АВТОПИЛОТ

Шоферские истории.


Пролог

А знаете ли вы милая девушка, что такое гидроусилитель? Ну не надо хлопать глазками и морщить лобик. Ничего вам это слово не скажет. Если что-то осталось от школьного курса физики, то вы вспомните, что гидро - это что-то водяное. Быть может даже на память придет такое мудреное слово как гидроэлектростанция. А слово усилитель вызовет в памяти дискотеку ... Нет? Я ошибся? А!... По вашему это какая то часть пресловутой гидроэлектростанции... Опять нет!.. Стоп! Гидра - это гидра. Это уже биология ... Ладно. Не будем пытаться вспомнить то, чего не знаем. Вот, тот джип... Да-да, ваш. Такой большой и красивый. Вы никогда не задумывались, почему вы крутите руль одним пальчиком и машина послушно двигается именно в том направлении, куда вам заблагорассудилось повернуть.? Почему?... Вот именно потому, что есть гидроусилитель. Который помогает вашим нежным ручкам повернуть большие и тяжелые колеса.
А теперь слушайте интересную и правдивую историю про этот механизм.


1996 год. Краснодарский край.

- Бля! Опять в сторону пошел! Еле успел руль перехватить! Когда ты ремкомплект закажешь наконец!? - Толян прикурил, раздраженно затянулся и выпустил дым в приоткрытую форточку.
- Ты как будто первый раз за рулем. Пора привыкнуть уже. И вообще курить вредно! - я выбрался из койки и устроился рядом . - Работает? Работает! Люфта нет? Нет! Так чего ж тебе надо, хороняка? Не выпускай руль. И всего делов!

Раздражение Толяна было объяснимо. Гидроусилитель - это такой механизм, посредством которого большие и тяжелые колеса грузовика легко поворачиваются от незначительного усилия приложенного к рулю. Короче - вращать руль можно одним пальцем. А вот если «гидрач» не работает, то вращать руль придется обеими руками. При этом прилагая значительные усилия. На старом ЗИЛе, именуемым в просторечии «Захаром», гидроусилитель отсутствовал как опция. Каким образом водилы умудрялись ездить - непонятно. Но думается накачанные были - ого-го! И то - покрути-ка руля без «гидрача»!..
Что же до нашего случая, то гидроусилитель работал. И работал отлично - руль действительно можно было крутить одним пальцем. Но! Выпускать его из рук было опасно. В зависимости от того, в какую сторону последний раз он был повернут, механизм стремился продолжить движение до конца. То есть - повернул вправо - перехвати руль. А то послушный «гидрач» исполнительно повернет до упора. То же самое и в другую сторону. Такая особенность объяснялась довольно просто. В перепускном клапане гироусилителя прохудились сальники, и масло свободно гуляло из одной камеры в другую. На управление это не влияло, хотя, конечно, не зная об особенностях данного агрегата, можно было и в аварию влететь. Ну, во всех исправных машинах после поворота руль отпускаешь - и он стремится поставить колеса прямо. В нашем же случае, отпустив руль, можно было наблюдать, как он неотвратимо стремится занять крайнее положение. Придержал руль - масло пошло в левую камеру, и руль поехал влево.
Короче - крепче за баранку держись шофер! И все будет в порядке.
Ездить нам это не мешало. В конце концов, пока работа есть, на ремонт вставать - терять рейсы. А «гидрач» - ну работает и работает. Хоть и не совсем так, как надо. А будет время - встанем и починим. Тем более, что ремкомплект в то время нужно было заказывать из Финляндии. Тогда и на отечественные машины что-то найти было не так и просто, что уж про «Вольво» говорить!



- Тааак!... - необъятных размеров гаишник довольно улыбаясь, неторопливо подошел к машине - Права, техпаспорт, документы на груз!..
- Толян, выскочив из кабины, протянул ему пачку накладных, техпаспорт и лицензию.
Гаец, мазнув взглядом по строчкам накладной, довольно улыбнулся - Ну, пошли на пост, будем разбираться
- А что разбираться то? - Толян уставился на гаишника - Накладные в порядке, техосмотр пройден, лицензия до конца года...
Гаец пристально посмотрел на Толяна
- Номера нечитаемые, правый габарит не работает, топливный бак нестандартный... - продолжать? Или сам понял, что я тебя могу на штрафстоянку запереть? - скучающим и пустым взглядом он измерил Толяна с головы до ног.
- Так грязища какая! Тут номер через минуту опять весь засран будет! А габарит еще утром работал, видать перегорел. Щас поменяю - и всего делов!
- А меня ебет? - гаец посмотрел на Толяна, как пресытившийся удав на кролика.. То ли съесть... То ли погодить...- Есть правила, их надо соблюдать! Сейчас тебе дырку в талоне сделаю, чтобы в следующий раз не забывал... Или у тебя есть другие предложения? Тогда пошли на пост!
Толян понял, что пытаться взывать к человеческой природе данного индивидуума занятие напрочь бесперспективное. Сплюнул. И двинулся вслед за «оператором машинного доения» к будке поста.

Сколько за этот рейс было отдано рэкетирам в погонах - лучше не вспоминать! Достаточно того, что в последствии, южнее Московской области мы больше не ездили. Сравнение гаишников Северо-Запада и юга России было явно не в пользу последних. Иначе говоря, первые жили по понятиям. Вторые по беспределу.

Из стеклянной будки поста вышел Толян, за ним, довольно улыбаясь, вывалился давешний гаец, вслед за ним, хлопнув дверью, вышел еще один.
Короче, благодари, что дешево отделался! Номера помой и лампочку на габарите замени!
Да готово уже все! - Толян указал на протертый номер и габаритный фонарь (пока он торговался на посту, я успел устранить замечания)
-То-то же! И радуйся, что я сегодня дежурю. А вот если б вчера шел - тут тебе и писец! Вчерашняя смена тебя бы вообще без штанов оставила! Значит, отвезешь сержанта до станицы! Только поэтому я тебя отпустил без дырки в талоне! Помни мою доброту! - он сдвинул шапку на затылок и довольно ухмыльнулся.
- Вовек не забуду! - сквозь зубы проворчал Толян и, забравшись в кабину, хлопнул дверцей. Гаец забрался с другой стороны. Я перелез на спальник, попутчик, распространяя вокруг себя ароматы чеснока и водки, уселся на пассажирском сидении. От своего коллеги, оставшегося на посту, он отличался разве что габаритами и возрастом. Было ему лет двадцать - двадцать два. Судя по всему - только недавно отслужил. Не знаю - то ли в армии уже был таким, то ли служба в ГАИ на него повлияла таким образом. Но было видно - через год-два станет похлеще напарника. От водки его потянуло на разговоры. Я сделал вид, что сплю, и бедному Толяну приходилось еще и поддерживать беседу. Слушая хвастливые россказни «звезды автострады», половина из которых была бородатыми армейскими байками, знакомыми нам еще со времен службы, кои он беззастенчиво примерял на себя, а вторая половина не менее героическими россказнями о тяжелых буднях инспекторов ГАИ, где он лично задерживал бандитов и стрелял по колесам а-ля Глеб Жеглов...

