ЗАСАДА
Любая жратва делает шум: бамба, чипсы, бисли, чупа-чупс, вся эта хрень шуршит. Только шоколадки "Теами" не шуршат, если содрать обертку зарание. Собираясь в засаду трудно поверить, что столько времени и сил тратишь на выбор и упаковку жратвы, которую тащишь с собой. Никогда бы не подумал, что на занятой врагом территории пачка чипсов может тебя убить.
По этому каждый получает зеленый, плотный, капроновый мешок, упаковываешь туда всю жратву ободрав обертки, присобачиваешь к разгрузке и все, гениально, беги, падай, катись, ничего не зашумит!
Перед выходом получаешь у повара перекусон на дорожку. ЦАХАЛЬ дает тебе пачку нарезанной, твердокопченой колбасы и шоколадку (без фольги естественно). Хорошую, дорогую шоколадку с орехами, чтоб ты "ощутил заботу". К этому добовляешь от себя тянучки, еще чего-нибудь привезенное из дома, пихаешь все это в мешок и ты готов. Через 20 минут в мешке все перемешивается, получаются тянучки в колбасе перемазанные шоколадом, вкус ужасный, но все привыкают.
В ту мартовскую ночь 1999 шоколадки в Бофоре кончились и каптерщик зарядил нам двойную порцию колбасы.
Угасали последние отблески заката, нужно было поторапливаться. Мое отделение собралось в укрытии, где во время обстрела или штурма нашего укрепленного пункта, готовят раненых к эвакуации. Когда все спокойно, в этой точке собираются перед выходом на задание.
С тех пор, как мы здесь, почти каждую ночь выходим в засады, прикрывая пути ведущие к укрепленному пункту. Задача, опередить террористов, не дать Хизбалле приблизится и заминировать дороги по которым снабжают "муцав" (укрепленный пункт ивр.), не дать им задушить нас без жратвы, топлива, боеприпасов.
Отделение готовится к выходу, пацаны смазывают ботинки жиром, чтобы ноги не промокли. Потом натягивают две, три пары носков, две пары кальсон и футболок, сверху "бет" (рабочая форма), потом теплую флизовую кофту, шерстяной свитер. Затем одеаают прорезиненый костюм. Влезают в разгрузку, одевают наушник и микрофон. Разгрузка полна всякого барахла, магазины, гранаты, резервная рация, батарейки, фонарь с красным фильтром, минный щуп, компас, каска. Ну и "мекуцар"(укороченный м16) с лазерным прицелом.
Пацаны закончили одеваться и начали меняться конфетами. Как дети, они выясняют у кого какой вкус и торгуются. Да они дети и есть.
Сержант Дрор, одевается последним, "ялла, говорит он, списки!" проверяем последний раз, что ничего не забыли, составляем списки имущества, чтоб на складе знали, что пропало, если с нами что-нибудь случится.
Я командир отделения. Бросаю Дрору, "Пойду гляну на фотки." В комнате аэрофотосъемки ко мне подходит "магад"(комбат). Батя тихо бросает мне "Только не нервничай, этой ночью вы "нарветесь"! Есть данные. "
"ЧЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕВО!" подскакиваю я, моментально взмокнув. За спиной вырастает, как сказочный джин, его величество СТРАХ и нежно обнимает за плечи.
"Не спрашивай, я все равно ничего не знаю. Разведка говорит, что ночью ОНИ придут. Все, что ты делал, до сегоднешнего дня было, ради этой ночи, подумай об этом. Ты здесь ради страны, так что выложись, полностью."
Я смотрю на него и не понимаю, откуда все эти громкие слова, даже комбаты говорят такое только на похоронах, чего это он вдруг.
Я иду к ротному, "Слушай, говорю я, сегодня полнолуние, какая засада в полнолуние, нас перещелкают как куропаток!"
Ротный смотрит на меня, сразу зверея, "Что, малышка, ты описалась? " цедит он, "девочке страшно? "
"Девочке не страшно! " отвечаю.
"Тогда бери отделение и вали!!! " он пинком открывает дверь, "И не забудь закрасить морду!"
Возвращаюсь в комнату аэрофотосъемки. Раз пошла такая "пьянка", не мешает еще раз все изучить и запомнить. Наконец Дрор оттаскиает меня от снимков и говорит что мы на 10 минут выбились из графика. Отделение уже построено. Сержант сует мне "последнюю" чашку кофе, рецепт там особый, семь ложек кофе и одна сахара.
"Давай, скажи им пару ласковых, командир! " требует Дрор. Сейчас самое время разозлить солдат, подколоть их, обидить, злые солдаты лучше воюют.
