Право выбора

Артём сидел на полу, прислонившись спиной к стене и положив автомат на колени. Стена была тёплой, и это было приятно - глубокий подвал хорошо держал тепло, хотя был уже ноябрь и по утрам на ветки уцелевших деревьев ложился первый снег. Было около пяти утра, и, значит, жить ему оставалось часа четыре. Всего-навсего. Вчера ему с напарником было приказано выдвинуться в разрушенное боями село, занять опорник и удерживать его до подхода основных сил. Опорником был единственный каменный дом в селе - сельмаг, сельпо или как там он называется по-украински? Неважно. Сам дом давно разнесло вдребезги артой, а вот подвал уцелел. Хороший подвал, прочный. Продуктов в нем давно не было, только на хлипком столе качались от близких разрывов чашки рычажных весов, а в углу стояли огромный рулон серой упаковочной бумаги и пара бочек, от которых несло тухлой рыбой. Имелась также пара окон-амбразур, направленных в сторону противника. Через такое окно вчера снайпер и застрелил напарника. Стрелял из чего-то мощного и дальнобойного - пуля проломила кевларовую каску. Своего погибшего напарника Артём не знал, потому что тот был из другой роты. Даже имя не запомнил, только позывной - "Камыш". Поэтому Артём не стал смотреть в лицо убитого, а просто оттащил его к дальней стенке и накрыл голову курткой. Мёртвому было всё равно, да и ему тоже скоро будет всё равно, потому что как только начнётся бой, он будет убит. Никакой перестрелки - кинут в амбразуру пару гранат или выстрелят из гранатомёта, да и всё, привет мартышке.
Сколько против него засело укров, Артём не знал, да и какая разница? Что трое, что триста - результат один, вариантов выжить всё равно ноль. За полтора года войны чувство страха быть убитым не то чтобы совсем исчезло, но отступило на задний план. Постоянно бояться нельзя - с ума сойдёшь. Бой что, прямые боестолкновения бывают нечасто, а вот дрон, ракета или шальной снаряд могут прилететь в любой момент, и от своих тоже. Бывали случаи. Война - она война и есть, бессмысленная, нелогичная и беспощадная. Вот ему, например, было суждено умереть в подвале, воняющем тухлой рыбой. И что? Да ничего. Хорошо, если ещё останется что хоронить, потому что если влетит граната РПГ, и его, пока ещё живого, и уже мёртвого напарника разнесёт на куски. А зачем, почему, кому это надо? Кому впёрлась мысль защищать этот никому не нужный подвал и заплатить за это жизнями двух человек? Неизвестно. И про него, Артёма, забудут завтра же. Потому что каждый думает о своей жизни, а не о чужой, которая уже закончилась. Хорошо хоть старики умерли, им похоронку не получать, а жены и детей нет. Ну вот как-то не успел жениться. Диплом инженера и звёздочки на военной кафедре получить успел, а жениться не собрался. Да и друзей, выходит, у него нет. Приятели там, сослуживцы, этих сколько угодно. А друзей не нажил. Квартира отойдёт государству, а вещи полетят на помойку. Был человек - и нет человека. Себя жалко, а другим плевать
Внезапно на лестнице, ведущей наверх, послышались шаги. К дому никто не подходил, он бы услышал. Как так? Артём насторожился, перехватил автомат и прижался к стене. "Прямо уж совсем нагло кто-то прётся, - подумал он, - ну-ну".
- Не надо стрелять, Артём, - сказали откуда-то сверху. - я не ВСУ-шник.
- А кто?
- Да так сразу и не скажешь... Поговорить хотелось бы.
- Ладно, спускайся, но если чего...
- Да не дёргайся ты, нормально всё будет. Так я войду?
- Давай...
- В подвал спустился человек в камуфляже, на вид ему было лет пятьдесят, оружия при нём не было. А ещё Артёму никак не удавалось различить знаки различия и звёзды на погонах, они были, но почему-то не читались. И камуфляж был непонятный, незнакомый.
Человек присел напротив Артёма, оглядел подвал, потом встал, осторожно выглянул в окно и опять сел.
- А поганая позиция-то, - спокойно сказал он. - Тебя же здесь просто гранатами закидают. Одного вон уже снайпер уложил.
- Знаю, - коротко сказал Артём.
- А переместиться?
- Куда? Ты же сверху шёл, там всё как косой покосило, даже сортир деревянный разнесло. Разве что в яму нырнуть? Что-то неохота.
