Как штормовало в том году...
За пять дней до Нового Года казалось, что и праздника-то не будет, и елки - самого желанного после стольких месяцев в море - не будет...
Но начальство думает долго, но решает мудро. И вот уже в узком проливчике под Гавдосом, там, где территориальные воды расходятся, оставляя несколько миль нейтральными, построилась новогодняя гирлянда из четырех пароходов борт к борту, и засновали между ними офицеры и мичмана, и собрались в каюте одного из командиров все остальные...
И выпили малую толику - чего уж там таить, и перегрузили почту и елки, и новогодние подарки.
И потом, когда закончилась суета и получено было разрешение «следовать по плану» - поднялись на мостики, и, как и договаривались - одновременно дали «вперед самый малый».
И начали отцепляться от гирлянды крайние - «Желаю счастливого плавания» - «Благодарю за добрые пожелания», а потом разошлись и мы с моим коллегой по бригаде. Ему - на юго-восток, в Тартус, а мне - на запад, под Тунис. Наверное, это было красиво, если смотреть сверху... Только кому?
И вот уже стукнула в правый борт волна, и запел в снастях нордовый ветер...
А потом, уже под Тунисом, накануне праздника, на якоре, к борту подходили пароходы, что были в точке, и вся процедура передачи проходила каждый раз по новой: долгожданные письма из дома, елка, подарки...
А потом справа и слева встали к борту лодки, пришедшие на отдых.
Зеленые подводники, на видевшие света с Северов - ведь если и всплывали, то ночью, почти в цвет своих бледно-голубых «разух», бодренько, согласовав график, по «выстрелам» поползли в баню, мыться.
Лодочных офицеров и мичманов растащили по каютам мои... Как же, после бани, да еще с сауной - «штаны продай, но выпей», Петровский еще завет. Пусть. Ведь кто знает, когда еще помоются вот так, всласть, не экономя каждую каплю воды эти ребята?
К вечеру однако успокоились, расползлись по своим каютам отсыпаться. Завтра - праздник.
И был праздник в прозрачной солнечности средиземноморского зимнего дня, с наряженной на юте елкой и с непременными фотографиями под елкой в трусах.
И был праздничный ужин в столовой, и концерт, придуманный неугомонным группером - механиком, и Дед Мороз, и Снегурочка, и черти.
И поднимался ветер, и стучала якорь-цепь, удерживая и корабль и лодки и слегка тревожно было - не испортит ли новогоднюю ночь шторм, заставив сняться и идти штормовать?
И был накрытый в каюте стол, и командиры-подводники, приглашенные встретить Новый Год.
И подняты были бокалы - ну не из стаканов же пить командирам, и плескался в бокалах в эту прозрачную ночь не спирт, а хоть и не лучший, а коньяк.
«За нее....»
«За них...»
«За тех...»
И - с Новым Годом...
И тянулся неспешный разговор, и вспоминался берег, и те, кто на берегу...
И на счастье «убился» к утру ветер, и можно было спокойно поспать, и дать отдохнуть экипажу...
На следующий день праздник оканчивался, а служба продолжалась.
..........
И так - или почти так новый год был четыре раза...
С наступающим! Здоровья и удачи!

Дас ист фантастиш!

Если кто-то подумает, что этот рассказ будет посвящён знаменитой немецкой порнухе, то он круто обломился, поскольку речь пойдёт совсем о другом!
Сижу в стенах родного кабинета отделения уголовного розыска, долбаю пальцами по клавишам давно списанной пишущей машинки, вымучивая постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению какой-то психбольной. Дамочка эта в своей цедуле на имя министра внутренних дел утверждала, что все её соседи - поголовно сексуальные маньяки, грязные извращенцы и инопланетяне, регулярно насилующие её через электрические розетки. К сему шедевру эпистолярного жанра большой скрепкой присобачены очень серьёзные резолюции самого высокого и по нисходящей начальства: «Разобраться!», «Особый контроль!», «Об исполнении доложить! Срок до...!». Мдяяяяяяя... Сурьёзные же дяди! В принципе, уже из одной заявы всё уже ясно, но для очистки совести получил ещё и справку из ПНД, медперсонал которого уже замудохался конспектировать в анамнез её «эротические фантазии». Бля...

