ПОБЛИЗОСТИ ОТ КАТАСТРОФЫ.

Если бы на заре становления советского авианосного флота в конце семидесятых годов прошлого столетия вы спросили у посвящённых: "А что же представляет наибольшую угрозу для крейсеров проекта 1143?" - вы застыли бы в недоумении от прозвучавшего парадоксального вывода. Вам бы ничего не сказали об одновременном затоплении четырёх смежных отсеков, пожарах и взрывах в десятках погребов разномастного боезапаса или падении самолёта на палубу. А озвученная наибольшая опасность в виде отчётно-перевыборных партийных собраний на борту авианосца, может, и не повергла бы вас в шок, но была бы воспринята на уровне не самой удачной первоапрельской шутки.

А теперь обо всём по порядку.
В первые месяцы пребывания такр "Минск" на Востоке (с 3.07.1979 г.) произошли события, прилично встряхнувшие экипаж и командование. Вначале это был пожар, начавшийся в каютах офицеров БЧ-7 на третьей палубе и продолжавшийся более пяти часов, затем первый обрыв бриделя (их ещё будет много) и срыв с бочки 17 августа во время тайфуна "Ирвинг". Течение этих событий подводило к мысли, что случиться с нами может всё, что угодно, и в трудную минуту надеяться на силы спасателей особо не стоит.
В очередной раз с бочки нас сорвало в ноябре по схеме, апробированной месяц назад на старшем брате - "Киеве". 274-метровые громады с водоизмещением 44 тысячи тонн уходили в свободное плавание в узкости с выведенными машинами во время отчётно-перевыборных партийных собраний. Чем не знак с небес?

Такр "Киев", Северный флот.

Обрыв бриделя на "Киеве" случился при ветре всего лишь 18 метров в секунду. Вначале крейсер прошёл в десятке метров от банки, что не позволило ему стать на долгое время памятником посреди бухты Ваенга на радость супостату. Следующей его целью был бпк "Адмирал Юмашев", стоявший у седьмого причала, которому была уготована роль "Запорожца" после братания с КАМАЗом.
- Двести метров сто пятьдесят... сто... пятьдесят...
Пронесло...
Дальше путь взбесившейся махины лежал к 19-му причалу, где, прижав к берегу левым бортом героически боровшийся слабосильный рейдовый буксирчик, такр величаво остановился прямо под окнами штаба Северного флота, не повредив, на удивление, ни бульбу гидроакустической станции, ни винто-рулевую группу и ни одного забортного устройства. Со словами: "Свершилась мечта!" - командир бригады сошёл прямо с трапа на берег, что навсегда вошло в анналы истории отечественного флота.

Такр "Минск", Тихоокеанский флот.

Конечно, как и положено в подобных ситуациях, Командира у нас на борту не было, а старший помощник не был допущен к самостоятельному управлению кораблём на ходу. Вахтенный офицер определял место по бочке, которая давно уже оторвалась от бетонного массива и спокойно плавала рядом, крепко уцепившись бриделем за родной крейсер. Человека с повязкой привели в чувства огни бухты Павловского, показавшись внезапно для него в неприличной близости от борта.
Во время длительных партийных форумов комсомольцы собирались группками и, лишённые присмотра со стороны партийного руководства, самостоятельно решали свои наболевшие проблемы. Наша ячейка "заседала" в медицинской каюте N121, где нас и застал сигнал "учебной тревоги". Дыхание старпома, усиленное корабельной трансляцией, походило на предсмертные хрипы загнанной лошади. Судя по тому, что он долго не мог начать говорить, стало понятно: случилось что-то из ряда вон. "Минск" с двумя проставками у правого борта, к которым были пришвартованы барказ и ПСК, и с мусоросборочной баржой с левого, неумолимо двигался к молу бухты Павловского. Секретарь парткома Руслан Коротаев с паническими нотками в голосе выпытал штурмана Пашу Фомичёва о перспективах нашего дрейфа в надежде обрести мало-мальскую надежду на благоприятный исход.
- Паша, до мола метров триста! Это полный ...?
- Ну вы и залупили, Руслан Палыч: каких триста метров?!
- Что, Паша, не триста?!! - не унимался обрадовавшийся парторг.
- Конечно, нет. Тут и... сто пятьдесят вряд ли будет...
Посланный на подмогу дежурный буксир МБ-175 доложил о прибытии в наше распоряжение, но честно предупредил, чтобы на него не надеялись по причине старости, ветхости и давно вышедших сроков планового ремонта. Вскоре он исчез из поля видимости ходовой, скрывшись под форштевнем. Через мгновение вверх взметнулся чёрный столб дыма и замкомандира по авиации подполковник Петрук могильным голосом произнёс: "Переехали..." На радость публике страшно дымящий буксир без трубы, сбитой бриделем, появился по правому борту. Вздох облегчения сменился надрывным криком по всем линиям:
- Человек за бортом!
Вдоль правого борта, взывая о помощи, в ледяной ночной воде проплывал матрос, выпавший с аварийного буксира. Как он смог уцепиться за конец, брошенный моряками с юта, и подняться в той обстановке на борт - фантастика. В это же время добросовестно исполняющий на мусорной барже свои обязанности какой-то дежурный дед жалобно просил поднять его на борт крейсера. Звук вопиющего в пустыне услышан не был:
- Дед, терпи, не до тебя!
"Минск" был спасён героическими усилиями механиков, сумевшими дать ход через восемнадцать минут вместо тридцати нормативных. (Дрейф "Киева" от срыва до посадки продолжался 17 минут). Здесь было всё: знание матчасти, выверенные своевременные действия и готовность к очевидному риску при принятии непростого и ответственного решения по эксплуатации силовой установки в нештатном режиме. При резко усилившемся ветре не имевший допуска старпом Николай Петрович Соломахин с блеском вывел из западни "Минск", обвешанный гроздьями ржавого железа, и благополучно поставил всю эту армаду на якорь. Командир эскадры чудом сумел высадиться на крейсер только через час после постановки, где публично расцеловал счастливого и гордого старпома в знак признания его заслуг...

