Средства самообороны.

Немного из своего опыта применения, так сказать, средств самообороны. Дело было ближе к середине лихих 90-х, и я уже отработав пару лет опером ОБЭП, стал следователем СУ одного из питерских РУВД. Карьера, однако! Жил ещё в пригороде, так и мотался на службу на электричках и автобусах. Зато - проезд бесплатный!

Как - то раз, в другом районе подранили дежурного следака, и вышел идиотский приказ - всем дежурным следователям, совместно с операми, быть обязательно при табельном оружии. А это значит(с) - не только получать его в начале дежурства, но и в конце суток отработанных, с устатку, почти не евши, иногда маханув пару - тройку стопариков с операми, тащиться откель - нибудь из дальнего конца района сдавать свой пистолЭт в оружейку РУВД. И опять же глаза начальству там мозолить, да и ещё - патрончики свои пересчитывать. Задалбало в обчем и целом! Одно хорошо - форму не заставляли одевать. Так и носить приказали - в секретной кабуре. Хошь - на поясе, хошь - под мышкой. Но, чтоб пестик был!

Глядя на наши мучения с получением на дежурство и, главное - со сдачей табельного оружия, наш глубокоуважаемый шеф, начальник следственного подразделения, отец - командир так сказать, предлагает нам хитрое рацпредложение - прикупить по газовику ПМ, благо они начали только появляться в продаже и по деньгам, даже на нашу зарплату, стоили не так дорого. Эти первые ПМ были один в один как боевой, только вставочку на ручке пистолета надо было заменить. Что и наладил наш рувэдэшный старшина за фуфырь водяры. Сказано - сделано! Всем дежурным составом быстро организовали лицензию каждому, сфоткались прямо в форме. И каждый купил себе по единице этого самого средства самообороны. Отвлекусь немного от темы - я потом, когда в адвокатуру ушёл, по этой лицензии с фоткой в серой форме несколько лет бесплатно в общественном транспорте ездил. На полном серьёзе - предъявлял с самым умным милицейским видом вместо проездного!

И пошли наши суровые дежурные будни с новым оружием. Красота - проверяющий приезжает, а ты ему так с мужественным видом пиджнак аттапыриваешь - кабура и ствол присутствует. Платочек со свистком милицейским в кармане. И удостоверение при себе! Тебе - зачёт! А утром уголовные дела в следствие быстро скинул и шнель, шнель наххауз отсыпаться. Пистоль уже с собой домой - частная собственность, однако! Ну, а раз есть ствол - он должен обязательно стрельнуть! Почти по классику - по А.П. Чехову. Повторюсь, жил я тогда в пригороде Питера, в Сестрорецке. Это где на берегу озера Разлив Владимир Ильич в своё время в шалаше прятался - красивейшие места! И как сказал другой Владимир, который Семёнович: «Воздушные места!»

Еду как - то со службы домой в электричке. Было уже поздно, народу в вагоне мало, возвращался я не из дежурства, по гражданке, но ПМ-чик мой был со мной, в портфеле. Ещё была бутылка пива! Вернее две, одну я уже выпил. Пью вторую потихоньку, в окошко гляжу. Электричка идёт весело, без пробок. Весенние картинки за окном мелькают. Природа! Благодать! Вдруг вижу боковым зрением, как по проходу быстро и молча проходит молодой мужик, рукой машет, а из рукава кровь капает. За ним в метрах двух быстро шагает второй! Шагает тоже молча, сосредоточенно, ножичком небольшим в правой руке размахивает. В вагоне и так было тихо, а тут все замерли. И я вдруг вспоминаю, что я всё же целый милиционЭр, ядрён - батон! И в кармане на груди у меня удостоверение красное сердце греет! А в портфельчике моём даже средство имеется, которое для самообороны. Но, нападать то на меня вроде никто и не собирается? А шмальнуть то хочецца, аж жуть! Проверить личный ПМ в деле. Вот она - боевая обстановка! Может потом - медаль дадут? А может - и орден?

