 |
|
|
|
||||
|
|
Автор:
Иванов Иван Иваныч
Дата: 10.01.2009 16:50 |
|
Экипаж телеги боевой! Звучит-то как! :) |
| Насколько я помню, эти "боевые телеги" были скорее боевыми фургонами (ну если представить - поставьте на телегу КУНГ - выйдет что-то похожее). При нападении они ставились кругом, а в промежутке между ними размещались пушки. Получалась такая вполне себе рукотворная крепость, из которой оченно удобно было отстреливаться от атакующей конницы. |
|
Богемцы первоначально также были не в состоянии вступить в открытом поле в бой с германскими отрядами, приведенными королем Сигизмундом для подавления восставших подданных. Он дошел до Праги и пытался обложить ее, но не смог; армия крестоносцев, которую он вел, была обессилена внутренними раздорами, а упорное сопротивление страны вынудило его, в конце концов, к отступлению. Ему оказывала сопротивление не только неорганизованная масса, но и сословная верхушка, в значительной своей части имевшая корни в прошлом, руководившая движением. Некоторые сражения, происходившие в первое время, в которых немцы еще неоднократно побеждали, напоминают обычные сражения позднего средневековья, с той лишь разницей, что богемских феодалов и рыцарей поддерживали многочисленные горожане и крестьяне, взявшиеся за оружие во имя религиозно-национальной идеи. Таким образом, в начале войны установилось некоторое равновесие, и гусситы выиграли время для создания во время войны (и благодаря ей) своего собственного своеобразного войска. Более консервативные элементы, сперва участвовавшие в движении, вскоре откололись от радикалов; во вспыхнувшей вследствие этого гражданской войне верх одержали радикалы, а вместе с ними и новый способ ведения войны. Но сразу начать большое наступление гусситы еще не были в состоянии. Только на восьмом году войны, в 1427 г., начинаются вторжения в Германию. Это развитие аналогично тому, которое затем всемирная история пережила во время английской и французской революций. Религиозный или национальный энтузиазм непосредственно не создает новой грозной военной силы, но он создает условия, благодаря которым такая военная сила может развиться. Бойцы Кромвеля и французской революции добились качественного превосходства над своими противниками также лишь по прошествии многих лет. Французская республика обязана своим удачным сопротивлением, которое она оказала прусско-австрийскому нашествию 1792 г., не столько добровольцами, сколько перешедшим на ее сторону остаткам старой королевской армии и крепостям. Перед гусситскими вождями стояла большая задача – добиться, чтобы народ, вооруженный имевшимися под руками оружием – пиками, алебардами, топорами, палицами, молотилами, почти без оборонительного оружия – шлема, панциря и щита, – смог устоять против наступающих рыцарей. Жижка, опытный в военном деле дворянин, был, якобы, тем, кто задумал и провел в жизнь использование для этой цели вагенбурга. Вначале, быть может, применялись обычные крестьянские повозки, скреплявшиеся одна с другой, а затем для этого стали строить специальные повозки. Они имели крепкие щиты; между колесами вдоль повозки также висела доска, дабы нельзя было пролезть под колесами; железные цепи брали с собой для того, чтобы прикреплять один воз к другому, так что нельзя было образовать проход, вытащив один воз. Каждая повозка была запряжена 4 лошадьми. Вблизи неприятеля повозки ехали в несколько рядов один возле другого, чтобы можно было быстро образовать четырехугольник. Для того чтобы расчищать и делать торными дороги, имелся запас лопат, топоров, мотыг. Это относится, понятно, только к последним моментам занятия позиций. Очень часто перед повозкой вырывался ров, и колеса забрасывались землей, так что они были как бы закопаны. Спереди и сзади оставлялись открытыми широкие барьерные ворота, прикрытые четырехугольными щитами. |
|
