тачанки Сесиль Родс был криптоукром. На такой успех набежали братки-анархисты со всего света и на базе заповедника сама собой развернулись Образцовая Повстанческая Армия, несколько историко-культурных банд высокой щирости и даже Политпросвет с детскими садами и театром.

Наезжавших время от времени инспекторов из Киева и Тернополя, пытавшихся выяснить, почему сотрудники музея-заповедника говорят на каком-то странном языке, чуть ли не на собачьей мове, встречали под развернутым черно-красным знаменем анархо-синдикалистов вопросом “Москалі, більшовики або золотопогонникі є?” и на любой ответ орали “Аааа, попалися, волоки їх у запасники - Батько розбереться!”. Слухи о запасниках и об их заведующем Матросе (совмещавшем должность с руководством музейной контрразведкой), которого никто не видел, ходили самые нехорошие, будто бы там стояли в ряд десять “максимок”, а непереживших посещение сбрасывали прямиком в овраг за баней.
Ослабевших проверяющих прислоняли к стенке, хлопали по спине с криками “Що хлопці, сподобалися вам гарние махновські жарти?” и немедленно начинали поить горилкою под рассказы, какая демократия и духовность процвела в заповеднике, а затем грузили в транспорт и отправляли восвояси, предварительно подписав акт проверки.

В письме Замполит хвастался достижениями и звал к себе, особо упирая на то, что среди лекторов военной академии крайний недостакток лиц, знакомых с теорией электрических цепей. Кадетов было обрадовался, но потом вспомнил о своем бездуховном статусе и поведал о том посланцу.

 —  Пустое! Кипа-то сохранилась? О, вот в жидобандеровцы и запишем! В артиллерийскую батарею им. Абрама Шнайдера!

 — Так туда же только через обрезание!

 —  Мда, нестыковочка… ладно, придумаем чего-нибудь. У нас в заповеднике аж четыре независимые республики действуют  —  куда-нибудь да пристроим!

С этими словами Павло вытащил из шаровар пляшку рома и дальнейшие события пропали во мраке.