И вдруг на следующее утро нас будит сигнал "Аварийная тревога". Запыхавшийся старпом, с трудом преодолевая такие же, как вчера, дыхательные спазмы, делает объявление, от которого холодеют внутренности:
- Аварийная тревога! Пожар в ангаре!
Где-где, а вот именно в ангаре пожар совершенно не к месту. Вспомнилось, что беда одна не приходит, что есть закон парности случаев и другая чертовщина.
Через несколько минут амплитуда колебания маятника ситуации с максимума драматизма переместилась в минимум расслабухи, явившей собой максимум идиотизма. Это было сродни моментальному падению "стрелки" с верхней точки сразу на пол-шестого. (Да простят меня за подобную метафору, но точнее не скажешь.) Оказалось, что перетрухнувший вчера на мусорке дед решил испить утреннего кофею, для чего растопил дровяную печку. Г-образная труба дымохода оказалась направленной прямо в воздухозаборную шахту вентиляции ангара. Ангар заполнился дымом, о чём и доложила бдительная вахта.
Со штурманами и механиками мы тщательно анализировали эту непростую ситуацию. Мне кажется, что я ничуть не сгустил краски фразой: "Минск был спасён...". Ни сейчас, ни тем более тогда не хотелось думать о последствиях посадки на скалы нашего исполина при функционирующих системах электроснабжения корабельных потребителей. А кто бы снимал корабль? Помнится, как однажды необходимо было немедленно сниматься с якоря при резком усилении ветра, а у борта стояли проставки с лесами для покрасочных работ. (Крейсер готовился к параду во Владивостоке в честь Дня ВМФ.) Якорь-цепь надраена, как перетянутая первая струна, а с берега с часовой задержкой передали счастливую весть: "Минуту ждать, с Владивостока выходит буксир "Машук". А буксиру этому "пилить" в Стрелок часа два с половиной максимальным ходом. Отдали проставки и снялись. А через трое суток, при съёмке одной из них с мели в бухте Широкой, погиб матрос с рейдового буксира.

В дальнейшем вопрос безопасной стоянки на рейде исследовался и совершенствовался многими командирами и штурманами "Минска" и "Новороссийска", вышестоящими штабами. Меняли место стоянки, экспериментировали со способами постановки. В этой сложной борьбе случались и победы, и поражения. А вот постоять у причалов эскадры нашим мастодонтам так и не удалось. На виду у всех они медленно умирали, выбивая драгоценный ресурс котлов, турбогенераторов и других механизмов на внешнем рейде.
Но в тот день всё закончилось благополучно. Печально лишь то, что героическому старпому так и не предоставили допуск к управлению кораблём на ходу.
А ведь могли - экстерном, например...

