У памятника К-ву
(часть 2-я)
--------------------------------
часть 1-я от 03-12-2020
--------------------------------
Итак, февраль уж на исходе,
а батальон ещё в походе.
Его уж с нетерпеньем ждут,
ведь от него зависит тут,
с Афганом линия границы.
Тогда должна была решиться
судьба оазиса Пенде,
как фишка в той «Большой игре».
И генерал там Комаров
был основным из игроков.
Но батальон идёт, и вот
до Мерва только переход,
и лично Комаров, верхом,
встречает славный батальон.
Команда "смирно", взмах клинка,
в седле, взволнованный слегка,
Казанцев рапорт отдаёт,
и, спЕшившись, шеренги рот,
они обходят с Комаровым,
как с командиром своим новым.
После обхода генерал
перед шеренгами сказал,-
Воды так хочет пилигрим,
когда он жаждою томим,
как туркестанцев ждали здесь.
Мургабскому отряду честь,
что вместе мы теперь по праву,
и вы умножите ту славу,
какой овеян батальон.
Поход ваш мирный завершён,
и начинается военный,
нужна в нем доблесть, несомненно,
но, также опыта резерв.
Ну, а сейчас, на отдых, в Мерв,
колонной, с музыкой и песней
(мне, к сожаленью, не известной).
Что ж, в Мерве были двое суток,
конечно, краток промежуток,
но что поделаешь, пора,
верблюдов к вьючке,- со двора.
"Ну, вот и в Мерве постояли,
гляди, совсем и не устали", -
шутили меж собой солдаты,
любуясь на стада сайгаков,
куланов табуны, и степь,
всё, что успели рассмотреть.
В степи, ведь, вёрсты коротки,-
вошли в барханные пески.
И балагуры приумолкли,
от шуток было мало толка,
в песке когда завязнут ноги,
и вовсе не видать дороги,
и только смуглый проводник
ведёт куда-то напрямик.
Никто не ждал небесной манны,
она излИлась, как дожди,
и как холодные туманы,
а к ним подмёрзшие пески.
Идти и легче, и быстрее,
солдаты выглядят бодрее.
Дошли уже почти к границе,
что отразилось и на лицах,-
они, как будто, твёрже стали,
сплотились люди, боя ждали.
Топили сало из бидонов,
потом им мазали патроны.
Оружие, не на показ,
смотрели, как в последний раз.
Пять дней стояли у Мургаба,
бивак Мургабского отряда
был в пяти вёрстах от моста,
что через Кушку, издавна
он назывался Таш-Кепри,
как говорят нам словари,
смысл имени довольно прост,-
это любой из камня мост.
Все дни за русским биваком,
как волки с верховым чутьём,
афганцы на постах следили,
и как стервятники кружили
кавалеристские разъезды.
Рапортовали о наездах
дозорные аванпостов
таких безбашенных голов,
которые с коней кричали:
Гяуры, страх вы потеряли,
здесь не туркмены, здесь афганцы,
бивали мы не раз британцев,
и вас на завтрак мы побьём,
а на обед уж в Мерв придём!
Пытался даром Комаров
без потрясения основ,
держа в уме наказ царя,
суть в оном, проще говоря,
чтоб тихо, мирно, без стрельбы,
исполнить интерес страны:
Афганистану - берег правый,
но левый - здесь России право,
никто б не думал бы, что зря
искать защиты у царя.
Всех воинов Абдур-Рахмана,
правителя Афганистана,
к тому моменту у моста,
уж было больше раза в два
военных русского отряда.
Решать тут срочно было надо,
так как афганцы прибывали,
им англичане помогали,-
оружье, деньги, испокон,
покупкою вождей племён.
Ну, англичанам то начхать,
за них кто будет умирать.
Афганцы ж думают - их рать,
никто не хочет уступать!
На ультиматум: Всем за мост,-
у них окопы в полный рост.
И, вот, семнадцатое марта.
Когда бы посмотреть на карту,
увидишь сразу - русских горсть,
чуть оступись, и только кость,
быть может, и найдут когда-то,-
всё что осталось от солдата.
