Украдено здесь: http://www.livejournal.com/users/kiltum/128991.html

KGB живее всех живых ...

Есть такая улица, обзывается 1я Тверская-Ямская. И есть параллельная ей улица с очень оригинальным названием 2я Тверская-Ямская. Все бы ничего, и расстояние между этими улицами от силы 40 метров, но стоит между ними отель "Тверская". И в этот отель иногда иностранцы приезжают ...

Вышел я из метро, перешел улицу и пошел не торопясь на работу к себе. По 2й Тверской-Ямской. Тихо там, зелень опять же ... Вижу, из отеля вылезла кучка иностранцев, сгрудилась вокруг одного и крутит карту. Я иду к ним. Из чистого любопытсва вынул один наушник из уха, что бы проходя, послушать нативную импортную речь. Метрах в 10 от них я определил в них мемерикосов. Чуть позже я понял, что они ищут тверскую (ну вышли не из того входа ...). Шумно так ищут, с маханием руками и повышением голоса. Вдруг один из них грит что-то типа "я знаю, что делать, надо позвать кого-нить из КГБ, они всегда рядом". Задирает голову и чуть погромче "Кей-Джи-Биии!" ...

Не знаю, чего мне под хвост попало. Я притормозил около них и вежливо спросил "чем могу помочь?". Давно я таких глаз не видел :-). Представьте себе, стоите, маршрут выясняете, вдруг откуда не возмись на крик появляется дура в два метра ростом, в белой рубашке и черном костюме и из одного уха проводочек куда-то в карман пиджака уходит.

В общем, минуты полторы они молчали. Я, чуть улыбаясь, стоял рядом и тоже молчал. Наконец, мне надоело и я повторил вопрос о необходимой помощи. Пипл начал рыться в переводчиках и повторно был остановлен фразой "Вы можете говорить по английски. Чем я могу помочь?". Наконец, улыбаясь и сбиваясь, они попросили помочь найти им красную площадь. "ведь нам говорили, что тут недалеко". Объяснил, в чем их ошибка, куда идти и чего еще можно посмотреть и вежливо попрощавщись, пошел дальше. Метров через 50 обернулся - вся толпа безмолвно стояла и смотрела на меня.

Злой я все-таки ...

Counting on Normal Human Reactions.

Ноябрь 1987 года. Рембатовская учебка в Добеле, тогда все еще Латвийской ССР. Мы уже младшие сержанты, но из-за начинающейся борьбы за независимость Латвии в войска нас не отправляют. Довольно тревожно, спим в одежде, готовность если не номер 1, то номер 2 (не помню эти степени тревоги). Целый батальон новоиспеченных младших командиров... Чем занять? В караул через день на ремень! А в караулах проверки почти каждую смену. Вы тут все эксперты; знаете, что такое 4 раза в день поспать по 20 минут? Мы полтора месяца ходили, как сомнабулы, с одной мыслью: спать!

...На своем посту номер 2 младший сержант Саша уже давно оборудовал уютное местечко: пожарный щит. Ляжешь туда, кошмой пожарной накроешься, не дует - красота! Только можно ведь уснуть и проворонить разводящего или проверку. А с этим у нас сурово - в дисбат, может, и не отправят, но во второй роте одному лычки перед строем сорвали. Поэтому надо создать систему раннего оповещения. Саша был гуманитарий, поэтому вместо сложных инженерных конструкций он решил использовать психологию. Лучше, если проверяющий сам о своем приходе объявит. За боксом нашлась пустая консервная банка. В полтретьего ночи Саша поставил ее на асфальтовую дорожку, идущую между боксов, упал за свой пожарный щит и закемарил.