Были «паркетного» крейсера N70 или «любви все возрасты покорны»

Комбат «паркетного» крейсера лейтенант Алексей Ш. энергично шагал по Загородному парку. Непривычно знойное солнце ощутимо припекало сквозь наглухо затянутую форменным галстуком кремовую рубашку. Встречные прохожие старались укрыться от жгучих солнечных лучей в тени листьев, а Алексей не обращал на жару и духоту никакого внимания. Он буквально летел на крыльях любви - своей новой любви. Миниатюрная немногословная блондинка, с которой он познакомился на прошлой неделе, покорила его с первого взгляда. А при одном только воспоминании о бурных ночных продолжениях этой встречи сердце лейтенанта непроизвольно начинало стучать чаще, и брюки становились ему тесны.
Подходя к небольшому магазину, в котором работала его избранница, Алексей взглянул на часы и чертыхнулся - из-за затянувшегося на корабле учения он всё-таки солидно опоздал к оговоренному сроку. Ждать, как всегда, у входа, смысла уже не имело. Но магазин ещё явно работал, и комбат, не теряя надежды, толкнул дверь, вошёл внутрь и озадаченно осмотрелся. За прилавками скучали кассирша и две продавщицы, но его новой знакомой среди них не было.
- Девушки, подскажите, а Ларису я могу увидеть? - обратился за помощью лейтенант.
- Не можете! - злорадно оживилась за кассой чрезмерно злоупотребляющая макияжем девица. - Она ушла уже!
- Что ж вы её так рано отпустили? - посетовал вслух Алексей.
- Где же рано? - обиженно вступила в разговор старшая из продавщиц. - На час раньше, как положено.
- Кем же это положено? - автоматически поинтересовался лейтенант, в глубине души в тот же миг смутно начиная подозревать, что вовсе не хочет знать ответа на свой вопрос.
- Не кем, а чем, - веско отрубила продавщица. - КЗОТом. Как несовершеннолетней.
- КА-А-А-К НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕЙ??? - взгляд комбата зачарованно остановился на зарешеченных окнах магазина.

К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ИЛИ ЛЮБОВЬ К СТРАНЕ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ
(продолжение)

Не высовывайся II ... ( ...или дураку наука никогда не впрок)

