Забавы писарей.

- Ворона!!! Где ворона?!! - зычно неслось над плацем. Это было первое, что мы, молодые лейтананты-двухгодичники, услышали, перейдя КПП мотострелкового полка, который должен был стать нам родным на ближайшие два года.
- А курица?!! Где курица?!! - продолжал заливаться неведомый оратор.
- Чё случилось-то? - в ответ на этот вопрос солдатик, дежуривший на КПП,разлепил сонные глаза, пожал плечами и ответил:
- Командир. Построение полка.
Ясности это не добавило. Ну предположим, что командир имеет кого-то за пропавшую курицу (в столовке что приключилось или может птичник свой есть), но при чём тут ворона? Или здесь всё идёт под нож? И солдатиков кормят всем чем ни попадя?
Сомнения наши разрешил запыхавшийся прапорщик, бодро проскочивший через КПП и беспечно сунувшийся за угол соседнего с КПП здания.
- Прапорщик Ворона! Ко мне! Бегом!!! - от прозвучавшей команды прапор вздрогнул и, махнув рукой, скрылся за углом.

Как выяснилось впоследствии, волею судеб и исполняющих её прихоти дивизионных писарей, в нашем полку начальники солдатской столовой и начальники продсклада всегда имели "птичью" фамилию: Ворона, Курица, Грач, Сорока, Гусь и т.д. Всех уже и не упомнишь.
Но писаря кадрированной дивизии в Мурманске, имевшей неофициальное название "Голубая дивизия" (в Петрозаводске такая же дивизия называлась "Дикой") отличились ещё больше. Они умудрились сформировать в составе дивизии "Деревянный полк". Фамилии всего командного состава этого полка имели какое-то отношение к дереву: командир полка - подполковник Лесничий, начштаба - подполколник Сосновский, замкомандира - майор Дубов и так далее вплоть до командиров взводов.

РЕИНКАРНАЦИЯ

ПРЕАМБУЛА.
- Да, угораздило бойца... Воскресенье, второе мая... И представляешь, операция! Наутро, срочная! - две медички-сестрички оживленно щебетали где-то в углу операционной, позвякивая разными медицинскими приспособлениями.
- Ага, прикинь, какие хирурги сегодня будут! После вчерашнего-то...- вздохнула одна из них. Интересно, какая она? Провалявшись в медбате два дня (пока диагноз уточняли), я в силу типично армейского авитаминоза на женский пол, думал, что изучил всех дам, попадавших в поле моих органов чувств, но этого голоса не слыхал.