- Тогда уходи. Один ты здесь и пяти минут не продержишься, в чём смысл голову за так сложить?
- Не могу, приказано ждать.
- Чего? Второго пришествия? Так не дождёшься. Это я тебе, голуба, говорю как краевед. Вали отсюда. По тёмному времени уйти ещё сможешь.
- Кончай нервы мотать. Советник, понимаешь, нашёлся, твою мамашу, - устало огрызнулся Артём. - Ты сам-то кто такой? и вообще, ты за белых или за красных?
- Я-то? А, ну да, я же не представился. Забыл, понимаешь. Война - дело такое, хлопотное. Так вот, я - дьявол, Люцифер, Сатана, Чернобог, этот, как его, Тецкатлипока... да там много всего. Что, страшно, смертный?
- Не-а...
- Почему? - как-то даже обиделся странный гость. - Дьявол же! У-у-у!
- Да иди ты в задницу, - устало отмахнулся Артём - Странно, таблетки вроде не жрал, ни красненькие, ни синенькие - а тут этакие глюки развесистые.
- Я не глюк!
- А чем докажешь?
Дьявол растерялся.
- Ну, я не знаю... Ну не чудеса же тебе в этом вонючем подвале являть, сам-то подумай.
- Некогда мне с тобой лясы точить, скоро зверьки полезут.
- Пока я тут, не полезут, - заверил дьявол.
- А зачем тогда пришёл?
- Так ты, как говорится, стоишь у "бездны мрачной на краю". И один толчок - лёгкий такой, лёгонький, тебя отправит либо туда, либо оставит здесь. А это уже по моему профилю.
- Ладно, зайдём с другой стороны. - Глюк ты или не глюк, но поговорить-то можно? - Вот скажи, там (Артём ткнул пальцем в небо) что-нибудь вообще есть?
- Вообще есть. Атмосфера, за ней безвоздушное пространство, космос то есть.
- Не валяй дурака, ты же понял, о чём я спросил.
- Понял, только не скажу. Придёт время, сам всё увидишь.
- Опять этот развод длиной в две тысячи лет! Ну вот доказали бы вы людям, что вы на самом деле есть - ад там, рай, чистилище, насколько бы всё упростилось! Ты Вальтера Скотта читал?
- Я всё читал! Работа такая.
- Ну вот, помнишь, там рыцарь Гай Гисборн говорит: "Иногда я думаю, что Господь всё-таки есть, и мне становится страшно!" По-моему, гениально сказано.
- Дурья ты башка! - вздохнул дьявол. - Если бы всё так просто было! Ты знаешь, что такое граничные условия?
- А как же, матан сдал, между прочим, на "отлично".
- Ну вот. Граничным условием существования человечества является наличие у него свободы воли. Нет её - нет цивилизации.
- А что есть?
- Стадо рабов. Оно Творцу зачем? Ну ладно, времени у нас с тобой и правда немного. Поэтому давай коротенько, по процедуре. Я хоть и не священник, а ты неверующий, но тем не менее. Скажи, есть у тебя на совести такое, за что вот прямо по-настоящему стыдно?
Артём задумался.
- Да нет, вроде... Не врал, ну то есть так, привирал по мелочи, не предавал никого, не крал. Ну, убивал, в смысле, на войне убивал. Точнее, стрелял, а уж попадал или нет - откуда мне знать? Обычный мобик. Хотя... Знаешь, однажды мама в больнице лежала, а я к ней в тот день не пошёл. Должен был, а не пошёл, опоздал, с девкой одной захороводился. Вот за это стыдно - аж кровь из глаз. Была бы возможность - на колени бы перед матерью встал, прощения просил... Мама в тот раз поправилась, потом ещё долго прожила, но тогда ума не хватило, а сейчас и просить некого.
- И опять скажу - дурак ты, братец! Мать она на то и мать, чтобы детям всё прощать. Вот ты себя терзаешь, мучаешься от бессилия что-то изменить, а страшнее этого наказания и нет ничего. Кстати, я к твоим противникам зашёл, надо же было разобраться, кто есть who, как этот ваш лысый придурок говорил.
- И кто они? Украинцы?
- Да если бы. Нет, поляки, наёмники. Они-то побыстрее тебя смекнули, кто к ним пожаловал. На колени попадали, нательные кресты и иконки целовать стали, "Матка Боска Ченстоховска!" и всё такое.
- А потом что?