Вагенбург по возможности въезжал на возвышенное место. За повозками стояли защитники с метательными снарядами, пиками, пращами, камнями, луками, арбалетами, а между не боевыми повозками, из расчета 1 на 10 человек, стояли повозки, на которых были установлены вошедшие в употребление с некоторого времени пушки. Если немцы хотели штурмовать такой вагенбург, то рыцарям приходилось спешиваться, лезть в тяжелом вооружении на гору, где их встречая град выстрелов, в частности и из огнестрельного оружия. Если им и удавалось добраться до повозок, то ворваться внутрь их все же было нелегко; они несли потери, не причиняя в то же время неприятелю никакого сколько-нибудь значительного ущерба. Но как только замечался беспорядок или отступление, из выходов устремлялся стоявший наготове гусситский резерв с холодным оружием. Нечто подобное было, понятно, возможно лишь благодаря тому, что религиозно настроенная толпа получала военное воспитание в духе уверенности в себе и доверия к своим начальникам, а руководители движения на основании опыта и привычки были уверены в своей армии и крепко держали массу в своих руках. Любой другой отряд восставших крестьян, – это нужно отметить и уяснить себе, – и в другое время не смог бы победить рыцарские войска при помощи импровизированного вагенбурга; для проведения гусситской тактики была необходима религиозно-национальная основа, на которой выросли порядок, руководство, организация, уверенность, доверие и значительные люди, которые могли сформировать и применить такие силы. В качестве характерного примера популярной исторической легенды нужно еще отметить, как Эней Сильвий излагает то обстоятельство, что тяжеловооруженные воины при штурме расположенного на возвышенности вагенбурга, естественно, легко погибают: он объясняет это хитростью гусситов, жены которых простирали на земле перед повозками свои одежды. Когда спешившиеся рыцари касались этих одежд, они путались в них своими шпорами, падали и их убивали. Эта историйка напоминает переданный Полибием рассказ римлян о голых галлах и их мягких мечах, с той лишь разницей, что здесь галлы – глупцы, а римляне – хитрецы (ср. т. I, часть 4-я, гл. V, VII и VIII). Огромные результаты, достигнутые гусситской артиллерией, привели к убеждению, что Жижка техническими улучшениями добился прогресса в этом оружии. Но прямых указаний на это мы не имеем: основная причина гусситских успехов заключается в другом. Гусситы не превосходили своих противников ни количеством, ни качеством пушек; пушки лежали непокрытыми на специально приспособленных для этой цели повозках и железными кольцами были закреплены на крепких деревянных площадках. Когда вагенбург выезжал, дула пушек обращались наружу, но в этом положении их нельзя было ни поворачивать, ни изменять угол возвышения. Заряжание было сложно и длительно. В движении и при атаке эти пушки были почти неприменимы; но гусситы могли ими пользоваться, ибо вся их тактика основывалась на выжидании атаки. Как только враг был на достаточно близком расстоянии, все пушки давали одновременный залп, и это производило, понятно, сильное впечатление, причем впечатление было значительно больше, чем само действие. Следовательно, превосходство гуссисткого оружия заключалось не столько в нем самом, сколько в гусситской тактике. Древнебогемские анналы описывают сражение при Горице (Horic) в 1423 г. следующим образом: "Жижка расположился лагерем у церкви св. Готтгарда, чтобы иметь возможность со своими орудиями занять позицию на высоте и чтобы прибывшие на конях должны были сойти с коней, не имея к чему привязать их, будучи отягощены своим вооружением больше, чем пешие. Они наступали по горному склону и уставали, штурмуя повозки. Жижка поджидал их с пушками и свежими силами и, прежде чем они смогли штурмовать вагенбург, он бил их, как хотел, а отразив их, он направил на них своих свежих людей". То же самое анналы рассказывают о боях Жижки в Венгрии в 1423 г. "Когда же они однажды предприняли попытку атаковать его, причем конные спешились и устремились на него в пешем строю, то были разбиты, ибо конные, не привычные к пешему бою, не так ловки, как пешие". Постепенно Жижка создавал и конницу, "выискивая", по выражению одного летописца, среди таборитов подходящих людей – "рыцарских оруженосцев" – и давая им вооружение пленных рыцарей. Правда, эта конница никогда не была значительной и самостоятельно не могла сражаться с неприятелем, но была полезна для поддержания пехоты и для развития успеха. Обычно она устанавливалась внутри вагенбурга в глубине и устремлялась через тыльный выход, в то время как пехота делала вылазку через передний. Объезжая вагенбург, конница стремилась атаковать противника во фланг или же преследовать его отсюда. Решительное значение в гусситском бою имел правильно выбранный момент для вылазки; зачастую случалось, что вылазка начиналась слишком рано, и противник, еще недостаточно обессиленный безуспешным штурмом вагенбурга, в свою очередь атаковал делавших вылазку, беззащитных вне пределов вагенбурга, и разбивал их. Были даже