Почем 15 обреченных?

Дело шло к полуночи, когда комбат решил проверить охрану городка и застал нашу группу за проверкой подвалов ДОСов. Разборки соседствующих народов были в разгаре и в окрУге и совсем рядом, через дорогу от нашего военного городка. К тому времени «наш» народ уже имел подавляющее преимущество, а дома «не наших» вовсю горели и разграблялись. Не успевшие уехать, не попавшие под нож и в плен «чужие» из соседнего поселка по ночам пробирались к свежему пролому в каменном заборе нашего городка, где их встречали и под охраной сопровождали в срочно развернутый палаточный городок на полигоне (женщин и детей) и на фильтрацию на гарнизонной гауптвахте (мужиков).
Не успели мы доложиться комбату, как совсем рядом, на блок-посту загудели движки и голоса. Поспешив туда, мы застали бурные разборки пехоты и мародеров. Со стороны танка, закрывшего дорогу пушкой, как шлагбаумом, полукругом стояли бойцы с полувскинутыми автоматами, а со стороны горящего поселка симметрично в такой же изготовке - «искатели ценнностей». В центре этого круга в свете фар на пехотного капитана - старшего блокпоста наезжали двое и требовали пропустить к городу две машины, загруженные под завязку коврами, телевизорами и прочим награбленным скарбом. Мы присоединились к бойцам, а комбат - к капитану. Силы сравнялись, но накал не убавился. Обе стороны уперлись намертво.
Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут со стороны поселка трое конвоиров подвели и поставили на обочине на колени полтора десятка заложников со связанными руками. «Бугор» конвоиров добавил масла в огонь, сказав, что ему шмотки нахрен не сдались, но если сейчас мы его «добычу» не пропустим, он их расстреляет.
Танк начал по-тихому доворачивать пушку на наших оппонентов, те это заметили и двое с гранатометами отделились от полукруга и ушли в темноту. Не дураки, знают, что граната РПГ на двадцати метрах не сработает.
Заварушка становилась уже совсем серьезной. Подыхать непонятно за что не хотелось никому, и комбат рявкнул, заглушая всех: «Последнее слово: заложников - нам и уезжайте с барахлом! Минуту даю!».
Мародеры коротко и активно переругались с «бугром». Тот что-то крикнул конвоирам, они пинками толкнули заложников к нам. Танк убрал пушку с дороги, машины с бандой поверх барахла и повернутыми в нашу сторону стволами рванули в город. Комбат с капитаном заорали: «К бою!!! Первыми не стрелять!!!», и мы рассыпались кто куда, держа машины на прицеле...
Заложники что-то шептали небесам, пехота повела их сдавать на гауптвахту. Комбат витиевато и сурово выражал все, что он думает о «наших» и «чужих», а мы отодрали от автоматов прилипшие руки и закурили. Сигарета улетала за пару затяжек...

На дружбе

И у немцев, и у нас, советских военных, размещённых на территории ГДР, в большом почёте и уважении было «Общество советско-германской дружбы».

К каждой воинской части (в т.ч. батальону, дивизиону), были прикреплены «шефы» с немецкой стороны. И вот таких «шефов» в нашем артиллерийском дивизионе, были 3 немецкие организации города Хальденслебен - управление полиции, комитет по образованию и керамический завод.
Председателем «Общества» г. Хальденслебен, был пожилой, словоохотливый немец, отработавший в послевоенное время 8 лет в Вологде на добыче угля, за своё активное участие в «гитлерюгенде» (молодёжной организации времён Гитлера, с оружием в руках боровшейся с частями Красной армии).

Регулярно, в соответствии с совместными планами, проводились совместные встречи. Когда приглашали мы - всё было просто. Разворачивали участки стрельбы из всех видов стрелкового оружия, немцы до «опупения» стреляли - и все были довольны. А когда приглашали немцы - нами производился осмотр тех или иных достопримечательностей города или той немецкой организации, которая нас приглашала.