Мужички уже к тамбуру подходят. Я аккуратно закрываю пробочкой початую бутылку, ставлю её в портфель, вынимаю из кабуры газовик, передёргиваю затвор и за ними следом. Народ в вагоне при такой картинке вообще офигивает. Своим милицейским подсознанием понимаю, что предупредительный выстрел из газового пистолета в замкнутом пространстве вагона делать не следует. Тем более по ходу движения поезда. Был бы боевой - сделал бы дырку в потолке вагона и всё. И воздух стал бы явно свежей. А тут - Газ! Подвергну, так сказать, опасности гражданское население и себя в том числе. Быстро подхожу к мужикам и говорю им простые и понятные всем милицейские слова: «Стоять - Милиция!». Оба стоят в тамбуре, один спиной ко мне и молча друг перед другом резво жестикулируют. У подраненного кровь из руки продолжает капать. Второй ножиком перед его лицом так и машет. На меня - ноль внимания! Догадываюсь, что это глухонемые, которые продают прессу в вагонах. Может быть, зону своего бизнеса делят?

Ткнул второго стволом в спину, оба повернулись и встали у входной двери. Я на выходе из вагона, дверь ногой придерживаю, ствол газовика держу чуть вниз, чтобы злодеи не узрели перегородочку в дуле пистолета. Хотя думаю, в такой обстановке мало у кого возникнет желание в ствол заглядывать. Это для меня, отслужившего шесть лет на полигоне, это самая перегородка в дуле ПМа, как бельмо на глазу человека. Перекладываю пистолет в левую руку, достаю ксиву, тыкаю одному под нос и стволом показываю, чтобы скинул ножик. Он же, сцука такая, быстро открывает дверь между вагонами ( я уж подумал - сдёрнуть решил, дурачок!) и кидает нож в щели прохода прямо на рельсы. И нагло так мне улыбается, гадёныш. Тут электричка остановилась на станции, и я опять стволом пистолета показываю обоим на выход. Глухонемые долго не думали. Оба выпрыгнули из вагона. Правда, тот, кто ножик скинул, мне на прощанье опять молча очень неприличный жест показал. Да и хрен с ним!

А мы мирно поехали дальше! Газовик я свой потом испытал - на собаке в парке. Какая - то помесь дворняги с овчаркой в стае была за вожака. К пляжу нашу компанию не подпускали. Ну, тут я без всяких предупредительных, шагом вперёд с вытянутой рукой, примерно с метра и засадил псу прямо в нос. Как будто футбольный мяч пнул! Пса просто откинуло на пару метров. Даже жалко стало собачку. Больше не стрелял я с этого пистоля! Знаю, что уголовный мир лихо переделывал эти первые образцы под боевые. Знаю, что сейчас под этот ПМ патронов в продаже нет. Во всяком случае в Питере так говорят. Раз в пять лет переоформляю лицензию, один раз даже забыл про него. Быстро напомнили, пришлось проставляться участковому ...

Это перевод статьи пилота, который летал над СССР, оригинал тут: http://www.b-47.com/stories/austin/austin.html


В то время сбор разведданных был одним из важных вопросов по обе стороны железного занавеса. Военно-политическая ситуация на май 1954 года была непростой - холодная война в разгаре, война в Корее заходила в тупик. Мы боялись что Советы нападут на Европу, и возможно - через Канаду на США. Русские в равной степени опасались атаки США.
Как некоторые могут помнить, к 1954-55 году на базе Локбурн в Огайо были два авиаполка (? wings) стратегической разведки, 90 RB-47E и 20 танкеров КС-97. Еще были два полка авиаразведки на RB-36, один в Южной Дакоте и один в штате Вашингтон. Предполагалось, что эти самолеты будут работать по программе "открытое небо", о котором Эйзенхауер пытался договориться с русскими. Пытаться покрыть всю территорию СССР с этих 150 самолетов было бы интересно!. В 1955 году президент Эйзенхауер пересматривал политику США по разоружению. Он приглашал четрые основные державы принять договор о разоружении, и 21 июля 1955 года на встрече в Женеве предложил договор "открытое небо" для обеспечения безопасности с использованием воздушной разведки.
в 1951-53 году из моего подразделения, 91-й полка стратегической разведки, 8 RB-45C и примерно столько же танкеров KB-29P обычно базировались в Великобритании для временного несения службы. В конце 1953 мы перешли на новые RB-47E. Все эти годы нашей "официальной" задачей было безнадзорное картографирование в интересах армии США, в основном бассейна Рейна, а потом всей Испании - чтобы увязать наши карты с картами восточной Европы. Это было важно, поскольку вскоре в зоне НАТО должны были быть установлены баллистические ракеты. Но как мы узнали позже, нашей настоящей задачей было одалживать RB-45C британским ВВС. (К слову, ночью 29 апреля 1954, всего за несколько дней до описываемых событий, RB-45C с английскими экипажами пролетали над Москвой).
Самолеты радиотехнической разведки - RB-29, RB-50, и позднее RB-47 также работали на периферии СССР, в основном обновляя карты расположения радаров. Насколько мне известно, наш полет 8 мая 1954 года, был первым полетом фоторазветчика RB-47E над СССР.