такие случаи, когда противник путем притворного бегства намеренно выманивал чехов из вагенбурга; тогда на них набрасывались стоявшие на готове отряды и избивали их. Так случилось в 1427 г. при Находе с войском "сирот" и при Вайдгофене (в Австрии) в 1431 г. с армией таборитов. Сообщение о регулярном чередовании гусситских общин (остававшихся дома и шедших на войну) так же неверно, как подобное же сообщение римлян о древних германцах. Напротив, из первоначально всеобщего народного ополчения постепенно выделился и самостоятельно организовался собственно военный элемент, сделавшись, таким образом, постоянным войском. Наиболее охваченные воинственным духом собрались с женами и детьми в южной Богемии на р. Лушнице и здесь эти "божьи воины" разбили лагерь, названный ими по ветхозаветному "табором". Наряду с таборитами образовал собственное войско город Прага. Еще при жизни Жижки среди таборитов возник раскол, принявший после смерти полководца (1424 г.) затяжной характер. Непосредственные приверженцы Жижки называли себя "сиротами", так как в нем они будто бы потеряли отца; главой другой партии, в более узком смысле называвшейся таборитами, сделался Прокоп Проповедник, или Лысый. Пражская армия навсегда сохранила характер народного ополчения, а обе таборитские армии приняли характер постоянных военных товариществ и все больше и больше превращались в профессиональных воинов со всеми их положительными, а затем и отрицательными качествами. Они и являются подлинными представителями гусситского военного дела и гусситского военного искусства, которое заставило мир ужаснуться и продолжает жить в сагах. Иногда обе эти армии усиливали себе особым призывом ополчения из тех областей и городов, где правили их приверженцы. В противоположность линейному войску, называвшемуся большим табором", ополчение остававшихся дома называлось "домашней общиной" или "старым табором". |
|
Таким образом, следует различать всего 5 армий 2 – постоянных и 3 – ополчения, которые, однако, никогда совместно не участвовали в одном сражении. Каждую армию можно исчислять в 5 000–6 000 человек, – вряд ли больше, иногда же значительно меньше. Несколько раз 3 такие армии сражались сообща, – например, в сражении при Ауссиге в 1426 г. и при Глатце в 1428 г. При вторжении в Германию в 1430 г. собраны были, якобы, все гусситские армии, все военные силы чехов; равным образом и в 1431 г. при Тауссе объединенными богемскими силами была обращена в бегство армия крестоносцев. Когда в походе участвовала большая масса, то на марше она разделялась; знакомые нам трудности передвижения многих тысяч по одной дороге здесь особенно увеличивались, поскольку здесь был огромный обоз с женами и детьми и поскольку вместе с возами с продовольствием и поклажей следовали и боевые повозки. Когда военный характер гусситов окончательно выяснился и определился, страх перед гусситами стал настолько велик, что немцы рассеивались во все стороны, едва заслышав издалека их боевую песню. Гусситское военное движение внешне и внутренне имело, видимо, большое сходство с движением кимвров и тевтонов или с одним из войск Великого переселения народов. Несостоятельность гусситской вагенбург-тактики налицо. Будучи схожа со слабостью, присущей тактике, созданной английскими королями, она была применима только для обороны. Недостатки вагенбурга еще больше, чем у английской комбинации лучников с пешими рыцарями, так как вагенбург был более громоздок и даже в виде исключения не мог применяться при наступлении. Но, несмотря на односторонность применения только для обороны и на свою громоздкость, вагенбург имел все же чрезвычайно большое значение, так как он, с одной стороны, способствовал силе действия дальнобойного оружия, – в частности недавно изобретенного огнестрельного оружия, – а с другой стороны, что особенно важно, благодаря ему простая пехота без доспехов, с холодным оружием (даже с таким, как палица и цеп) получила самостоятельное и большое значение. Укрепление вагенбурга, вылазка и, наконец, победа, – все это придавало гусситам огромную моральную силу, которая вела дальше, правда, не к созданию организованной пехоты, которая решительно осмелилась бы вступить в бой с рыцарями в открытом поле, без прикрытия вагенбургом, но все же к частичным наступательным действиям при благоприятных обстоятельствах, что в свою очередь, при характере армий противника было достаточно для сокрушительного успеха, а порой и для создания этим