АМБУЛА.
Мягко вошел укол.
Эх-ма, вот так и становятся наркоманами! Надо ж, как приятно... Морфий, говорят... Легко стало как-то, а главное - все пофигу... Чего и добивались уколом, должно быть. От такого - чем дальше, тем труднее отказываться, наверно...
Сознание медленно превращается в сияющие мечты кришнаита: блаженство и никаких забот...
О! А вот и доктора... Привет, медицине, пациент готов! Мысли витают, реальность плавает, извините... Чего делать со мной изволите? А, резать будете... Как это я сразу не догадался... Ха, да нам это - раз плюнуть об асфальт! Еще укольчик?! Такой же?! Ах, нет...Анестезия... Ну, давайте...
- Ширмочку-то придержи, Витя! - Бригада медиков в полном составе многозначительно поглядывала на тело, лежащее на столе, и хищно пощелкивала-позвякивала чем-то специфическим.
- Как вчера? Твоя наготовила, конечно... Серьезно так подготовилась...
- Угу..картошечку знаешь почем брали? У начпрода разве допросишься...
- Было бы чего: одна гниль на складах. И как ее солдаты едят...
- Вот так и едят - к нам попадают... Ты как там, боец? - Капитан перегнулся над ширмой, отгораживающей мое лицо от нижней части тела, участливо заглядывая в глаза.- Давай скальпель, Витя! Порядок тут.
Перемежающийся бытовыми подробностями, сугубо профессиональный диалог хирургов позволял следить за ходом священнодействия (наркоз был местным) и закончился совсем уж неожиданно: к медикам активно подключился пациент с требованием в том смысле, что, мол, неплохо бы анестезии подбавить. Неуютно, понимаете ли, как-то я себя чувствовал...
Ну, как подключился к диалогу, так и отключился. Дело-то житейское...
Сознание вернулось внезапно, будто отлучалось так себе, на минутку. Лица коллектива в больничных пижамах, устремленные на меня, выражали то, что словами невыразимо.
Стараясь не особо шуметь, эта группа товарищей начала оживленно обмениваться впечатлениями.
- Ты как, братан?! Ну и напугал ты нас, в натуре! Четыре часа в реанимации, начмед сам чуть не охренел - дело голимое, если боец загнется...
- Это ему новое обезболивающее вкололи! Через спину, вот и переколбасило...
- Да то все фигня...
Язык был вроде как на месте, но управлению поддавался туго. Впрочем, выдавить одну фразу его хватило:
- А вы чего тут собрались? И где я?
Толпа приутихла.
- В палате ты...- осторожно молвил один из визитеров. - Что, ничего не помнишь?
- У-у-у-х! Ну, хоть понятно заговорил, - вклинился второй.
- И давно ты так наблатыкался по-английски шпарить? Таким матом тут всех крыл, мало не показалось! - воскликнул кто сзади.
Где-то в глубине сознания я понимал, что чего-то не понимаю, но чего я не понимаю, понял с трудом:
- Стойте, ребята... По-английски?!
- Ну, да! Где научился?!
- Может, путаете? Я английский в школе мало учил... говорить не могу... Вот если по-французски - тогда точно! - Такая длинная речь вызвала в моей голове вертолет.
- Обижаешь! - действительно обиженно ответил боец в пижаме, - что мы, английский от французского не отличим! Точно тебе говорим: по-английски базарил! Ладно, все. Пошли, видишь, херово ему...- заторопил он группу к выходу.
Через пару дней, когда ходить уже было относительно сподручно, в коридоре на меня наткнулся лечащий капитан-хируг. Взяв меня за рукав пижамы, он внимательно посмотрел мне в глаза и ничего не сказал.
- Товарищ капитан, а что со мной было-то хоть? - загадка иноговорения не давала мне покоя.
Капитан подозрительно измерил меня взглядом, будто проводя осмотр внешнего вида, и кратко, по-военному, ответил:
- Штатная ситуация. Ничего особенного. Понял? - и удалился по коридору.

ФИНАЛ.
Занятно, что и гораздо позже, при моем, казалось бы, невинном вопросе о происшедшем со мной казусе, все члены оперировавшей бригады поступали подобным капитану образом.
Да Бог с ней, с истиной...Оно, конечно, жаль оставаться в неведении, да одна мыслишка-таки да радует: мое счастье, что не 1937 год на дворе был! А то, может, и не довелось бы никому этой истории поведать! Шпиона тогда и так в каждом видели, а тут - сам обнаружился, вражина!

ЗЫ: А операцию, несмотря ни на что, военные медики провели отлично: я жив-здоров, даже шов аккуратный. Говорят, даже лучше, чем иные гражданские делают! Спасибо вам, настоящие профессионалы!

Две истории.

Эти две истории мне рассказали люди, которые уволились из доблестных ВВС достаточно давно, причём «...иных уж нет, а те далече...».