Начальник караула капитан Петров вместе с разводящим ст. сержантом Егоровым на цыпочках проникли на территорию второго поста. Часового не было видно.
- Щит проверим,- прошептал капитан старшему сержанту, - Только тихо, не спугни.
"Спит ведь, гад такой",- подумал Егоров с ненавистью,- "А мне за него капитан абзац устроит". В это время капитан свернул на боковую дорожку, ведущую к пожарному щиту. Прямо посередине дорожки аккуратно стояла консервная банка. Забывшись, капитан разбежался и ударом профессионального футболиста впечатал банку в железные двери бокса. Грохот... и крик часового из-за пожарного щита:
- Стой, кто идет!!!!
- Начальник караула... С разводящим... Разводящий, твою бабушку! Егоров! Егоров!
... Старший сержант Егоров даже не ржал, он булькал, хрюкал и попискивал, привалившись к стенке бокса и не в силах выполнить очередную команду часового и осветить лицо. Капитан Петров всплеснул руками и присоединился к нему. Часовой Саша терпеливо ждал с автоматом наизготовку.

РАЦПРЕДЛОЖЕНИЕ
(из цикла "Мудрость вождей")
Как всякий уважающий себя лейтенант, я начал свою офицерскую службу на дальних форпостах Родины, в Заполярье, в частях отдельного командно-измерительного комплекса, управлявших орбитальной группировкой космических аппаратов Министерства Обороны СССР. Назначен я был на должность инженера астрономо-геодезического пункта (сокращенно АГП) и со всей ответственностью приступил к выполнению возложенных на меня задач. А уж задач возложили на нас, лейтенантов, по традиции - будь здоров! Во-первых ...., во-вторых ...., ...., в сотых ..... и петь в самодеятельном хоре. Старшие товарищи помогали, как могли, но ряд бадяжных обязанностей полностью ложился на нович-ка, и это не обсуждалось. К таковым относились выезды в полевой район, рационализаторская работа, написание статей в настенную прессу отдела и участие в художественной самодеятельности при клубе. Так что, не прошло и месяца с момента моего прибытия в часть, как я уже был рацоргом АГП, ответственным за рубрику "Будни АГП" в отдельской стенгазете "Орбита", пел вторым голосом в офицерском хоре и состоял в отряде восстановления боевой готовности, выезжавшем по тревоге в полевой район.
Нельзя сказать, что обилие дополнительных служебных обязанностей меня как-то очень уж сильно угнетало, а рационализаторская работа так вообще скоро стала моим лю-бимым занятием. Еще бы - за каждое внедренное рационализаторское предложение в бухгалтерии части исправно выплачивалось 10 рублей, сумма по тем временам немаленькая и, главное, совершенно не поддающаяся никакому контролю со стороны любопытных жен, возжелавших узнать реальные доходы мужа. Что же касается самих предложений, то трудным оказалось измыслить лишь первые два, а затем мой мозг как-то перестроился и в дальнейшем каждый встречный предмет казался мне неиссякаемым источником для вся-ких усовершенствований, ну а если вдруг вставала реальная потребность решить какую-то задачу технического характера - так это был настоящий праздник души.
В то утро, когда я маялся на разводе дежурных смен, мои мысли занимала именно такая ситуация. Дело в том, что на днях мы получили автоматическую метеостанцию, и при попытке ее установить в центральном техническом здании АГП столкнулись с неожиданной проблемой. Необходимо было пробросить тонкий сигнальный кабель по ка-бельному колодцу протяженностью метров двадцать от места ввода до аппаратного зала. И все бы ничего, да вот только строители в свое время, не мудрствуя лукаво, упаковали все кабельное хозяйство технического здания в узкую трубу, проложили эту трубу вдоль центрального коридора от ввода до аппаратной, а сверху все залили бетоном и покрыли веселым линолеумом в клеточку. Одного взгляда в темные недра трубы, забитой перекрученными силовыми и высокочастотными кабелями, щедро приправленными многолетней паутиной, хватило, чтобы осознать ? пропихнуть туда двадцать метров мягкого провода нереально. Не говоря о том, что в конце коридора чертова труба изгибалась на 90 градусов и уходила в аппаратную. Вскрывать пол тоже никто не хотел, поэтому работа встала.