Через час показались пятиэтажки пригорода. Толян сбавил скорость. Клевавший носом гаец проснулся.
- Вон там, за кольцом останови у магазина - бросил он Толяну.
Толян, повернув на кольцо, отпустил руль и потянулся за сигаретой, второй рукой вынимая спички. Руль медленно вращался, тяжелая машина без помощи рук Толяна заходила в поворот. У гайца приоткрылся рот, и выпучились глаза
- А ... Это... Что оно? Само что ли?.. - обалдело, он наблюдал за вращением руля и четко заходящему на поворот по своей полосе грузовику.
Толян вытащил из пачки сигарету, прикурил и выкинул спичку в форточку.
- Так это автопилот. - подал я голос со спальника - Ты, что, не знал что ли? Это же не «камаз» пердячий! Это «Вольво F12»! На них автопилоты стоят штатные. Маршрут забиваешь, и он сам ведет. Только светофоры фильтруй и обстановку отслеживай!
Гаец продолжал смотреть то на руль, то на дорогу. Толян пальцем, как бы невзначай, в нужный момент задел руль. Тот послушно завертелся в обратную сторону, машина так же ровно вышла с кольца.
Гаец раскрыв рот, переваривал информацию.
- Я вообще-то не люблю автопилот. Расслабляет. - Толян вдохновенно импровизировал, незаметно придерживая пальцем руль - Но иногда полезен, вот как сейчас, например. Или ночью когда идешь и трасса пустая, тоже помогает. Можно отвлечься. Чайку вскипятить, попить спокойно... Автоматика . Хотя не для наших дорог. Это там, на Западе можно все плечо на нем идти. А у нас расслабляться нельзя, сам знаешь!

Толян включил поворот и притормозил у магазина. - Ну все. Приехали. Этот магазин?
Гаец сидел, не двигаясь, и смотрел на руль. Потом видимо в голове его включились чисто специфические шестеренки, и он заинтересованно вопросил - А где он расположен, этот автопилот?
- Да он отдельным блоком запломбированным стоит - включился я в разговор. Блок под приборной панелью. А маршрут задаешь на штатном радиоприемнике. Там есть режим такой. Кнопка выбора диапазона совместно с кнопкой номер два. Ну, где фиксированная настройка. На табло вылезает список дорог. Выбираешь номер. Жмешь крайнюю правую кнопку сверху. Вылезает список населенных пунктов на данной трассе. Выбираешь начальный и конечный, жмешь кнопку - и все. Маршрут задан. Потом вышел на трассу. Включил круиз контроль и автопилот автоматом подключается.
Гаец заинтересованно уставился на приемник - А на него сертификат есть? Его, наверное, каждый год надо, как и техосмотр проверять раз такое дело?
- Есть, конечно! - я вытащил из бардачка квитанцию из «Вольво-центра» в городе Куопио в Финляндии, где покупал месяц назад фильтры и ремни, - Все сертифицировано, все по уму. Месяц назад очередная проверка была.
Гаец важно уставился в бумагу, ведя пальцем по строчкам. Толян еле сдерживался, чтобы не заржать, я из последних сил старался сохранять серьезное выражение лица.
- Все нормально! - он протянул мне бумагу. Езжайте!
Хлопнула дверца, в кабине сразу стало легче дышать. Толян, включив поворот, отъехал от тротуара и, не выдержав, в голос захохотал. Я, с довольным уханьем, подпрыгивал на спальнике и по-Тарзаньи колотил себя по груди.
- Бля! Толян! Ну это стоило того, чтобы час нюхать чеснок с перегаром и слушать это беззастенчивое вранье! Как он повелся! Супер!..
- Писец! - Толян довольно хохотал - И как ты его развел! Уважаю!...
- Да меня уже достало бородатые байки слушать! Вот и решил приколоться. Спонтанно совершенно. Как-то само по себе родилось...
Толян вырулил на трассу и прибавил газу - Ну, ничего, осталось полтораста километров всего. Разгрузимся - и домой! Может еще и попутный груз какой прихватим!..

Эпилог:

Месяц спустя:

- Вышний Волочок. Давай встанем на полчасика. А то уже столбы дорогу перебегают - я сбросил газ и подрулил к стоянке, где уже стояло несколько фур.
- И то дело! - Толян, кряхтя, выбрался со спальника - Посидим, с народом поговорим. Узнаем что где почем и как...

- Ну, так вот! - здоровенный лысый дальнобой продолжил прерванный нашим появлением рассказ, - Я ему говорю - ты что, парень? С какого дуба рухнул?! Это не самолет, это грузовик! А тот с меня на полном серьезе требует сертификат на автопилот! Не, ну то ли обкуренный то ли обдолбанный то ли дурак! А скорее всего и то и другое и третье в одном флаконе! Каких только мудаков в ГАИ не набирают!

-

АВТОПИЛОТ

Шоферские истории.


Пролог

А знаете ли вы милая девушка, что такое гидроусилитель? Ну не надо хлопать глазками и морщить лобик. Ничего вам это слово не скажет. Если что-то осталось от школьного курса физики, то вы вспомните, что гидро - это что-то водяное. Быть может даже на память придет такое мудреное слово как гидроэлектростанция. А слово усилитель вызовет в памяти дискотеку ... Нет? Я ошибся? А!... По вашему это какая то часть пресловутой гидроэлектростанции... Опять нет!.. Стоп! Гидра - это гидра. Это уже биология ... Ладно. Не будем пытаться вспомнить то, чего не знаем. Вот, тот джип... Да-да, ваш. Такой большой и красивый. Вы никогда не задумывались, почему вы крутите руль одним пальчиком и машина послушно двигается именно в том направлении, куда вам заблагорассудилось повернуть.? Почему?... Вот именно потому, что есть гидроусилитель. Который помогает вашим нежным ручкам повернуть большие и тяжелые колеса.
А теперь слушайте интересную и правдивую историю про этот механизм.