- Потом? - дьявол усмехнулся. - Потом они мне деловое предложение сделали - ваши души в обмен на их. Я дескать вас прибираю, и всем хорошо, а им особенно, рисковать уже не надо. Они же не знают, сколько ваших тут сидит. Наёмники, что с них взять? Так-то братец-ты мой Артём...
- Да какой я тебе брат, - хотел сказать Артём, но не успел.
Внезапно дьявол насторожился, к чему-то прислушался, и вдруг мощным движением опрокинул Артёма на пол и накрыл своим телом. Дьявол показался Артёму чудовищно тяжёлым и горячим, как свежеотлитая чугунная плита. В тут же секунду страшно грохнуло, пол и стены шатнулись, взлетело облако пыли, уши заложило, по полу покатились чашки дурацких весов.
Дьявол опомнился первым. Он встал, отряхнул камуфляж и протянул руку Артёму.
- Ну вот, всё и кончилось, вставай давай.
- Ч-что? Что это было?
- Это? Да как же его? А! Бомба-трёхтонка с у эм пэ ка. Придумают же название?! И откуда только она тут взялась? Над точностью вам надо ещё работать и работать. Метили-то не сюда, а попали почему-то аккурат в наёмников. Им, понятное дело, со святыми упокой, хе-хе. Ну всё, пора мне, а то я шаги слышу, это ваши идут, не надо мне с ними встречаться. Да, вот ещё что. Это вот военное безобразие скоро закончится, хватит кровь лить. Так ты, когда домой вернёшься, обязательно женись. Но не на Кристинке своей, потому что потаскуха она. А вот на Олеське женись.
- А это ещё кто такая?
- Вот ты... - погрозил пальцем дьявол. - Ты же сам ей на третьем курсе курсовик по термеху делал, ну а потом... Сам знаешь. Вот ты про неё забыл, а она помнит. И свечки за тебя, оленя в загоне, в храме ставит. Толку с того, понятно, немного, но всё же?
Дьявол повернулся и вышел из подвала, только камешки проскрипели под берцами.
А потом в мире стало тихо.

Я тогда работал в конторе промальпинизма, и одним из постоянных клиентов были объекты культа. Ибо что мусульманам, что православным надо обязательно на верхотуру символ веры водрузить, одни евреи как-то обходятся, бедолаги.
Так вот, на одном из объектов РПЦ нас на полном серьёзе пытались заставить затащить на вершину колокольни православного (так получилось, что в нашей бригаде было два татарина, еврей и лютеранин), дабы он крест там примастрячил в приготовленное нами отверстие. Попытки воззвать к логике, что без соответствующей подготовки, он с высокой вероятностью оттуда сверзится, несмотря на наши усилия, не возымели. А время было такое, что никого из знакомых альпинистов воцерквленных привлечь не получалось - лето, все разъехались, мобильников тогда еще не. Пришлось тащить этого мужичка. Хорошо, что он компактного размера оказался. Обвязали мы его, как мумию, прицепили и начали поднимать. А он шуйцами* своими все норовил зацепиться за выступающие предметы декора храма божьего, сунуть персты свои в карабин, притом громко молился, причем не только верхними устами. Поминая всуе Бога, душу и всех святых скопом, мы таки затащили его на купол, где он глянул вниз, позеленел, обхватил всеми конечностями вершину церковной "луковки" и заявил, что тут вот он и помрет, но никуда не сдвинется. Короче, крест мы воткнули без его участия. Это заняло намного меньше времени, чем отдирание "груза" от купола. Зато спустили мы его быстро: пристегнули на спину самому длинному и дюльфером вниз фьююю.
Видели когда-нибудь, как человек землю целует? Я видел. Но засада, как выяснилось, крылась в другом: батюшка из церковного СМУ при расчете пытался срезать четверть стоимости наших работ, аргументируя это тем, что самое сложное - установку креста - осуществил их человек.

*Да, я знаю, что шуйца - это левая рука. Но у данного индивида они обе были такие :)

- Наташа, здравствуй! Как сын?
- Привет, Вить! Сын норм, только злится, что в отпуск не пускают. У тебя как?
Это мы с одноклассницей и «по-совместительству» соседкой по двору, дому и даже подъезду с площадкой моего детства в Telegram беседуем. Как нормальная связь появилась - сразу позвонил своим, что жив-здоров, и теперь начинаю писанину в соцсетях и мессенджерах с менее близкими, чем семья, но всё же дорогими людьми, тем более, что путь до Москвы долгий, а полмесяца меня в интернетах не было.
