Были «паркетного» крейсера-48 или «строго по Фрейду»

В море - о бабах,
С бабами - о море.
(Неписаный морской закон)

Строго в определённое распорядком дня и подтверждённое корабельной трансляцией время в понедельник на командном пункте одной из боевых частей «паркетного» крейсера начался осмотр и проворачивание технических средств. Это мероприятие, что особенно приятно, всегда успешно совмещалось с обменом личными впечатлениями офицерско-мичманского состава о прошедших выходных. Но в этот раз в многоголосый шум, привычно сплетающий в себе треск и посвистывание многочисленных агрегатов и приборов, нервные команды хронически невысыпающегося дежурного, нечленораздельные доклады по громкоговорящей связи с боевых постов, захлебывающуюся скороговорку холостых лейтенантов и мичманков, спешащих поделиться обретёнными в ближайшем ресторане за субботу-воскресенье новыми жизненными впечатлениями, размеренную хрипотцу умудренных жизнью комдивов, повествующих о местных победах и поражениях в извечном противостоянии мужей и жён, влился голос обычно неразговорчивого старшего мичмана Семёныча, старшины лучшей на корабле команды.
- А моя-то тоже... Отколола намедни номерок в постели...
Все прочие разговоры моментально оборвались на полуслове. Семёныч всегда внешне производил впечатление идеального мужа-подкаблучника, а небезызвестная на крейсере его супруга Вера Даниловна отличалась крутым нравом и чрезмерно строгим воспитанием и держала в страхе лейтенантских и мичманских молодых жён, громогласно и прилюдно пеняя им за легкомысленные наряды и раскрепощенное поведение на всех корабельных общесемейных празднествах. К тому же, хотя на шестом десятке лет её лицо и не утратило отблеска былой красоты коренной кубанской казачки, тело обзавелась доброй парой пудов лишнего веса, и даже самая бурная фантазия самого развращенного лейтенанта категорически отказывала при попытке представить Веру Даниловну изощренной участницей сексуальной оргии. С гораздо большим предпочтением в этих фантазиях фигурировали дочки Семёныча, одна из которых, дабы вырваться из-под строгого материнского ока, успешно поменяла в Новочеркасске уже третьего мужа, а младшая, со слов самых отчаянных крейсерских ловеласов, не менее активно покоряла мужскую половину Мурманска.
Семёныч, тем временем, не задумываясь над повышенным вниманием к своей персоне, продолжал:
- Лежу, стало быть, расслабился... А моя-то под одеялом так и чавкает...
Офицеры дружно задумались над грандиозностью степени проникновения тайных познаний составителей Кама-Сутры в повседневную жизнь обывателей Крайнего Севера.
- И тут, прикиньте, мужики, телефон зазвонил...
Неразборчивый, но дружный гул голосов подтвердил, что незваные любители общения отравили не одну лучшую минуту жизни присутствующих.
- Не мне ж, ясен пень, трубку поднимать... Попросил Верку по-человечески - возьми, мол, спроси, кто там, чего хочет... Ну она трубку-то сняла...
Представив в меру своей собственной испорченности описываемую сцену, многие из слушателей осознали неполноту канонических трудов индийских теоретиков чувственных наслаждений.
- А рот-то занят... Всё никак проглотить не может... Давится..., - без тени смущения продолжал мичман.
Осознав, что даже Семёныч вроде как выступает в роли семейного сексуального деспота, многие офицеры и мичмана лихорадочно задумались над возможностью обогатить свою семейную жизнь новыми острыми ощущениями.
- Сглотнула наконец-таки... Да телефон-то уж умолк... Так и не узнали, кто звонил, - с искренним разочарованием закончил своё повествование старшина.
На пару минут на командном пункте воцарилась полная тишина. В зависимости от издержков воспитания, лирические либо чувственные струнки пели в глубине души всех свидетелей мичманского откровения.
- Семёныч, ну а дальше-то что было? - благоговейно решился нарушить идиллию молоденький мичманок.
- Дальше-то?... - откликнулся старшина, - Да чего уж там... Знамо... На кухню пошли... Все пирожки и доели... Не всё ж их моему Верунчику под одеялом жрать... Накрошит вечно...