1996 год. Краснодарский край.

- Бля! Опять в сторону пошел! Еле успел руль перехватить! Когда ты ремкомплект закажешь наконец!? - Толян прикурил, раздраженно затянулся и выпустил дым в приоткрытую форточку.
- Ты как будто первый раз за рулем. Пора привыкнуть уже. И вообще курить вредно! - я выбрался из койки и устроился рядом . - Работает? Работает! Люфта нет? Нет! Так чего ж тебе надо, хороняка? Не выпускай руль. И всего делов!

Раздражение Толяна было объяснимо. Гидроусилитель - это такой механизм, посредством которого большие и тяжелые колеса грузовика легко поворачиваются от незначительного усилия приложенного к рулю. Короче - вращать руль можно одним пальцем. А вот если «гидрач» не работает, то вращать руль придется обеими руками. При этом прилагая значительные усилия. На старом ЗИЛе, именуемым в просторечии «Захаром», гидроусилитель отсутствовал как опция. Каким образом водилы умудрялись ездить - непонятно. Но думается накачанные были - ого-го! И то - покрути-ка руля без «гидрача»!..
Что же до нашего случая, то гидроусилитель работал. И работал отлично - руль действительно можно было крутить одним пальцем. Но! Выпускать его из рук было опасно. В зависимости от того, в какую сторону последний раз он был повернут, механизм стремился продолжить движение до конца. То есть - повернул вправо - перехвати руль. А то послушный «гидрач» исполнительно повернет до упора. То же самое и в другую сторону. Такая особенность объяснялась довольно просто. В перепускном клапане гироусилителя прохудились сальники, и масло свободно гуляло из одной камеры в другую. На управление это не влияло, хотя, конечно, не зная об особенностях данного агрегата, можно было и в аварию влететь. Ну, во всех исправных машинах после поворота руль отпускаешь - и он стремится поставить колеса прямо. В нашем же случае, отпустив руль, можно было наблюдать, как он неотвратимо стремится занять крайнее положение. Придержал руль - масло пошло в левую камеру, и руль поехал влево.
Короче - крепче за баранку держись шофер! И все будет в порядке.
Ездить нам это не мешало. В конце концов, пока работа есть, на ремонт вставать - терять рейсы. А «гидрач» - ну работает и работает. Хоть и не совсем так, как надо. А будет время - встанем и починим. Тем более, что ремкомплект в то время нужно было заказывать из Финляндии. Тогда и на отечественные машины что-то найти было не так и просто, что уж про «Вольво» говорить!



- Тааак!... - необъятных размеров гаишник довольно улыбаясь, неторопливо подошел к машине - Права, техпаспорт, документы на груз!..
- Толян, выскочив из кабины, протянул ему пачку накладных, техпаспорт и лицензию.
Гаец, мазнув взглядом по строчкам накладной, довольно улыбнулся - Ну, пошли на пост, будем разбираться
- А что разбираться то? - Толян уставился на гаишника - Накладные в порядке, техосмотр пройден, лицензия до конца года...
Гаец пристально посмотрел на Толяна
- Номера нечитаемые, правый габарит не работает, топливный бак нестандартный... - продолжать? Или сам понял, что я тебя могу на штрафстоянку запереть? - скучающим и пустым взглядом он измерил Толяна с головы до ног.
- Так грязища какая! Тут номер через минуту опять весь засран будет! А габарит еще утром работал, видать перегорел. Щас поменяю - и всего делов!
- А меня ебет? - гаец посмотрел на Толяна, как пресытившийся удав на кролика.. То ли съесть... То ли погодить...- Есть правила, их надо соблюдать! Сейчас тебе дырку в талоне сделаю, чтобы в следующий раз не забывал... Или у тебя есть другие предложения? Тогда пошли на пост!
Толян понял, что пытаться взывать к человеческой природе данного индивидуума занятие напрочь бесперспективное. Сплюнул. И двинулся вслед за «оператором машинного доения» к будке поста.

Сколько за этот рейс было отдано рэкетирам в погонах - лучше не вспоминать! Достаточно того, что в последствии, южнее Московской области мы больше не ездили. Сравнение гаишников Северо-Запада и юга России было явно не в пользу последних. Иначе говоря, первые жили по понятиям. Вторые по беспределу.

Из стеклянной будки поста вышел Толян, за ним, довольно улыбаясь, вывалился давешний гаец, вслед за ним, хлопнув дверью, вышел еще один.
Короче, благодари, что дешево отделался! Номера помой и лампочку на габарите замени!
Да готово уже все! - Толян указал на протертый номер и габаритный фонарь (пока он торговался на посту, я успел устранить замечания)
-То-то же! И радуйся, что я сегодня дежурю. А вот если б вчера шел - тут тебе и писец! Вчерашняя смена тебя бы вообще без штанов оставила! Значит, отвезешь сержанта до станицы! Только поэтому я тебя отпустил без дырки в талоне! Помни мою доброту! - он сдвинул шапку на затылок и довольно ухмыльнулся.
- Вовек не забуду! - сквозь зубы проворчал Толян и, забравшись в кабину, хлопнул дверцей. Гаец забрался с другой стороны. Я перелез на спальник, попутчик, распространяя вокруг себя ароматы чеснока и водки, уселся на пассажирском сидении. От своего коллеги, оставшегося на посту, он отличался разве что габаритами и возрастом. Было ему лет двадцать - двадцать два. Судя по всему - только недавно отслужил. Не знаю - то ли в армии уже был таким, то ли служба в ГАИ на него повлияла таким образом. Но было видно - через год-два станет похлеще напарника. От водки его потянуло на разговоры. Я сделал вид, что сплю, и бедному Толяну приходилось еще и поддерживать беседу. Слушая хвастливые россказни «звезды автострады», половина из которых была бородатыми армейскими байками, знакомыми нам еще со времен службы, кои он беззастенчиво примерял на себя, а вторая половина не менее героическими россказнями о тяжелых буднях инспекторов ГАИ, где он лично задерживал бандитов и стрелял по колесам а-ля Глеб Жеглов...