- Да тьфу-тьфу, вот уже в Ростове, завтра вечером буду дома. А за отпуск сына не переживай - дело военное, оно такое. Главное, что живой. С нами в автобусе человек восемь едут в отпуск, и в соседнем столько же, наверное, так что и твой скоро придёт.
- Да понимаю, Вить, живой - это главное, но так уже увидеть его хочу, восемь месяцев уже...
Наташкин сын в марте был награждён Орденом «Мужества», о чём она мне, как бывшему военному, «похвасталась». Он отслужил «срочку» в ВДВ, а через год после дембеля попал под частичную мобилизацию и теперь там.
- Ой, сюси-пуси, маленький сыночка (смайлик)
Смайлик в ответ и следом:
- Ты сам-то как съездил?
- Да нормально.
А ездил я с гуммиссией в Донбасс. Взял отпуск в метро, где работаю - и туда, «отдыхать».
- Мы в чате беспокоились за тебя.
- Да всё хорошо, Наташ. Классу привет!
Чат - это беседа нашего класса в WhatsApp, вернее, двух выпускных параллельных классов и классных руководителей наших, которую создали во время подготовки к 20-летию выпуска из школы, сейчас уже и 30-летие прошло, а чат всё живой. Правда, ребята из него постепенно вышли вместе с «классной» из параллели (она директор школы теперь, некогда ей, как и всем мужчинам), а девчата обоих классов и наша Нинушка - все там.
- Страшно там?
- Нормально.
- Ой, слушай, сейчас тебе видео скину, там ночью с высоты, толком ничего не видно, но один из них - мой Андрюшка, они там кого-то в плен взяли, за что всех наградили.
- Скидывай, конечно.
Ролик-нарезка, меньше минуты с лейблой RT в углу, как обычно в таких случаях с наложенной музыкой, на нём пятеро, по всей видимости, наших, под стволами ведут с дюжину уже безоружных с руками за головой, и анонс: «Отважные» распотрошили опорник ВСУ на Сватовском направлении...
- Наташа, а...отважные... у тебя сын в «Отважных» что ли?!
- Ну да, отважный (смайлик)
- Ты представляешь, я ж с этими ребятами регулярно виделся, позавчера они даже бензином нас, для нашей «Нивы», угостили. Может быть, даже с твоим пацаном общались, в...не скажу в каком городе.
- Ух ты, здорово! Мой тоже никогда не говорит где они, когда на связь выходит.
У Наташки всегда всё здорово и, сколько помню её - всегда улыбается. Помню, одним из первых офицерских отпусков приехал на родину, как раз Троица была, пошли с отцом на кладбище - посетить-прибраться у дедушек-бабушек моих (отцу они - родители и тестя), участников Великой Отечественной и тружениц тыла, кстати, навстречу - Наташка, что говорится живот «на лоб» (под сердцем как раз и носила своего первенца, тогда-то я его точно «видел»), улыба-а-ается, хотя, как потом девчата доложили, процесс развода тогда был у неё. Да как же может быть не здорово, если она без мужа такого сына воспитала! Уже потом у неё появилась дочь и ещё сын. Так что всё и вправду здорово, по-другому и быть не может! А когда её сын, Андрей-отважный, с победой домой вернётся - будет ещё лучше!

Новая работа, новые люди, всё интересно. Хотя тема знакомая - корабли, лодки. Звонок на внутренний. Женский голос:
- Отдел безопасности. Поднимись пожалуйста в 413 кабинет, вам расписаться надо с ознакомлением.
Захожу. В кабинете одни женщины. Нормальная рабочая обстановка - одна бьют по "клаве", другая сахар в чай сыплет. Представился. "Моя":
-Вот тут распишитесь и вот тут. Да, вы в военно-учетный стол зайдите, на учет станьте.
- Так я не военнообязанный.
- В смысле? В анкете указано, что вы капитан второго ранга.
- Всё верно, только я в отставке.
- Ну всё равно, зайдите, отметьтесь.
- Да я вообще присягу другому государству давал.
Немая сцена. Она самая. Челюсть у "моей" отваливается. Руки над "клавой" зависли, сахар сыплется мимо кружки. "Моя" первой очухалась.
- К-к-ак другому?
- Ну так, Советскому Союзу. Это же другое государство. Других присяг не давал.
Стук по "клаве", сахар размешивается.
- Вы так больше не шутите!!!

Продолжение Идущих за солнцем.