В мучительном ожидании прихода канцелярской музы уставился на большой кусок ватмана, прикрепленный на стене, где хохмачи-эксперты типографской краской увековечили отпечаток жопы проститутки-клофелинщицы, которую отловили недавно. Под изображением написали маркером: «НеМалевич. Чёрный зад». Это их творение пока ещё не показывалось на глаза бдительному замполиту, а то было бы не избежать разборок на предмет дискредитации морального облика российского мента.
А, плевать!

Противно жужжит на столе внутренний телефон... Вот-вот! Все детективные истории начинаются с простого звонка! Звонит Палыч, оперативный дежурный, помнящий меня ещё с тех времён, когда был нашим участковым и периодически устраивавший нам, тогда ещё пацанам, отеческие нотации за разбитые в потасовках носы и губы, вещает:
- Серёжа, к тебе заявитель. Будь любезен, прими его! - Палыч никогда, НИ-КОГ-ДА не ругается матом. Исключение составил только один редкий случай, когда буйный задержанный душевно приложил его ногой по яйцам.
Охххххх.. Тяжкий вздох. Естественно, от заявителей ничего хорошего ждать не приходится. Все приходят со своими бедами не к Донцовой-Дашковой, не к Марининой и даже не к Агате Кристи, а сюда, в всеми проклинаемую ментуру.

Стук в дверь. На пороге - рослый красномордый мужчина лет сорока пяти, гордо носящий заметное брюшко, с оловянными бесцветными глазами, мясистым носом и лихо закрученными кверху колечками усов. Вид у усо- и брюховладельца, мягко говоря, растерянный.
- Здравствуйте, присаживайтесь! Так что у вас произошло?
И поведал мне посетитель свою печальную историю. Он немец, гражданин ФРГ, владелец небольшой фирмочки. В Союзе, а точнее, уже России, живёт давно, женат на русской. По-русски трендит весьма прилично. Нет, в переводчике не нуждается. А случилось, собственно, вот что. На днях приехал на своей новой модели "BMW" к арбузным развалам, чтобы купить полосатую ягодку. Пока выбирал, подошёл к нему гость московский с Кавказа, предложил машину ему продать за золото. Горец был низкоросл, носат, имел пышную растительность на груди и руках, изрытое следами от юношеских прыщей лицо и смердел контрафактной туалетной водой «Виски». Завязалась беседа. Немчик, по его словам, решительно отказался (Ага-ага, знаем! «От жадности в зобу дыханье спёрло!», как справедливо в своё время заметил классик), однако обменялся с молодым человеком, представившимся «Симоном», телефонами. (Ну вот, спрашивается, зачем? «Ай, боярин, не лги, царю лжёшь!»). Сегодня «Симон» позвонил, назначил встречу на прежнем месте. Немец поехал. (Дядя, спрашивается, а на хера?!) При встрече «Симон» сообщил, что золото привёз дядя и машину надо показать ему. Немец согласился (Майн готт, зачем, зачем?!) Заехали в какой-то глухой переулок, где были ещё три «орла». Немец по их просьбе открыл двери, капот, багажник. Горцы стали осматривать чудо зарубежной техники, восхищённо поцокивая языками. Потом все вчетвером сели в машину, завели движок. Немец тоже попытался пристроить свой тучный бундесовский зад на свободное сиденье, но, получив по упомянутому заду мощного пенделя, оказался на асфальте. Завизжали покрышки, и «бэха» растворилась в утреннем мареве как мираж. Обалдевший немец некоторое время ещё сидел на травмированном предмете тела и мучительно соображал, что это было, а потом на своих двоих потопал к нам. Особые приметы машины? Да, да, были. На правом переднем крыле какие-то хулиганы («ферфлюхтер швайне!») острым предметом и внушительного размера шрифтом написали великую русскую надпись «ХУЙ», прошу занести в протокол.