В этой конкретной командировке, я и моя команда - второй пилот Карл Хольт и штурман Ванс Хевилин были в Англии уже около 2 недель, когда 6 мая мы летали на отвлекающий полет в сторону северных пределов СССР, на фотографирование северо-запада Норвегии и острова Шпицбергенл мы летели на север от 75 параллели. Хотя мы еще этого не знали, но это был отвлекающий маневр к операции 8 мая. А 8 мая нас, 3 команды RB-47 по отдельности инструктировали два полковника из командования воздушной разведки. Нашей задачей было войти в воздушное пространство СССР и зснять 9 аэродромов, чтобы наше командование - генерал ЛеМей - имели представление о базировании "новых МиГ-ов" (МиГ-17) в том регионе. Два других самолета должны были сопровождать нас до точки примерно в 100 милях к северу от Мурманска, а потом вернуться на базу.

Три RB-47 взлетели с базы Фаирфорд около 7 утра, дозаправились с наших танкеров КС-97 в районе Норвегии - также как мы это делали 2 днями раньше, летя неплотной группой с дистанцией около мили до точки в 100 милях от Мурманска. Там, как и было условлено, два самолета развернулись и ушли на базу в Англии. Нашей первой целью на советской территории были 2 больших аэродрома около мурманска. Мы пролетели над Мурманском около полудня на высоте около 12 км, штурман включил радарные камеры и камеры широкого обзора. ПОгода была прекрасная - видимость "миллион на миллион" - как по заказу для наших камер.


Примерно когда мы заканчивали фотографирование второго аэродрома, к нам подошла группа из трех МиГ-ов. Я так и не знаю, было ли у них заряжено вооружение, но они видимо производили визуальное опознание, летя в нескольких сотнях метров от нас. Примерно через 25 минут появилась вторая группа из 6 МиГов. Видимо нас опознали как "плохих парней", потому что через несколько минут подошли еще 2 группы из 3 МиГ-ов каждая - с явной задачей подстрелить таки нас. К этому моменту мы уже отсняли еще 2 аэродрома около Архангельска, и развернулись на юго-запад к последним 2 целям. Мы летели над территорией СССР уже около часа на высоте 12 км. Разведчики уверяли, что на такой высоте, при нашей скорости 815 км/ч, МиГ-15 не смогут нам ничего сделать.
Вы можете себе представить что мы говорили о разведчиках когда первый советские МиГ-17, а не МиГ-15, начал боевой заход на нас, и мы увидели трассы снарядов над и под фюзеляжем. И МиГ двигался вполне нормально, пройдя впереди и ниже нас. С нас хватило этих игр с высотой - я снизил самолет на несколько сот метров, набрав при этом около 30 км/ч скорости.

Тем временем второй МиГ-17 пошел на боевой заход, и должен вам сказать видеть трассы идущие над и под самолетом было страшно.Второй пилот развернулся в кресле, чтобы ответить из наших кормовых дистанционно управляемых пушек. Надежность этих спаренных 20-мм пушек оставляла желать лучшего. Я сказал Хольту, чтобы он делал все возможное - иначе следующий сукин сын таки зайдет нам прямо в хвост. Тем временем второй МиГ-17 пошел на боевой заход, и должен вам сказать видеть трассы идущие над и под самолетом было страшно. К счастью когда третий МиГ пошел на нас, пушки таки дали очередь на несколько секунд. Генерал ЛеМей не верил в трассирующие снаряды для этих пушек - но русские пилоты видимо что-то разглядели, потому что третий МиГ отвернул, а группа из 6 МиГов, как и следующая группа, которая подошла позднее, держалась под углом от нас, за пределами огневого сектора пушек. Они, к счастью, не знали, что эти пушки больше не выстрелили бы - несмотря на проклятья второго пилота - и по-моему он даже бил по консоли пытаясь запустить их снова.
Четвертый МиГ группы сделал боевой заход - и попал в верхнюю часть левого крыла, в 2-3 метрах от корпуса, через закрылок. Снаряд взорвался около бака горючего #1, повердив фюзеляж, и повредив интерком. Мы почувствовал удар, и все трое слегка нервничали (точнее боялись), но продолжали работать по инструкции - наверное по привычке. Сказывались наши хорошие, жесткие тренировки. Как позже выяснилось, повреждена была и радиостанция - не работала перестройка, остался включенным 13 канал - общий канал нашей части.
К этому моменту мы отсняли нашу последнюю цель, и повернули на запад, к финляндии, чтобы поскорее смотаться оттуда.
Шестерка МиГов видимо выработала топливо, а мы уже были у границы. Совсем скоро подошла еще тройка МиГов. Два МиГа заходили на нас, но без попаданий - наша скорость видимо была слишком высокой для них - в противном случае писать это было бы уже некому. После этого один из этих МиГов подошел к нам на расстояние вытянутой руки, и шел там 2-3. На разборе полетов в Омахе, генерал ЛеМей спросил "Почему вас не сбили??" Я ответил, что по моему мнению МиГ-17 могли бы нас сбить, если бы они рискнули зайти в хвост. Он сказал ".. большинство истребителей просто козлы" и добавил "видимо сегодня в командовании у русских появится несколько вакансий, раз вы смогли уйти"