Упоминалась уже фраза из незабвенного произведения Александра, значит Сергеича Пушкина ... «... на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся ....», или, интерпретируя эти слова в свете событий здесь описываемых «... не высовывайся ...».
Приехала в Группу московская комиссия. Явление пусть и не каждодневное, но и не такое уж и редкое. Всем тогда хотелось, к примеру, из хрустальных рюмок водку пить и жилище своё люстрами красивыми освещать, не говоря уж о напитке пенном, на весь мир известном. Вот и тянуло тучных полковников и генералов с арбатского паркета на асфальт плацев и просёлки полигонов ... Центральной Группы Войск, даже чаще, чем, скажем, Забайкалья.
Только вот эта комиссия была с хитринкой. Приехали они конкретно посмотреть на житьё-бытье всего то трёх батальонов, да одного полка. Всё другое им и неинтересно было. Ну а так, как уже упоминалось, что наш батальон был отличным и лучшим в своей среде, то эта бригада к нам заявилась практически в первую очередь. Тем более что Знамя для батальона готовилось, церемония должна была состояться торжественная. В целях воспитательных и вообще из благородных побуждений ожидалось, что вручать его приедет начальник Главного Управления. Вот и приехали эмиссары ... взглянуть на нас - правда, что ли, что мы достойны чести такой, или групповые начальники преувеличивали.
Как всегда план мероприятий держался в строгом секрете, но примерно за сутки, верные люди нашего комбата предупредили. И стал батальон готовиться к «тревоге».
Загрузили заранее в машины всякие там боеприпасы, запасы и прочие припасы. Сдали на склад «лишнее» оружие, чтобы автоматы всяких там разных командировочный, заболевших, отпускных не таскать и не охранять. Аккумуляторы проверили и новые зарядили, чтобы, значит, всё носимое работало и запас имело. Короче провели работу, и спать батальон на два часа раньше уложили. Офицеры рот затаились в гостях у холостяков, в гарнизонной общаге.
Всё было готово к подъёму батальона по сигналу «Боевая тревога !!!».
Я поясню. Существовало несколько сигналов, разной категории наполнения, так сказать.
«СБОР». Батальон должен был быть построен на плацу без оружия, по полной форме в течении трёх минут.
«ОБЩИЙ СБОР». Подразделения должны были покинуть казармы в течении пяти минут, получив оружие и вынеся то, что положено (боеприпасы и т.п.). За следующие пять минут воины должны были прибыть в парки, открыть ворота боксов, загрузить в машины всякие ящики и прочее, водители запускали движки, а прочий личный состав должен был прибыть в места вытягивания ротных колонн и обеспечить охрану и оборону этих самых мест.
«ТРЕВОГА». Всё, что сказано выше, но техника выгонялась из боксов, выезжала из парков, и вытягивались ротные колонны. Личный состав грузился по штату и все находились в готовности вытянуть батальонную колонну. Подразумевалось, что всё это
происходит без участия офицеров и прапорщиков, которые прибывали в батальон в течение двадцати - тридцати минут. Т.е. уже тогда, когда батальонная колонна стояла готовая к старту.
«БОЕВАЯ ТРЕВОГА». Ко всему вышесказанному батальон начинал выдвижение в запасной район, не ожидая командиров и начальников. Они присоединялись уже на выезде из гарнизона или прибывали в район ... по обстоятельствам.
Офицеры наши и прапорщики жили в Мимони. Только комбат и замы, и то не все, жили в гарнизоне. Поэтому им было близко. Расчётное время их прибытия, было, минут десять.
Вот последнего сигнала и ждали.
И вот он прозвучал. Часов около пяти утра ...
И закрутилось. Офицеры появились, мы ещё двери в боксы не до конца открыли, ну понятно. Мужики с четырёх утра одетые - обутые чаи гоняли в общаге. А там бежать минут семь. Сработали как по нотам. Только флажки и фонари мелькали.
Вытянули колонну и тронулись в запасной район.
Доехали, развернулись, завели движки. Смены работать начали, остальные сети маскировочные натянули, палатки развернули, лагерь организовали, ПХД задымила .. всё как положено. Боеготовность такая, что НАТО разбежалось по кустам и, пардон, начало экологию отравлять.
Ходят полковники с двумя генералами по боевым порядкам батальона, довольные. Хвалят. Потом начали ротным пакеты раздавать. Комбат бледнеть начал. К тому времени у нас в батальоне уже несколько сильно блатных офицеров образовалось.
Например, наш Орешкин. Когда Вовка на НШ ушёл, все ожидали, что ротным станет комвзвода два, старший лейтенант ... не помню фамилии, к сожалению. Но пришёл этот крендель. Именно так. Прости Господи, а не офицер. Вот интриги и прочее подобное у него получались, а служба в роте шла больше по инерции. Мы ещё жили по законам и порядкам прежнего ротного, Вовки нашего, некоторое время. Где-то через пол года всё разваливаться начало, а в момент, описываемый, ещё ничего было. Терпимо.
А чего комбат то взбледнул? Да в пакетах лежали индивидуальные задачи ротам. До отдельных станций. А специфику работы половина ротных не знает. Командиры взводов то ещё туда-сюда, но докладывают то ротные.
Прибегает Орешкин наш, старший лейтенант, на КП. Командует мне громко и решительно развернуть планшет. Это такая доска у нас была. Она на двух петлях была прикручена к крыше кунга. Когда отстёгивалась, то могла выполнять функции перегородки между рундуком и пространством аппаратной, или планшетом. Планшет ему понадобился, потому что в пакете карта была, помимо листов с текстом.
Ну, развернули мы планшет. Прикололи карту. Даже светильник включили над планшетом. Лучше не стало. Т.е. виднее стало, что карта девственно чистая. Только наклейка в правом верхнем углу. А на наклейке: «Экз. N ......, задача командира 3 роты такого то батальона, ЦГВ и дата сегодняшняя. И всё ... Обстановка расписана на листках. Где там, кто и что. Надо было нанести её на карту, потом дать свой вариант решения, а потом уже докладывать и приступать ко второму этапу. Второй этап - это отработка задач в составе батальона. Пока предстояло решить отдельную задачу.
Там легенда была такая. Рота работает в интересах разведуправления N-ской Группы Армий развёрнутой в полосе фронта. Нам предстояло вскрыть радиосети в определенной полосе частот и выдать пеленги на радиостанции, которые предположительно работают в сетях, нас интересующих. Потом на основании наших знаний о противнике, а знали мы немало, поверьте, сделать выводы о предположительной структуре противостоящего нам вероятного противника.
Конечно, заодно выдать схему подавления, исходя из возможностей наших станций помех.
Технически выполнение задачи выглядело так. В течение времени, нам определённого, мы должны были прослушивать эту полосу частот. Фиксировать все станции, которые выходили в эфир. Брать на них пеленги. Исходя из корреспондентских связей, построить