- Бля.. - дописав объяснение, резюмировал я. Искать злодеев и машину на бескрайних просторах нашего СНГовна - дело практически безнадёжное. Остаётся одно - телефон! В описываемое время сотовых телефонов практически не было, вернее, были, но массивные «Нокии» принадлежали, как правило, развесёлым ребятам в малиновых пиджаках, с бритыми затылками и обилием изделий «жёлтого металла» на могучих выях и коротких толстых пальцах.
- Телефон-то не помните? - с надеждой в голосе спросил я.
- Найн, найн, - затряс головою немец, - Он дома в оргенайзере.
Вот непруха! Уйдут ведь, уйдут! И ищи себе, друг милый, «Ваню Ветрова»! Уверив гражданина почти дружественной страны в том, что мы непременно раскроем это кровавое преступление, отправляю его домой, чтобы он как можно скорее сообщил нам телефон злодея и супостата.
В это время с места происшествия приехала следственно-оперативная группа. Результат осмотра ёмко характеризовался надписью на крыле покинувшего хозяина «железного коня». Жильцы ближайшего дома, как водится, ничего не видели. В общем, голяк.
Ждём-с... План «Перехват», впрочем, как и в большинстве случаев, результатов не дал. Пепеэсникам куда как милее шкурить безответных гастарбайтеров, а гаишники не тормозят «крутые» тачки, справедливо полагая, что жизнь у них одна и прожить её таки надо.
Наконец немец звонит, сообщает телефон. Так-так, уже что-то! Судя по первым цифрам абонент находится где-то в районе Орехово-Кокосово. Звоню в дежурку, диктую номерок с просьбой как можно скорее установить адрес абонента, по-нашему говоря, «пробить».

Пока запихиваю в оперативную кобуру «кормильца», оружие, как сказано было когда-то небезызвестному персонаж Юрия Никулина, скорее психологическое, поскольку применять его я зарёкся. Почему? Да потому что неделю, высунув язык, бегал по прокуратурам, отделу собственной безопасности и инспекции по личному составу, объясняя, каким образом я «мочканул» дога, которого психически больной преступник натравил на моего напарника. Неее, хватит! С тех пор на «стрелках» с «братками» стараюсь не сводить противостояние к огневому контакту.
Вот, наконец-то долгожданный звонок! Всё ясно, как в морге. Улица ...ская, дом 10, квартира 47, абонент ... ова Лидия Васильевна, 1936 года рождения. Всё, по коням!
На видавшей вид «шестёрке» коллеги выезжаем. Чего уж там, на всю «контору» только две «живых» служебных машины, одна из которых возит ГНР (группу немедленного реагирования), другая увезла начальника отдела на чрезвычайно важное и нужное очередное совещание в УВД.
Приехали. Бля, так и знал! Квартира находится на 12-м, последнем этаже дома. Какой там ОМОН?! Какой СОБР!? Сами, мальчики, сами!
Поднимаемся на этаж, прислушиваемся к звукам в «нехорошей» квартире. Вроде бы тихо. Двое остаются возле дверей, мы с младшим опером Валерой идём к соседям, чья лоджия граничит с лоджией нужной нам квартиры. Ура, вопрос решён! Выходим на лоджию, благо она и соседская не остеклены. Осторожно перелезаю на вражескую территорию. Дует приятный на земной тверди ветерок, на высоте превращающийся в весьма ощутимый ветрило. Только бы не наебнуться! («Га-гааааа-рин, я вас так любила, оооооооой, ля-ля-ля-ля!»). Перспектива оказаться лежащим, раскинув мозгами и кишками, в морге («Месте Отдыха Разочаровавшихся Граждан», как шутят до ужаса циничные судебно-медицинские эксперты) как-то не бодрит. Уфф, перелез! Валера следом за мной. На последней стадии процесса как-то нелепо замахал рукой и зашатался. Всё, пиздец! Ща каааааааак... Хватаю его за шиворот, тащу на себя. Ага! Телосложение у меня далеко не атлетическое, а тащить за шкироёбину стокилограммовую тушу - удовольствие ниже среднего. Оппаньки! Вытащили репку, то бишь Валеру. Тот, залезая окончательно, прикладывается корпусом к моему локтю. Бля, бронежилет одел, сука! Ещё бесполезный довесок в несколько килограммов!
- Мудила! Разъебай! Долбоёб! - свистящим шпионским шёпотом даю краткую и весьма нелицеприятную характеристику умственным способностям напарника.
Валера оглядывается, а потом («Киииииййяяяяя!». Чак Норрис ёбаный!) бьёт ногой по двери. Дверь моментально рухнула внутрь квартиры. Суд по звукам из прихожей, входную дверь постигла столь же печальная участь.