Вторым же, и неизменным вопросом - было совместное застолье.

Поскольку наш артиллерийский дивизион, вместе со всем командным составом, жил в палатках в полевых условиях постоянно (во попали!), и у нас был свой ПХД (пункт хозяйственного довольствия), то приготовить хороший стол для нас проблем не существовало. Водку, в отличие от немцев, мы брали недорогую, типа «Луникофф» (слово водка на ней писалось русскими буквами - чтобы понятней было, для кого делают), и, побольше. А так как, согласно русской пословицы - «водка без пива - деньги на ветер», - то ещё и пару ящиков пива.

Так как жили мы в сосновом лесу, то и готовили место для этого застолья на «природе».
Не то, чтобы немцы любили из русских блюд что-то конкретное, - немцы любили всё! То ли оттого, что вечно голодные, то ли от неумения готовить горячую нормальную еду (в этом я убедился лично дома у немецкого полицейского по имени Манфред), то ли на «халяву» - но на наших столах ничего не оставалось, несмотря на их, как правило, худобу и огромное количество нами приготовленной еды.

В «ход» (вернее в живот) шло всё - от борща, супа харчо, плова, картошки с тушёнкой и всевозможных салатов армейского образца, - до сала и селёдки. При этом, несмотря на своё «арийское» происхождение, - немцы хлестали водку эмалированными армейскими кружками, ничуть не отставая от славян. И загружали мы всегда их в машину в обратную дорогу, - в «теплейшем» состоянии.

С «разворачиванием» второго вопроса, немцы справлялись следующим образом. Заказывали в гаштедтах (кафе) всевозможные бутерброды, правда в ограниченном количестве, покупали дорогую водку, и, для её запития, - натуральную фруктовую воду. Раскладывали подносы с бутербродами на столах в комнате «Общества», расставляли маленькие стеклянные стопочки с двумя красными линиями (25 и 50 г) и ...

Как-то раз, во время такой встречи на керамическом заводе, все «нормальные» бутерброды были уже съедены, и оставались только истинно «немецкие» - с сырым свиным фаршем. Это у них, - одно из самых любимых национальных кушаний. Фарш для таких бутербродов готовят из парной свинины с добавлением яиц, соли и чёрного перца.

Так вот, ситуация была близка к критической, - на столе «море» дорогой хорошей водки, а закуски...

Беру я этот, истинно «немецкий» бутерброд (закусывать, а вернее, кушать то хочется!), посыпаю сверху чёрным перцем, да так, чтобы фарша не было видно, - и после очередного тоста, - его и заглотил. За моими приготовлениями, с опаской, наблюдали все наши - от командира дивизиона, до взводного. И на их немой вопрос, о качестве мною «заглоченного», - я удовлетворённо показал большой палец, - и все сразу принялись за «дело».

Когда мы были в гостях у полиции города, они нам показали свой тир, для стрельбы из пистолета. Пистолеты у них были ПМ (Макаров), но собственного изготовления, как и патроны к ним.

Так вот. Тир был небольшой, метров 10 в длину. Слева стояла застеклённая будка с кинопроектором. На него ставилась киноплёнка, в обойму заряжали 8 патронов и ...
Фильм был рассчитан, как раз на эти 8 патронов. Эпизоды были всевозможные, - то из проезжающей машины высовывается рука преступника с пистолетом, то из подъезда выскакивает «маньяк» с заложником, - короче вариантов море. Весь «фокус» состоял в том, что надо раньше преступника и точно выстрелить. После выстрела, срабатывала автоматика звукового реле, плёнка останавливалась, и на экране, на остановленном кадре этого минифильма, яркой точкой светилась дырка от пулевого отверстия.

Оказывается, экран был изготовлен из фанеры, а позади его и снизу, была мощная подсветка лампами противоположной стены. Оценив результат выстрела, и записав его, работник тира заклеивал дырку специальной лентой на клею, и стрельба продолжалась.