КОНЦЫ В ВОДУ

- Да х/йня это всё, Саня!
Это Викторыч кричит. Точнее, говорит.
Вы не знаете, кто это? Не может быть! Рассказывал уже о нём. Помню, было.
И вновь не без удовольствия делаю это.
А говорит он это лейтенанту Алексееву.
Викторыч - дежурный. Саня - помдеж.
На календаре весна, и за более чем полгода службы после училища Саня показал себя нормальным мужиком, поэтому старый подполковник к нему не презрительно: «лейтенант», а по-человечески. По-свойски.
- Ща я скажу, чего делать надо!
Его обычно слушали. И как начальника. И вообще.
Ну как же его не слушать?
«Расстрелять» в заглубленном хранилище оборзевших матросов-дембелей, пустив очередь у них над головами? Легко!
Вырвать из рук стрелка ВОХР карабин и выстрелить по колёсам отдыхающим из Хабаровска, нарочито домогавшимся вопросами, как проехать на пляж, и слишком близко подъехавших к охраняемому объекту? Без проблем!
"Поторопить", стоя дежурным, медленно встающих по побудке дембелей выстрелом в потолок казармы из табельного ПМ? Вообще не вопрос!
И кулаки такие немаленькие у него при этом. В довесок.
Так что к словам его у нас прислушивались. Ещё как. Всерьёз.
А за словом в карман он никогда не лез.
- Ну-ка, давай, два рожка разряжай, аккуратно - не рассыпь! Вот так вот, в ящичек!
А проблема не то что бы очень серьезная, но есть - после сегодняшних стрельб с ВОХРами и срочниками осталось ни много, ни мало две пачки патронов. Лишних.
Остались бы 7,62 для СКС - проблем бы не было. Край-то охотничий. А тут 5,45 - «Т». Куда их теперь?
- А теперь снаряжай этими грёбаными трассерами. Давай-давай. Я знаю, чё говорю. Учись, салага!)))
После чего коротко инструктирует подчинённого о предстоящем действе.
Рядом со штабом, в тридцати метрах - ручей. Их много с сопок в залив впадает.
Лейтенант с АК-74 в руках занимает позицию на мостике таким образом, что пули должны лететь в сопку, а выбрасываемые гильзы - падать в снег, лежащий на корке льда, чтобы, когда таять начало, утонуть в ручье.
Чтобы, значит, концы в воду.
Подполковник с сигаретой в зубах руководит со второго этажа, высунувшись, насколько это было возможно, из окна собственного кабинета.
- Только короткими, Саня, слышь! А то в деревне народ напугаем. Давай по малой!
Саня начал «давать». Стрелять он любил. Кто ж не любит. Хоть даже если и так - в темноте и в никуда.
Всё как учили. Короткие очереди по два-четыре выстрела. Одни трассеры! Ночью, в темноте! Красота!
Один магазин кончился. Саня меняет его. Пока меняет, зарождается мысль: а не дать ли в конце длинную? А чего? Ну что Викторыч сделает? Разве что поматерится. Привыкать что ли?
В это время появляется кочегар. Вышел покурить на свежий воздух. Шумно там в котельной и пыльно. А дверь из кочегарки аккурат под окном, из которого Викторыч торчит.
На улице темень. Только звёзды с месяцем светят. Да ещё немного света из оставленной им открытой двери.
Выстрелы. Ничего понять не может. Откуда? Всматривается в темноту. Или показалось ему? Не показалось! Точно - выстрелы! Рядом. Да трассерами! Чегой-то?!
Глаз выколи темнота, щурится кочегар, пытаясь разглядеть, чего как. Даже на цыпочки привстал от любопытства.
И тут громогласно откуда-то с небес:
- О, Саня, смотри! Вот ещё один!
Двое суток после этого его выковырять из котельной не могли.