В конце 70-х танкистов ГСВГ перевооружили на танки Т-62 и соответственно надо было законсервировать Т-55е и вывезти в Союз на хранение (кстати проведено сие мероприятие было с большой помпой - дескать СССР вроде как разоружается). А при консервации самая больщая проблема - машина боевая должна быть полностью укомплектована, вплоть до последней лопаты и болта. Неожиданно самым страшным дефицитом оказались буксировочные крюки - поскольку полковй полигон был на болоте, то частенько на выезде на полигон кто-то закапывался в него по самую башню, и при попытке его вытащить из оного болота болты крепления крюка срезало как бритвой, послек чего крюк благополучно в этом же болоте и утопал. В ЗИПе их не наличествовало, на ремзаводе тоже, и положение было безвыходное - если комиссия не примет (а без крюков исе нереально - их видно сразу), то весь полк вместе с дивизией будет употреблен самым извращенным способом. Спасла солдатская смекалка (ибо решение проблемы было как всегда спущено по цепочке начальников вниз) - на дворе (т.е. плацу) стояла зима, и недостающие крюки были один-в-один с оригиналом вылеплены из пластилина, заморожены и покрашены, а затем болтами прикручены к корпусу. Высокой комиссией танки были приняты и оправлены на Восток, а успешное окочание сего мероприятие затем доблестно обмыто.

ЦВЕТОМУЗЫКА

Хо! Электротехника? Как же, был вообще момент, ну помню я, серьезно! Нарочно не придумаешь.
Лекция идет. Преподаватель - один из самых уважаемых в училище, кап-раз, Герой Советского Союза, бывший легендарный тихоокеанский подводник по фамилии Самсонов. Наука, как уже было сказано - непрорубаемая напрочь, ну совершенно и абсолютно, да еще первой парой, да еще в понедельник: Два дня подряд полроты гуляло у Игорька Петрова на свадьбе - ну какая, скажите, электротехника, еще и с утра? Совсем очумели.
Кое-кто не спал, конечно. На первых рядах, из уважения к Золотой Звезде Героя и к товарищу Самсонову лично - уж очень добрый и спокойный дядька был и не придирался ни к кому из-за всякой фигни. Там, на шкентеле, то бишь, "на Камчатке" - другое дело. Ручки рисовали в конспектах сложные кривые, справедливо именуемые изодавами. Игорек же не просто "давил" - он исступленно хрючил, с завидной периодичностью выпуская в атмосферу аудитории переливистые рулады мощного храпа курсанта-второкурсника. В конце концов Степану Павловичу это надоело.
- Товарищ курсант!
- Я?
- Нет, не вы, хотя вы тоже спали: но вы хоть не так храпели. Вот вы! Разбудите вон того, кудрявого. Да, да!
Игорька пихнули в бок, и после третьего тычка он с трудом поднял со стола тяжелую голову, похожую на помятый перезрелый помидор урожая прошлого года.
- Я?..
- Вы, вы. Почему спите на лекции?
- (злое сопение)
Друзья идут на выручку:
- Тащ капитан-пер-ранга, у него свадьба была:
- Чего?
- Свадьба:
- Свадьба? Курсант Петров, у вас в самом деле свадьба была?
- Так точно, - Игорек продолжает зло сопеть. Ну неужели непонятно?
- Непонятно: Свадьба: Ну и что?
Все в изумлении - как это "ну и что"?
- Ну, свадьба. И что? Свадьба - днем. А ночью чего вы делали, вместо того, чтобы спать?
- ???
- Я спрашиваю, чем вы всю ночь занимались? А?
Игорек надулся, смотрит исподлобья, вот-вот взорвется, но все же берет себя в руки - немножко - и с ненавистью выпаливает:
- "Что делал, что делал:" Цветомузыку паял!!!
С тех пор у нас ЭТО так и называлось: "цветомузыку паять".

