Прямая замена

- Собирайся, старлей, - начальник отдела кадров ласково посмотрел на меня.
- Переводят тебя. Прямая замена… и улыбнувшись своим тайным мыслям, вновь с удовольствием повторил:
- Прямая замена…
Смысл прямой замены прост, как перпендикуляр: берутся два офицера в равных должностях (но, как правило из разных округов) и оп-па, меняются между собой. То есть вместо главного механика УНР Иванова через неделю возникает Петров, тщетно пытаясь разобраться с грехами предшественника и, ухмыляясь, вспоминая свои «косяки», которые, соответственно, расхлебывает Петров. То есть: «Баш на баш, один чужой, один наш!»
- И …куда?
- ПГТ « Гвар-ий».
- ПГ… что?..»
- Поселок Городского Типа «Гвар-ий»!- отчеканил кадровик, ну это название такое...
-А это, простите, где?
-Где-то здесь,- а глаза ласковые-ласковые... Палец упирается в карту Союза, точнее в область с простым и емким названием: «Казахстан».
- Точнее показать не могу, сам не знаю. Но это просто: выйдешь из аэропорта, а там любой подскажет. Наверное…
…Ту-154, рейс «Львов - Алма-Ата» набрал высоту и ровно загудел турбинами. Присмотревшись к соседу, невысокому загорелому капитану-пехотинцу, я пересел поближе и, поздоровавшись, спросил о сокровенном:
- ПГТ « Гвар-ий?» Как добраться?
- Все путем ! Сам оттуда, довезу в лучшем виде, всего-то 150 км. Ты в какую часть?
- Да я в УНР, по замене.
- В УНР…- протянул он, и в глазах мелькнуло нечто странное. Капитан сочувственно посмотрел на меня и ловко перевел разговор на другую тему. Однако! Ладно, приедем - разберемся.
Здание УНР встретило меня непривычным отсутствием всяких признаков разумной жизни. Двери были закрыты наглухо, ни людей, ни техники - ничего… Вид у нового места службы был как у здания Обкома, спешно эвакуированного ввиду быстрого наступления войск Вермахта.
Капитан Саша, до этого молча куривший и с интересом смотревший на мои попытки проникнуть внутрь «укрепрайона», отбросил бычок и произнес:
- Извини, старлей, не хотел тебе сразу говорить, но понимаешь… НЕТ ТВОЕЙ ЧАСТИ! РАСФОРМИРОВАНА 2 МЕСЯЦА НАЗАД!
Епть! Я с размаху припечатал пятой точкой огромный чемодан «Мечта Оккупанта»! Вот тебе бабушка и Юрьев день! Нет части, а замена прямая, и кроме должности в несуществующем УНР, никакая другая меня не ждет… В мою часть на замену тоже никто не приедет т.к. местный главмех просто не успел узнать о своем переводе в благодатный Прик. В.О.… Меня просто нет по определению! «Летучий Голландец», блин, подпоручик Киже! Вашу маман!!! Вот попал…
- Водку будешь?- это Саша.
- Водку… Буду!- это я.
Узкие раскосые глаза кадровика местной Стройуправы внезапно округлились, едва он прочитал на предписании номер ТОЙ САМОЙ В/Ч. Смуглое лицо заметно изменило цвет.
- Прибыл для дальнейшего прохождения службы! - с удовольствием отчеканил я, дескать, ваши действия? А?.. «Ошибочка вышла…»? А мне каково? А на мое место не хочешь, хоть минуток на 5-10? Тем более, денег после всех переездов в кармане оставалось рублей 15.
Нервно обмахиваясь предписанием, майор явно просчитывал в голове варианты выхода из сложившейся ситуации.
- Вы это, поселитесь пока в гостинице, город посмотрите… Очень красивый город, рекомендую. На Медео съездите, не были поди… ни разу.
Я, сдержанно:
- Не был. Посмотрю, съезжу.