Заходим. Никого. Только на кухне сидит пожилая мадама, судя по всему, хозяйка квартиры, до смерти перепуганная и зарёванная. Оказывается, именно в этот день ей приспичило навестить своих квартирантов, открыла почтовый ящик, а там невъебенная кипа неоплаченных счетов за междугородные переговоры на поражающую размахом сумму. Как можем успокаиваем, стараемся установить двери на место. В общем-то, ничего нового она сообщить не может. Да, сдавала армянам. Да, того, кто с ней общался и давал деньги, действительно звали Симоном. Нет, не навещала. Нет, не знает, где сейчас.
Ладно, чёрт с ней! Перехожу ко второй части Марлезонского балета, ну ооооочень незаконной! А именно к несанкционированному обыску. Шкафы - пусто. Тумбочка - тоже. Под диваном... О, что-то звякнуло! С замиранием сердца достаю автомобильные номера! Ой-ёёёё, да ещё и не с той машины, которую мы разыскиваем! Бегло - ванная, сортир. Порожняк.... На кухне лезу под мойку. Йессс! Мусор из ведра не выбрасывали! Подстелив газету (интеллигент, ёптыть!) вываливаю всё некрасивое содержимое ведра на печатный орган. Ох, сколько всего интересного! Использованные гандоны, «баяны» со следами «черняшки» и, как апофеоз... клочки разорванного бланка протокола обыска с сделанным под копирку рукописным текстом! Вот она, пошла, пошла раскрутка! То, что Богомолов называл в своё время «моментом истины», наш начальник Отдела уголовного розыска не менее метко окрестил «оргазмом сыщика»! Складываю нехитрый паззл из мятых разрозненных кусочков, частично опалённых пламенем...

Из документов:
«...ловному делу N 2217.. ...ению в совершении преступ... предусм... статьёй 224 ч.... К РСФСР... ...ин Седракян Симон Жораевич, 05.04.1964 г.р, урож г. Еревана АрмССР, проживает...»
Через несколько минут картина ясна. Моего «пассажира» совместно с земляком прихватил Отдел по борьбе с наркотиками, повязали за пресловутую «черняшку». Только ему «дозы» для состава преступления не хватило... Как жаль...
Пытаюсь загнать ментовской беспредел в рамки законности, оформляю протокол добровольной выдачи хозяйкой всего барахла, обнаруженного мною. Переписываю телефоны с телефонных счетов, пусть сама оригиналы следователю предоставляет.
Как говорится, опись, прОтокол, отпечатки пальцев...
Возвращаюсь с изъятым в отдел. Пробиваю изъятые номера - ну, конечно, в розыске! Машина - новый "SAAB", владелец носит мужественную фамилию Кроликов. Созваниваюсь с ним по телефону, выясняю печальные обстоятельства утраты им машины. По словам страдальца, его примерно таким же макаром выперли из тачки около АЗС...
Так, уже второй эпизод!
Ну, держись, Сэмэн!
По факсу отправляю сторожевой листок с данными фигуранта в Центральное адресно-справочное бюро, жду подтверждения.
Анализирую телефонные номера. Все абоненты - в Армении. Пытаюсь составить какую-то схему - не получается... Смотрю на часы. Блять, уже час ночи!