схему радиосети супостата. Проанализировав позывные, их структуру и вид, сделать вывод о том, какая часть нам противостоит. Нанести на карту пеленги, позывные, все корреспондентские связи и прочее к делу относящееся.
На самом деле задача элементарная, если знаешь структуру приснопамятного 7 АК США, т.к. именно его части были определёны нам в качестве вероятного противника. Построение радиосетей частей корпуса были известны. Принципы построения позывных тоже не были секретом, ну а исходя из технических данных вражьих радиостанций, которые мы смогли вскрыть: дальность расположения, спектр сигнала и прочих можно было сделать и вывод какого типа станция работает. Причём, т.к. пеленгатор в роте был один, для определения места расположения вскрытых нами станций, относящихся к разведываемой сети, нам будет дополнительно дана подсказка в виде ещё двух пеленгов на каждую. Естественно только на те, что мы вскроем. Ну а по виду сети станет ясно кто там воевать против нас собрался.
Вот.
Задача для школьника из начальных классов. Если классы эти оканчивались в нужной школе ... разведывательной нашей конечно системы. А ротный наш, Орешкин, заканчивал эти начальные классы в бронекопытном каком-то училище. И антенну от заземления отличал с большим трудом.
Начали мы работать. Наш взводный результаты перехвата чихвостил, схему составлял. Меня тоже припахал, зная мою любовь к разведподготовке, потому что-то и дело бегал на пеленгатор. «Пеликан» наш старенький был, и начальник станции там был тоже молодой. Прапорщик Сёма Будгинас. Технически грамотный мужик, но опыт ... вот взводный и контролировал, но обошлось всё. Отработали ребята по всем целям правильно и в срок.
Второй взвод выдавал технические характеристики и писал формуляры на подавление. Всё шло хорошо и правильно. Только вот ротный всем мешал и всех дёргал без остановки. Всё подгонял и грозил.
Время кончилось.
На черновике было всё готово. И схема корреспондентская и анализ позывных. На своей карте были проведены линии пеленгов с обозначением каждого позывного, который по нашим предположениям к делу относился. Даже, исходя, из данных технической разведки, примерно были расписаны и типы вражьих радиостанций.
Дело оставалось за подсказками, чтобы закончить решение.
И вот. В аппаратной собрался консилиум. Генерал и один полковник из комиссии, наш начальник отдела из разведуправления штаба Группы (ну этот - мой знакомый «дед из Внешторга», помните?), комбат, наш НШ, ротный, оба взводных. Мне тоже было приказано присутствовать. Стоять слева от планшета и нужные бумажки со схемами, в процессе доклада под резинки подсовывать и формуляры с описаниями станций, позывных и т.п. соответствующие ротному передавать, если вопросы возникнут.
Сказать, что ротный ничего не смог доложить - значит, ничего не сказать. Он чего-то мыкал, бекал, но с огромным трудом всё же пробивался потихоньку сквозь хитросплетения доклада. Мы то текст ему написали, но тезисно. Времени не было все слова полностью писать. Пока писали, объясняли, конечно, что к чему, но он ... забыл от волнения или с перепугу, вот и лепил всякое разное. Но генерал, видать был тоже не очень из нашей конюшни, а может, просто добрый был человек. Подбадривал ротного по всякому. Да и послушал то он только минуточек пять, а потом ушёл ... по генеральским своим делам. Вот тогда и началось. Полковник начал пеленги диктовать из блокнотика своего хитрого, а орешек наш ... фундук лесной, арахисовую его бабушку, даже транспортир правильно приложить к карте не сумел. Наши то все офицеры в стороне стояли. У планшета только я оказался. Словив страшный взгляд НШ, пришлось мне перехватить это жутко сложное орудие и пеленги на карте прикидывать. Ну ладно бы молча рисовал, так нет.
Рисую и пришёптываю прибормачиваю:
- Так, двадцать шесть, значить, ANGRC-..., полчок у нас, полчок тут, бронекопытный, правильно мы прикинули .... Тридцать пять, ... похоже, ANGRC-...., это что-ли опергруппа штаба дивизии нарисовалась....не сидится им в N.
Бубню, значит потихоньку себе под нос. А т.к. стою то к обществу, так сказать, спиной, практически, то реакции этого самого общества я и не вижу.
Нарисовал. Отошёл.
Полковник резюмирует:
- Хорошо. Восемьдесят семь процентов вскрыли. Молодцы, - и к ротному:- Продолжаёте.
Ротный подобрался и выдал:
- За время, отведенное на выполнение задачи, вверенное мне подразделение, вскрыло восемьдесят семь процентов радиостанций, работающих в указанной полосе частот, что позволяет считать поставленную задачу выполненной.
И всё. Проходит минута. Полковник смотрит на ротного с нескрываемым интересом и ждёт. Вторая минута. Тихо.
- Командир, мы ждём, - полковник уже несколько раздражённо обращается к ротному.
Того заколдобило. Молчит.
НШ, Вовка наш вступает:
- Товарищ полковник, разрешите?
- Нет.
Ротный молчит, как Зоя Космодемьянская. Он бы и рад чего сказать, а чего не знает.
Вовка опять лезет на амбразуру:
- Товарищ полковник, старший лейтенант Орешкин командует ротой всего месяц, до него ротой командовал я, разрешите ...
- Капитан, я вас удалю из аппаратной. Помолчите.
- Есть! Вовка надувается.
Комбат вообще стоит красный как помидор перезревший, того и гляди лопнет.
И тут мой знакомый «дед из Внешторга» говорит, т.е. обращается к полковнику:
- Товарищ полковник, пусть сержант доложит.
Полковник скосил глаза на подполковника и выдал:
- Ну что ж. Ротный убит, командиры взводов ... один убит, второй тяжело ранен. Ты кто, сынок, по должности то?
- Начальник аппаратной Р-...., пункт дистанционного управления станциями помех роты. Младший сержант такой то.
- Вот, докладывай.
Ну, я и доложил. А чего там было докладывать то. Десять фраз, которые мы со взводным ротному написали уже. Только добавлял от себя типы станций, с поправками, исходя из дополнительных данных, которые после подсказок выплыли.
Потом полковник «оживил» взводных и выслушал их. По вопросам организации постановки помех и управления ими в процессе подавления станций супостата. Ну, там всё было отменно. Мужики нашу бурсу заканчивали, да и толковые ребята были, заслушаешься.
Потом роточка отработала по пяти станциям. Была дана команда второму взводу включить высокое, а мы через свою электронно-механическую чудо технику этими станциями управляли. Хорошо получилось. Забили диапазон.
Вообщем задачу выполнили. Оценка роте «отлично». Всем полковник пожал руки, кроме ротного.
Меня приказал отметить особо. Я обрадовался ... думал в отпуск поеду. Ага! Поехал! Но в другую сторону. Нет, благодарность от заместителя начальника Главного управления мне объявили, конечно. Но. Припомнил мне комбат всякие мои шалости, да и ротный сделал всё возможное ... не поехал я в отпуск.
И хотя Вовка бился именно за это поощрение, но комбат был непреклонен. Ну не нравился я ему ... ещё со времен мандатной комиссии не нравился.
Не судьба. А всё язык мой. Не даром говорят, что он главный враг человека, а тем более военнослужащего.