"Ну что, детишки, говорю я, сегодня ночью ЭТО случится, сегодня мы нарвемся. Я говорю это не потому, что чувствую, а потому, что знаю. Соблюдайте правила передвижения, не делайте резких движений, просто "протекайте" через пейзаж. Сразу докладывайте если увидите что-то подозрительное. ПНВ* не снимать ни на секунду. Помните, что сегодня в ваших руках не только ваши жизни, но и жизни 50 человек, там, в Бофоре, и что не менее важно, честь нашей роты. Я надеюсь на вас!"
Дрор кисло смотрит на меня, "Уж я бы им сказал!" написано у него на лице. Мда, разозлить не получилось. Пока я трепался все намазали лица. Сержант объявляет перерыв на последнюю сигарету, 6 минут. Все закуривают, пряча огонь зажигалок. Шесть минут последнего расслабона. Я даже позволяю им поприкалываться над о мной. "Какой у тебя размер ноги? спрашивает кто-то, 35? Ты что карлик? "
"Ага, отвечаю, злобный карлик с автоматом." Один из солдат вытаскивает фотоаппарат, на него сразу сыплются подзатылники. "Ты что, еб...лся?!?! Теперь нам точно кранты! Это верная примета, кого щелкнешь, завтра попадут в газеты! В черных рамочках!"
Истекает последняя секунда. "Ялла девочки, двигаем!" объявляет Дрор. 14 стволов поднимаются вверх. "Три, четыре!" Одновременно дергаем затворы, чтоб по звуку нельзя было посчитать сколько нас. "По порядку номеров, рассчитайсь!" шепотом командую я.
"Первый! " "Второй!", "Третий!", ....... "Четырнадцатый!" Все, двинули.
Сейчас около восьми вечера, зима, дождь. Но мне почему-то дико жарко. Ноги вязнут в липкой, вонючей ливанской грязи. Она налипает на ботинки и пытается удержать нас на месте. Идти не далеко, всего 150 метров от наших укреплений, но место засады находится в мертвой зоне, не просматриваемой сверху. Эти 150 метров мы проходим за полчаса. Наши движения легки, плавны, медленны и осторожны. Если кто-то поскользнется, он выдаст всех.
Я иду первым, рядом со мной шагает "негбист" (пулемечик с "Негевом"), сзади, цепочкой растянулись остальные. Дистанция 20 метров, если я останавливаюсь, остальные опускаются на колено. Наконец мы приближаемся к месту, я приказываю всем замереть и долго изучаю все вокруг, пытаясь заметить инфракрасные лучи, которые посылают чужие приборы ночного виденья. Убедившись, что вокруг все чисто, я медленно двигаюсь к овражку. Сзади, меня прикрывают только снайпер и пулеметчик. Остальные тоже прикрывают, но издали. Мы уже бывали здесь в засаде, по этому, место могли засечь и заминировать. Так же, там мог кто-то поджидать нас с автоматом в руках. По этому подходят только трое, а не все четырнадцать. С прошлого раза я оставил здесь несколько сухих веток и еще пару примет, теперь я проверяю, все ли осталось как было. Я фотографирую глазами каждый кустик, каждую веточку, каждый камешек, обшариваю глазами землю по сантиметру и так бесконечные пятнадцать минут. В эти секунды я чувствую себя один, во всей вселенной, СТРАХ дышит мне в затылок ледяным дыханием, СТРАХ обволакивает меня, дыхалка сбивается, где-то в сердце прыгают слова "Только не сейчас, только не сейчас, только бы не взрыв!" Ни какими словами, невозможно описать этот СТРАХ. Как мне не хватает сейчас, ощущения тринадцати человек за спиной! Тринадцати моих солдат. Тринадцати которые не дадут мне сдохнуть, которые прикроют и вытащат меня, спасут мою жизнь. Наконец я убеждаюсь, что все в порядке, показываю рукой назад. Они все тянутся ко мне, полностью полагаясь на меня, знают, что я никогда не заведу их в ловушку, не подведу, они доверчиво повинуются, эти тринадцать детей. А ведь я всего на год старше их. Отделение заползает в углубление и замирает. Перед нами, как на ладони лежит дорога ведущая в Бофор. Мы на месте.