Встала работа, но ничто не остановит мысль рационализатора, вышедшего на тропу войны - к концу развода я уже знал, что делать, а когда КДС скомандовал "Шагом марш!", я уже знал как делать. Скачками прибежав на техническое здание, я взялся за дело, перво-наперво раскурочив старый перфоратор с целью изъятия электромагнитов. Од-новременно к располагавшимся неподалеку военным строителям отправился мой засланец рядовой Аладушкин, который, угрожая мабутам смертельной радиацией из антенны нашего дальномера, изъял у них порошковый огнетушитель и колесо от велосипеда. Теперь можно было начинать ваять мою рацуху.
Часа через два на моем столе уже стояло прекрасное в своем совершенстве изделие, похожее на диковинное насекомое техногенного века (рядовой Аладушкин более скромно окрестил его космическим фаллоимитатором). Красный пластиковый корпус порошкового огнетушителя был разрезан поперек, и, под действием электромагнитов, его половинки могли двигаться относительно друг друга на пружинах. В каждую половинку под острым углом было вплавлено по восемь обрезков велосипедных спиц. При подаче напряжения устройство начинало судорожно дергаться, то растягиваясь, то сокращаясь, упиралось в стол спицами и ползло! Неуклонно ползло вперед! Вот так оно поползет и по трубе, упираясь спицами в загогулины старых кабелей и волоча за собой провод метеостанции!
Я быстренько заполнил стандартное описание рационализаторского предложения и акта о внедрении, и, чрезвычайно довольный собой, направился к начальнику АГП.
Начальник АГП, старый мудрый майор Александр Васильевич Окорочков, грустно сидел за столом в своем кабинете. Пятнадцать лет службы на берегах соленого озера Балхаш полностью убили в нем веру в высшую справедливость и целесообразность всего сущего. То, что теперь вместо ненавистных солончаков в окне виднелась занесенная снегом тундра, только подтверждало невеселые выводы Александра Васильевича относительно совершенства этого мира. Он грустно рассматривал свой рапорт на поступление в академию, который вернулся из строевой части с резолюцией "отказать по возрасту", и выражение его лица красноречиво говорило: "Ничего другого я и не ожидал...". В эти минуты он чем-то смахивал на грустного ослика Иа из мультфильма о Винни Пухе. Для пущего сходства с ситуацией не хватало самого Винни Пуха, бодрого, веселого, поющего "Трам-папам-папам..." и ни черта не петрящего в этой жизни, невеселую сущность которой уже познал мудрый Иа. И заполярный Винни-Пух не заставил себя долго ждать!
Я весело распахнул дверь в кабинет, бодро подскочил к столу и, раздуваясь от гордости, шмякнул перед Александром Васильевичем свое ползучее устройство и заявку на рацпредложение. Не говоря ни слова, включил изделие, и оно, защелкав якорями электро-магнитов, тряско проползло перед потрясенным Александром Васильевичем.
- Теперь можно и кабель тянуть через патерну! - торжествующе пояснил я.
Александр Васильевич минуты две задумчиво рассматривал прибор, потом аккуратно расписался в заявке и акте внедрения, протянул их мне и сказал:
- Вы только не обижайтесь, Юрий Анатольевич, но в кабельную патерну я эту вашу штуку не пущу.
- А как тогда кабель протягивать? Может, Вы покажете?! - агрессивно завелся я, смертельно обиженный недоверием к творению своего ума.
Окорочков обречено вздохнул, устало приподнялся из-за стола и вышел в коридор. Он грустно посмотрел на распахнутый кабельный колодец ввода, в стенке которого зияло отверстие злополучной трубы, потом перевел взгляд на аппаратную в дальнем конце коридора и снова вздохнул. Потом молниеносным движением схватил проходящего мимо агепешного кота Ватсона, мгновенно затянул у него на хвосте узел из кабеля метеостанции и, сунув ошалевшего кота в трубу, неожиданно крикнул ему под хвост: "ПУ-У-У!"
Бедный Ватсон, потрясенный человеческим вероломством, половину трубы проскочил вообще молча, и только у аппаратной из-под земли донесся замогильный рев: "МА-А-А-У!". Через секунду, освобожденный от своих пут Аладушкиным, Ватсон нетвердой походкой убрался восвояси, мимо нас с Окорочковым он пролетел стрелой, злобно шипя. Александр Васильевич грустно посмотрел коту вслед и вернулся в кабинет.
Я остался стоять в коридоре, потрясенный происшедшим не меньше Ватсона. Всего за несколько секунд Окорочков сходу решил поставленную ему задачу, над которой я проломал голову не один час! И вот тогда-то мне впервые пришла в голову мысль:
"Они, старые, мудрые майоры, знают что-то такое, что нам, прочим, неведомо!"

