В армию попал после вуза и то не сразу. Был перезрелым солдафоном, что не могло не сказаться на некотором особом отношении ко мне отношении. Злоупотреблять я им не стал, но случилось так, что получив предложение от зама по тылу части, проводить большую часть времени в штабе за компом в одной из служб, не смог отказать. Кабинет я делил с двумя женщинами-военослужащими. Фамилии называть не буду. Та что помоложе, была не намного старше меня, невысокая блондинистая злючка с гипертрофироваными молочными железами, глупая и хаотичная по сути своей. Большую часть времени приходилось натурально маяться бездельем, слушая бабские разговоры, в перерывах в авральном порядке готовия всякие документы и заполнять формы. И однажды, честно признаюсь неспециально, хотя доказать мне это не удалось, в месте для подписи слово "полковник" написал с ошибкой. Написано "ПОЛОВНИК", а Ворду - то по фигу, слово существующее, написано правильно, а то что у полковников нет чувства юмора это уж не его проблема. Документ распечатали и та что помоложе понесла на подпись тому самому полковнику. Тот вместо того, чтобы тупо подмахнуть, решил сей опус местного делопроизводства прочесть и его наметаный глаз сразу заподозрил измену и происки, увидев вместо звучного звания наименования кухонной утвари. Короче моей подружке пришлось много выслушать и оправдания не помогли. Ну а потом уж и мне и от нее. До рукоприкладства не дошло, даже место в штабе не потерял, но вспоминала она этот случай довольно часто. Потом когда, кто-нибудь из офицеров заходил к нам в кабинет и хвалил меня за расторопность, эта милая девушка никогда не забывала рассказать историю с половником. Я всегда был рад посмеяться без повода и даже в армии эту привычку не потерял, а слушая визги на тему полковник-половник, начинал хохотать оч. громко и искренне. От этого наша подружка заводилась еще больше, типа "Ах он еще и смеется!!!" Слушатели тоже улыбались, завидуя в душе моей внутренней свободе. Чего и всем желаю.

Дело было в начале 90-х. В нашем авиационном полку служил техник самолета М. и механик К.. Как ранее было уже рассказано в связи с недоверием к солдатам по вопросам охраны самолетов офицеры и прапорщики выполняли эти функции, заступая на сутки дежурными по стоянке подразделения (ДСП). В наряд ходили по двое, вооружение - пистолеты, хотя вначале давали АКМ, но в связи с тем, что на аэродром зачастую добирались на своем транспорте, этот вид вооружения запретили (представьте - едет такой прапор по близлежащему селу, через которое вела дорога на аэродром, на мопеде, а за спиной у него автомат).
Итак, наши авиаторы в один из вечеров заступили охранять стоянку эскадрильи. Так как, естественно, на стоянке был спирт, а М. и К. никогда не были замечены в обществе трезвенников, то начало дежурства явно удалось. Дело было зимой, топящаяся буржуйка согревала наших дежурных довольно таки неплохо. Разомлев от тепла и принятого на грудь химического соединения М. заснул, а К. пошел проверить самолеты (служба есть служба). Пока К. осматривал матчасть и любовался зимним ночным небом, М. проснулся от кошмарного сновидения. Ему приснилось, что на стоянку напали враги (террористов тогда еще не было). Очнувшись от сна, М. понял, что в домике отсутствует его напарник. Он выбежал на улицу и попытался отыскать К.. Освещение было не очень, да и состояние у М. было отнюдь не трезвое.
Оглядевшись, он увидел какую-то фигуру под одним из самолетов (это был К., который проверял печати на лючках доступа к спирто-водяной смеси). В связи с невозможностью навести резкость М. не узнал своего напарника и заподозрил, что это кто-то из посторонних хочет полакомиться масандрой. Тогда он крикнул "Стой! Кто идет". На этот крик К., ответил "Чего кричишь, это я", но М. этого не услышал и, решив, что произошло несанкционированное проникновение на пост, закричал "Стой! Стрелять буду!". На это К. ответил "Пошел ты на ....!". Но М. на это уже не обращал внимания. Достав из кобуры пистолет, он выстрелил в сторону К.. Тот, поняв, что его жизнь беспричинно может внезапно оборваться из-за какого-то мудака, залег в сугробе под самолетом и тоже выстрелил в сторону М.. Почуяв, что дело пахнет керосином, и, решив, что на стоянку напала банда, М. расстрелял всю обойму в сторону предполагаемого противника. К. не отставал и тоже стал стрелять в сторону М., объяснив нам это потом очень просто «А чего этот дурак в меня стрелял?».
Когда патроны закончились, он отбросил пистолет в сторону и с криками "МАМА!" побежал к домику дежурных сил, благо он располагался недалеко. Ворвавшись в домик, М. поднял всех на ноги (дело было ночью), объяснив, что на стоянку напали, К. убили, а сам М. долго отстреливался и чудом уцелел. Схватив автоматы из караула, технари и летчики на АПА поехали на стоянку, где их встретил живой и невредимый К.. Когда все выяснилось, долго ржали, а приехавшая утром на БД смена долго не могла поверить этому, но М. и К. все это подтвердили. Закончилось все хорошо, только пришлось латать плоскость на одном из самолетов, т.к. ее продырявили пулей при перестрелке.