Первые десять минут в засаде обычно соблюдают полнейшую тишину. Никто даже не шевелится. Если это ловушка и рядом кто-то прячется, может быть мы услышим его первые. Все напряженно вслушиваются. Иногда, если есть какое-то предчуствие, продлевают "тишину" до 20 минут, на этот раз я тяну полчаса. Наконец убеждаюсь, что вокруг все тихо, и шепчу "Приготовить оборудование." Пацаны, чуть слышным шепотом передают команду друг другу. Начинаем обживаться, медленно сдвигаем на спину каски, подкладываем под себя коврики. Каждый тихо занимается своим делом. Гранатометчик задвигает в подствольник гранату, пулеметчик скрепляет ленты в одну, длинной 250 патронов, снайпер аккуратно отводит затвор своего ремингтона м24 и вкладывает в ствол еще один патрон, чтоб и магазин был полным и в стволе патрон. Наблюдатель рядом со мной, раскладывает свою аппаратуру. Оружия у него нет. Я в центре, сзади прикрывает Дрор, Цион командует правым крылом, Омер левым.
Теперь, можно пошептаться, даже нужно, что бы не заснуть. Если замечу что у кого-то закрываются глаза, сразу даю пощечину, это хорошо взбадривает, всегда можно отмазаться: "Извини, мне показалось, что ты спишь!" Тянутся минуты ожидания, медленно, как капли воды из крана. Все тихо перешептываются. Обратно мы должны вернуться за полчаса до рассвета, если не успеем, придется зарыться и ждать следующей ночи. Чтобы не уснуть я придумываю свои названия разным орентирам, которые вижу. Вокруг ночь и тишина. Холод. Холод заползает в ботинки, в перчатки.
Вдруг раздается отчетливое "Пак!" Это пуск ракеты, "Всем одеть каски!" рявкаю в микрофон. В ста метрах впереди вырастают два разрыва, раздается страшный грохот, земля вздрагивает. Затем снова "Пак!" позади нас поднимаются два дымных гриба, стреляют явно в нас, засекли суки, теперь можно не прятаться. Ударная волна бьет в спину. "База, база, я первый, мы под огнем! "кричу засекая свободным от наушника ухом еще несколько "паков", "Прикройте нас, прикройте огнем!" прошу в надежде, что там наверху они засекли места пусков и вызовут им наголову артиллерию, вертолеты, бомбардировщики, господа бога и черта лысого. Разрывы еще ближе к нам, это ракеты, не мины, пускают их наверное с Мизрат аль Хамры, заброшенной фермы , в семи километрах от сюда. Ракеты сыплются без конца. Позади нас, там где дорога изгибается буквой "джей" стоит несколько противотанковых, бетонных кубиков, за ними невысокая бетонная стена, там можно укрыться. Командую левой группе перебежать туда. Затем перебегаем мы. Правая группа выжидает. Когда мы валимся в новое укрытие, они тоже бегут, остается Дрор, он проверяет, что никто, ничего не забыл и несется следом. Я лежу в грязи, за бетонной стенкой, шесть ребят бегут к нам, вдруг в 20 метрах впереди, между мной и ими вырастает стена дыма и огня. Я уже вижу, как я буду ползать под огнем и собирать останки тел, как буду смотреть в глаза их матерям... . Но они выбегают из дыма... один, другой, третий, все шесть несутся к нам. Все успевают укрытся и нас накрывает огненный шквал. Места в укрытии мало, я выбираюсь из кучи тел и стараюсь подмять их всех под себя, закрыть своим телом, защитить их, как будто это мои дети, то же делает Дрор, мир вокруг просто рушится! Стена разрывов приближается, 15 метров, 10, мы вжимаемся в землю, закапываемся, вокруг ураган, земля куски бетона, разрывы не прекращаются, дышать не возможно. Дрор умудряется сунуть мне наушник шифрованной рации, слышу голос комбата: "Первый, первый, все целы? " Прежде чем я успеваю ответить, очередной взрыв, ломает стену пополам, обломки валятся нам на голову, здоровенный кусок бетона попадает точно в рацию, в наушнике мертвая тишина. Осталась только откытая связь, но враг наверняка слушает. "Надо делать ноги! " орет Дрор. "База, кричу я, пришлите "уродца"*! " "Шлили"(отрицательно ивр)звучит в ответ. "Первый доложите обстановку!" требует база. Я торможу, в голове сплошной мат, каждый новый взрыв складывает ругательства как картинку в каледоскопе, а следующий ломает ее разбрасывая слова, рождая новое нецензурное выражение и так без конца. Дрор соображает быстрее, "База, орет он пытаясь перекричать канонаду, у нас все хорошо! У них недолет, метров триста!" "У нас порядок, они бомбят правее! " добовляет он. Через несколько секунд огонь начинает стихать, разрывы перемещаются влево. Дрор гений! Пацаны отряхиваются приподнимаясь. Надо выбираться отсюда, сообщаю всем, что будем отступать перебежками, по трое.Открываю рот, чтобы приказать первой тройке бежать.