Через час показались пятиэтажки пригорода. Толян сбавил скорость. Клевавший носом гаец проснулся.
- Вон там, за кольцом останови у магазина - бросил он Толяну.
Толян, повернув на кольцо, отпустил руль и потянулся за сигаретой, второй рукой вынимая спички. Руль медленно вращался, тяжелая машина без помощи рук Толяна заходила в поворот. У гайца приоткрылся рот, и выпучились глаза
- А ... Это... Что оно? Само что ли?.. - обалдело, он наблюдал за вращением руля и четко заходящему на поворот по своей полосе грузовику.
Толян вытащил из пачки сигарету, прикурил и выкинул спичку в форточку.
- Так это автопилот. - подал я голос со спальника - Ты, что, не знал что ли? Это же не «камаз» пердячий! Это «Вольво F12»! На них автопилоты стоят штатные. Маршрут забиваешь, и он сам ведет. Только светофоры фильтруй и обстановку отслеживай!
Гаец продолжал смотреть то на руль, то на дорогу. Толян пальцем, как бы невзначай, в нужный момент задел руль. Тот послушно завертелся в обратную сторону, машина так же ровно вышла с кольца.
Гаец раскрыв рот, переваривал информацию.
- Я вообще-то не люблю автопилот. Расслабляет. - Толян вдохновенно импровизировал, незаметно придерживая пальцем руль - Но иногда полезен, вот как сейчас, например. Или ночью когда идешь и трасса пустая, тоже помогает. Можно отвлечься. Чайку вскипятить, попить спокойно... Автоматика . Хотя не для наших дорог. Это там, на Западе можно все плечо на нем идти. А у нас расслабляться нельзя, сам знаешь!

Толян включил поворот и притормозил у магазина. - Ну все. Приехали. Этот магазин?
Гаец сидел, не двигаясь, и смотрел на руль. Потом видимо в голове его включились чисто специфические шестеренки, и он заинтересованно вопросил - А где он расположен, этот автопилот?
- Да он отдельным блоком запломбированным стоит - включился я в разговор. Блок под приборной панелью. А маршрут задаешь на штатном радиоприемнике. Там есть режим такой. Кнопка выбора диапазона совместно с кнопкой номер два. Ну, где фиксированная настройка. На табло вылезает список дорог. Выбираешь номер. Жмешь крайнюю правую кнопку сверху. Вылезает список населенных пунктов на данной трассе. Выбираешь начальный и конечный, жмешь кнопку - и все. Маршрут задан. Потом вышел на трассу. Включил круиз контроль и автопилот автоматом подключается.
Гаец заинтересованно уставился на приемник - А на него сертификат есть? Его, наверное, каждый год надо, как и техосмотр проверять раз такое дело?
- Есть, конечно! - я вытащил из бардачка квитанцию из «Вольво-центра» в городе Куопио в Финляндии, где покупал месяц назад фильтры и ремни, - Все сертифицировано, все по уму. Месяц назад очередная проверка была.
Гаец важно уставился в бумагу, ведя пальцем по строчкам. Толян еле сдерживался, чтобы не заржать, я из последних сил старался сохранять серьезное выражение лица.
- Все нормально! - он протянул мне бумагу. Езжайте!
Хлопнула дверца, в кабине сразу стало легче дышать. Толян, включив поворот, отъехал от тротуара и, не выдержав, в голос захохотал. Я, с довольным уханьем, подпрыгивал на спальнике и по-Тарзаньи колотил себя по груди.
- Бля! Толян! Ну это стоило того, чтобы час нюхать чеснок с перегаром и слушать это беззастенчивое вранье! Как он повелся! Супер!..
- Писец! - Толян довольно хохотал - И как ты его развел! Уважаю!...
- Да меня уже достало бородатые байки слушать! Вот и решил приколоться. Спонтанно совершенно. Как-то само по себе родилось...
Толян вырулил на трассу и прибавил газу - Ну, ничего, осталось полтораста километров всего. Разгрузимся - и домой! Может еще и попутный груз какой прихватим!..

Эпилог:

Месяц спустя:

- Вышний Волочок. Давай встанем на полчасика. А то уже столбы дорогу перебегают - я сбросил газ и подрулил к стоянке, где уже стояло несколько фур.
- И то дело! - Толян, кряхтя, выбрался со спальника - Посидим, с народом поговорим. Узнаем что где почем и как...

- Ну, так вот! - здоровенный лысый дальнобой продолжил прерванный нашим появлением рассказ, - Я ему говорю - ты что, парень? С какого дуба рухнул?! Это не самолет, это грузовик! А тот с меня на полном серьезе требует сертификат на автопилот! Не, ну то ли обкуренный то ли обдолбанный то ли дурак! А скорее всего и то и другое и третье в одном флаконе! Каких только мудаков в ГАИ не набирают!