Как Хорёк на военной кафедре обучался.

Поскольку КБ кинул клич: "Сочиняйте и вам воздаться!", рискну предложить сей опус.

Итак, контракт на обучение подписан, и теперь из Хорька и его однокурсников будут делать начфинов.
То ли в силу общего бардака, царившего в стране, то ли в силу особенности ВУС, но обучение на военной кафедре ничем не отличалось от других предметов, разве что преподаватели поголовно мужики и в форме.
Из всех преподавателей запомнились двое: Подполковник и Майор. В силу давности событий их имена стёрлись из памяти, поэтому будем называть их по званиям.
Подполковник был настоящим офицером: пока мы решали задачу (рассчитать денежное довольствие старшему прапорщику, совершившему двести прыжков с парашютом и ещё десять без него, прослужившему пять лет на Кушке и семь на Камчатке, теперь переведённому в Белоруссию) - Подполковник что-то делал в преподавательской. Оттуда он возвращался подозрительно повеселевшим, отчего лицо его имело нежно красный оттенок человека незлобивого и любящего хорошую шутку.
Майор был непьющим, семейным, воспитанным человеком. Он вовремя перевёлся с Сахалина и не попал под землетрясение.
Долго ли, коротко ли, но срок обучения подходилк концу. Все готовились к поездке в лагеря. Обещали Таманскую дивизию. Но либо денег не было, либо даже прославленная дивизия не решилась принять скромных слуг дебета и кредита, и к славным таманцам мы, за редким исключением, не поехали.
Руководство кафедры дало вводную: ищите, вьюноши, сами какую-нибудь в/ч,которая согласиться вас принять, только не МВДшную.
И такая часть нашлась. В десяти минутах езды на автобусе от дома Хорька. В части той мирно уживались лётчики Дальней авиации и военные прокуроры аж всего МВО. Так что практика Хорька выглядела следующим образом: утром поехал в часть, на обед - домой, потом - опять в часть.
Начальником Хорька был Капитан. Хоть носил Капитан форму ВВС, но на самолёте летал только в качестве пассажира. Жизнь Капитана удалась. Служил он в Москве, жил - в Подмосковье, имел крепкую семью и машину марки ВАЗ девятой модели (на дворе стоял 1995 год). Капитан продемонстрировал молодому Хорьку всю силу презренного металла. Однажды утром открылась дверь кабинета Капитана и на пороге появился целый полковник в форме ВВС. Думаете, Капитан встал, чтобы поприветствовать старшего по званию? Нет, у начфинов собственная гордость. Это полковник, обратившись к Капитану по имени-отчеству, поблагодарил за успешную совместную работу в вручил бутылку коньяка "Метакса" (наверняка палёного, но что тогда не было палёным)?
За время стажировки Хорёк побывал даже в главном логове финансистов ДА, которое находится рядом со стадионом "Динамо" в хорошем, светлом здании.
Присягу Хорёк тоже принимал не как все. Обычно присягу принимают в торжественной обстановке, облачившись в форму и с автоматом. Ничего этого не было - просто подписал бумагу с текстом присяги, которая пошла в личное дело.
Стажировка окончена - впереди госэкзамен. К нему студиозусы подготовились основательно. Говорили, что на экзамен прибудет представитель руководящих инстанций. Поскольку экзамен Хорёк сдавал на второй день, то никаких представителей он не видел. Наверное, руководящее лицо так утомилось в первый день, что на следующий отдыхало.
На нашего Майора было больно смотреть: похмелье не щадит никого, особенно плохо тренированных. Несмотря на болезнь, Майор экзамен принимал хорошо. Сдали почти все, даже одногрупник Хорька, предположивший наличие на самолётах артиллерии РГК. Не сдал экзамен один идиот, тоже, кстати, одногрупник Хорька, но он вскоре вообще вылетел из академии, так что хуй с ним. Дуракам не место в финансовой системе, тем более в армейской.