(продолжение следует)

К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ИЛИ ЛЮБОВЬ К СТРАНЕ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

(продолжение)

Проверка

Батальон наш, как я уже говорил, был несколько периодов подряд отличным и лучшим в Группе, среди «братских» подразделений. Но не было у батальона своего знамени. Т.к. был он сформирован, и развёрнут не очень давно. Пост в штабе со стеклянной пирамидой был, а знамени не было. И вот, по каким-то там условиям, как говорили в солдатской среде, если опять, по результатам проверки, будет подтверждено звание отличного и лучшего, батальону будет вручено знамя.
Можете себе представить, как мы готовились к этой проверке. Т.е. как нас готовили. Это ж ужас. Но всему приходит конец. Закончилась и эта подготовка. Вы бы посмотрели на батальон, перед приездом комиссии ... Операционный блок хирургической супер клиники, по сравнению с территорией, помещениями, парками, техникой батальона - просто жалкая и грязная помойка. Пятно на х/б или там неглаженое оно, или нечищеные сапоги, или тусклая бляха, например, приравнивались к измене Родине, и каралось жесточайшим образом, вплоть до ... повешения или четвертования тупой пилой.
Командиры всех степеней ходили злые, даже яростные от постоянного, практически круглосуточного присутствия на службе и дикого прессинга со стороны штаба, как батальона, так и офицеров разведуправления Группы, которые, казалось, навсегда поселились в батальоне. А всё это сказывалось и на нас, простых воинах, и сказывалось не лучшим образом. Вообщем затянули гайки так, что ... ну кто служил - знает, а кто нет, ... рассказывай не рассказывай, всё равно не очень будет понятно. Не послужишь, так сказать, не узнаешь.
И вот наступил день ... Сразу после завтрака нас построили, и ... поздравили. Вот спасибо-то, вот праздник то. Предстояли пять дней таких весёлых, что ... ну праздник, чего там говорить.
Сама процедура проверки мало, чем отличалась от выпускных экзаменов в учебке, только предстояло все пять дней ходить в парадке. Вечером, когда мы шли смотреть в кино, зачем-то переобували нас в ботинки. Вот же ля ... Клуб у нас был под открытым небом, комаров, было, ... много было комаров. Сидишь в ботинках ... во первых прохладнее, чем в сапогах. Во вторых брюки приподнимаются и эти твари кровососущие ... И не радовало уже, что кино показывали каждый день. Всю неделю.
Первый день мы сдавали строевую подготовку ... ох и потоптались, ох и настоялись. Строевая одиночная без оружия, строевые приёмы с оружием, в составе взвода, в составе подразделения, в составе батальона. Песня поротно, песня в составе батальона ... Радовало, только одно, что после вот этого всего прекратятся изматывающие тренировки. Потому что, тренировка по строевой - это самое нудное, что может быть. Не отойдёшь, не перекуришь, только все вместе, только ... каторга чесслово.
Потом, на второй и третий дни шли всякие ЗОМПы, физо, и прочие предметы, связанные с бегами, прыжками, и прочими удовольствиями. И все эти процедуры в парадках ... разве, что на ЗОМП разрешили сменить фуражки на пилотки. Тоска.