-

Самогон, бабка и капитан Мищенко

Бабка материализовалась у периметра словно из воздуха. Часовой-"спутник" как раз заканчивал "плановый облет" поста, когда его внимание привлекло старческое покашливание. Приблизившись к решетчатому забору, боец по имени Максим (имя позднее вошло в анналы караула по охране "объекта N5", сами поймете почему) осторожно и даже где-то вежливо поинтересовался, а какого, собственно... пожилой женщине надо у периметра секретного объекта? На что бабка, нимало не смущаясь, попросила его вызвать на пост "старшего начальника". В ответ на замечания Максима о том, куда бы следовало прогуляться старушке (ну никак бабка не тянула на лицо, уполномоченное общаться с ЕВНК (Его Величеством Начальником Караула), старушка только хитро улыбалась и туманно бормотала что-то на тему "вам же лучше будет, внучек". Плюнув, Максим снял трубку ТА-57 (полевой телефон связи с "караулкой") и вызвал начальника караула на пост.
Следует отметить, что караул на "объекте N5" в городе N был достаточно халявным и немногочисленным. Руководил им не офицер, а сержант, старше призывом на полгода прочих бойцов. Нравы оттого там были достаточно демократичные. Не в плане полного беспредела, а в том плане, что и отпроситься на полчаса в город за сигаретами и "хавкой" можно было легко, и получить в лоб за какой-либо "косяк" - аналогично. Не в присутствии комендантской проверки, естественно...
Начальник караула, сержант по имени Серега, прибыл немедленно. Увидев бабку, он уже хотел было обложить по матушке... нет, не ее, а часового, потревожившего послеобеденный сон ЕВНК, но тут старушка бодро подсеменила к начальству и что-то зашептала ему на ухо. В процессе шептания глаза Сереги становились все больше и больше, пока не достигли параметров морского окуня. Даже не дослушав бабку, он энергично закивал головой и исчез в направлении караульного помещения. Спустя считанные секунды он появился вновь с картонной коробкой, в которой хранились продовольственные припасы караула. Вручив эту коробку бабке, сержант ушел досыпать обратно.
Маленькое отступление. Выдаваемые на караул продукты состояли большей частью из крупы системы "сечка обыкновенная", кильки в томате и плохо пропеченного хлеба. На втором году службы есть это не могли даже самые голодные бойцы, предпочитая обеспечивать себя самостоятельно. Делалось это разными способами, о которых еще предстоит написать толстенный том. А залежи "сечки" и черствого хлеба складировались под лестницей как абсолютно непригодные для нормального здорового человека. Разве что килька периодически менялась у вечно голодных "духов" на различные домашние сувениры, просто отобрать которые не позволяла совесть даже у самых отмороженных дембелей.
Вечером сержант вновь убыл по звонку часового, а вернулся в "караулку" с бутылкой, в которой плескалась прозрачная жидкость. Вот отгадайте загадку: откуда в центре города N... ладно, для простоты изложения назовем его Москвой... откуда, я спрашиваю, взялась совершенно деревенская бабка с самогоном собственной выработки и горячим желанием выменять его на "корм для скотины"? И какую скотину она содержала в районе одной из "центровых" станций метро - мужа-алкоголика или канарейку? Никакое другое живое существо есть наши запасы не стало бы из инстинкта самосохранения... Так или иначе, а наш караул получил поставщика заветной горючей жидкости отличного качества, бабка - желанный "комбикорм", а часовой Максим стал героем, как первый вошедший в контакт с дружественной цивилизацией.
Самогон, которого было не так уж много, но достаточно для употребления в выходные и праздничные дни, был размещен в караульной "шхере". Что такое "шхера", каждому хоть полгодика служившему на секретном объекте, известно. Вкратце: так называется тайник, в котором хранится то, что хранить на объекте никак не положено - дембельские альбомы и фотографии, сами фотоаппараты, спиртное, добытые в городе номера "Плейбоя"... В нашей "шхере" под лестницей, в древние времена еще устроенной путем извлечения из стены нескольких кирпичей, почетное место занял самогон. Хотя там были и не менее ценные вещи из "обменного фонда" - два кожаных офицерских ремня (привет капитану Смирнову, благополучно их... потерявшему!), метра два шелка на дембельские подшивы, кое-какие фотографии.
Большинство проверяющих из комендатуры охраны были прослужившими в ней много и славно, в званиях не ниже майора офицерами, и к своей работе относились спокойно. Подозреваю, что "шхеру" нашу они изучили еще во времена нашего младенчества, но смотрели на нее сквозь пальцы. Но был там кадр, которому не давало покоя любое мало-мальски заметное благополучие бойца. Звали его - капитан Мищенко. В дежурство Мищенко в караул не брались даже присланные из дома махровые полотенца и дорогая зубная паста - все это конфисковывалось им немедленно как "неуставное". Когда он нашел как-то фотоаппарат на объекте... о, это была история, которой надо будет посвятить время и место... Но в другой раз. А в этот несчастливый раз комендатурский УАЗ затормозил со страшным скрипом у ворот "объекта N5". Вечная хвала и память водителям ...-й комендатуры охраны, нещадно наказываемым за подобное "предупреждение" караулу, но упорно не желающим подъезжать тихо! Часовой услышал, оценил и дал два звонка в "караулку".
С этого момента время утратило привычное течение, замедлившись в десять раз. Зависла над крышей "объекта" случайная ворона, еле-еле шевеля крыльями. Ворота открывались тягуче-медленными толчками, столь же замедленно тянулась к виску рука часового (вооруженного пистолетом, прошу заметить, это для знатоков устава) и звучал доклад по полной форме. В это время в "караулке" наоборот все кипело и пенилось. Старательно уничтожались следы неуставного обеденного пиршества (финская селедочка, греча с МЯСОМ и шоколад), подметалось и подчищалось все возможное. Но главной заботой был самогон. Для начальника караула это была смерть. В лучшем случае он бы вылетел с "прикормленного" караула как пробка, в худшем - продлил бы свой срок службы минимум на полгода. И тут вновь показал себя Максим. С криком "Щас, тащ сжант!" он исчез в бытовке и тут же выскочил обратно с большой электрической лампочкой в руке. Сунув руку в "шхеру", он как следует грохнул ее о стенки тайника.
Спустя минуту вошел Мищенко. Капитан был мрачен и зол - при объезде караулов он не смог найти ни единого "косяка", что являлось для него эквивалентом бесцельно прожитому дню. Оставался пятый, самый расслабленный. Найти здесь "залет" было для Мищенко делом профессиональной чести и мастерства.
Кто подсказал капитану местоположение "шхеры" - загадка. Но первым делом, после обязательного ритуала приветствия, он сунулся именно туда. Сунулся в прямом смысле слова - рукой, не обращая внимания на вопль сержанта: "Тарищ капитан, там стекло!" И с криком выдернул окровавленную конечность обратно. Тонкое ламповое стекло тем и неприятно, что дает качественные и долгозаживающие порезы... И тут я впервые увидел, как закаленному в боях с личным составом офицеру стало плохо. Он побледнел, закатил глаза и стал оседать, благо был подхвачен бойцами караула. Дальше была экстренная помощь в виде обработки йодом, перевязки, стакана... нет, не самогона - обычного чая. Придя в себя, Мищенко поинтересовался, какого... там делает стекло? На что сержант невозмутимо ответил, что сам хотел было убрать его, но получил травму (демонстрируя при этом перевязанный палец, пострадавший в ходе разделки селедочки) и решил не устранять вещественные доказательства до проверки караула. Проверка была скомкана. Так и не обнаружив никаких недостатков в несении службы, капитан отбыл с объекта, приказав начкару немедленно ликвидировать злополучное стекло. А наш Макс в очередной раз стал героем всего караула.