еретикам репутации непобедимых. Г. Дельбрюк "История военного искусства в рамках политической истории", глава "Гусситы" |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Идею вагенбурга, как подвижной крепсти, выдвинул в своей книжке "Handbuch einer Geschichte des Kriegswesens" (стр. 891 и след.) Макс Йенс. Это такой историк немецкий был... "Вагенбург был подвижной крепостью, отдельными составными частями которой служили повозки, прикрепленные одна к другой цепями и двигавшиеся рядами (колоннами). Каждая повозка запрягалась двумя лошадьми: одна шла в оглоблях, а другая впереди – в постромках. Передвижения регулировались сигнальными флагами, поднимаемыми на передней и задней повозке каждого ряда. Сноровка таборитов в искусном свертывании и развертывании своих подвижных укреплений была чрезвычайно велика. Обычно повозки образовывали 4 колонны (ряда), 2 крайних ("krajni") и 2 внутренних ("placni"). Передние и задние оконечности крайних колонн были длиннее внутренних, и эти выступавшие оконечности рядов назывались "окридили" (крыльями). Они служили для того, чтобы, в зависимости от обстоятельств, соединяться между собой для быстрого превращения походного порядка в форму закрытого лагеря (табора). Вообще же и во время движения они образовывали самые разнообразные формы, – например, в виде букв V, С, Ε или Ω. Если подвижная крепость должна была превратиться в закрытый табор, то лошади распрягались, оглобли надвигались на передние повозки и связывались цепями. Лошади оставались возле повозок, дабы в любой момент их можно было снова запрячь, так как гусситы часто внезапно переходили от обороны к нападению. Они находились под надзором оруженосцев (Paveseni), четырехугольными щитами которых прикрывались промежутки между повозками. На каждой повозке стояли четыре молотильщика, которые были обучены делать окованными железом цепями от 20 до 30 взмахов в минуту, а также воины, вооруженные длинными крюками, и несколько лучников, арбалетчиков и стрелков из ружья. Под каждым возом вдоль его висела доска, которая могла выдержать удары небольших метательных снарядов. Позади повозок в проходах между таборами находились вооруженные батальоны для смены бойцов на повозках. Наконец, в тылу стоял резерв, готовый при отходе отраженного противника броситься на него через один из выходов.". Это Дельбрюк прямой текст из его работы дает. |
| Папа Пий II (Эней Сильвий Пикколомини), современник гусситских войн, дает, правда, не совсем полную, но во всяком случае живую картину метода боевых действий таборитов. Он говорит: "Они вместе с женщинами и детьми, находившимися при войске, располагались лагерем в поле; множество повозок, которые у них были, служили им для устройства укрепления наподобие вала. Отправляясь в сражение, они образовывали из этих повозок два ряда, между которыми находилась пехота, всадники же оставались за их пределами, но держались недалеко. При начале боя возницы, по данному полководцем знаку, быстро объезжали часть неприятельского войска (армии) и снова смыкались повозками. Противник, стиснутый между повозками и отрезанный от своих, погибал от меча пехоты или от метательных снарядов, сбрасываемых с повозок мужчинами и женщинами. Конница билась вне вагенбурга, но когда противник теснил вагенбург, она отступала в вагенбург и сражалась, спешившись, как бы со стен укрепленного города. Этим способом они выигрывали много сражений и добивались победы. Дело в том, что соседние народы не знали такого способа ведения войны, а Богемия с ее широкими, ровными полями дает полную возможность выстраивать повозки в ряды, раздвигать их на широком пространстве и снова соединять их". |
|
Изложение Иенса в основных чертах восходит, по его собственному свидетельству, к Энею Сильвию Пикколомини, папе Пию II, который был не только современником гусситского движения, но и был близок к лучшим знатокам этого движения. Он участвовал в Базельском церковном соборе; известно о его близости к кардиналу Чезарини, возглавлявшему последний крестовый поход против гусситов. По просьбе Чезарини предводитель богемцев Прокоп при мирных переговорах лично объяснял ему военную организацию гусситов. Эней Сильвий сам был в Богемии и даже в таборе, а позже лично беседовал с оставшимися в живых главарями движения. Т.е. это источники, из которых Йенс черпал информацию о походах гусситов. |
|