Тоже быль-3 или «награда нашла героя»

Лейтенант Пиотровский был в первой своей офицерской должности на крупнейшем боевом корабле советского Военно-Морского Флота всего второй месяц, а уже выслушивал витиеватый разнос от командира корабля. Всязи с полной пока ещё бесполезностью в плане обеспечения боеготовности корабля, но в то же время наилучшим знанием ещё не выветрившегося из памяти училищного курса тактики, именно на лейтенантские плечи волевым командирским решением была взвалена ответственность за оформление плана очередных практических стрельб. Неукоснительно следуя неписаному правилу всех начальников строжайшим образом спрашивать с подчиненных за выполнение своей же, в принципе, непосредственной работы, командир корабля нещадно раскритиковывал представленный Пиотровским вариант, как вдруг динамик громкоговорящей связи в командирской каюте неожиданно ожил:
- Каюта - каюте зама! Петрович, кого на награды подавать будем?
Командир, на полуслове прервав разнос лейтенанта, недовольно поморщился и ткнул тумблер:
- Пал Михалыч! Во-первых, я занят, у меня люди с докладом. Во-вторых, сам подумай, предварительный списочек набросай, а через полчасика зайдешь, обсудим.
- Товарищ командир! - зам постарался загладить вину в игнорировании субординации, - Товарищ командир, никак нельзя через полчаса. Срочно, прямо сейчас надо фамилии подать. У меня на телефоне кадровик с управления из наградного отдела. У них кой-что с разнорядки за зимний период осталось, нам бы за последний поход можно было к себе на корабль забрать. А протянем - бригада эсминцев перехватит, верно говорю - у них блат в кадрах. Или с атомоходов кто подсуетится. Пока телефон не бросили, надо фамилии для проекта приказа подать, а представления задним числом оформим. Я лично отвезу.
- И что там взять можно? - заинтересовался командир.
- Виктор Петрович, орден и медаль, - отрапортовал зам.
Раздумывал командир недолго:
- Орден - мне, медаль - тебе.
- Понял, понял, - заторопился зам, - уже передаю.
- И вот ещё что, Михалыч, - протянул командир, вперив тяжелый взгляд в лейтенанта, - Лейтенант у нас такой есть... Пиотровский... Так вот, его - в приказ на ценный подарок. Заслужил.

Военная мода

В топике «Ностальгия» было, по просьбам трудящихся расширено.