Последние два дня сдавались предметы, которые изучались в классах. СЭС, техническая, разведка, Уставы, и что-то там ещё.
И вот на проверке по разведподготовке ... вместе с ротным и командиром взвода в класс вошёл проверяющий. Подполковник. Разве я мог знать тогда ... короче в класс вошёл тот самый интеллигентный сотрудник Внешторга ...дед, практически, ... в чине подполковника. Оказалось, что это - начальник одного из отделов разведуправления Группы. Здрасти, добрый дядя, угощай папироской - покурим. Я сжался, до размеров ... нет, бояться мне было абсолютно нечего. О службе я ему ничего не рассказывал. Где служу и кем - тоже. Так, мол, в Градчанах, в батальоне связи. И всё. Т.е. никакого криминала. Но от неожиданности ... вообщем стало мне неуютно. Очень.
Порядок проведения проверки был очень похож на экзамен. Называют твою фамилию, отвечаешь «Я», выходишь к столу представляешься, докладываешь, берёшь билет, зачитываешь, и присаживаешься готовиться.
Вопрос мне достался, по моему разумению - детский. Что-то типа «Радиосеть бронекавалерийского батальона 7 АК США. Средства связи, Организация и правила радиообмена. Структура ...» и прочие трынди-брынди на эту тему. Такие вещи мы ещё в учебке знали назубок. Разница была только в том, что батальон был указан конкретный. Базировался корпус на территории ФРГ, поэтому надо было указать все части, которые ... места их дислокации, задачи и прочая. Ну, это вообще ... мне было это очень интересно, поэтому изучал я всё это с удовольствием и знал отлично. Надо сказать, что без знания всех этих мелочей, так сказать, про 7 АК, к БД не допускали. А ПЦ ... ну я писал об этом. Всё лучше, чем в повседневном распорядке роты.
Когда я вышел к столу, то поймал на себе внимательный, изучающий, хотя и доброжелательный взгляд своего знакомого. Мне даже показалось, что он улыбнулся.
Подошло время доклада. Я поначалу немного замямлил, но потом собрался и доложил довольно чётко. На карте показал, схему нарисовал, одним словом - не подкачал. А тактика была простая у командиров. Сначала докладывали те, кто мог доложить внятно, первая десятка, так скажем, а потом, когда внимание проверяющего притуплялось, да и время уже подпирало начиналась гонка ... и вопросов меньше у него и ... нормально и быстро, одним словом, всё заканчивалось.
Так меня он «допрашивал» минут тридцать. Я был мокрый, как мышь. Полные сапоги, так сказать. Но не сбился ни разу. Погонял он меня на славу. Тоже, а ещё друг, но остался доволен. Поставил, как он сказал, заслуженную и полновесную пятёрку. И ... достав из кармана пачку сигарилос - вручил её мне с улыбкой, как отдельное поощрение. Значение улыбки поняли только мы с ним.
И вот проверка закончилась. Построение. Нас опять поздравили. Объявили, что оценка батальона «отлично», а результаты социалистического, так сказать, соревнования, будут подведены и сообщены, но надеяться есть на что.
Всё !!! Мы сдирали с себя опостылевшие парадки, как кандалы. Хэбчики натягивали со слезами умиления. Нет, правда, было ощущение, что ... настолько легко и прекрасно было ощутить себя в привычной и родной одежде.
Но главное по результатам проверки было другое. Мы все ожидали приказа. Это был документ, который подводил итог всем мучениям. После него становилось понятно - зря или не зря мучились. Главным был раздел «поощрение», та часть. Где объявлялись отпуска. Их было немного, по два на роту. Но это были ОТПУСКА !!! и они, объявленные сразу после проверки, сразу же и реализовывались. Без промедления. Поэтому и ценились. Потом, в течении периода отпуска продолжали объявлять, по результатам проверки. Но, чтобы не пролететь, надо было тянуть службу и дальше, а жизнь есть жизнь ... Всякое случалось. И пролетали ребята, которые имели стопроцентную надёжную гарантию, как лист фанеры над Парижем. Шурша и со свистом.
И вот назначен день подведения итогов. Меня в этот день, любимый старшина поставил в наряд. По роте. Мы хоть и перешли формально в разряд кандедушек, но замены ещё не пришло, а деды не уволились. Приказ МО уже опубликовали, но молодёжь ещё не начала прибывать в Группу, а замена л/с шла конвейером. Молодые сюда, а дембеля туда.
И вот после обеда роточка ушла на подведение, а я завалился спать. Положено перед нарядом.