А теперь критика: И тем не менее все описание Иенса является плодом фантазии. С самого начала моих военно-исторических занятий я по реальным мотивам был убежден, что наступательное маневрирование с вагенбургами невозможно, но для того, чтобы опровергнуть это на основании источников, мне необходим был исследователь, знающий чешский язык. Каждый семестр я опрашивал мой семинар, нет ли среди участников слависта. Наконец, нашелся балтиец Макс фон Вульф, который, зная русский язык, решил овладеть чешским, взялся за эту задачу и, смею сказать, мастерски завершил ее, хотя мне (тогда я сам не был еще членом факультета) стоило немалых трудов добиться от референта принятия диссертации. Ссылка на Цезаря с самого начала оказалась неправильной, так как в соответствующих местах вовсе не сказано того, что Йенс счел возможным вычитать. Далее Вульф доказал, что и у Энея Сильвия нет тех положений, на которые ссылается Йенс. Россказни о высоко искусном маневрировании и буквах встречаются впервые у иезуита XVII в. Бальбинуса. У последнего историк Ашбах позаимствовал краски для своей "Истории императора Сигизмунда". У Ашбаха сделал дословное заимствование Мейнерт в своей "Истории военного искусства" без указания автора и с ошибочным добавлением: "Эней Сильвий сообщает" У Мейнерта же это в свою очередь перенял Иенс, не проверив, имеется ли, действительно, такое место у Энея. Скрепление повозок цепями во время передвижений так же не восходит к документальным источникам, как и искусное маневрирование этих повозок: это чистое предположение Палацкого. Остается еще одно: такой хорошо осведомленный свидетель, как Эней Сильвий, в самом деле сообщает о наступательных действиях вагенбурга, и его сообщение подтверждается рассказом Андрея из Регенсбурга о бое при Клаттау (1426 г.). Однако, относительно и этих двух свидетельств, взаимно подкрепляющих друг друга и казавшихся неопровержимыми, Вульф не только доказал, что они основаны на недоразумениях, но и вскрыл характер этих недоразумений. По поводу боя при Клаттау к счастью сохранился доклад ульмского полководца Генриха Штоффеля своему городу, дающий возможность выправить рассказ Андрея; об ошибке Энея Сильвия мы будем еще говорить ниже. |
|
Цитата:
Как и город Брюгге, где куролесил Уленшпигель. Вот такая загогулина. |
| Что делалось с "катящейся крепостью", если неприятельское копье или стрела поражали хотя бы одну лошадь? Или неприятельские войска равнодушно смотрели на то, как гусситские возницы, по знаку сигнальных флагов проезжали, делая искусственные фигуры, сквозь их ряды? Подобно тому, как Ливии ошибочно превратил учебное упражнение в картину сражения, так и Эней Сильвий не сделал, по выражению Вульфа, различия между походным порядком повозок и их боевым построением и когда, спустя 25 лет после события, делал свои записи, самым небрежно-фантастическим образом слил одно и другое в картину подвижного, наступающего вагенбурга. Как в том, так и в другом случае доброкачественный источник при переработке сведен, в силу недоразумений, к нелепостям с реальной точки зрения. Критика же, которая не находит в себе мужества быть последовательной до конца и вместо этого пытается путем ослаблений и перелицовок создать некоторую видимость реальной возможности, упускает из виду цель истинного знания. Прежде чем непосредственно перейти к предмету нашего изложения, бросим взгляд на предшествующую историю наиболее характерного боевого средства гусситов – повозки. Боевые повозки встречаются преимущественно в самые отдаленные времена истории, до того момента, с которого начинается наш труд. Затем они несколько раз появляются в виде боевой колесницы с серпами, действенность которой незначительна. Боевые колесницы – эсседы, употреблявшиеся британцами и известные нам по "Илиаде", Цезарь считает вполне пригодными к употреблению и действенными. Но так как он и сам их не перенял, и к себе на службу британцев с колесницами не взял, как сделал это с германскими конниками, то появление их в военной истории было слишком кратковременным, чтоб их стоило вовлекать в круг нашего рассмотрения. Об этих колесницах мы упоминаем только в связи с тем и в том месте, где повозки внезапно получают несомненно большое историческое значение. Повозки, о которых здесь идет речь, не имеют ничего общего ни с колесницами с серпами, ни с боевыми колесницами, заменявшими верховых лошадей; упоминаемые в нашем изложении повозки предназначались исключительно для образования укрепления, вагенбурга. |
|