Предыдущие части в выпусках от 29.05.21, 24.12.20, 24.07.20,10.03.20, 05.02.20, 20.01.20, 13.01.20, 05.01.20


А что же было дальше? Дальше всё пошло как в том античном анекдоте: " В песне английского ВИА Deep Purple "Smoke on the Water" рассказывается о нелёгком труде пожарных...". Словом, всё пошло не так как задумывалось, но, тем не менее удачно. Сначала кат Алексеича образцово зашёл в первый слив, поймал отбойный вал от скалы, элегантно, используя его импульс и свою инерцию, встал носами по струе и столь же элегантно уехал во второй слив. Пробил бочку, отряхнулся, как утка, и встал на страховку в улове. Словом, продемонстрировал идеальное прохождение. Предварил, так сказать, выступление цирка клоунов-паралитиков.
Сначала народ веселил Адмирал. Нет, зашёл он в порог тоже образцово, но потом сказалось, что идёт Володя без лапки: когда надо было уходить от прижима и пробивать бочку за первым сливом, Борис не дотянул. Собственно, он и не мог - не имея заднего гребца в диагонали гружёный кат быстро не повернёшь. И как ни старался Карпыч сбросить корму - увы. Прижим напоследок влепил им смачного подсрачника, поставил кормой вперёд и в таком положении погонщикм Матильды и уехали во второй слив, умудрившись при этом как-то миновать бочку.
И вот! Барабанная дробь! Почтеннейшая публика! Впервые на арене! Коллектив клоунов-инвалидов с акробатическим уклоном! Смертельный номер! Анцефалы верхом на пупындре! Жаль что этот текст я придумал уже после всех событий на стоянке. Перед нашим прохождением он оказался бы к месту.
Во-первых, зашли мы криво - кэп поздно скомандовал. И это плохо. Зато в экипаже четыре лося не старше тридцати лет. И это хорошо. Словом, сила есть - ума не надо. Бочку за сливом пролетели по диагонали даже не заметив, со всей дури - здоровья-то ведь до хрена, пробили отбойный вал прижима и, вереща что-то про penis canis, на приличной скорости воткнулись носами прямо в скалу.
На месте прижима я бы сказал "Ып!". Но воспитанные прижимы "Ып!" не говорят и потому носы ката спружинили и нас сначала закрутило волчком, а потом выкинуло кормой вперёд на микроплёс между двумя сливами. Да-да, аккурат туда, где из воды торчало бревно.
- Телемарк! - истошно заорал Белокурая Бестия.
Правильно заорал. И своевременно. Вот только забыл сказать куда: влево или вправо. И потому каждый борт начал разворачивать судно в свою сторону. И мы, то есть левый борт, победили!
- Табань, ля! - заорал я Илье Второму, налегая на весло изо-всех кишок.
Правый борт отважно и умело сопротивлялся и потому некоторое время катамаран стоял почти на месте и рыскал туда-сюда, но потом, по мере того, как доблестный левый борт брал верх, начал разворачиваться, выписывая на воде что-то вроде Архимедовой спирали. Выписывая эту хитрую фигуру мы с неподдельным изяществом, даже с артистизмом - куда там фигуристу Плющенко!
И объехав бревно справа, к слову, остальные экипажи обошли его слева, мы оказались перед самым вторым сливом опять-таки кормой вперёд.
- Отставить! - заорал кэп, наконец-то сориентировавшись в ситуации.
- Развернёмся! Успеем! - я завис над водой, готовясь заколоться в микроулов и развернуть кат вокруг своего весла.
Никита, похоже думал так же. Я увидел как он занёс весло над головой, готовясь сделать мощный гребок мне в помощь. А вот Илья чего-то тупил. По крайней мере подготовки к подтягу с его стороны я не заметил. Но капитан решил иначе:
- Отставить! - повторил Белокурая Бестия. - Идём говном!
Я тут же лёг на кат и вцепился одновременно в весло и раму.
- Жоооооопаааааа!!!! - истерически завопил внутренний голос.
- Заткнись! - прошипел я толи своему мозговому слизню, толи себе. - Главное за вал заколоться! Заколемся - вылезем!
Корма катамарана, а с ней и моя собственная, зависли над сливом.
- Падаю, падаю, падаю вниз! Каски передних с пеной слились! - невесть откуда всплыло у меня в голове стихотворение собрата-водника.
- Не каски передних, а задницы задних! - дрожащим голосом, но, как всегда ехидно, поддел внутренний голос. - Надо бы переделать вирши!