Спускаюсь вниз. От картины, представленной в дежурной части, слегонца охуеваю. В обезьяннике полупьяная тётка увлечённо делает минет совсем уже смурному товарищу. Поскольку товарищ полностью ушёл в астрал, его половой орган находится в состоянии, которое У. Черчилль поэтично характеризовал как «старый орёл из гнезда не вылетит!» За этой картиной наблюдает дежурный и проверяющий из УВД, редкостный мудак из военных (братья-военные, простите!). Проверяющий всё время силится что-то сказать, но не находит выражений и просто возмущённо открывает рот и глотает воздух. Наконец он собирается с сумбурными мыслями и... тяжеловесные матюги с переливами, оттенками, гиперболами и метафорами раздаются в адрес несчастного дежурного.
Не желая принимать никакого участия в разыгравшейся мизансцене, за спиной проверялкина тихо-тихо проскальзываю на улицу, где в ночной прохладе даю волю сотрясающему меня хохоту... Домой!
* * *
Утро. Совещание. Благотворительная раздача пиздюлей личному составу.
Собственно, иметь за неимением лучшей кандидатуры, пардон за тавтологию, приготовились меня.
- Ну, что у тебя там по немцу? - вопрошает начальник голосом, не предвещающем ничего хорошего, - Международный скандал ведь! Уже из посольства звонили!!!
Встаю, докладываю материалы. Лицо руководителя, готового метать громы и молнии на мою голову, проясняется.
- Ну, поактивнее, поактивнее!
А что он ещё может сказать...
Еду в «криминалку». Беру под роспись несколько бланков шифротелеграмм, заполняю, отстаиваю длинную очередь "подписантов" - коллег, получаю «ценные указания», иду к шифровальщику, другу и собутыльнику Сашке, с которым попали в перестрелку с чеченцами-бандитами, в результате чего он получил пулевое в ногу, ампутацию голени и автомобиль «Таврия» от государства. Покурили, потрещали о том, о сём, еду обратно...
Ну, полетели телеграммы!!!

Из документов:

«Начальнику УУР МВД Республики Армения.
Шифротелеграмма. (Далее - «ШТ»)
По подозрению в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 145 УК РСФСР (грабёж) нами разыскивается Седракян Симон Жораевич, 1964 г.р., неработающий, зарегистрирован: респ. Армения, г. Ереван, ул. Шираки, д.70 кв.39.
Нами установлены телефоны его связей:
(Далее идёт список номеров)
При установлении не задерживать, организовать «СН» (наружное наблюдение), уведомить инициатора.

Начальник СКМ УВД *** г.Москвы
Полковник милиции Г-в Ю.А.»
* * *
Эх, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается!
Горы писанины, переписки, одна информация в отвал, другая в дело. Первый том, второй!
Наконец приходит долгожданная «ШТшка»:

Из документов:
«Разыскиваемый ваши подразделением гр-н Седракян С.Ж. установлен и находится в г. Ереване. Организовано наблюдение. Высылайте опергруппу»

Отправляем ребят в Ереван. Я не лечу, долечиваюсь после ранения у Белого дома. Как всегда, проблема с «командировочными» деньгами. А, похуй! Пускаем шапку по кругу, каждый кидает, кто сколько может.
Лишь бы вылетели!
* * *
Из документов:


«ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА N ***
Дата сводки: 18.03.1997 г.
Содержание Сотрудниками ***го ОУВД, ОВД мо "*******-********" 18.03 6 отд. ОУР СКМ *** г. Москвы и УУР МВД Армении в г. Ереване задержан Седракян Симон Жораевич, 1964 г.р., неработающий, прож. респ. Армения, г. Ереван, ул. Шираки, 70-39, который разыскивался ОВД "*****" по ст.145 ч.2 УК РСФСР, розыскное дело N *** от 12.09.94 г. Мера пресечения - арест»
* * *
Процедура официального опознания у следователя. Злодей с мефистофельским носом сидит между двух этнически близких статистов. Камрад мой немец, заебавший звонками о ходе розыска, с ходу узнаёт обидчика, расписывается в протоколе, и, оборачиваясь ко мне, произносит:
- Дас ист фантастиш!