Девка эта (мода) капризна и тупа. Некоторые ее выверты совершенно необъяснимы. Никто вам не сможет объяснить, почему курсанты одинаковых по профилю училищ совершенно по-разному одеты. Нет, для замыленного гражданского глаза, они все одинаковые как китайские однояйцовые близнецы. Но если приглядеться к взглядам двух таких курсантов едущих в одном поезде в отпуск, то можно узреть широчайшую гамму совершенно противоречивых чувств. Тут и зависть красиво сделанной годичке (потом он за рюмкой расскажет сколько трудов ему это стоило), и хвастовство ложкой в тулье фуражки (как у взводника), и ответное презрение той же самой ложки при непомерном выпячивании гордости по-поводу огромных полей своего «аэродрома». Потом они чуток примут за знакомство, и когда дойдут до кондиции уважаемых людей зададут друг другу два одинаковых вопроса.
- А почему у вас не так как у нас?
- А вот ты как думаешь, зачем вся эта требуха?
Причем первый вопрос будет, где-то в самый разгар пьянки, а второй в далеком ее конце. Одолеть глубину его философского смысла воспаленные мозги уже не смогут и уснут они нервные в своей неразрешимости.
А ведь и действительно... Зачем?
Что заставляло курсанта Омского ВОКУ жарким летним днем париться в диагональном ПШ, огромной фуражке и сапогах. Что заставляло офицера выпускника Чирчикского танкового училища зябнуть, хлопая обмороженными лопухами в мелкой шапчонке заломленной на манер тюбетейки и низких сапогах гармошкой. А кто научил курсантов Сызранского вертолетного носить шинели в пол, парадные брюки-клеш, таких размеров, что Волк из «Ну, погоди!» нервно курил в углу. А чего стоили их фуражки без пружин, висящие вялыми грибами. Каких трудов стоило доставать корпуса от стреляных «Мух» для поистине крутых вставок в погоны. Где взять в глуши Сибири звездочки младшего офицерского состава ВС Кубы. Как правильно обточить кожаный ремень поясным на дужке кровати и потом выкрасить его коричневым «Эмолином» для того, чтобы красиво прогладить. Как красиво подшиться в пять слоев с проволочкой. Где взять в петлички танки образца 1943 года, изготовленные из листовой меди методом чеканки. А где взять курсантские погоны технического состава образца до 1968 года, с металлизированным галуном цвета белого золота. А если таковых не нашел то, как правильно пропитать тканевый галун клеем ПВА. Почему сумку нужно было носить не по обрезу ремня, а по моде летчиков времен ВОВ. До какой длины надо разрывать трусы ТТС-54, и как правильно по-моде подобрать размер нижнего белья прошедшего неоднократную стирку в кипящей воде. И, в конце концов, как правильно вставить в шитое галифе-ПШ пружины от фуражек, да так чтобы, глядя на кадры кинохроники парада Победы, любой мог сказать, что маршал Рокоссовский ни фига не понимал в военной моде.
А ведь действительно, зачем все это? А я вам скажу!
Возьмем для примера сапоги. Боль и гордость военного человека прошлого века. Даже не так.... Возьмем их отдельную разновидность - сапоги хромовые глаженые со вставками.
Для начала нужно ГДРовские хромачи сносить хорошему сапожнику и заузить носки. В идеале заузить, чтобы на конце носок был чуток квадратным. После этого набить сапог на специальную колодку и расклинить. Потом намочить в сладкой воде с одеколоном и расклинить еще чуток, дать высохнуть при комнатной температуре. Потом натереть стеариновой свечкой и «Эмолином» и прогладить теплым утюжком (так три раза). В местах заломов сапога (на сгибе голеностопа) не гладить. Дать немного остыть, очень аккуратно одеть еще горячими и сделать аккуратно заломы по вашим ортопедическим данным. Окончательно остудить, подпороть сверху подклад и вставить туда вкладыши из рентгеновских карточек. После чего немного ушить в верхней части голенища по форме икры (как говорят придать форму бутылки), зашить подклад. Пропитать это все «Эмолином», оставить на ночь. С утра заполировать натуральной щеткой с помощью слюны. В морской пехоте США такой метод полировки их знаменитых парадных ботинок так и называется - «плюй-полируй». И как последний штрих перед выходом в люди, нужно посыпав бархотку (желательно из натурального бархата) сахарной пудрой, довести сие произведение искусства до зеркального блеска. Все! Чего тут сложного. Две ночи трудов, не больше...

После этого можно выйти на развод, получить от начфака 3,14ды и пойти переобуваться в обычную юфть.

Помогал ностальгировать WWWiktor, за что ему отдельное спасибо :)


1.52

Листал "случайные истории", попал на рассказ о "профи" в армии. Вспомнилось.
Работал уже инженером. Заказчик - в/ч NNN, более конкретно, моряки, связь. Бригада наша - разработчики и наладчики в одних лицах - прибыла на объект. Большие наши железные ящики уже установлены. Наша задача - запустить, проверить и провести предварительные испытания. В обеспечение нам выделили громадного по росту и ширине плеч румянощекого мичманюгу. Объект - подмосковье, три колючие проволоки, три пропуска для проникновения. Первые дни заполнила обычная рутина, т.е. все прозвонить, проверить питание и прочие мелочи. Доходим до проверки работоспособности. Наши ящики стоят на нескольких этажах слегка углубленного в землю здания. Естественная просьба к обеспечивающему мичману: дай пару - тестовый сигнал прокинуть. Реакция мичмана - возьмите книгу N NNN - схему соединений всего объекта. Идем к командиру. Нам, инженерам, эту книгу, естественно, не дают (нет в наших предписаниях разрешения). Возвращаемся к мичману. Ему лень топать в библиотеку. Он лезет в собственный череп. Приговаривает:
- И нужно вам всего два провода... Даже один... ПОТОМУ ЧТО ЗЕМЛЯ НА ВСЕХ ОДНА...
Согласитесь, из уст человека, в ведении которого находится груда железа, с помощью которой можно было всеми флотами СССР выстрелить одновременно по всем супостатам, эта фраза звучит как-то двусмысленно.
Пару он нам нашел в черепе за две-три минуты. Кстати, потом узнал, что книга схемы соединений состоит из нескольких сотен страниц.
1.05

Стянул с http://www.anekdot.ru/

.. как это было уже у Довлатова, на войне много и с удовольствием ругаются. Истиная правда, тем более, что обстановка и обстоятельства распологают. Экстремально это довольно, война-то... Служба армейская, замечу, тоже.
Три самых искренних и запоминающихся "БЛЯ!!!" в своей жизни слышал я
практически в предельно похожих обстоятельствах, дважды - на пирсе
Балаклавской бригады пограничных сторожевых кораблей летом 1991-го года,
будучи в роли берегового, принимающего швартовы...