Нота «Ми»

- Ну и как тебе?
Она не плюхнулась на песок с разбегу, как обычно делала, и я приоткрыл один глаз.
- Ну скажи, как тебе?
Она сидела рядом, подобрав ноги под себя, смотрела горделиво и, видимо, ожидала комплимента. Но у меня так постоянно бывает - сначала я ляпнул, а уж потом, услышав свой голос как будто со стороны, спохватился, поняв, что вот этого говорить точно не следовало:
- Да скучно. Свинячий какой-то отдых - лежи на солнце, жри, пей...
- Та-а-ак... - Глаза вроде карие, а таким льдом взгляд подёрнулся, что Снегурочка позавидовала бы. - Знаешь что, Иванов...

Видимо, нашла коса на камень. Если дело дошло до официального «Иванов» - пиши пропало.
- Ну всё, Кать-Кать-Кать... - спохватился я. Сел на песке, отряхнул ладони, прежде чем попытаться обнять её за плечи. Она вывернулась, точно кошка.
- Не прикасайся ко мне!
- Ну ладно тебе, Катюша...
- Не смей называть меня Катюшей! - Она встопорщилась, по всему видать, надолго и всёрьёз. - Знаешь ведь, что не люблю, и всё равно назло мне называешь. Ведь назло, да?
- Да нет, же, Катя...
- Вот только не надо меня уговаривать! - Она вскочила, схватила полотенце и теперь стояла надо мной, коленопреклонённым, рассерженной богиней. Соседи по пляжу стихли, наблюдая за бесплатным аттракционом. Было бы за чем наблюдать. И, главное, кому.

Песчаная полоса возле Качи была, наверное, не самым людным местом. Но и не пустынным. Рядом расположилась парочка - толстяк с роскошным пивным пузом, у которого так смешно топорщились пальцы из шлёпанцев, и худая барышня неопределённого возраста.
- Иванов, у тебя ни стыда, ни совести. Ты прекрасно знаешь, что я пашу на работе по пятьдесят часов в неделю, устаю как собака, в кои-то веки выбралась на море, а ты мне про свинячий отдых! Я потратила полдня, покрасила волосы, чтобы понравиться какой-то деревенщине, и что я слышу?!..

Только теперь я заметил, что она действительно покрасила волосы. Честно скажу - я усердно напрягал извилины, чтобы понять важность окружавших её проблем, и это должно было отражаться у меня на лице. Надеюсь, у меня был достаточно виноватый вид.
- Два года без отпуска, мама затеяла строить чёртов домик в деревне, на который уходят все мои сбережения...
Я покаянно склонил голову.
- Идиот начальник, которые почему-то думает, что мне интересно всё то, что он говорит...

Толстяк даже приподнялся с ложа. Помнится, пару дней назад он, держа в руках здоровенную бутыль пива (я и не знал, что такие бывают), капризно выговаривал своей спутнице: «Оно нам надо? До гостиницы трое суток на оленях, до ларька и того дольше...»
Спутница поворачивалась к солнцу тощим бюстом, и толстяк опять принимался брюзжать: «Пляж хреновый, весь завален чёрт-те чем (в этом месте он цеплял шлёпанцем песок и отбрасывал его подальше, чтобы было понятно, что пляж плохой), вечерком отдохнуть негде...»
Сейчас он даже оторвал от лежанки бледный живот - видимо, в знак солидарности с Катей, но сфальшивил - потянулся куда-то, скорее всего, за пивом.
- Если бы ты, Иванов, хоть капельку понимал мои проблемы...
Видят боги, я честно пытался понять её проблемы. И у меня почти получилось, но этот звук... В принципе, поднятый Катей шторм мог бы при моём терпении сойти сначала к простой непогоде, а потом и к полному штилю. Если бы не этот звук. Я давно его не слышал, видимо, просто не смог сдержаться. Против воли уголки рта поползли к ушам, и, кажется, физиономия приобрела вполне свойственное ей идиотское выражение.
- Ах, он ещё смеётся! - вконец рассерженная Катерина подхватила с песка сумочку. - Нет, вы поглядите, он ещё смеётся!

Я прекрасно понимал, что виноват перед ней, но ничего не мог с собой поделать - улыбка поселилась на моём лице самостоятельно. Я слышал Катин голос словно пунктиром, в разрывах между роскошным «туб-туб-туб» - нет в языке ни букв, ни слов для обозначения удивительного звучания воздуха, разрываемого вертолётными лопастями. Чуть погодя «Ми»-восьмой, «Мишка»-работяга вышел в стороне от пляжа, и я какое-то время смотрел мимо Катиной щеки на порядком облупившийся борт; даже звезда на крупе, казалось, выцвела настолько, что почти слилась с тёмно-зелёным фоном.
- Знаешь что, Иванов, таких бесчувственных, как ты, ещё поискать...
Как ни стыдно сознаваться, я почти её не слышал - и, наверное, к лучшему. Она выдержала красивую паузу.
- Другой бы на твоём месте... Нет, вы поглядите на него! Вот скажи мне, чему ты так радуешься? Тебе что, нравится, когда я злюсь? Ты меня слушаешь или нет?
А я, как ни стыдно признаться, улыбался. Ничего не мог с собой поделать, провожая взглядом уходящую куда-то вдоль берега машину-спасительницу...

...И я действительно почти ничего не слышал, кроме этого звука. Звук нёс в себе какое-то облегчение, даже смутную надежду, и я с трудом пытался сообразить, что бы эта надежда могла значить. Сначала жахнуло дважды, второй раз - совсем близко, потом ещё несколько раз, и только после ближнего разрыва я расслышал звук лопастей, рубящих разреженный горный воздух. Через пару минут кто-то сбил крышку с подвала, и ко мне на согнутые колени рухнул сноп дневного света. Я чуть не умер от счастья, услышав сквозь звуки отчаянной перестрелки русскую речь.
- Нашё-ё-ёл!...
- Живой?
- А кто его знает. Лежит, не шевелится...
Я изо всех сил пытался сказать «живой», но выходило только бессвязное мычание.
- Живой, живой. Давай его сюда...