©КотНаТрёхЛапах, он же Штурм, так, на всякий случай

Цельнотянуто с воффки

Парикмахер

Было это в 1992 году. Только-только отрыдали траурные марши по умершему СССР. Подводный флот постепенно стал киснуть на приколе. Гидравлика осталась в Баку, комплектующие для аппаратуры в Киеве и Кишеневе.
Начались серьезные перебои с зарплатой. Да и что та зарплата, когда инфляция по 40 процентов в месяц!
Командование 2-ой флотилии, что на Камчатке, понимало, что так долго народ не протянет, и решило облегчить подводнику жизнь. На ПКЗ 25 дивизии открыли парикмахерскую, где за символическую плату можно было привести себя в порядок. Мелочь, а приятно!
Работал, а точнее, служил парикмахером на ПКЗ замечательный парень из самой Туркмении и звали его Сердар (вождь по-ихнему). Вот угораздило парня, попал на флот на сломе эпох! За три года говорить по-русски научился прилично, да и специальность "трюмный матрос" пришлась ему по душе. В отпуске не был - далеко с Камчатки. Скоро ДМБ, и командование решило определить его в парикмахеры.
Так вот, наступил у Сердара неминуемый Дембель. Приходит он в строевую часть. Его спрашивают:
- Куда ВПД выписывать?
Он спокойным русским языком отвечает:
- Такой-то район, такой-то аул.
Посмотрели строевики в книгу, где все населенные пункты СССР, и не нашли такого аула.
- А далеко ли от твоего аула до ближайшего города?
- Ой, далеко!- отвечает матрос.
Мудрили долго. Ничего не получилось, населенный пункт пропал, а в личном деле бойца стоит название военкомата маленького приграничного поселка.
Но это не то!
- Быть такого не может! - сказал начальник строевого отдела и достал карту.
Информативность карты оказалась недостаточной. Взяли карту покрупнее.
Строевики гурьбой склонились над сложным перекрестьем меридианов и параллелей. Нет такого населенного пункта!
Молодой старлей елозил взглядом вдоль границы Туркмении и Ирана. И вдруг - его взгляд упал на сопредельную, иранскую территорию. О, ужас! Аккурат в 10 километрах в глубине ее находился тот аул, о котором говорил матрос подводного флота России Сердар.
Строевики застыли: тут и международным скандалом попахивает.
- Ты как в армию попал, сынок? - по-отечески изрек начальник.
- Я овец пас, неделю пас, потом по горам ходил. Однажды люди в форме подъехали, спросили как зовут. Я сказал - Сердар. Сколько лет, спросили, я сказал - 18. Они паспорт спросили, а я не знал, что такое паспорт. Они посадили в машину и отвезли в город. Потом на самолет - сюда попал.
- Ты, сынок, за дверью подожди!
Настроение испортилось совсем. По ряду прямых и косвенных признаков получалось, что три года на секретной базе подводных лодок в должности трюмного служил гражданин Ирана по имени Сердар.
- Что делать будем, товарищи офицеры?
- А что делать, каким военкоматом призвали, туда и отправим, а там пусть сам домой по горам добирается.
И поехал счастливый Сердар на родину к своим сестрам и братьям. Удалось ли ему попасть в свой иранский аул - неизвестно. Через полгода в штаб дивизии пришел запрос от туркменского КГБ, не служил ли у нас некий Сердар? Ничего не ответил строевой отдел и ничего никому не сказал.
Ну не знал Сердар, в какой он стране родился, зато воинский долг исполнил, да еще как!!

(с) Александр Викторов (Москва)