МАЛЯРЫ

Только дурак не будет играть в футбол в служебное время, когда стоит чудесная погода, а начальство смылось с базы в штаб. Начальство и само не прочь попинать по бетонке видавший виды мячик, в простонародье именуемый клизмой, но - начальству нужно в штаб. Поэтому начальство село в уазик и упылило. До штаба три километра. Форма одежды рабочая, и - футбол без границ.
С утра мы стояли перед начальством на той же бетонке и уныло взирали на облезшие стены сооружения номер три. Когда-то они были темно-зелеными. За два года камчатские дожди и ветра сделали свое - краска пооблупилась, отвалилась, выцвела, и начальство очень боялось, что сооружение видно даже из другой галактики. Замаскировать сооружение путем покраски - таков был утренний приказ. По причине отсутствия зеленой краски было решено замазать облупившиеся места коричневой и получить таким образом камуфляжный орнамент.
Замшелый старший морской прапорщик дядя Миша Смоленцев выкатил из недр склада барабан свежей краски, которой десять лет назад стукнул последний год гарантированного срока хранения.
- Эпоксидная, однако, - почему-то гордо доложил он и снова отправился в недра - на этот раз за кистями, валиками и прочей дефицитной покрасочной дребеденью. Краску вылили в здоровенный лагун, полученный путем отрезания у железной бочки верхней половины. Она, то бишь, краска, выглядела преомерзительно и еще хуже пахла. Это было настоящее химическое оружие самого массового поражения.
Эпоксидная краска сама по себе будет сохнуть до эпохи всеобщего коммунизма и все равно не высохнет - кто этого не знает, прошу поднять руки. Все знают? В прошлом году мы такой краской стенки другого хранилища вымазали, без отвердителя, конечно - так и не высохла за год... Многие извазюкались об нее. Теперь же мы умные. Конечно, отвердитель к ней нужен. Отвердитель принесли и вылили в бадью. Дядя Миша старательно размешал вонючую жижу и пригласил начальство для контроля. Начальство выбрало валик с самой длинной ручкой и уверенным движением ляпнуло на стену два размашистых мазка. Мы стояли в подобии строя и глядели оценивающе.
- Колер что надо, - удовлетворенно крякнул дядя Миша. - С Марса не увидют, не то что там со спутника.
Мы презрительно посмотрели вверх. Там летал невидимый американский спутник-шпион. Сейчас прямо на его глазах сооружение исчезнет с лица планеты. Пентагон на семь пoтов изойдет, и хрен догадается. Так им!
Начальство, как уже было сказано, село в уазик и упылило в штаб. После перекура общими усилиями была вымазана одна из четырех имеемых стен, причем стена смотрелась очень даже сносно, правда только снизу до половины - посланный за стремянкой вместо стремянки принес злополучную клизму. Кисти и валики были засунуты в бадью с краской, и начался большой футбол.
К обеду с КПП базы раздался предостерегающий вопль.
- Главный едет!
Вдалеке показался зелененький уазик. Мы спешно бросились к несчастной бадье, но взять в руки средства труда нам было уже не суждено - содержимое бадьи основательно схватилось и по твердости напоминало железобетон. Ё-маё!..
Начальство также не смогло вытащить из краски ни одной кисти, как ни силилось. Высшее военно-специальное образование перед застарелой химией оказалось бессильно...
И, хотя коллективные наказания Уставом запрещены, выдрали всех до одного, и обозвали - козлами, ишаками, туканами и разными другими смешными зверюшками. Согласитесь, за дело. Туканы.
После обеда играли в футбол вместе с начальством.
Здесь надо еще добавить, что за последующие два года мы общими усилиями все же выкрасили в камуфляжный цвет еще две стены. При примерно схожих обстоятельствах.

Строевые в ритме румбы (зарисовка с натуры).

