Взято с http://cholewa.livejournal.com/18366.html

НАСТАВЛЕНИЕ ПО СТРЕЛКОВОМУ ДЕЛУ
«Пистолет всегда должен содержаться в чистоте и исправности». Цитата... Что?.. Э-э, нет, не из Козьмы Пруткова. Бери выше - из брошюры Минобороны СССР «Наставление по стрелковому делу. 9-мм пистолет Макарова». Хотя и в ней встречаются перлы. Могу привести пример. Есть там могучая фраза: «Кобуру не смазывать, а лишь насухо протирать ветошью». Мудрости этого замечания Прутков бы позавидовал, ей-богу.
К чему я про пистолет? А к тому, что намечалась в управлении проверка хранения и сбережения табельного оружия. Вот я и решил свой ПМ, который в руки не брал года два, из сейфа извлечь, почистить да смазать. Те времена, когда сотрудник ЧК всегда ходил с маузером или наганом, миновали давно и безвозвратно. Мне за все время службы оружием не доводилось пользоваться ни разу. «Стрельба в цель, - замечает Прутков, - упражняет руку и причиняет верность глазу». Мудро. Тонко. Глыбко сказано... Только вот не люблю я оружие, в тир ходил исключительно по принуждению, и несмазанная кобура моего ПМ давно потускнела. Вот и решил почистить перед проверкой.
В тот вечер мне это не удалось. У соседа по кабинету, капитана Н., был день рождения. После окончания службы сели мы это событие отметить. Скромно, в узком кругу товарищей по оружию. Оружие, кстати, так и не почистив, я вновь запер в сейф. Два года лежало - еще полежит. В общем, мы - капитан Н., я и еще несколько ребят - хорошо посидели, душевно поздравили новорожденного и перешли к кофею. Тут я вспомнил, что у меня коньяк есть.
- А что, - говорю, - товарищи офицеры, может, в кофеек коньячку добавить? Для аромату?
- А есть? - спрашивают товарищи офицеры.
- Не было бы, - отвечаю, - я бы не предлагал.
Все, как на партсобрании, поддержали единогласно. Даже, я бы сказал, с энтузиазмом поддержали. Решения пленумов ЦК КПСС с таким искренним чувством никогда не поддерживали.
- Веди, - кричат, - в погреба, хозяин.
- Володя, - говорю новорожденному, - тебе ближе. Посмотри там в шкафу, на верхней полке, за бумагами в углу.
Володя шкаф открыл, бумаги сдвинул и кричит победно:
- Есть, Иваныч! Которую бутылку брать - початую или полную?
- Полную, - отвечаю, - непременно полную.
Тут я немного отвлекусь от повествования. Нынче про Комитет говорят разное. Одни нашу организацию представляют ностальгически-идеальной. Другие, наоборот, неким сборищем вампиров, ворюг, пьяниц. Я пенсионер, мне туману напускать смысла нет, и я скажу так: акварельной ясности и небесной чистоты в нашей службе, разумеется, не было. Как нет ее ни в одной спецслужбе мира. И быть не может по определению... Но и палитра Иеронима Босха к нашей деятельности не применима никак. А уж на фоне того, что в МВД творилось, мы просто ангелы. Да, насчет пьянства... Все мы живые люди, бывали в нашей жизни награждения, присвоения очередных званий, праздники, дни рождения, в конце-то концов... Разумеется - отмечали. Но и, разумеется, - только после службы. Ибо, как сказал Прутков: камергер редко наслаждается природою. Но, добавлю я, метко.
...Новорожденный достает из шкафа полную бутылку коньяку.
- О, - говорит, - армянский! Армянский уважаю. А молдавский (кивает на шкаф) не особо.
Ишь ты, молдавский он, видите ли, не особо.
Мы плеснули коньяка в кофей, посидели потолковали, и я решил идти домой. Еще трое ребят тоже собрались. А новорожденный и его приятель, капитан Р., остались... кофейку хлебнуть, наверно. Ох, редко камергер наслаждается природою! Но метко.
Наутро новорожденный пришел на службу несколько помятый. Выбрит, при галстуке, в свежей сорочке, но морда лица оставляет желать лучшего.
- Как, - говорю, - Володя, вчера кофею попили?
- Нормально, - отвечает.
Ну нормально - и слава Богу. Собрался я все же свой ПМ почистить. Расстелил газету «Правда» на столе, разобрал пистолет. Смотрю - ничего, еще не заржавел. Мы, конечно, мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. К появлению грозной комиссии мой арсенал будет готов на сто процентов!
Разобрал я, значит, пушку... Нужно смазать. А оружейное масло загодя на складе получил. Открываю шкаф - нет моего масла.
- Володя, - спрашиваю, - а ты бутылку с маслом куда дел?
- Какую, - говорит, - бутылку с маслом?
- С оружейным, - отвечаю. - Здесь стояла, в бутылке из-под молдавского коньяка.
Изумленными глазами посмотрел на меня Володя. И я на него тоже.
- То-то мне молдавский, - говорит он, - никогда не нравился. А вчера как-то легко прошел, «лётом».
Грустно посмотрел капитан Н. на мой разобранный пистолет, вздохнул. А я отправился снова на склад. Там старший прапорщик сидит. Удивился: куда, говорит, Юрий Иваныч, вам столько масла? Вы, дескать, вчера брали... Пью я его, отвечаю, очень хорошо против язвы желудка помогает... А-а, ну понятно, нужно будет теще посоветовать.
Теще? Ну теще можно. Только сверху пусть коньяком заливает... Нет, говорит, она спиртного в рот не берет... Тогда не советую. Без коньяка оружейное масло только для смазки оружия и годится.
Принес я это маслице в бутылке из-под «боржоми», смазал свой ПМ и вспомнилась мне одна фраза Пруткова Козьмы: если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол», не верь глазам своим.