Уже в древнейшие времена применение вагенбурга признавалось вполне годным приемом обороны на войне. Эврипид в трагедии "Финикиянки" изображает, как одна из враждующих сторон укрывается от другой при помощи вагенбурга. У германцев при переселениях племен с женами и детьми вагенбург, несомненно, сыграл свою роль, – например, при Адрианополе. И в средние века постоянно упоминается о вагенбургах; мысль использовать повозки, которые всегда имеются с собой, одновременно и в качестве легкого прикрытия для лагеря и обороняться за ними в случае надобности напрашивается сама собой. Сохранился боевой приказ полководца чешского короля Вячеслава, Хажек Ходжетина, от 1413 г., т.е. до гусситских войн, в котором предписывается организация боевых возов и вагенбурга. Благодаря гусситскому движению это традиционное лагерное укрепление внезапно приобретает новое значение. Убедил? |
|
Цитата:
Цитата:
Чехия не то чтобы католическая, это самая атеистичная страна в Европе, бельгия, в общем, тоже. И это - одно из следствий гуситских войн. Прививку они получили мощную. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Первой устойчивой формацией в Средневековой Европе, которая с равным успехом могла как оборонятся, так и наступать (а также повторять результаты своих действий от сражения к сражению) была швейцарская баталия. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Сначала Вы утверждали, что гусситы одерживали одну победу, за другой в наступательных боях. Под наступательным боем следует понимать некое участие боевых возов в боевых порядках войска. Потом Вы видимо прочли доводы Дельбрюка и отступили на позицию: "они использовались на марше, а перед боем разворачивались в тылу гуситской пехоты". Так вот: никакого смысла от вагенбурга в тылу боевого построения нет. Смысл он имеет только если находится между боевыми порядками атакующих и обороняющихся. Причем не каждый воз в отдельности, а именно сцепленные в кольцо, поскольку иное построение оставляет лишенную доспехов пехоту с примитивным оружием против облаченных в доспехи и хорошо вооруженных всадников. Единственным действенным средством против такой тактики для "крестоносцев" было взять их в осаду, как город и брать измором. Равно, как французам следовало не атаковать англичан при Азенкуре, а разбить лагерь, отрезав их от дороги на Кале. Результат был бы очень действенный. Через короткое время и гусситы и англичане вынуждены бы были просить о капитуляции. Однако сие противно самой рыцарской психологии. Т.е. и гусситы и английские стрелки могли выигрывать битвы только исходя из того, что враг будет атаковать их позицию. А вот швейцарцам было пофиг. При Муртене и Нанси они преспокойненько раздолбали войско Карла Смелого именно в укрепленных лагерях. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
зато чехи стали добропорядочными католиками и спасли свои души, да |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Причем это классификаторство способно выхолостить что угодно до полной потери здравого смысла. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Я скоро еще и ветку про Запад и Восток подыму. |
| Старлею: не претендуя на ИвПИ просто вспоминая школьные уроки истории... вагенбурги действительно применялись во время боя как укрепление, из-за которых гуситы поражали лыцарей и прочих ворогов. но при этом гуситы шли вперед, вторгались в пределы и захватывали пространства. просто при столкновениях они побырому смыкали вагены и из-за них бились. то есть тактика боя как бы оборонительная, но тактика ведения войны вполне наступательная. ну в том числе. |
|
Цитата:
а) Там в начале ветки камрады уже начали подсчитывать экипажи телеги боевой, будто речь взаправду идет о БМП; б) В силу того, что художественная литература чаще всего черпает вдохновение свое в мифах, я и сам в детстве с удовольствием читал книжку о гуситских войнах под названием "За отчизну", в которой как раз вагенбурги маневрируют. Таким образом отдельные камрады имеют представление о гусситских вагенбургах, как о некоей вундервафле, способной победить всех и каждого. И Дельбрюк не отрицает наступательного характера гусситских походов, наоборот несколько раз в приведенных отрывках его подчеркивает. |
|
Цитата:
|
| Ответ |
|
Форум Bigler.ru
>
День 10-01-1422: У Немецкого Брода (ныне...
(Событие)
|
|
|
2002 - 2011 © Bigler.ru Перепечатка материалов в СМИ разрешена с ссылкой на источник. Разработка, поддержка VGroup.ru Кадет Биглер: cadet@bigler.ru Вебмастер: webmaster@bigler.ru |
|