... намба Ван. Солнечным весенним днем в бригаду возвращается с приказа
ПСКР не помню названия, большой. Должно ему пришвартоваться к пирсу
бортом, носом в корму своего брата-ПСКРа, коий брат мирно пасется у
пирса уже месяц. Суета на пирсе, комбриг встречает героев-пограничников
в окружении офицеров штаба, на кораблях, привлеченные суетой, толпятся у
бортов морячки... Встречаем!!
На входящем ПСКРе оценивают обстановку и решают подойти КРАСИВО, с
ходов, с реверсом, гася ход в последний момент... Решить-то решают, но с
техникой не договорились, видимо. Я, стоя на углу пирса, любуюсь
приближающейся громадой. Бодро так приближающейся, замечу. Слышу
команду: "Обе машины стоп! Обе малый назад!" По громкой связи, на всю
бригаду. А скорость-то не снижается.. "Обе машины - МАЛЫЙ НАЗАД!!" - уже
громче и, так, нервознее.. Пох.. Прет, дура!
Стоп-кадр:- на пирсе с идиотскими улыбками - весь штаб во главе с
комбригом; - на брате-корабле, в чью задницу въезжает ПСКР, морячки
вжимают головы в плечи и слегка приседают; - на корабле-убийце -
палубные матросы всем видом кричат "А-ХУ-ЕТЬ!!!" Тянутся секунды, и..
... шестисотый вьезжает в шестисотый с точки зрения воробья на обочине!
Биг бага-бум! По палубе жертвы рассыпанными шариками прыгают 150-ти
килограмовые глубинные бомбы, сорванные с мест дислокации ударом...
Присевшие на палубе моряки, похоже, гадят. Под себя. Безоглядно.
... качнув носом, убийца откатывает назад и замирает у пирса... И в тишине
приговором звучит по громкой связи с мостика убийцы тихое, смачное
командирское "Б-Л-Я-Я-Я.."...

... намба ту. Солнечным летним днем со своего угла пирса смотрю на
входящий в бригаду Белый катер Ялтинской Президентской бригады с
каким-то шишом на мостике, в компании командира катера любующегося на
прибытие их величества... Тот же штаб на пирсе, те же любопытствующие по
бортам кораблей. Торжественная дробь...
..." Машина малый назад"... о... о, дежа вю... сейчас-сейчас... истерично,
с подвизгиванием: "МАШИНА МАЛЫЙ НАЗАД!!!" да хрен бы там!!
... со всей дури, напарываясь на острый угол пирса белоснежным бортом, с
протяжным визгом снимая толстенную алюминиевую стружку, которая локоном
Буратино завивается поверх угла, являя миру нутра белого красавца на
протяжении метров 6-ти... притирается к пирсу. Уже без всякой громкой
связи, под стук опадающих с погон звездочек, слышу обреченный
"БА-Л-ЛЯ-А-А-А.."... а в довершение - две суповые тарелки глаз трюмного
матроса, похоже, впервые за долгие месяцы увидевшего солнечный свет
сквозь широченную полосу вырезанного борта...

... намба фри. Тем же летом, выходя из бригады маневром "Жопа назад до
пляжа, стоп, вперед - и с песней!" слышу сакраментальное командирское
"МАШИНА МАЛЫЙ НАЗАД", чувствую, что нихрена не назад, выскакиваю на
мостик... Здоровенная жопа моего ПСКРа, поднимая тучи ила со дна,
останавливается метрах в десяти от кромки общественного пляжа Балаклавы.
Растерянные отдыхающие с идиотскими улыбками робко машут нам с берега.
За спиной слышу восхищенное "ОТ, БЛЯ!" рулевого, а с мостика - спокойный
голос штурмана: "Вон, жена... загорает..."
... морякам-героям и их тупой вере в бездушное железо посвящается.

Tramp.