Помню чьи-то жёсткие руки в беспалых перчатках, так знакомо пахнущих кисловатой пороховой гарью; помню чьи-то ноги - в неуставных кроссовках, и помню ещё, что я зажмурился от резкого света. Сознания, как ни странно, не потерял. Меня тащили за подмышки, и перебитая левая нога, чертя по земле голой стопой, отзывалась колючей болью.
- Уходим, тащ прапорщик?
- Я вот тебе дам «уходим»... Не уйдёшь, пока не положишь вон тех, за дувалом. Видишь?
- Не вижу, но положу... Мину-у-уточку...

Меня уронили боком на острый камень, но я и не думал протестовать. Звук, исходивший от вращающихся лопастей, в тот момент заменил мне всё. Самого борта я не видел, я вообще ни хрена не видел, только слушал, как итальянскую оперу не слушают.
Слушал короткие обрывки команд. Жадно слушал выстрелы. Удавалось даже разобрать звон пустых гильз по камню и тяжелый топот перебегавших бойцов. И поверх всего этого стоял пульсирующий шум - «туб-туб-туб» от лопастей. Звук не стихал, борт стоял на ровном газу - для тех, кто собирается убраться отсюда живым, это значит очень многое.
Шарахнуло раз, другой. Во второй раз, видимо, попали куда нужно: стрельба враз стихла, затопали совсем рядом, меня поволокли дальше. Ноги снова цеплялись за камни - мне казалось, что левая всё-таки больше.

К боли я не то чтобы привык. Потом, в "Бурденко", доктор мне объяснил: наступает порог, за которым мозг просто вынужден блокировать входящие сигналы от измученного тела. Наверное, именно этому самому порогу я и обязан ещё сохранившимся рассудком.
- Тащ прапорщик, он чего-то посмотреть хочет.
- Ну так помоги, пусть посмотрит. Он и не того ещё навидался...
Крепкие, жёсткие руки помогли мне подобраться к иллюминатору и увидеть наконец, как уходят вниз опостылевшие горы. Меня хватило на полминуты, не больше. Потом я обессиленно уронил голову, и всё те же руки бережно уложили меня на вибрирующий рифлёный пол.
- Лежи, старлей, лежи, теперь всё нормально будет...
Сквозь пелену между веками я видел уставших бойцов. Кто-то просто откинулся, как я, и дремал прямо в полном снаряжении. Кто-то, зажав коленями автомат, перебивал магазины из открытого цинка. Я смутно помню их лица, я вообще всё помню смутно. То ли мне грезилось, то ли было на самом деле - вода лилась на грудь, я мычал сквозь стиснутые зубы, и кто-то терпеливо придерживал мою голову:
- Ты попей, попей... Сержант, ещё воды дай...

Вот чего я не забуду точно, так это звука, с которым «вертушка» шла вверх по ущелью. Пульсирующий, тугой звук толкаемого лопастями воздуха отражался от близко стоящих скал, возвращался в открытый люк, отдавался в груди. Он пробивался сквозь гул работающих двигателей, он казался самой дивной музыкой, которая только существует на свете.
Лёжа на заботливо подстеленной кем-то плащ-накидке, я чувствовал, что губы мои, разрывая свежезажившие струпья, против воли расплываются в бессмысленную, резиновую улыбку...

...А когда звук над пляжем стих совсем, я повернулся к Кате, всё так же глуповато улыбаясь, и перебил её:
- Так ты что, волосы покрасила?

Нота «Ми»

- Ну и как тебе?
Она не плюхнулась на песок с разбегу, как обычно делала, и я приоткрыл один глаз.
- Ну скажи, как тебе?
Она сидела рядом, подобрав ноги под себя, смотрела горделиво и, видимо, ожидала комплимента. Но у меня так постоянно бывает - сначала я ляпнул, а уж потом, услышав свой голос как будто со стороны, спохватился, поняв, что вот этого говорить точно не следовало:
- Да скучно. Свинячий какой-то отдых - лежи на солнце, жри, пей...
- Та-а-ак... - Глаза вроде карие, а таким льдом взгляд подёрнулся, что Снегурочка позавидовала бы. - Знаешь что, Иванов...

Видимо, нашла коса на камень. Если дело дошло до официального «Иванов» - пиши пропало.
- Ну всё, Кать-Кать-Кать... - спохватился я. Сел на песке, отряхнул ладони, прежде чем попытаться обнять её за плечи. Она вывернулась, точно кошка.
- Не прикасайся ко мне!
- Ну ладно тебе, Катюша...
- Не смей называть меня Катюшей! - Она встопорщилась, по всему видать, надолго и всёрьёз. - Знаешь ведь, что не люблю, и всё равно назло мне называешь. Ведь назло, да?
- Да нет, же, Катя...
- Вот только не надо меня уговаривать! - Она вскочила, схватила полотенце и теперь стояла надо мной, коленопреклонённым, рассерженной богиней. Соседи по пляжу стихли, наблюдая за бесплатным аттракционом. Было бы за чем наблюдать. И, главное, кому.

Песчаная полоса возле Качи была, наверное, не самым людным местом. Но и не пустынным. Рядом расположилась парочка - толстяк с роскошным пивным пузом, у которого так смешно топорщились пальцы из шлёпанцев, и худая барышня неопределённого возраста.
- Иванов, у тебя ни стыда, ни совести. Ты прекрасно знаешь, что я пашу на работе по пятьдесят часов в неделю, устаю как собака, в кои-то веки выбралась на море, а ты мне про свинячий отдых! Я потратила полдня, покрасила волосы, чтобы понравиться какой-то деревенщине, и что я слышу?!..

Только теперь я заметил, что она действительно покрасила волосы. Честно скажу - я усердно напрягал извилины, чтобы понять важность окружавших её проблем, и это должно было отражаться у меня на лице. Надеюсь, у меня был достаточно виноватый вид.
- Два года без отпуска, мама затеяла строить чёртов домик в деревне, на который уходят все мои сбережения...
Я покаянно склонил голову.
- Идиот начальник, которые почему-то думает, что мне интересно всё то, что он говорит...