- Надо! - согласился я, но придумать рифму к слову "задница" не успел: течение подвинуло катамаран, корма перевесила и мы полетели в слив.
Вода с шипением обняла меня по грудь, а пена и вовсе скрыла с головой, но Катяра - умница красьненький, не подвёл: широкие, тупоносые баллоны взлетели на вал, как уточка для ванны, которую ребёнок притопил до самого дна и тут же отпустил. Верно говорят: " Не мешайте судну проходить препятствия!".
Катяра фыркнул, отряхнулся и, игнорируя потуги экипажа, кормой вперёд проследовал в улово. Стоявший на страховке Алексеич беззвучно изобразил аплодисменты. Адмирал же просто ржал.
Ладно, хорошо всё, что хорошо кончается. Вылезли, отсмеялись, покурили, разобрали прохождение, аксакалы выписали, а мы получили благодарности, хорошо что без занесения в грудную клетку, снова оседлали суда и двинулись дальше. Мне показалось, что как только мы отчалили, по воздуху на правом берегу пробежала чуть заметная радужная рябь и в этой ряби мелькнули зелёные петлицы. Может привиделось, а может и нет - всё-таки Алтай место силы и тут чего только не бывает...
Для экипажа Катяры весь этот день прошёл под знаком почти филосовского понятия, которое в те времена модно было обозначать словом "децл" или по-русски "чуть-чуть". Чуть-чуть не догребли и в очередном прижиме и на полном ходу сосчитали об скалу все свои поперечины. Над рекой пронёсся колокольный звон, а на каждой трубе появилось по аккуратной вмятине. Чуть-чуть не дочитали воду и поэтому уходили от лежащего в русле "жандарма" таким манёвром, что лётчики-истребители обзавидовались бы. А потом, уже на стоянке, разбавляя спирт, мы чуть-чуть переложили тёртой жимолости, чуть-чуть перелили спирта и чуть-чуть не долили воды. В прочем, не надо о грустном, тем более, что в последнем случае оказалось вовсе даже не чуть-чуть...
Однако, до откушивания божественного нектара "Жимолость" надо было ещё дожить. Вот я и доживал: переодевшись первым делом из мокрого в слегка влажное, сидел на скале свесив ножки и думал. О том, что произошло вчера и о том, как быть дальше. За удачный ходовой день наши с Костиком отношения пришли в состояние "ровно и холодно". Со стороны могло показаться, что беседуют два светских денди. Я, как и обещал, подчинялся приказам, поддерживал разговор и уходил от конфликтов. Он прятал глаза, но держался ровно. "Ну, так тому и быть", - решил я и поплёлся к костру.
Сейчас, много лет спустя, я считаю что был тогда не прав. Не перед Белокурой Бестией, нет - перед группой. Мне стоило сразу запихать свою гордость глубоко в задницу. Моя вспышка поставила под угрозу группу и это непростительная оплошность. Адмирал оказался прав - мне уже тогда некому и нечего было доказывать.
Да и с Костиком... Стоило допустить, что он тогда не врал и для него действительно было критически важно, чтобы прохождение посмотрели все. А я, как ни крути, взбунтовался и послал капитана в пешее эротическое путешествие. И второй раз, когда привёл Илью тоже не соврал. Возможно. Буду честным перед собой и читателями - я в это не верю, но теперь такую возможность допускаю.
В любом случае история сослагательного наклонения не имеет. Что было, то было и теперь не исправить. Это была развилка бытия и каждый из нас свернул на ней на свою дорогу, которая, в конце концов развела нас совсем в разные стороны и теперь ни я, ни Белокурая Бестия, ни Карпыч никогда не узнаем можно ли было избежать последствий, а главное, стоило ли их избегать? Возможно расхождение наших путей явилось неизбежной закономерностью и состоялось бы рано или поздно вне зависимости от того случая, а возможно и нет.
Отсюда, как писали в старинных книгах, moralite: "В любой ситуации, перед тем как что-то сказать, стоит прокрутить языком в закрытом рту десять раз по часовой стрелке и десять раз против. В худшем случае вас могут счесть тормозом. Но дров, в том числе и смертельных, вы не наломаете. И ещё - никогда не жалейте о случившемся. Лучше сделать и ошибиться, чем не сделать и кусать локти от того, что не сделал.
А теперь я эгоистично, в одно лицо, вспомню как мы в первый раз дегустировали ту амброзию, что со времён алтайского похода называется в нашей команде "Напиток Жимолость". Вот такой я бякой уродился и ничуть о том не жалею!