Ожидание решения из Москвы заняло почти месяц безделья. В кадрах, естественно, дело замяли по-тихому. Результат был предсказуем, за неимением альтернативы: «Вернуть назад, положить где взяли». Прямая замена… блин.
Снова Ту-154, снова 8 часов в воздухе… снова тяжеленный чемодан «Мечта оккупанта».
Привычно распахиваю дверь родного кабинета, выгоняю из обшарпанного кресла зама Василя. С удовольствием потягиваюсь, оглядываю внезапно ставшею родной гору бумаг на столе, железяки, сваленные в углу… Дома, добрался, слава Господу!
- Ну, Василь, рассказывай… Доблестный зам не успевает произнести ни слова, как в кабинет врывается Костик, начальник участка и по совместительству - особа, приближенная к местному Папе. В глазах - жажда информации из первых рук и немой вопрос: «НО КАК? КАК???»
- Костя, ты приходи вечерком, прихвати чего-нибудь, сейчас не до расспросов. На лице у меня таинственность и собственная значимость. Граф Монте-Кристо местного розлива! «Иногда они возвращаются…»
Вечером… Помучив Костю часа полтора... Все, что он принес, выпито и съедено. Пора отрабатывать угощение.
- Никому не скажешь?
- Ты что? Я - могила! (Перевожу: все все узнают не позднее, чем через полчаса).
- Дядька у меня в Москве… В Генштабе. Но я тебе этого не говорил. (Дядьке - питерскому инженеру икнулось в «хрущевке»).
- И что? (До Кости доходит…)
- Из-за тебя? Целую часть?!
- А ты там был? Знаешь, самому стыдно, но что делать… Не было другого способа, просто не было! Командир плакал, все Знамя целовал… А офицеры, солдаты. Кошмар… Совесть, брат, мучает, прямо спать не могу…
- Господи, кто же твой дядька? Неужто… САМ?
Я, лениво затягиваясь:
- Извини, брат, не скажу… Не могу, понимаешь…
Долго после этого я ловил на себе странные, восхищенно-опасливые взгляды сослуживцев. И когда случалось рассказывать в узком кругу действительную историю своей Одиссеи, почему-то возникало ощущение, что как бы верят, но не очень.

Наши пушки - жены заряжены!
"Человек, решивший остаться холостяком, может быть, и дурак, но ему не так часто напоминают об этом, как женатому"
(Старинная английская поговорка)


Да простят меня женщины, без которых жизнь была бы скучна и пресна, но речь пойдет о вас. Точнее, о некоторых представительницах прекрасного пола. Проглотите обиду. Ведь то, что вы прочитаете, не о вас, а о ком-то далеком, вас не касающемся и отношения к вам не имеющем.
Чего-чего, но в практичности и жестком реализме любая женщина даст огромную фору любому мужику. В те далекие и уже былинные времена быть женой военного моряка считалось престижно и надежно. Будущее обеспечено, как минимум на хорошем среднем уровне. Отбор кандидатов в мужья начинался чуть ли не на первом курсе. И на то были причины. Севастополь во все времена, и совершенно справедливо, слыл городом моряков. Будущие приморские красавицы с пеленок видели белые фуражки и бескозырки на улицах, красавцев моряков во всех укромных уголках города, корабли, море и все остальное. Тяга к военному передавалась уже на генетическом уровне от мам и бабушек, в юности уже прошедших все эти этапы. А если прибавить ко всему этому, что чуть ли не каждый второй мужской житель города был бывшим моряком или был непосредственно связан с флотом, то внутренняя поддержка отцов своим чадам, была не меньше маминой. Не учитывая многочисленных случаев искренней любви и привязанности, которые, слава тебе господи, еще не перевелись, многие браки ковались молодыми красавицами упорно, и частенько чисто иезуитскими методами.