Шельма

Придя из армии Студент вернулся к своей гражданской профессии, причем достиг определенных результатов в карьерном росте, поднялся до проверяющего средней руки и стал Михалычем в свои неполные тридцать лет.
Однажды с группой товарищей он был направлен для проведения очередной проверки на станцию Кумандук. Прибыв на место, быстренько выявив десяток другой дежурных замечаний, вышеозначенная группа затосковала, многозначительно переводя взгляд с часов на начальника станции и начала негромко рассуждать о том, что было бы неплохо проверить и личные нормативы ДС (начальник станции по телеграфному шифру). На что тот среагировал несколько запоздало, но довольно оперативно:
- А не желаете ли в баньку, уважаемые ревизоры?
Как ни странно, но «уважаемые ревизоры» в баньку возжелали. Погрузившись на дежурную машину локомотивного депо, предварительно заехав в магазин, они поспешно были доставлены в ..., ну не то чтобы баню, а, так сказать, в место где моются......
Что ж - какие ревизоры - такая и баня, скажете Вы, и будете, наверно, правы: расколотый кафель ржавой душевой, темные подгнившие доски парной, пара веников в углу и пар, идущий изо рта, только подтверждали это. Начальник станции весь как-то сник, пробормотав, что натопить еще не успели, но так как машину уже отпустили, а в те благословенные времена такси и сотовых телефонов в этом богом забытом месте не было, решили ужинать здесь, тем более что стол был. После нескольких бутылок стало не впример теплее, и один из молодых ревизоров стал просить Михалыча его попарить, мотивируя тем, что лучше него в отделе никто парить не умеет, что отчасти было правдой, так как остальные в баню ходили только с комиссиями, да и то не всегда раздевались. Нудел он долго и упорно, не внимая увещеваниям что они уже пьяные и веников нет, да и холодно в парной. Последней каплей стала фраза:
- Начальство паришь, а меня боевого товарища в падлу?
- Что ж, ты сам этого хотел, - прорычал бывший Студент и, грозно повернувшись, пошел раздеваться, не выпив крайнюю стопку водки - это был плохой знак, но юный ревизорчик воспринял это как победу и, весело подпрыгивая, бросился догонять Михалыча.
Тем не менее, парная была уже немного прогрета и веники нашлись - это были два заслуженных ветерана, стоявших в углу предбанника, и напоминали не атрибут банного церемониала, а скорее пару курьих ног с длинными и голыми пальцами. Можно было предположить, что 2-3 последних года их употребляли только как чилижные, но Диму это не остановило:
- Михалыч, веники! - радостно орал он, указывая на эти орудия средневековых пыток.
- Ага! - не менее радостно ответил Михалыч, с громким треском разминая кисти рук.
К удивлению Студента камни лениво, но зашипели от вылитого на них трехлитрового ковша воды с небольшой добавкой пива, густой и влажный пар окутал тела парильщиков.
- Михалыч, дай! - забился в экстазе глупый Дима.
И Михалыч «дал», он «дал» так, как давно уже не «давал», водка, раздражение и вместе с тем появившийся, как всегда бывало в бане, азарт сделали свое дело. Внахлест, к потолку и вдоль спины, двумя сразу и поочереди, да еще воды в дальний угол каменки, где погорячее, да снова по ногам, спине, бокам.
- Не больно?
- Давай, у меня кожа толстая, еще давай!!!!!!
А с протяжечкой, да по пяткам, а вениками навстречу, а теперь пропеллером и не касаясь, а теперь да со всего маху, ух, ах, да чтоб тябя....