Дары данайцев
...timeo Danaos et dona ferentes

Вспомнить эту в высшей степени правдивую, хотя и не лишенную гипербол и литот историю, меня заставил просмотр фильма «Менялы». Случилась она в Челябинском высшем военном авиационном Краснознаменном училище штурманов имени 50-летия ВЛКСМ в 70-е годы, теперь уже (увы!), прошлого века.
Женился первокурсник. Вот приспичило ему, отучившемуся чуть более полугода, создать здоровую и крепкую ячейку советского общества, - и всё тут! Свадьба была на курсе первой (но, конечно, далеко не последней) и посему на подарок брачующимся собрали невиданную сумму - пятьсот рублей! Сразу замечу, что на последующие свадьбы так много никогда уже не собирали. Видимо, дала себя знать новизна и свежесть происходящего «таинства»...
Инициативная группа товарищей, получившая приглашение на свадьбу (квота на гостей со стороны жениха составила десять человек), недолго думала над извечным вопросом: «Что дарить?» Естественно, деньги, ведь своего жилья у молодых не будет ещё, как минимум, три с лишним года... Да и дальнейшие перспективы на этот счет представлялись весьма туманными. Ну о какой мебели, телевизоре или холодильнике может идти в данном случае речь?!
Собранные дензнаки представляли собой неорганизованное скопище трешек, пятерок и десяток. Вдобавок, еще и порядком измятых. Возникла проблема: придать этой неэстетично выглядящей пачке купюр более свежий и благопристойный вид. У одного из курсантов мать была «крупной фигурой» в областных финансовых органах, так что с обменом трудностей не предвиделось. Стали решать: купюры какого достоинства следует подарить? От сторублевок отказались - совать конвертик с пятью бумажками... ну, на взятку похоже... Червонцы, то бишь, десятки? Половина стандартной пачки - не то... Пачку пятерок? Начинаем мельчить, братцы... И тут, в голове сына «банкирши» мелькнула гениальная по своей простоте мысль: «Уж если мельчить, то - до конца! Подарить 500 рублей однокопеечными монетами - и дело с концом!» Данная мысль была тут же преобразована в речевую информацию и получила горячее и единогласное одобрение у собравшихся...
За два дня до свадьбы в ротную канцелярию двумя «добровольцами» были доставлены 500 рублей в виде полновесных однокопеечных монет советской чеканки. Везли их через весь город в парашютной сумке - сначала на автобусе, затем на трамвае, потом снова на автобусе. «Тянул» подарок ровнехонько на полцентнера, ибо вес однокопеечной монеты составлял в те былинные времена - 1 грамм. Монеты были новенькие, блескучие, золотистые, и издали походили на царские полуимпериалы. В каждом из пятисот пакетиков, изготовленных из плотной коричневой бумаги, находилось по сотне копеек. Из пакетиков монетки высыпали - все они поместились в цинковом хозяйственном ведре. Правда, поднять это ведро было невозможно - скользко, неудобно, а ручка не выдерживает такой массы. Из брезента парашютной сумки в «Военторговском ателье 2-го разряда» срочно сшили подходящий по объему мешок с двумя крепко-накрепко пристроченными ручками. Ссыпали туда деньги и кокетливо повязали сверху голубой бантик...
Свадебные торжества после посещения ЗАГСа проходили почему-то в детском садике, куда копейки и были доставлены на «копейке» командира роты. Вроде как невеста подрабатывала в этом садике ночной нянечкой и договорилась с заведующей об аренде помещения. Сама новобрачная училась в одном из многочисленных техникумов города Челябинска, а родом была из-под Магнитогорска - из крохотного поселка с нетипичным для Российской Федерации названием Фершампенуаз. Рядом располагались поселки со столь же нетипичными названиями - Париж, Варна, Чесма, Балканы... Соседние Бородиновка и Тарутино проясняли вопрос о происхождении иноземных прозвищ южноуральских населенных пунктов. Ну это так, в виде лирического отступления.
Курсантский подарок был принят собравшимися гостями и родственниками новобрачных на ура!!! Все похихикали, поаплодировали, и с новыми силами отправились пить водку и орать «Горько!» Только лишь молодая жена из Фершампенуаза нахмурила свой юный лобик. В отличие от мужа и гостей, она была абсолютно трезва, и своим практичным деревенским умом подозревала, что наступают тяжелые времена...
Самое интересное началось уже после свадьбы, когда молодожены приступили к освоению «азов» семейной жизни, т.е. к ведению совместного хозяйства. Недовольство юной жены по поводу столь оригинального подарка оказалось очень даже оправданным. Реализовать 50 тысяч однокопеечных монет в окрестных магазинах и сберкассах было просто нереально: удалось «сплавить» не более пятидесяти рублей. Затем молодожены примелькались, и их визиты стали восприниматься без малейшего веселья со стороны кассиров и продавцов, как это было поначалу. Квартирная хозяйка, у которой новоиспеченные супруги снимали комнату за 20 рублей в месяц, принимать мелочь в виде оплаты категорически отказалась. Деревенская родня из Фершампенуаза ничем помочь не могла - ну не способен маленький поселок «переварить» этакую кучу медяков.
Курсантская «мать-банкирша» на просьбу организовать обратный процесс денежного обмена ответила почему-то отказом. «То разменяй вам, то «укрупняй»... Нет, и точка!
Мешок, с задорно поблескивающими монетками казался неистощимым...
На протяжении трех лет после этой знаменательной свадьбы в одной из рот Челябинского ВВАУШ ежемесячно, в день выплаты курсантам скромного денежного довольствия, можно было наблюдать следующую картину: возле старшины роты, выдающего деньги, непременно стоял с банкой из под растворимого кофе, наполненной однокопеечными монетами, «счастливый муж, а вскоре и отец семейства» и обменивал злосчастные копейки на гривенники, пятиалтынные и даже, если очень повезет, на полтинники у своих товарищей, преподнесших ему столь запомнившийся подарок...
...Последняя копейка из засаленного брезентового мешка была извлечена 20 октября 197... года. В этот день, приказом Министра Обороны Союза ССР выпускникам ряда авиационных училищ, в число которых входили «герой» данного рассказа и восемь «данайцев» из десяти (одного отчислили со второго курса по состоянию здоровья, а другой погиб на войсковой стажировке за месяц до начала государственных экзаменов), было присвоено воинское звание «лейтенант».