Самый простой вариант, опробованный, пожалуй, представителями женского пола всех стран и народов, был груб и действенен. После непродолжительного романа с объятиями и поцелуями на косогоре училища, на скамейках Приморского бульвара, весь процесс постепенно перетекал в квартиру юной соблазнительницы. Где в конце концов, истосковавшийся курсантский организм и получал доступ к телу. Далее все шло традиционно: слезы, сопли, я беременна, я боюсь, я сказала маме, папе, бабушке, дедушке, врачу и твоему командиру. Все! Клиент готов. Откажешься - вылетишь из училища. А если к этому времени ты успел обзавестись партбилетом, лучше молча беги, покупай кольца. Простым изгнанием из училища не оберешься. Так рождались семьи. На удивление подчас неплохие и крепкие. Были и более изощренные варианты, с многоходовыми комбинациями, игрой на грани фола, передачей объекта менее разборчивым подругам для проверки и познания, короче, постепенным и фундаментальным насаживанием на крючок. Один мой сокурсник бабником был знатным. Любил всех, везде и как мог. На заре учебы, на первом курсе, он пережил один малозаметный роман с серенькой молоденькой девчоночкой. Правда, с отличной фигуркой. Пережил и забыл. Она не забыла. И умудрилась единственной из покинутых остаться другом. Последующие четыре года она ничем не выдавала свой замысел, отстранено наблюдала за всеми любовными похождениями своего избранника, потихоньку ссужала его деньгами, себя блюла. В связях порочащих замечена не была. Он сдуру принимал это за чисто дружеские отношения, в голову лишнего не брал. Девчушка же далеко заходящих подруг отшивала тихо и аккуратно, и они покидали моего товарища словно ошпаренные. Перед самой стажировкой, через очередную пассию она передала ему записку с просьбой отдать долги, она уезжает учиться, да и он скоро уедет на флот. Наш сердцеед подсчитал все и схватился за сердце. Мужик он был честный, но увлекающийся. Долги отдавал, если помнил. Девчонка просчитала все наверняка. Банкрот-любовник, помнивший адрес кредитора еще с первого курса, отправился вечерком выяснить свои финансовые проблемы, там и остался. Что там было, как события развивались - не знаю. Знаю, что долг был ого-го! И отдать его он не мог даже с первой офицерской получки. Я эту пару всю свою службу рука под руку в нашем Гаджиево наблюдал, неплохая семья получилась!
Были и просто анекдоты, рождаемые неугомонными энтузиастами военно-политических органов. Эти блюстители половой чистоты курсантских рядов выдавали такое! Как-то раз тройка друзей закатила на квартире у одной подруги гулянку с песнями, плясками и обильными возлияниями. Утром троица донжуанов проснулась разбросанная по дивану в неуставной форме одежды (а точнее, совсем без нее), а между ними в полном неглиже посапывала хозяйка. Больше в квартире никого не было. Кроме некстати вернувшихся родителей. Может, и обошлось бы, но один был зам секретаря парторганизации роты, другой комсорг роты, а третий просто отличник. После визита родителей оскорбленной невинности в политотдел всех троих собрали и заявили: один должен жениться. Кто, решайте сами. Но здесь и сейчас. Счастливая невеста с родителями ждет в соседнем кабинете. Она и сама ничего не помнит, но это суть дела не меняет. Пятна на чести училища не потерпим. Три курсанта четвертого курса переглянувшись, попросили пять минут на размышление в одиночестве. Их оставили. Когда начпо, через пять минут вернулся, его попросили стать мировым судьей и подержать шапку с тремя бумажками. Парни кидали на "морского". Бумажка с крестиком, к радости начпо, досталась зам секретаря.
Главный политолог училища поздравил молодожена и легкими пинками отправил того к невесте, в соседнее помещение. Конфликт был улажен в предельно короткие сроки с минимальными для всех сторон (кроме одной) потерями. Честь вуза была сохранена. Потом, правда, ходили слухи, что пьяненьких курсантов раздевали родители невесты вместе с ней самой и раскладывали в живописные позы, попутно анализируя мужские достоинства предполагаемых женихов. Как говорится, на кого бог пошлет! Судьба!