После окончания этой банной камасутры, они долго пили водку, запивая ее пивом, и благодарный Дима все приговаривал:
- Ну Михалыч, ну спец, ну прям как заново родился!
Он кажется так и заснул, бубня и пуская слюни на казенную подушку....
Студент проснулся от нестерпимо громкого крика:
- Мама, роди меня обратно!
Осторожно открыв по очереди глаза и сразу прекратив отрыв головы от подушки как невозможный в принципе, он увидел скачущего с приспущенными трусами Диму у комнатного зеркала, пытавшегося рассмотреть там свою спину и ниже. Спина была вся располосована вдоль и поперек характерными полосами, которые остаются от ночи проведенной с очень темпераментной дамой. Судя по Диминой спине, эта была испанка, причем задрал он ее наверно до смерти. С трудом прокручивая несмазанное колесо памяти, Студент не вытащил из этих разрозненных осколков воспоминаний о наличии прекрасной половины на вчерашней попойке, но чтобы не выдать этот досадный провал в памяти медленно произнес:
- Нехило она тебя!
- Какая она! - забился в истерике товарищ, - Это же ты, гад!!!
Студент от неожиданности сел на кровати:
- Я!?
- Да, ты, в банееееее! - почти плача ответил сосед.
- Фу, ты, - упал на подушку Студент, кривясь от полученного сотрясения мозга.
Картина вчерашнего вечера восстановилась полностью. Полосы, как вы догадались, остались от тех самых куриных лап, которые еще вчера Дима называл вениками, причем они, по какой то невероятной случайности, сложились по 4-5 шутк рядом, и отличить их от женских ногтей было невозможно.
Провожали товарища домой как в последний путь, пили, не чокаясь, зная скверный характер и повышенную ревность его половины. Дима сидел понурив голову и не пил даже пива, боясь усугубить свою вину по приезду, безразлично слушая советы бывалых и с трудом сдерживающих смех коллег. И действительно там дошло чуть не до развода, Михалыча больше попарить никто не просил, и даже когда он предлагал сам, то все поспешно отсаживались на другую сторону стола, суеверно крестясь. Дима был грустен, и всякий раз встречаясь с ним, Студент испытывал неловкость от того случая, но только до того момента, пока он пройдя по головам своих товарищей не стал их проверяющим, причем вредным и бестолковым. И когда в бане очередной раз вспомнили этот случай, то Студент заявил, что это сделал не он, а на крик Димы:
- А кто?
Ответил, многозначительно подняв палец к потолку:
- Бог, шельму метит!

Перелет откуда-то с Дальнего Востока.
Ил-76 помимо военных грузов везет так же моего друга и его барахло в размере контейнера - переводят в новую часть, остальная семья летит другим рейсом.
Взлетели, вышли на курс. Лететь долго, к тому же ночью, и только Леша решил устроиться спать, как
в пассажирский отсек выходят ВСЕ члены экипажа.
- А-а самолет кто ведет?
- Автопилот!
один из пилотов достает будильник, заводит его, и устанавливает время звонка. поставив на полочку усаживается на кресло и откидывает спинку, то же делают и остальные.
- народ, вы что?
- спать будем. Ночь на дворе!
- а самолет?
- автопилот. коридор свободный. Подлетать к Москве будем - будильник разбудит.
- а если не зазвенит?
пилоты переглянулись - но всегда же звенел?

И они улеглись спать.

С тех пор он никогда не соглашается летать на транспортниках.