История первая
«Таваись генеял»
Летал когда-то в нашем полку на Ан-12 бортовой техник по авиационному и десантному оборудованию, которого звали... А впрочем неважно - назовём АДОшник. И был у него такой «фефект фикции» - не выговаривал бедолага шипящие, Л и Р, да ещё при разговоре торопился и глотал слова. Его речь была похожа на щебет воробьёв, дерущихся за хлебные крошки, если он злился, и на ворчание волнистого попугая, если он находился в добром расположении духа. Экипажи давно привыкли и понимали, что выражение типа: «стабиизатой тист», обозначает отсутствие льда на стабилизаторе при полёте в условиях обледенения, а «ст’емянка уб’яна, двеи зак’йиты» - означало, что входная стремянка убрана, закреплена, а входные двери закрыты и застопорены. Представляете как звучала в его исполнении фраза: «После взлёта в грузовой кабине порядок, груз зашвартован, течи топлива и масла нет»?
Везли как-то какого-то пехотного генерала. Вообще-то, перевозка пехотных генералов - отдельная тема. Достаточно сказать, что раньше все, кто провожал такого ПГ (пехотного генерала), при выруливании самолёта выстраивались вдоль рулёжки по «рангу и жиру», прикладывали руки к головным уборам и поедали глазами ПГ, строго наблюдавшего из иллюминатора, кто как уважает начальство. Сейчас - не то. То ли генералов развелось, то ли страха у народа военного поубавилось...
Так вот, везли куда-то ПГ, а с ним штук пять полковников (не «настоящих полковников», а «эй-полковников» - холуёв из свиты). Погрузились, разместились, запустились под ворчание ПГ о том, что «лицам такого ранга» можно было подать что-нибудь поприличней. Вырулили, взлетели. Лететь предстояло куда-то на восток, т.е. долго. Через час полёта АДОшник начал готовить обед. А так называемая «кухня», если кто не знает, на Ан-12 состоит из одной электроплитки и одной кофеварки, расположенных в кабине сопровождения, где летят пассажиры. Запах разогреваемой тушёнки выдавил слюну из ПГ и свиты. ПГ голодными глазами посмотрел на АДОшника. АДОшник понял и громко, перекрывая двигатели спросил: «ТАВАИСЬ ГЕНЕЯЛ, ПИСЮ ПЬИНИМАТЬ БУДЕМ?» Полковники окаменели. ПГ так обалдел, что преспросил: «ЧТО, ЧТО?» На что АДОшник ответил: «ПИСЮ!» ПГ побагровел, а АДОшник продолжил: «ЕСТЬ ТУСЁНКУ С КАЙТОСКОЙ БУДЕТЕ?»
После посадки ПГ первым делом оттрахал своих полковников, после чего уехал, не сказав экипажу даже элементарного «спасибо»...

История вторая.
«Килечка».
Давным-давно это было. Тогда на Ан-12 ещё летали стрелки и механики. И был один стрелок с характерным прозвищем Хохол. Хозяйственный был до умопомрачения - если что-то с борта пропало, иди к Хохлу, забирай. При этом на него никто не обижался, только вздыхали. Надо ли говорить, что всей едой в экипаже заведовал Хохол, отстранив от этой святой обязанности АДОшника?
Как-то раз везли новоиспечённого генерала к новому месту службы. Генерал был молод (по генеральским меркам) и звание получил только-только по его же собственному признанию. Летел он один, больше на борту, кроме экипажа, никого не было. Новёхонький генеральский пиджак был торжественно водружён на единственную вешалку-плечики в кабине сопровождения.
Хохол не стал запираться в хвостовой кабине, предоставив её механику, а крутился в кабине сопровождения, изображая занятость. Через какое-то время после взлёта у генерала проснулся голод и разбудил чувство долга (чувства, что все тебе должны). Подозвав Хохла, генерал поинтересовался когда, собственно, его будут кормить. Прижимистый Хохол сказал, что «ничого немае, тильки килечка» и протянул генералу банку кильки в томате. «Зараз ото погреемо» (Хохол разговаривал на жуткой смеси украинского и русского языков, раскрашенной особенностями «Ростовского диалекта»), - и поставил закрытую банку на электроплитку. Повозившись пару минут, он ушёл в кабину экипажа, дабы генерал ещё чем-нибудь не озадачил. Про плитку и кильку Хохол вспомнил только тогда, когда командир спросил тревожно что за хлопок произошёл в кабине сопровождения. Ворвавшись с АДОшником в кабину сопровождения, Хохол увидел забрызганную томатом физиономию генерала, безумно глядящую на новый генеральский китель в «бычках и томате». Схватив «техническое полотенце», он попытался вытереть ржавую кашу с кителя...
Наверное с тех пор генерал ненавидит кильку в томате - не знаю. Но Хохол часто рассказывал эту историю под водку и эту самую кильку. Очень он её уважал.