Пиночет ремонтногo батальонa.

Четвертая рота в нашем рембате официально занималась ремонтом радиостанций. Интересная была рота... Два солдата, семь или восемь прапорщиков и командир роты капитан. Никто не видел этих солдат работающими, они вечно куда-то спешили с озабоченными лицами, прижимая к груди паяльники (по-моему, они даже спали с паяльниками). Похоже, их основная цель была избегать наряды, прятаться от начальства и вообще сливаться с окружающей средой. Прапорщики исправно тащили наряды, заведовали никому неизвестными складами, трансформаторными будками и каптерками, в меру выпивали и ничем особым не прославились. Но речь не о них, а о командире четвертой роты, капитане Пиночете, прозванный так за свое пристрастие к темным очкам. Знаете, есть такая порода людей типа старухи Шапокляк: все, что им надо от жизни - это сделать гадость своему ближнему. А есть другая порода, которая все время нарывается на неприятности в результате козней вышеупомянутых Шапокляков. Капитан Пиночет сочетал в себе оба этих свойства. Не было в ремонтном батальоне человека, способного тщательно, с любовью, создать крупные проблемы на свою задницу подобно капитану Пиночету.

Довелось мне однажды пойти в наряд помдежем. Дежурным по части заступил он, капитан Пиночет. Сразу после развода я понял, что беды не избежать и начал молиться, чтобы беда была по возможности локального масштаба. Я лично прошел по всем постам (дежурные по ротам, КПП, парк) и напомнил о повышенной бдительности. (Самый распостраненный ответ был: а не пошел бы ты со своими советами...) Вечером капитан Пиночет отправился проверять территорию батаьона. Проверял он очень тщательно, часа два вместо обычных для нормального офицера получаса. Вернулся капитан с обхода очень довольный, потирая руки и насвистывая, и сразу начал что-то писать в журнале дежурства. Нормальный офицер просто предупредил бы провинившегося командира или одного из сержантов этого подразделения. Я понял, что чей-то залет состоялся и стал гадать, кому из офицеров не повезло на этот раз.

Ночь прошла на удивление спокойно. Утром капитан Пиночет вышел на крыльцо встречать командира батальона подполковника Карандашова. Капитан браво отрапортавал:
- ...За время моего дежурства происшествий не случилось, за исключением.... Вечером мною обнаруженно нарушение в парке: не опечатаны боксы 41-ый по 46-ой!
Подполковник нахмурился и зашел в дежурку. Мы зашли за ним. Карандашов уселся на стул дежурного и стал внимательно читать дежурный журнал. Наконец, комбат резко повернулся к капитану:
- А что, товарищ капитан, чьи это боксы?
Пиночет наморщил лоб и вдруг побледнел.
- Четвертой роты, трщ подполковник,...- упавшим голосом доложил он.
- Так... А кто у нас командует четвертой ротой?
- Я, трщ подполковник,...- совсем осипшим голосом доложил капитан.
- Так почему вы, трах-тарарах, не опечатали вчера боксы?!
- В наряд заступал...
- А ваши прапорщики?!
- Печать у меня была...
Подполковник побагровел и повернулся ко мне:
- Сержант, выйди покури.
Я вышел на крыльцо и закурил, размышляя, как все это скажется на мне. Из дежурки донесся львиный рык комбата, слышный не только на крыльце, но и за пределами батальона:
- Товарищ капитан, вы идиот! Вы хоть понимаете, что вы сейчас сделали?! Да сколько вам лет?! Кто вас в капитаны пропустил?!
Из дежурки донеслось неразборчивое бормотание капитана.
- Вот в Чили Пиночет так Пиночет, до генерала дослужился, диктатором стал! За что только вас солдаты так прозвали? Не Пиночет, а даун какой-то!
Неразборчивое бормотание капитана.
- Товарищ капитан, я вас снимаю с наряда! Сегодня заступите опять! Нет, не весь наряд, а только дежурного по части! Вы хоть понимаете за что?
- За неопечатанные боксы,- услышал я голос капитана.
- Нет, это невозможно!- закричал комбат и я услышал, как в дежурке хлопнула дверь.
Встрепанный подполковник выскочил на крыльцо, закурил и мотнув головой в сторону дежурки, обратился ко мне:
- Не, ну ты видел?! Ведь он так ни хрена и не понял!