Но приключения еще не закончились. Танкер КС-97 ждал нас в воздухе примерно в 50 милях от норвежского города Ставенжер. Мы не знали как повреждения самолета скажутся на потреблении топлива. На первый взгляд все было не так плохо. Когда мы подошли на расстояние радиосвязи с танкером, я услышал сквозь шум как он вызывает нас на общей частоте - единственной работающей у нас. Мы опаздывали примерно на пол-часа. Я услышал как танкер сказал, что он уйдет из зоны по расписанию. Я пытался вызвать его - но потом он утверждал что нас не было слышно. Они не знали о нашей задаче, но были в курсе что 3 В-47 прошли зону заправки - а вернулись только 2.
Пока мы летели мимо Норвегии, стало понятно что расход топлива превышает рассчетный. Мы поднялись на 13 км и сбросили газ до "максимальной дальности". Нам казалось, что мы таки сможем долететь до базы, и мы знали что на базе Бриз Нортон стоит в готовности еще один танкер. Все время с момента атаки МиГов второй пилот сидел в проходе, изображая из себя переговорное устройство между мной и штурманом. Вы не можете себе представить насколько удобны эти переговорники, пока не останетесь без него.
К моменту когда мы были в 15 милях от Ваша, Хольт начал нервничать по поводу топлва. Если бы горючее кончилось и нам пришлось бы прыгать - все наши усилия пропали бы даром, поскольку пленки бы остались в самолете. Примерно в 100 милях от Ваша я начал вызывать танкер. Джим Ригли, пилот танкера, потом сказал что он расслышал пару слов - достаточно чтобы узнать мой голос (это были наши танкеры, и мы хорошо знали друг друга). Он запросил разрешение на взлет. Ну как это бывает, англичане что-то там срочно чинили. Ригли сказал что он все рабвно взлетит - и взлетел. КОгда он вернулся, командир базы грозился отдать его под трибунал, а диспетчер посесил ему выговор. Генерал ЛеМей потом "уладил" оба вопроса.
За все мои 9 лет полетов, я еще ни разу так не радовался виду другого самолета в воздухе как тому КС-97. Я направился к танкеру. Мы уже решили, что мы попытаемся сесть в Бриз Нортоне, и снижались к аэродрому. "Керосина все равно не хватит" - сказал Хольт. Команда Ригли искала нас, и заметив отблеск снизились до 900 метров, курсом на юг. Я сделал круг снижаясь. Мы подошли к танкеру в позицию заправки. "ТОпливо пошло". Хольт потом клялся, что в тот момент все приборы показывали нулевой уровень топлива. Я приказал Хольту сказать, как только примем 5 тонн. Как только он сказал "сейчас", я отключился от штанги, отсалютовал оператору и направился на базу. Мы прошли над башней, они дали нам зеленый свет на посадку.
Когда мы зарулили на стоянку, наш команир первым взобрался по стремянке. "И где вы стукнули такую чертову чайку??"

Из-за секретности, мы так и не видели снимков которые мы сделали, но генерал ЛеМей сказал что они вышли очень хорошо.

Если бы генерал ЛеМей был еще жив, я бы наверное не стал рассказывать об этом полете - даже 40 лет спустя.
Всю нашу команду наградили английским Крестом «За выдающиеся лётные заслуги». Генерал извиняясь сказал, что он нас представил к Серебряной медали - но это представление пришлось бы утверждать в Вашингтоне, и слишком многим объяснять то, что им знать не нужно.