В наушниках раздется вопль: " "Грязнули"**** в белом секторе!!!" Сектора обстрела, в Бофоре разделены по цветам, белый сектор находится рядом с нами. Видимо под прикрытием, обстрела, террористы решили прорваться внутрь. "Муцав" взрывается огнем, стреляют все, пулеметы, гранатометы, танки выкатываются на насыпь и тоже стреляют. В ответ летят "катюши".Кажется, что все стараются попасть в нас. Мы снова падаем в грязь и лежим вцепившись друг в друга. Не знаю, сколько времени проходит, земля вокруг встает на дыбы, волны грязи накрывают нас. Где-то в животе возникает желание, все бросить, встать и убежать, далеко далеко.... .
Наконец все стихает, значит террористов уничтожили, в наушнике звучит голос комбата: "Начинайте, движение!" Мы несемся, перебежками, по трое, прикрывая друг друга. Когда мы наконец вваливаемся в ворота, там стоит толпа народа и апладирует. Они думали, что нам кранты, увидев как разрывы ракет накрыли нас. У ворот штабелем лежат носилки приготовленные для наших тел. Но мы вернулись. Мы живы.
*ПНВ прибор ночного виденья
**Бофор укрепленный пункт ЦАХАЛЯ в Южном Ливане, разрушенная крепость крестоносцев
***"Уродец" это "накпадон" тяжело бронированный БТР переделанный из танка, предназначенный для эвакуации под огнем.
****"Грязнули" условное обозначение террористов
|
ПРОЩАЙ, ШУРИК!
"Здравствуйте, мне сказали, я буду тут у вас служить..." - передо мной стоял, появившись ниоткуда, худой, помятый, полувыбритый курсант...
- Ты, у меня? За что мне такое наказание? Кто тебя отбирал? Кто тебя сюда прислал?
- Подполковник Текунев...
... Вот так у меня появился новый сержант...
В нашей славной харьковской пвошной учебке с подбором личного состава для батальона обеспечения учебного процесса проблем не было никогда. Я точно знал, что, например, осенью у меня во взводе увольняются два сержанта-инструктора и три механика-водителя. Соответственно за лето, во время занятий, присматриваясь к курсантам, подбирал себе толковых ребят. Так же точно любого, не оправдавшего надежд, очень легко было с первой же партией отправить в войска. Но не все было так просто. Иногда командование бригады мощною рукою вмешивалось в этот процесс.
Умные родители отмазывают сыночков от армии. А мудрые - нет. Они понимают, что печати в военном билете "призван - уволен" очень многое значат в автобиографии, которую не раз еще придется писать по разным поводам. А вот устроить сыночку не слишком тяжелую службу - это уже дело техники... Не раз, вместо тех, толковых и крепких бойцов, которых я отобрал, приходили совсем другие, даже с других специальностей, но тут... Позже, изучая личные дела, начинаешь понимать причины. Вот: отец - (скромно) военнослужащий. Место работы - генштаб. Или: мать - директор рынка... и так далее. Все-таки Харьков культурно-научный центр, от части до метро - сто метров. Надо оставить сыночка здесь, а то зашлют на Кушку... А потом замкомбриг тебя еще при случае отчитает - не умеешь подбирать личный состав - вечно приходится за тебя работать. Кого ты подобрал? Посмотри - у него морда в прыщах! А я тебе даю настоящих специалистов... Но это мне уже теперь полтора года чинить технику этих горе-сержантов и получать вздрючки за их фокусы...
Итак, Шурик... Родом из Большой Деревни. Папа - замминистра каких-то землетрясений. Характер - скромный. В общении вежлив. Умственное развитие - интеллигент. Отношение к технике - попытка ее понять, растянутая на два года... В строевом отношении - расслаблен. (антоним от "подтянут") прим. пер. Физподготовка - шланг.
Особых хлопот у меня с ним не было. Обычные солдатские залеты - пьянки, самоволки - его не касались.Занятия с курсантами в пределах методички проводил - а больше от него никто не требовал. Ремонт техники был, конечно, на моей шее. Периодически Шурик исчезал, как оказывалось, в командировку в Бол. Дер. (Ну некого в целой бригаде больше послать). Я, как его непосредственный командир, узнавал об этом последним.
Однажды подошло время сдавать одну из наших станций в ремонт в один из подмосковных городов. Платформы, теплушка и все такое. Шурик тут же был включен в состав выездного караула - домой съездить. Начкаром послали прапорщика А. - младшего брата поручика Ржевского. (Выпить- погулять большой любитель). Сдали они станцию, но без Шурика - его черная "Волга" забрала немедленно по прибытию на завод. Начкар А. тоже был приглашен в нетесную квартиру замминистра, напоен-накормлен и перед видиком с порнухой на сутки усажен. Видеомагнитофон тогда - даже не знаю с чем сравнить теперь - ну, может, как личный спутниковый интернет сейчас... Впечатлений прапорщик получил выше крыши, но между прочим сделал важное открытие: за водой надо посылать только Шурика. Всю неделю, пока их товарняк тащился от станции к станции запасы продовольствия непрерывно пополнялись за его счет - у него постоянно были полные карманы денег. А главное - на каждой станции его посылали за водой с чайником и пустым вещмешком. Любая женщина, у которой он просил воды, всплескивала руками, и с криками типа - боже, до чего довели солдатика - выносила ему сало, картошку и прочие деликатесы без всяких просьб с его стороны. Так он выглядел.
Пролетело полтора года. Увольняясь, Шурик оставил мне свой адрес, телефон - типа будете в Москве - заезжайте, без стеснения... "А видик включишь?" "Конечно!"
Долго ли коротко ли, прошел год, подошел отпуск, а с ним и пара бесплатных билетов по Союзу...
-Ну что,жена, поедем в Москву, там видик нам покажут...
- Конечно...
Взяли гостинцы - литр самогона-первача, домашнее сало, соленые огурчики - чем еще замминистра удивить можно - поехали...
Прибыли утром на Курский вокзал - звоню - трубку берет мама:
- А Саши нет - позвоните вечером...
Маму я помню. Приезжала к нам в учебный центр. Чтобы ей с сыночком мирно переночевать, я выгнал из крошечной санчасти не только больных, но и фельдшера...
Сумки с гостинцами оставили в камере хранения - и вперед по магазинам. Толкучка, очереди, "Прага", ГУМ, ЦУМ. День пролетел как пуля. Опять Курский вокзал, девять вечера.
- Алло! Саши еще нет.Позвоните попозже...
Обессилевшая жена спит на сумках в зале ожидания...Десять вечера.
- Алло! Саши нет. А вы по какому вопросу?
- Да вот,служили вместе... Он приглашал...
- Вы знаете, я себя плохо чувствую, да и места у нас нет... До свидания... Ту, ту, ту, ту...
Приехали... Жена требует нормального ночлега - хотя бы без видика. Обещал - выполняй.
Пошел бродить вокруг вокзала,может какая идея придет в голову...
Рядом со мной останавливается "Жулька", водитель выскочил, и бегом рванул в ближайшие кусты, расстегивая на ходу штаны... Ага, облегчится - подобреет... Возвращается шагом с довольной мордой...
- Слышь, братан, есть проблема...
- Ну...
- Есть бутылка - не с кем выпить...
- Дык, решим эту проблему...
- А еще переночевать негде...
- Не проблема...
- А еще жена, вещи...
- Загружай...
Подъехали к вокзалу, забрали ничего не понявшую жену, едем. Водила, изрядно выпивший, ехал по своим делам. Мы еще попали к Останкинской башне, потом к какому-то другу, который начал приставать к жене, потом оказались на глухой окраине, но в конце концов, около часа ночи, попали домой, на Рогожский вал. Я стазу пошел на кухню, включил газ, поставил сковородку и стал жарить яичницу на сале, достал банку самогона и процесс пошел... Часа в три в ночной рубашке на кухне появилась его жена с вопросом - что здесь происходит, но получив в руку полстакана самогона - поняла сама - приехали друзья из Харькова... До утра длился праздник души... Нам постелили на полу единственной комнаты, и все повырубались. Часов в десять утра я проснулся с мыслью, а помнят ли хозяева, кто мы такие и как сюда попали. Первачок-то мой валит с ног любого.
Хмурое утро... Водки нигде нет. Пока хозяин бегал-искал, включили телевизор. Боже, как он был разведен. Попросил отвертку, развернул его задом, отрегулировал. Хозяйка в шоке - он новый так не показывал...Вернулся хозяин с лекарством, подлечились...
Вобщем, они как раз уезжали на два дня в деревню, оставили нам ключи от квартиры, и мы там шикарно провели время. На третий день мы уехали, и из дому сразу же отправили посылку отборных яблок в Москву, Ермаковым на Рогожский вал.
А перед отъездом я позвонил Шурику:
- Спасибо за гостеприимство, за видик. Я больше никогда тебе не позвоню.Прощай, Шурик!
|