Предолимпийский 1979-й. Морозное ноябрьское утро. Старший преподаватель военной кафедры Московского ордена Трудового Красного Знамени института...(не будем уточнять, дабы не обидеть другие уважаемые ВУЗы) майор Кузнецов проводит на плацу строевые занятия со своей группой второкурсников. Особенностью данного ВУЗа является тот факт, что девушки обучаются здесь военной премудрости и получают в итоге звания лейтенатов наравне с мужским полом, а девушек в группе - примерно половина. Выстроенная в две шеренги группа, одетая в разношерстные куртки-дубленки и обутая в ботиночки-сапожки выглядит весьма колоритно, но с точки зрения майора - совершенно недопустимо. Майор Кузнецов только недавно прибыл из армии в институт и в нем еще живо заблуждение, что из московских студентов можно сделать бравых вояк, надо лишь постараться, да погонять их как следует, чтобы маму забыли. Дааа.... не повезло ребятам с этим майором...
Вернемся, Однако, к занятиям. Занятия проходят под зажигательные латиноамериканские ритмы - это сокурсники-кубинцы, освобожденные от воинской повинности, по предварительной договоренности выставили на подоконник общаги мощные колонки и поливают плац залихватской румбой. Сия гнусная выходка раздражает майора донельзя, однако, осложнять себе жизнь международным скандалом он побаивается, и вся майорская злость выливается на личный состав вверенного ему подразделения.

- Взво-о-о-о-о-о-д.... ра-а-в....НЯЙСЬ!!!!! ...яйсь ...яйсь...яйсь...

Аккустическая мощь майорского 'няйсь' такова, что на несколько секунд кубинские динамики входят в помпаж и захлебываются. По шеренге студентов проходит легкая волна. Походкой эсэсовца майор направляется к правому флангу и начинает осмотр строя. Майор Кузнецов знает свое дело! Двигаясь вдоль строя, он на секунду останавливается перед каждым студентом, хватает его за руки, вытягивая их вдоль воображаемых швов, одновременно ногой расставляет в нужное положение пятки-носки и обдает зловонным дыханием, заставляя лицо студента отклониться под нужным углом и принять правильное выражение (маска ужаса, глаза навыкате). Конвеер работает. Внешний вид строя до майора и после отличается разительно. Словно раскаленный утюг наводит на мятых брюках ровную складку. Силен майор! Однако, даже флагман советского арктического флота, атомный ледокол Ленин, пробивая многометровые льды бывает, и застрянет, упершиись форштевнем в айсберг. Строевая машина в погонах приближается к студенту Фридману обладающему округлым, нескладным телом, покрасневшим от мороза соответствующим национальности носом и наивным, интеллигентским выражением лица при полном отсутствии шеи. Какое-то время майор молча разглядывает Фридмана, оценивая 'фронт работ'. Румба смолкает - кубинцы меняют пластинку. Драматическая пауза. Пальцы левой руки майора ухватывают беднягу Фридмана за подбородок, правая тяжело ложится на затылок. Выцеживая сквозь зубы очередную премудрость, майор, как доктор Касьян, титаническими усилиями рук пытается исправить особенности фридмановской анатомии.

- Наклон го-ло-вы по команде равняйсь... Должен! Быть! Та-ким! Что-бы! Бо-ец! Мог! Видеть! Грудь! Третьего! От! Себя!

В тишине отчетливо слышно потрескивание шейных позвонков. Рывок! Еще один!...И тут, когда голова несчастного студента уже почти приняла правильное положение, она (голова) вдруг начинает мелко трястись. Даже под толстыми стеклами очков Фридмана майор может разглядеть изменившееся выражение глаз и направление взгляда. Повернув голову налево, майор обнаруживает причину неполадки. Через одного в строю стоит девушка Наташа, обладающая роскошным бюстом - предметом вожделения всех сокурсников. Обширность наташиных форм подчеркивается модным приталенным пальто с меховым воротником и верхней пуговицей в районе пупка. Грудь третьего от себя Фридман не увидел бы, даже будь он жирафом, поскольку смотреть, на что-нибудь другое, имея в поле зрения наташин бюст просто невозможно. Взгляд майора также упиратся в эту роскошь и застывает.

Хороша Наташа наша! Майор ты или штатский, а увидев наташины формы - замрешь, как миленький, и будешь стоять дурак-дураком, пока мысленно не снимешь с девичьего тела последний лоскуток полупрозрачной ткани. Еще полюбуешься пару минут, и уж потом, помотав головой, начнешь приходить в себя.

Ух...Однако, мы, кажется, отвлеклись.... Вернемся на плац.