По донесениям разведки,
(она была на редкость меткой),
в афганский лагерь через день,
тут снова англосаксов тень,
прибудет тысяча бойцов,
оплаченных лихих голов.
У командиров одно мненье-
подобно смерти промедленье!
Но Комаров ещё пытался,
когда бы шанс ещё остался,
решить всё миром. Генералу,
здесь старшему, Наиб-Салару,
он ультиматум посылает,
но также частное письмо,
где даёт знать, предупреждает,
‘английские советы - зло,
их цель - столкнуть нас меж собой,
но между дружбой и враждой
пусть выбор будет не впотьмах,
и да поможет Вам Аллах!’
Упрям афганский генерал.
И в восемь вечера собрал
всех командиров Комаров
и, коротко, без лишних слов,
обрисовал им положенье,
услышал все соображения.
И, по уставу, глядя в лица,
отдал приказ на диспозицию,
где первыми нельзя стрелять!
В четыре, утром, выступать. |
У памятника К-ву
(часть 3-я)
--------------------------------
У каждого бывают вести
душа когда уж не на месте.
Такой в ночи и шёл Казанцев
к любезным сердцу туркестанцам,
когда покинул Комарова,
и представлял он снова, снова,
как надо бы солдат вести
через раскисшие бугры
противнику во фланг и тыл,
когда б того ошеломил
вид развернувшихся цепей
с туманом слившихся людей.
Прикидывал: ’Вот здесь быстрее,
тут в цепи роты развернуть’,
и как проделать этот путь
с той горной полубатареей,
что в диспозиции была
на этот бой ему дана.
И много передумал он,
пока дошёл в свой батальон.
Здесь его ждали командиры,
и рассказав им что и как,
назначив цели, ориентиры,
полковник обошёл бивак.
Сырым всё было, под ногами,
прилипнув мёрзлыми комками,
грязь чавкала. Бульоном слитым,
пропущенным потом сквозь сито,
дождь моросил, туман стелился.
Как одеялом им накрылся
на саксауле ворон чёрный,
борьбы свидетель той упорной.
А русский лагерь деловито
гудел и тихо и сердито,
так рой, пчелиная семья
готовит к вылету себя.
Солдаты сумки пополняли,
патронов по сто двадцать враз,
к обычному - двойной запас,
и сухари в мешки вязали,
тех, как в походе, дня на два,
о бое думали сперва.
Казанцев, в сборах не мешая,
шёл стороною, наблюдая.
Но, иногда, соратник старый,
солдат усатый и бывалый,
его, приметив, гаркал: ’Смирно!’,
полковник, жестом: ‘Вольно, мирно’,
и заходил, и говорили:
‘Что в правде Бог, совсем не силе,
и, что ж, друзья, настал наш час
идти на бой, готовым к смерти,
в себе кто слышит божий глас,
ему свои дела поверьте!’
Солдат, как раньше: ’Рад стараться!’,
ему в ответ: ’Не нужно, братцы!
Всяк про себя всё разумей
и слабость проявить не смей.
Отряд наш мал и далеко,
здесь не поможет нам никто!’
ИздрЕвле на Руси велось,
что бой грядущий б не принёс,
менять исподнее своё
на чисто свежее бельё.
Солдаты из мешков достали
бельё, какое туда клали,
когда ещё была команда
им выступать из Самарканда.
Переоделись. Мысль не греет,
но ведь навязчива она:
‘А, вдруг, они не одолеют,
врагов в ночи такая тьма
и, может, те бугры усеют
в шинелях серых их тела.
Да, вот опять же, испокон,
Бог милостив, хоть грозен сон.
И двум смертям же не бывать,
а умирать - так умирать!
Тогда, что должно будем делать
что можем, исполнять умело,
никто не знает, ведь, всего,
кому достанется чего’.
Костров уж не было и тьма
холодной сыростью полна.
Солдатам дали стопку водки.
‘Ну, вот, теперь, как раз, в охотку’,-
шутили. Спать ложились мало.
Вот время выхода настало. |