Другая подруга явилась в политотдел и заявила в лоб начальнику. Изнасиловали меня, дорогой капитан 1 ранга, прямо в стенах вашего училища. Нагло и беспардонно, на скамейке, после танцев. Кто - не заметила, только курсовок у него много было, то ли три, то ли четыре. Он мне ими все ноги расцарапал! И в доказательство задрала юбку до зубов. Царапины присутствовали. Именно в тех местах. Надо сказать, политорганы как чумы боялись историй с женским телом и старались замазывать их кулуарно, всеми доступными способами, не расплескивая на весь флот. Военная машина заскрипела и начала проворачиваться. Девушке налили чая и попросили подождать. День был рабочий, увольнений не было, решение совместно с начальником училища приняли быстрое и волевое. Большой сбор старшему курсу, построение на плацу поротно, всю вахту без исключений в строй. Казармы на замок. Проверить пофамильно. Через час весь старший курс, включая больных из санчасти, был выстроен на плацу в две шеренги. Смотрины начались. Между курсантами в полной тишине, сопровождаемая начпо и офицерами политотдела, шествовала жертва насилия, пристально вглядываясь в лица будущих пенителей морей. Всех кадетов пробирала непроизвольная дрожь. Вдруг выберет? Не отвертишься. Уверенней всех чувствовали себя самые неказистые и некрасивые, да и то внешне. Внутри с ними творилось то же самое. Девушка мельком проглядела выставленный четвертый курс и более внимательно начала изучать пятикурсников. Офицеры политотдела, сопровождающие смотрины настороженно молчали, напоминая готовых к броску бультерьеров. Наконец продефелировав вдоль пятого курса раза три, девушка решительно остановилась напротив одного, и сказала показав пальцем:
- Он!
Побледневший кадет попытался что-то сказать, его быстренько отсекли от всех, и зажав в плотное каре из замполитовских тел, увели на аутодафе в политотдел. Следом, покачивая бедрами, удалилась дознавательница. Врача для экспертизы даже не приглашали. Расписались они в течении недели при содействии начальника училища. Опять же по слухам, незадачливый кадет имел глупость отвергнуть притязания на брак настойчивой подруги, и она поклялась ему, что он будет ее мужем любой ценой. Тот имел еще большую глупость рассмеяться ей в лицо. Месть же оскорбленной женщины была коварна и жестока. Своего она добилась.
Но осечки случались и у представителей слабого пола. Незадолго до нашего выпуска старый начпо, набрав неимоверную выслугу лет, покинул свой пост и удалился в запас выращивать гладиолусы. Ему на смену пришел свежий, прямо из кипучей флотской жизни начпо дивизии подводных лодок с Севера. С делами такого толка на предыдущей службе ему сталкиваться не приходилось по причине нехватки женщин, полного отсутствия курсантов и другого социального устройства северных гарнизонов. Поэтому когда на КПП прибыла очередная "жертва" с родителями, на вопрос дежурного по селекторной связи:
- Товарищ капитан 1 ранга! Тут к вам девушка с родителями, говорит беременна от кого-то из наших. Хотят разобраться. Пропустить или нет?
Начпо простодушно ответил:
- Ты им объясни поделикатней, у меня тут две тысячи х...в, я каждый руками удержать просто не в силах!
Все бы ничего, но дежурный забыл отключить громкоговорящую трансляцию, и ответ начпо прогремел над КПП, как сводка Совинформбюро в дни первых побед. Надо ли говорить, что под взгядами других посетителей вся семейка густо покраснела и поспешно ретировалась, чтобы больше никогда не вернуться. Начпо же сразу приобрел в курсантской среде безграничное уважение. Потом он тоже пообтесался, внедрился в новую реальность, но массовых опознаваний не устраивал, и по возможности старался посылать подальше просителей такого рода. Особенно если весомых причин и доказательств не было.