Толстяк даже приподнялся с ложа. Помнится, пару дней назад он, держа в руках здоровенную бутыль пива (я и не знал, что такие бывают), капризно выговаривал своей спутнице: «Оно нам надо? До гостиницы трое суток на оленях, до ларька и того дольше...»
Спутница поворачивалась к солнцу тощим бюстом, и толстяк опять принимался брюзжать: «Пляж хреновый, весь завален чёрт-те чем (в этом месте он цеплял шлёпанцем песок и отбрасывал его подальше, чтобы было понятно, что пляж плохой), вечерком отдохнуть негде...»
Сейчас он даже оторвал от лежанки бледный живот - видимо, в знак солидарности с Катей, но сфальшивил - потянулся куда-то, скорее всего, за пивом.
- Если бы ты, Иванов, хоть капельку понимал мои проблемы...
Видят боги, я честно пытался понять её проблемы. И у меня почти получилось, но этот звук... В принципе, поднятый Катей шторм мог бы при моём терпении сойти сначала к простой непогоде, а потом и к полному штилю. Если бы не этот звук. Я давно его не слышал, видимо, просто не смог сдержаться. Против воли уголки рта поползли к ушам, и, кажется, физиономия приобрела вполне свойственное ей идиотское выражение.
- Ах, он ещё смеётся! - вконец рассерженная Катерина подхватила с песка сумочку. - Нет, вы поглядите, он ещё смеётся!

Я прекрасно понимал, что виноват перед ней, но ничего не мог с собой поделать - улыбка поселилась на моём лице самостоятельно. Я слышал Катин голос словно пунктиром, в разрывах между роскошным «туб-туб-туб» - нет в языке ни букв, ни слов для обозначения удивительного звучания воздуха, разрываемого вертолётными лопастями. Чуть погодя «Ми»-восьмой, «Мишка»-работяга вышел в стороне от пляжа, и я какое-то время смотрел мимо Катиной щеки на порядком облупившийся борт; даже звезда на крупе, казалось, выцвела настолько, что почти слилась с тёмно-зелёным фоном.
- Знаешь что, Иванов, таких бесчувственных, как ты, ещё поискать...
Как ни стыдно сознаваться, я почти её не слышал - и, наверное, к лучшему. Она выдержала красивую паузу.
- Другой бы на твоём месте... Нет, вы поглядите на него! Вот скажи мне, чему ты так радуешься? Тебе что, нравится, когда я злюсь? Ты меня слушаешь или нет?
А я, как ни стыдно признаться, улыбался. Ничего не мог с собой поделать, провожая взглядом уходящую куда-то вдоль берега машину-спасительницу...

...И я действительно почти ничего не слышал, кроме этого звука. Звук нёс в себе какое-то облегчение, даже смутную надежду, и я с трудом пытался сообразить, что бы эта надежда могла значить. Сначала жахнуло дважды, второй раз - совсем близко, потом ещё несколько раз, и только после ближнего разрыва я расслышал звук лопастей, рубящих разреженный горный воздух. Через пару минут кто-то сбил крышку с подвала, и ко мне на согнутые колени рухнул сноп дневного света. Я чуть не умер от счастья, услышав сквозь звуки отчаянной перестрелки русскую речь.
- Нашё-ё-ёл!...
- Живой?
- А кто его знает. Лежит, не шевелится...
Я изо всех сил пытался сказать «живой», но выходило только бессвязное мычание.
- Живой, живой. Давай его сюда...

Помню чьи-то жёсткие руки в беспалых перчатках, так знакомо пахнущих кисловатой пороховой гарью; помню чьи-то ноги - в неуставных кроссовках, и помню ещё, что я зажмурился от резкого света. Сознания, как ни странно, не потерял. Меня тащили за подмышки, и перебитая левая нога, чертя по земле голой стопой, отзывалась колючей болью.
- Уходим, тащ прапорщик?
- Я вот тебе дам «уходим»... Не уйдёшь, пока не положишь вон тех, за дувалом. Видишь?
- Не вижу, но положу... Мину-у-уточку...

Меня уронили боком на острый камень, но я и не думал протестовать. Звук, исходивший от вращающихся лопастей, в тот момент заменил мне всё. Самого борта я не видел, я вообще ни хрена не видел, только слушал, как итальянскую оперу не слушают.
Слушал короткие обрывки команд. Жадно слушал выстрелы. Удавалось даже разобрать звон пустых гильз по камню и тяжелый топот перебегавших бойцов. И поверх всего этого стоял пульсирующий шум - «туб-туб-туб» от лопастей. Звук не стихал, борт стоял на ровном газу - для тех, кто собирается убраться отсюда живым, это значит очень многое.
Шарахнуло раз, другой. Во второй раз, видимо, попали куда нужно: стрельба враз стихла, затопали совсем рядом, меня поволокли дальше. Ноги снова цеплялись за камни - мне казалось, что левая всё-таки больше.

К боли я не то чтобы привык. Потом, в "Бурденко", доктор мне объяснил: наступает порог, за которым мозг просто вынужден блокировать входящие сигналы от измученного тела. Наверное, именно этому самому порогу я и обязан ещё сохранившимся рассудком.
- Тащ прапорщик, он чего-то посмотреть хочет.
- Ну так помоги, пусть посмотрит. Он и не того ещё навидался...
Крепкие, жёсткие руки помогли мне подобраться к иллюминатору и увидеть наконец, как уходят вниз опостылевшие горы. Меня хватило на полминуты, не больше. Потом я обессиленно уронил голову, и всё те же руки бережно уложили меня на вибрирующий рифлёный пол.
- Лежи, старлей, лежи, теперь всё нормально будет...
Сквозь пелену между веками я видел уставших бойцов. Кто-то просто откинулся, как я, и дремал прямо в полном снаряжении. Кто-то, зажав коленями автомат, перебивал магазины из открытого цинка. Я смутно помню их лица, я вообще всё помню смутно. То ли мне грезилось, то ли было на самом деле - вода лилась на грудь, я мычал сквозь стиснутые зубы, и кто-то терпеливо придерживал мою голову:
- Ты попей, попей... Сержант, ещё воды дай...

Вот чего я не забуду точно, так это звука, с которым «вертушка» шла вверх по ущелью. Пульсирующий, тугой звук толкаемого лопастями воздуха отражался от близко стоящих скал, возвращался в открытый люк, отдавался в груди. Он пробивался сквозь гул работающих двигателей, он казался самой дивной музыкой, которая только существует на свете.
Лёжа на заботливо подстеленной кем-то плащ-накидке, я чувствовал, что губы мои, разрывая свежезажившие струпья, против воли расплываются в бессмысленную, резиновую улыбку...

...А когда звук над пляжем стих совсем, я повернулся к Кате, всё так же глуповато улыбаясь, и перебил её:
- Так ты что, волосы покрасила?