БЫЛИ "ПАРКЕТНОГО" КРЕЙСЕРА-16 или «о спорте не спорьте»

Долгая полярная ночь, как известно, угнетающее действует на человеческий организм. Чтобы окончательно не впасть в спячку, человеку, даже военному, периодически требуется какая-нибудь встряска. За отсутствием учений, инспекций и проверок в качестве очередного развлечения экипажу “паркетного” крейсера предстояло поучаствовать в соревнованиях по боксу. (Кто первым высказал такое бредовое предложение и каким чудом оно было утверждено командиром выяснить так и не удалось.)
Первоначальный список желающих поразмяться на ринге оказался довольно куцым. Что было и неудивительно, поскольку в БЧ-2 служил несомненный фаворит старшина 2 статьи Маратов - чемпион Краснодарского края среди юниоров, КМС по боксу. Но после того как мудрый зам вывел Маратова в профессионалы и назначил рефери, энтузиазм в массах начал просыпаться. Для дополнительного накала страстей пары для боя не определялись жребием, а назначались тем же замом с максимальным учетом существующей на корабле конкуренции между боевыми частями и службами. А когда трое лейтенантов, еще не потерявших юношеского задора, также вошли в число участников соревнований, запись пришлось ограничить, потому что померяться с ними силами возжелал практически весь личный состав их боевых частей, прослуживший больше года.
Наступила долгожданная суббота. Столовая, в центре которой боцманята соорудили нечто, принимаемое ими за ринг, была набита до отказа. Тяжело вздыхающий доктор принес все запасы йода, зеленки и пластыря. На почетном месте уселся командир. Прозвучал гонг, и начался первый бой. Крики и свист болельщиков начисто заглушали команды рефери. Не блещущие техникой, но стойкие бойцы бились не щадя ни себя, ни противника. Три минуты пролетели как одно мгновенье. Опять прозвучал гонг. Боксеры не успели разойтись по своим углам, как вдруг...
Это было настолько же неожиданно, насколько потрясающе. На ринг, держа над головой плакат с цифрой 2, выпорхнула изящная блондинка в бикини. Лифчик буквально разрывался под напором двух шаров, размер которых заставил бы Памелу Андерсон впасть в истерику. Косметика от Диора уныло поблекла бы при виде того, какой здоровый румянец придает щекам свекла, какими пухлыми становятся губы под слоем гуаши и какими чувственными делает глаза обыкновенный мягкий карандаш. С плеч нимфы спадала шикарная грива серебристых волос, в которой при более пристальном внимании можно было определить расплетенный канат.
Зал рыдал. Рефери вместе с боксерами оказались в куда более выигрышном положении, поскольку могли в приступах смеха кататься по рингу. А нимфа, в миру известная как командир отделения акустиков старший матрос Ветров, продолжала дефилировать по столовой.
Бой продолжился только через 20 минут. И несмотря на накал спортивных страстей, то в одном, то в другом углу периодически раздавались взрывы хохота. Это моряки вспоминали выступление “группы поддержки”.

P.S. И никто ни разу не посмел назвать Ветрова «голубым». Нравы были не те.