Но женский пол не был бы женским полом, если бы не находил все новые и новые способы обаять будущих офицеров. Настоящим праздником для многих засидевшихся севастопольских невест стал перевод из Баку в наши стены целого факультета химиков. Неизбалованные женским вниманием, прозябавшие без женской ласки в мусульмански строгом Баку, курсанты химики попали как куры в ощип в обьятия гостеприимного Севастополя. Женились пачками. Обоймами. Как из пулемета. Охмурение шло по полной программе. После азербайджанской столицы, где совместный поход с местной аборигенкой в кино рассматривался как явное соблазнение и требовал немедленного визита в ЗАГС с последующим вывешиванием подпачканных первобрачной кровью простынь в окна, Севастополь, с его фривольными курортно-флотскимим нравами казался почти что раем земным. Так что в первый год добрую половину пришельцев из Баку окольцевали, как подопытных кроликов в общественном стаде.
Но как ни удивительно, но сызмальства готовившие себя к роли флотских жен, большинство севастопольских"хищниц" безропотно и с готовностью уезжали с мужьями в самые дальние гарнизоны. Провожали, встречали своих благоверных из походов, растили детей, в общем, переносили тяготы и лишения военной службы наравне со своей сильной половиной. Парадокс! Какая уж тут цель, оправдывающая средства?
Не все покидали стены родного училища закованными в супружеские латы. Очень многие по разным причинам входили в бурную флотскую действительность без какого-либо тыла. Их уже ждал следующий этап порабощения. Теперь уже на боевом действующем флоте. Ведь одно дело курсант, хоть и с предсказуемым, но все же туманным будущим. Другое дело - молодой лейтенант или старлей, с неплохими деньгами по тем временам, просматриваемой преспективой, и главное, под боком. Тепленький, некуда спрятаться, просто готов к употреблению. Ничего нового нет и здесь. Дилетантские способы обольщения сменились трезвым расчетом и железной выдержкой женщин более старшего поколения. Все стояло, правда, на том же крепком фундаменте. Партбилет, карьера, семейное положение. Три источника, три составные части... В самих гарнизонах это не процветало. Все друг друга знают, подавляющее большинство семейные, чуть что, у всех все на устах. Неприятно. А вот вояжи на ремонт в северный Париж, он же Северодвинск, Палдиски, Сосновый бор, Обнинск нередко оканчивались скоропалительными браками. Ну, представьте: целый год не видишь ничего, кроме корабля, унылого поселка, сопок, снега и камней. И вдруг - Северодвинск, огромный город, рестораны, красивые женщины, нормированный рабочий день от гудка до гудка. Даже женатые встряхивались. Хотя им это иногда тоже боком выходило. Благо, женский пол Северодвинска подводников очень и очень любил. Предприимчивые женщины без комплексов после тяжкого и изнуряющего труда в спальне давали обессиленным военнослужащим уснуть. Производилась проверка документов. Все данные снимались. И если мужчина оказывался женат, то путем легкого и ненавязчивого шантажа с него снималась определенная сумма денег. Исключительно на поддержание уровня жизни. В противном случае жена вполне могла было получить дома письмо с очень подробным описание твоего времяпревождения в славном Северодвинске или Палдиски с упоминание всех интимных подробностей, которые становятся известны только в постели. Вот и спонсировали, лишь бы не было скандала. Но это женатые. Их трудно окрутить, хотя и такое бывало. А вот холостяки! Здесь и проще и сложнее. Ведь уже не дети, на собственную глупость никто не спишет. И точно так же, бомбили политотделы письмами, что ваш офицер, жил три месяца со мной гражданским браком, я беременна, или уже родила, а он подлец ни в какую! Та же песня. Но просто так заставить офицера жениться уже трудновато. Он уже не испуганный сосунок. Его на испуг не возьмешь. И если уж с женитьбой не выходило, то на алименты офицеров раскручивали. С паршивой овцы хоть шерсти клок. И платили ведь, без суда, без следствия, лишь бы скандал не раздувать. Вот такие дела. Но все же период массового охвата на офицерском этапе мало- помалу сходил на нет. Возраст прибавляет ума и осторожности и позволяет сделать свой выбор самостоятельно, без давления со всех сторон. Больше ума, господа офицеры!

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора