Оценки можно не ставить - не мое.

(выписки из курсантского блокнота)

На летном поле «Ан» зеленый,
Номер тринадцатый на нем.
И день и ночь технарь ученый
Всё ходит с гаечным ключом.

Пойдет направо - винт подкрутит,
Налево - гайку завинтит.
Там по траве пилоты бродят
И штурман под крылом сидит.

Там на посадочной дорожке
Следы истершихся колес.
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон средь берез.

А в ней пилоты отдыхают.
Им по утрам подъем играют,
И все курсанты без оглядки
Бегут в кусты от физзарядки.

Там подполковник мимоходом
Гоняет техника звена.
И два курсанта с «самохода»
Бредут с бутылкою вина.

***

Радист угрюмо нос повесил,
Пот заструился по вискам.
- Ах, штурман, что же ты невесел?
- Курсант садиться будет сам...

Земля все ближе, пот сильнее,
Проходим привод стороной...
Борттехник шепчет: «Что, сумеешь,
Ты посадить его, родной?»

Усердно крутит он штурвалом,
Вот горизонт уходит вдаль.
Удар!!! И слава сталеварам -
Отличную мы варим сталь.

***

ОТ ВИНТА
(авиационная поэма)

«Взлетайте с богом». «Понял, разрешили».
Я самолет держу на тормозах.
Рука дрожит - вчера мы пиво пили,
Друзья меня тащили на руках.

Удар по почкам - тормоз отпускаю.
Борттехник говорит: «Уже пора».
Удар по почкам пиво заменяет,
С похмелья помогает... иногда.

Наш бортрадист задачу туго знает,
Когда он нужен - не найдешь его,
Эфир в полете лихо занимает.
Его работа - что возьмешь с него...

РУД - номинал, мы первый выполняем.
Я весь в поту - ужасная жара.
Мне снится, что я девушку ласкаю,
Открыл глаза - держусь я за «рога».

А на втором девчата загорали...
Черт их возьми, красивы, как цветы.
Увлекся так, что матом обругали
И потерял 100 метров высоты.

Наш правый летчик - парень не из робких,
Вдруг рассказал веселый анекдот.
Дурак, опять он перепутал кнопки.
От смеха у РП болел живот.

Вот траверз Дальнего - Я шасси выпускаю
И сигареты «с вылета» дарю.
Борттехник плачет, штурман наш рыдает,
Наверное, последний раз курю...

Обидно мне, что в ухо вы орете.
Я экипажу прямо все сказал:
«Скажи спасибо, штурман, что на взлете
Во сне я голых женщин не видал».

Заход, конечно, сделал я нестрого,
В створ полосы немного не попал.
Внимание приковано к дороге:
По ней проехал с водкой самосвал.

Вот дальний, 200, сесть нам разрешили,
И штурман в дрожи скорость диктовал.
Мне до отказа триммер накрутили.
Скрипя зубами, я держу штурвал.

Глаза от страха правый закрывает.
Я самолету не позволю взмыть.
Бортач кричит: «РУДы не прибираешь!!»
Он побледнел... наверно, хочет жить.

И вот земля. Немного проскакали,
Бортач, как в цирке, сделал кувырок.
А губы штурмана приборы целовали.
Радист понюхал переменный ток.

Вдруг правый летчик нервно засмеялся,
На этот раз язык он прикусил.
Лизнув штурвал, он без зубов остался...
Я, как учили, плавно тормозил.

Инструктор мой травился сигаретой.
Я принял «поздравленье» в двух словах.
Меня назвал он просто - «камикадзе»
И след оставил на моих штанах.

***

ИКАР

Согласно древнему поверью,
Случилось это в старину.
Когда Икар сидел с Дедалом
На жутком острове в плену.

Когда кругом враги шныряют,
Нужны тут хитрость и обман.
И вот отец и сын решают
Бежать чрез пятый океан.

Икар на скалах птичьи перья
Для крыльев будущих собрал.
Дедал же, как гласит поверье,
Пчелиным воском их скреплял.

Проходит времени немного,
Готовы крылья для двоих.
И вот небесная дорога
Открыла свой простор для них.

Махая лёгкими крылами,
Они в неведомый полет
Над островами и морями
Неслись все дальше и вперед.

Еще тогда, расправив крылья,
Икар впервые напевал:
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...»
Мотив тот нынче маршем стал.

Полет Икара и Дедала открыл небесное житье
И авиации начало, и продолжение её.

Икар забыл про дисциплину,
Нарушил грубо НПП.
А это ведь в делах старинных
Вело к воздушному ЧП.

Он от маршрута отклонился
И близко к солнцу виражил.
Тут воск на крыльях растопился
И вниз пилот заштопорил.

И не имея парашюта,
На скалы острые упал.
Тут на какую то минуту
Настал трагический финал.

Сквозь зубы сплевывая воск,
Икар сказал, смежая веки:
«Да, видно, в этом роде войск
Бардак останется навеки».

И с той поры его заклятье,
Как неизбежное проклятье
Над авиацией висит
И всем делам ее вредит.

То техник после полбутылки
Забыл заправить самолет.
То вместо выпуска закрылков
Вдруг летчик шасси уберет.

То «бочку» крутит над домами,
То пролетает под мостом.
То падают машины сами,
И пассажиров бьют при том.

Нам это все небезразлично,
Ведь мы живем в машинный век,
Когда летает самолетом
Почти что каждый человек.

Карельское низкое небо отражалось в спокойном зеркале воды. Под мерными взмахами вёсел 4-х добровольных галерников катамаран приближался к конечной точке маршрута - посёлку Боровое. Было тихо и безветренно. Репелленты все уже кончились, и комарики запевали песню, подобную песне эскадрильи пикирующих стервятников. Каждые 4 взмаха веслом сопровождались незлобливым, но порядком поднадоевшим остальным трём более стойким к укусам товарищам тихим и ласковым словом :"как же они зае*али".
Наконец, носы гондол уткнулись в мягкий, заиленный берег. Шуршание катамаранной шкуры по траве было как бы сигналом командующему комариного авиакорпуса или даже армии поднимать кровожадные полки в воздух.
Спрыгнув с борта, команда, дружно чертыхаясь, выволокла дредноут на сушу.
Руки и лица были тут же искусаны.
- Ну всё, *ля, - сказал Капитан, - я на станцию, расписание смотреть.
- Я тоже, - сказал Боцман, - чтоб местные ему морду не разбили, а вы оставайтесь, разбирайте катамаран, не*** время терять.
На берегу остались два матроса.
"Слиняли, засранцы" - подумал один.
"Лишь бы комаров не кормить" - подумал другой и пошёл разбирать рыбацкое имущество, оставив кат на потом.
Костровой, это тот, который страдал от укусов больше всех, начал дербанить раму, разрезая резиновые вязки, которыми были скреплены сосновые жерди рамы. Комары злобствовали, норовили влезть в глаза, уши, приземлиться на любое неприкрытое место. "Ну, ёптыть, я вам сейчас устрою, щас вам будет пи*дец" -подумал костровой, собрал резину в кучу на старом кострище подальше от ката, и запалил. Запахло городом.
Резина горит хорошо, дым от неё едок и уже через пять минут комарииков не стало. Задолбанный кровопийцами и мошкой во время обносов, мокрый от пота, озябший и порядком уставший К сидел в полутора метрах от костра, грелся и приговаривал :"комарам пи*дец, и мошке тоже".
Время шло, светлая северная ночь незаметно сменялась дымчатым утром. Резиновые полосы догорали, распространяя вокруг вонь и столб дыма метров на 30 вверх. Со станции вернулись Капитан и Боцман.
- Что за нах? - спросил Капитан.
- А ничего, комарам-то теперь пи*дец, - ответил Костровой.
- Ну ты чудак, конечно, пи*дец, они, глядя на тебя, со смеху померли. Иди, отмывайся, а то в поезд не пустят.
Наклонившись к реке, Костровой увидел негра, и лишь по отсутствию некоторых зубов в улыбке узнал себя.

http://anekdot.ru/id.html?310257

...Помнится, как-то прихватил меня грипп и доктор прописал постельный
режим. Хотел недельку поваляться дома, но к несчастью, как раз в это
время командование части, озлобленное бесконечными больничными офицеров
и прапорщиков, предписало всех болящих класть в санчасть или не давать
бюллетень совсем (хай хоть подохнут!).
Ну, я скандалить не стал и отправился в санчасть (бухать и ни хрена
делать можно и там), да и забавно стало: последний раз лежал лет
пятнадцать назад.
Денек в офицерской палате я скучал один, а потом свел знакомство с
фельдшером Сергеем Анатольичем (заодно он был начальником аптеки и
завхозом медсанчасти). Мы пили халявный медицинский спирт, и как
положено медработнику и больному, разговоры вели преимущественно о
разнообразных болячках.
Вот тут Анатольич и познакомил меня со своей таблицей взаимосвязи
воинского звания с определенной болезнью. Т.е. как можно по болячкам
определить воинское звание пациента. Возможно, что-то я и напутал, но в
целом она выглядела так:
ЛЕЙТЕНАНТ - ГАСТРИТ;
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ - ХРОНИЧЕСКИЙ ГАСТРИТ;
КАПИТАН - хронический ГАСТРИТ И РАДИКУЛИТ;
МАЙОР - все вышеуказанное и ПРОСТАТИТ;
ПОДПОЛКОВНИК - все вышеуказанное и ЯЗВА;
ПОЛКОВНИК - все вышеуказанное и ГИПЕРТОНИЯ;
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР (выше пациентов в гарнизоне не было) - все вышеуказанное и
ГЕМОРРОЙ...
Примечание 1: для ПРАПОРЩИКОВ следует извлекать среднее значение в звене
ЛЕЙТЕНАНТ-КАПИТАН, для старших прапорщиков в звене КАПИТАН-ПОДПОЛКОВНИК.
ДЛЯ ЗАСЛУЖЕННЫХ СТАРШИХ ПРАПОРЩИКОВ (каковым был сам АНАТОЛЬИЧ) в звене
ПОДПОЛКОВНИК-ГЕНЕРАЛ-МАЙОР.
Примечание 2: АЛКОГОЛИЗМ является болезнью, общей для всех категорий
кадровых военнослужащих, употребляющих спиртные напитки.
...Напившись спирту, Анатольич вскрывал регистратуру, и наугад достав
несколько медицинских карточек, велел мне читать диагнозы, с точностью 4
из 5 определяя воинское звание пациента!

Как в воду глядел

Вспомнился эпизод из своей срочной службы. Я ждал приказа об увольнении в запас, а товарищ, такой же призванный с 3-го курса студент, как и я, отслужил ровно год.

Итак, сидит он в Ленинской комнате, отрабатывает наряд вне очереди от замполита. Не помню, за что, да и неважно. Суть наряда: наклеить на фанерный щит фотографии личного состава Политбюро ЦК КПСС. А я шёл мимо, решил заглянуть. С лёгким ехидством интересуюсь, как идут дела. А дела шли хорошо. Нет, не до моего прихода. А пока не дошли до портрета т.Соколова, Министра обороны и Маршала Советского Союза. То ли клей попался некачественный. То ли бумага. Но в результате т-щ маршал на фото густо покраснел...

- Ты что творишь? Теперь не подпишет он тебе приказ! Всё, готовься, или срок службы поднимут, или ты пойдёшь на сверхсрочную! Не подпишет, вот увидишь!

И что же? В скором времени совершил свой незабвенный полёт Руст, за что т. Соколов лишился должности. Приказ для того призыва подписывал уже другой маршал, Язов. Узнав о новом министре обороны из ТВ-новостей, сразу вспомнил и прокомментировал вслух:

- Я же говорил, не подпишет!

«ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ» (из цикла "Записки офицера ВВ")

Хороший морозец. Градусов 25, никак не меньше. Хотя это что! Зима нынче теплая. И не такое раньше было...
Вся часть построена на развод. Стоят коробки, окутанные легким парком, который небольшой ветерок, нет-нет, да и снесет в сторону. Уже и заместитель стоит на своем месте, чтобы под ласкающие звуки оркестра, под «Встречный марш» пройти навстречу командиру и совершить ежедневный воинский ритуал.
Воротники опущены (командир - ярый сторонник устава) и морозец уже пощипывает подбородки и щеки. Офицеры тихонько переругиваются между собой. Ждем только командира.
Распахивается дверь штаба. Мы замираем, выполнив команду «Смирно!». Заместитель уже готовится чтобы...
...Командир неспешно, вразвалочку топает через весь плац прямо к нашей коробке. Все в замешательстве...
- Ну и что, товарищ зампотылу? Вы чем занимаетесь?
Зампотыл, ничего не понимая, преданно хлопает глазами.
- Я вам говорил про мусорные баки? Сколько раз уже? Вы мое терпение испытываете?!
Вся часть замерла. В глазах неподдельный интерес: «Ой, чего сейчас будет!».
- Я вам неделю уже талдычу про эту помойку. А там как было все - так и осталось. НЕ-ДЕ-ЛЮ!!! А мне же заняться нечем! Я должен за вас вашу работу делать! Вот, сейчас пойдем все вместе и посмотрим - изменилось что-нибудь за неделю или нет. К торжественному маршу! Поротно! Офицеры управления прямо, остальные - напра-ВО! За мной к помойке шагом - МАРШ!
Оркестр привычно поднимает свои блестящие трубы и (наверное, по старой привычке - ведь команда была дана четко, как обычно) начинает играть.
Коробки начинают слаженное, отработанное движение строем. Мы выходим с плаца, и, огибая его, выдвигаемся в сторону «этой помойки». Командир, не обремененный строем, легко перепрыгивает через бордюр, ограждающий плац, и - далеко впереди нас - не спеша двигается в ту же сторону.
А дорога к нашей военной мусорке - это не ровный асфальт плаца. Мало того, что там просто грунтовая дорожка, так еще с самого начала зимы туда снег со всей территории части скидывали. И теперь там жуткая мерзлая колея и по сторонам возвышаются снежные стены...
- Держать строй!
А куда денемся, держим. Идем, спотыкаемся. Но держим.
Командир, засунув руки в карманы, уже стоит возле несчастных мусорных баков -главных виновников сегодняшнего «торжества».
- Оркестр! «Прощание славянки»! СМИРР-НА! Р-РАВНЕНИЕ НА-ПРАВО!
Поворачиваем голову, замы впереди отдают воинское приветствие.
Старинный марш ласкает слух. Перед глазами проплывает наша «войсковая помойка». С которой целую неделю не вывозили мусор - а потому что бензина-то нет! Лимиты срезали в этом году.
Горы мусора. И на правом фланге всего этого безобразия стоит наш командир.
- Смотри зампотыл, смотри! Вот она - твоя судьба!
В клубах пара от дыхания сотен глоток коробки, старательно держа строй, проходят мимо...