Комизм ситуации, естественно, не может ускользнуть от остальных участников действа. В строю начинается тихая истерика. Лица студентов краснеют от сдерживаемого смеха, из второй шеренги уже доносятся слабые повизгивания. А майор продолжает стоять, упершись бессмысленным взглядом в наташину грудь и удерживая в окаменевших руках голову Фридмана. Наташа стоит в соответствии с командой 'равняйсь', отвернувшись от майора, но сотрясения виновника заминки и порозовевшее ушко говорят о том, что и ей понятно, куда устремлены взгляды всех, кто еще может видеть.

- Quanta la mera-a-a-a...

Кубинцы, наконец-то, нашли мелодию соответствующую моменту и влили в легкие озябших, изнемогающих от смеха студентов теплый, влажный, беззаботный воздух Острова Свободы.
Первым не выдерживает Фридман. Громко фыркнув своим знаменитым носом, он смачно выстреливает в горсть майору здоровенную соплю. Все! Шнур догорел, детонатор сработал. Майор не давал команд 'вспышка справа - вспышка слева', но взвод выполнил их самопроизвольно. Истерический смех на радость супостату вывел таки из строя боевую единицу. Через секунду на плацу остается на ногах лишь майор Кузнецов, задумчиво разглядывающий свою ладонь.

- Quanta la me-e-e-era-a...

В окнах общежития мелькают белозубые улыбки собратьев по соцлагерю.

И тут тронулся лед. В глазах майора Кузнецова засветилось понимание. Да это же не гарнизон в казахских степях, а Москва. И не воины-новобранцы перед ним, а совершенно гражданские мальчики и девочки. Через пару часов пойдут они не 'в расположение', а в ближайшую пивную или на танцульки...Никогда не будут они держать строй и тянуть носок, да и не нужно это никому. Надо же, какие мысли в офицерской голове может вызвать простое созерцание чужих соплей в своей ладони.

- Отставить. Разойдись. - усталым тихим голосом выдохнул майор, и побрел к учебному корпусу, вынимая на ходу платок из кармана шинели.

Свиной бодиарт
Не рекомендую читать защитникам прав животных.
Общеизвестно, что отслужив около года срочной, каждый уважающий себя пограничник хочет сделать себе татуировку. Под это дело переделывается электробритва. Говорят, что в Советской Армии данный девайс тестировали на молодых (духах), на нашей заставе некоторое время был другой способ. Однажды, перед боевым расчетом, на сержантском совещании замполит приказал всем нам (комодам) раздеться по пояс и предъявить к осмотру плечи и руки. Недоуменно переглянувшись, оголились. Замполит вытащил из-под стола приличный шмат сала со шкуркой, дециметра на три, где была изображена группа крови с резусом, причем в разных видах, всевозможными шрифтами, с оттенками и без, курсивом и патроном, и т.д.. Не обнаружив на наших туловищах ничего подобного, было указано проинформировать личный состав о том, что если у кого обнаружится свежая татуировка, тому придется зажигать на свинарнике ближайший квартал, причем мотивировка была не на сам факт бодиарта, а на издевательство над свининой. Я попросил слова и высказал предположение, что тату было сделано уже убиенной твари. Но вдруг кхекнул прапорщик Арбеков. Он был красный и смущенный. Я, говорит, пробовал не на живой. Не получается, не тот эффект. Тушь растекается и четкости изображения никакой. Вот я
и проэкспериментировал по живому. Нашел тут третьего дня в каптерке машинку переделанную, ну и бес попутал, опробовал сначала на сале, а потом, обрив кусок спины поросенку, ему наколол. Вчера сам же его и зарезал, и в ледник положил, разделав. Сам себе давно хотел сделать, еще когда срочную служил, да не привелось. Вот и осуществил свою идею. (интересно, как психиатры откомментировали бы?). Дальнейший разбор полетов происходил уже без нас, как известно, прапорщиков в присутствии личного состава не ебут.
Ничего не вижу в том удивительного, что через пару дней у одного из поросят на боку появилась пограничная вышка, рядом столб с гербом, и
филигранно исполненная надпись: СССР-КНР 1988-1990 КВПО КГБ. Так и бегал, пока не заросло щетиной, кличка была ему дана Арбек, и жил он долго, так как был хряк.