P.S. Автор просит читателей снисходительно отнестись к его «литературному» дебюту.

Флотский сувенир

Проходил я службу на ПМ-ке. Присущий кораблям этого проекта довольно мощный парк деревообрабатывающих и металлообрабатывающих станков часто использовался не по прямому назначению. Местные умельцы могли изготовить все. От дубликата Звезды Героя командующему, печати или заколки в форме кортика (с клинком, вынимающимся из ножен) до двуручного самурайского меча в натуральную величину...
Командование использовало мощь нашего "сувенирного" цеха с полной отдачей
и пользой для дела.
Так, при стоянке в Луанде на поток было поставлено производство следующих позиций:
- прибор письменный (красное дерево, бронза);
- рог сувенирный (рог коровы, умерщвленной на местной скотобойне, мельхиор);
- штурвал (красное дерево, латунь);
- ракушка на подставке ("черный принц", красное дерево);
- черепаховый панцирь (просто хит! Дикий запах рыбьего жира не устраняется!!!)
В зависимости от должности, либо от неофициального статуса одариваемого лица
возрастало либо количество бронзы на приборе, либо размер рога.
Выше должность - круче письменная принадлежность. Мегапроверяющим и уровню выше комбрига- с маленькой рындочкой или штурвальчиком. Мелкой шушере -
просто с подставкой под календарь.
Логика проста: больше начальник - крупней у него должен быть рог! Весомее!
А лучше, даже два рога! Чтоб как у тевтона!
Надо заметить, что рога у африканских буренок огроменные, в результате чего
некоторым одариваемым эти изделия удавалось впарить как рога антилопы - с учетом местного колорита, так сказать.
Штурвалы годились для решения любых вопросов, и производство их шло
непрерывным циклом, даже порой в ночное время...
Кулибины сразу смекнули и начали заказы выполнять в дубле - один по команде,
второй тут же себе - бонусный... Ценность изделия на внутреннем рынке
определялась в шильном эквиваленте...
По истечению времени в результате этой бурной деятельности рогов на корабле скопилось больше, чем на скотобойне... В каждой каюте можно было найти любовно отполированный, украшенный чеканным обкладом и цепочкой рог.
Их стали дарить друг другу на дни рождения и праздники. У гражданских моряков на них выменивали рыбу и сигареты. Комизм ситуации достиг апогея с наступлением через полтора года ротации личного состава.
Представьте себе: не был военмор дома полтора - два года. Отправляют его в Союз.
Наступает сладкая минута возвращения к родным пенатам.
Стоит на пороге свего семейного гнезда счастливо улыбающийся, обветренный как скалы, загорелый как негр, военмор - от нетерпения обнять свою верную женушку выбивает дрожь копытом. В руках баул с личными вещами и подарками из Африки.
И что у нас торчит из баула?
Правильно!
ЗДОРОВЕННЫЕ ПОЛИРОВАННЫЕ РОГА!!!