(продолжение следует)

ВНЕСЛУЖЕБНЫЕ «РАЗВЛЕЧЕНИЯ»

ГАРНИЗОННЫЕ ИСТОРИИ

ПРО ХОР

Почему «развлечения» в кавычках? Давайте вспомним всевозможные спортивные и т.п. праздники, проводимые обычно в воскресные и праздничные дни. Давайте вспомним, что с точки зрения, в основном замполитов и им подобных, нас должно было «развлекать» и «радовать» в редко выпадающие дни праздников и календарных выходных. Ведь их фантазии не было границ. И временами она был весьма изощрена.
У нас в полку - 716 ЗРП - это 48 МСД, была попытка создания свободного хора военно и прочих служащих гарнизона. Расскажу, что из этого вышло.
Был у нас замполит полка. А у кого их не было? Молодой энергичный майор. Михальчук - фамилия, если кому интересно. Парень был из тех, кто и дома любое обращение к семье, по моему, начинал словами «.... Я, как и весь советский народ, воодушевлённый решениями очередного ...... пленума ЦК ....» и дальше в том же духе.
Так вот. Решил он создать в полку хор. Ну, решил и решил - пусть его. Начались спевки. В хору (или в хоре - как правильно?) поначалу стали петь, естественно, военнослужащие срочной службы и те офицеры и прапорщики с членами своих семей, кто от оного замполита зависел или был у него на крючке по грехам своим тяжким. Ну и конечно те, кто очень сильно любил петь хором, особенно с замполитом.
Казалось бы, все хорошо - пойте себе, хоть запойтесь.
А ему мало. На очередном разводе заявляет замполит - сделаю, мол, полк поющим, как в кино. Хоть бы святого не трогал. (Это я про фильм). Через одного зелёного будет стоять бирюзовый и цветной. Что? Мы тоже не сразу поняли. Это он имел в виду порядок построения поющих в хоре: солдат, офицер или прапорщик, женщина и т.д. Вообщем, слушай полк приказ: после службы (а когда же ещё - это ж развлечение) все в клуб на спевку. Угадайте, кто пришёл? Правильно - всё те же самые и совсем мало нестойких.
Утром снова - здорово, и так настойчиво... Мол, туда - сюда, пятое - десятое. Он ведь, как сказал в итоге - саботируете мол, товарищи, важное мероприятие политотдела и ППР - это так партполитработа называлась, если не вдаваться в подробности. Короче, кто вечером не придет - поимеет. Даже, если ты в наряде - то пришли жену.
Ему вопрос - а если таланта нету. Ну, это же замполит. Тут же ответ. Комиссия, состоящая из политрабочих и членов женсовета, будет прослушивать. Мы, говорит, все таланты выявим. Тут мы несколько затосковали. В городе чехи афиши повесили, вечером кино. «Боже, как я низко пала». Кино, я Вам должен доложить - дюже завлекательное. Кто не видел - очень рекомендую. Занимательная история. Рассказывать не стану. Да и смотреть потом неинтересно будет.
Поговорили в курилке и решили. Если двое - трое не придут, получат. А если наоборот.... Вообщем вечером у чехов в кинотеатре, сами понимаете, был аншлаг.
Идем из кино, обсуждаем. Подходим к полку - что за е-моё. Вой, дым, огонь. «Общий сбор», одним словом.
И у КПП дежурный - все в строй. А мы в гражданке. Давай-давай. И с жёнами Без разговоров. Зашли. Встали. Картина маслом - 70% офицеров и прапорщиков полка стоят в цивильном. Жены позади строя. Вообщем, направо и в клуб - на спевку. Ну, мы с-п-е-е-е-ли. До сих пор, наверное, в Червенке местные эту гастроль вспоминают.
Послушал это безобразие зам. Командира м-р Баранов (классный был мужик, без дураков) и послал он нас .... По домам. А то, говорит, солдатам спать не даёте.
Вышли мы из полка, а Коля Еремеев и говорит - пошли, ребята, ко мне. Накатим, споём. А, вообще-то, очень мы это любили. Не надо ухмылок - и выпить, и спеть. У Коли жена, Катерина, казачка кубанская, певунья была - мама родная, да и сам он как затянет - какая там Каруза, даже Кобзон отдыхает.

Сказано - сделано. Собрались. Накрыли поляну. Вообщем разошлись под утро, охрипшие.
А утром замполит. Грустный такой. Печально ему - понял, видно за ночь, что хора не будет. Так вот он и говорит на разводе. Иду вчера домой с тревоги (это он так сказал, не я), у Еремеевых окно открыто, а из окна ... такие голоса, так поют, я, говорит, пол часа стоял. Слушал. Что ж вы петь-то не хотите? Ну а Коля ему в ответ - соловьи, мол, в неволе не поют.
Расстроился замполит.