Повесть о том, как поссорились Игорь Юрьевич и Игорь Анатольевич...

Давным-давно, в самом начале двадцать первого века, когда советского флота уже почти не было, а систему управления им ещё не успели обреформить, т.е., говоря по-русски, уничтожить, в штабе Ленинградской военно-морской базы служили два друга: Игорь Юрьевич и Игорь Анатольевич. Оба они были почти ровесники, капитаны первого ранга, начальники отделов. Игорь Анатольевич был крупнее и выше, а Игорь Юрьевич меньше ростом и субтильнее. Поэтому его и называли Игорь маленький или просто - маленький. И служилось им, что называется, в кайф, потому что штаб базы располагался в Санкт-Петербурге, в Адмиралтействе, а их отделы - в Кронштадте. Командование на «наши выселки» приезжало нечасто, а их вызывали в Питер ещё реже, и такой вызов воспринимался как событие вселенского масштаба. Вот такое счастливое и спокойное время было на фоне всеобщей неразберихи. Тем более, мобильная связь только делала свои робкие шаги, и обнаружить кого-либо было практически невозможно. Вот и сидели они в своих отделах, как маленькие «независимые бароны» и, как умели, служили Родине, которая, если честно, в лице своих «лучших представителей» в них не особенно и нуждалась...
Но однажды, никто уже и не помнит, по какой причине, они поссорились. Ходили разные версии и слухи, которые, чтобы быть рассказанными, даже занимали очередь. Каковой бы ни была причина, вчерашние друзья стали врагами. И всё бы ничего, прошло бы время, помирились бы. Или, встречаясь бы каждые утро и вечер на докладах, сами забыли бы свои недоразумения. Но, так как они были почти полностью автономны, и каждый о себе самого высокого мнения, точка сближения отодвигалась за горизонт. Самое смешное, что их кабинет разделяли всего два других, и пройти это «безумное длинное» расстояние каждому из них было попросту невозможно...
А тут, как назло, очнувшееся от командного окрика начальство стало напрягать размеренную жизнь кронштадтского гарнизона. Необходимо было взаимодействовать и принимать совместные решения. Но как? Каким образом? Кто первым решится на компромисс? Первым сделал ход Игорь Анатольевич. Вызвав своего офицера, он задиктовал ему телефонограмму, которую дежурный по службе вооружения и эксплуатации штаба военно-морской базы, сидящий на втором этаже, понёс на третий этаж, к Игорю Юрьевичу. Мы потешались, правда, когда сами дежурили, смеха было меньше... Книга телефонограмм закончилась через неделю. Соперники не приблизились друг к другу ни на шаг. Именно тогда Игорь Юрьевич нанёс ответный удар. Решив, что общаться с помощью книги телефонограмм несерьёзно, да и не все вопросы в связи с царствующей в России вечной секретностью порой даже чревато, он перешёл на телеграммы ЗАС. Телеграмма ЗАС в докомпьютерную эру представляла из себя следующее. Исполнитель пытался в секретной тетради изложить великие замыслы своего непосредственного начальника, адресованные своему оппоненту, а начальник их безбожно коверкал, заставлял исправлять и переписывать. Когда, исписав не менее четверти тетради, подчинённый, наконец-то получал заветную подпись начальника, он шёл со своей тетрадкой в секретную часть, где машинистка её печатала. После этого начальник долго читал то, что написали, прежде чем поставить окончательную подпись, и очень часто всё это шло на уничтожение, и процесс начинался по новой. Когда же, в конечном итоге, всё было подписано, женщина-секретчица несла телеграмму на ознакомление получателю, чтобы потом подшить её в очередное секретное дело, стоящее под замком в железном шкафу. Весь процесс в идеальном случае занимал не меньше трёх часов...
Получив телеграмму ЗАС, Игорь Анатольевич побагровел, потом побелел, долго и нудно матерился и посадил весь отдел писать ответ. Через два дня в секретной части красовалось новенькое дело, названное «переписка отдела вооружения с техническим отделом». Оба отдела ничем не занимались. Да и когда было? Творческая мысль била ключом, телефонограммы и телеграммы ЗАС пухли до размеров томов. Именно тогда впервые у меня появилась крамольная мысль, что военно-морской флот превращают в балаган и пора думать об уходе. Законы Мэрфи-Паркинсона блестяще претворялись в жизнь, а в голове настойчиво крутилось что-то из Гоголя...
Помирились два начальника до банального просто. Внутренняя борьба и выяснение «у кого длиннее», забравшая все силы вверенных им отделов, послужила одной из причин полученной от московской комиссии «двойки» по итогам летнего периода обучения и последовавших за этим оргвыводами. Игорь Юрьевич и Игорь Анатольевич имели нелицеприятное общение с командиром базы, вице-адмиралом Корниловым, после чего, возвращаясь в Кронштадт, помирились. Так банально, собственно как и началась, закончилась эта история для того, чтобы смениться моей эпопеей с поступлением в Академию и «романом в письмах», пред которым бледнеет вся переписка Онегина с Лариной. Но это уже совсем другая история...

Товарищ Ф. после окончания института полгода колесил по Южной Америке, отдыхал. Так вот, в один прекрасный день приспичило ему перебраться из Парагвая в Уругвай, и увидел он рекламу - дешевые полеты каждый день. В поезде 20 часов трястись не хотелось, в автобусе с крестьянами, курями и прочим сельхозгрузом тоже. И поехал Ф. в аэропорт на краю города, даже не удивившись, что отлет не из международного, а из какого-то второго. Аэропорт оказался большой и весьма грязной лужайкой, покрытой следами масла, сигаретными окурками и ржавыми самолетами. Терминал представлял собой фюзеляж от древнего Виккерса, из пилотского окошка которого местная бабуся продавала билеты. Тут Ф. заколебался, но старая привычка шахматиста "взялся-ходи" сработала, и он купил билет. Получил он листок из блокнота с надписями от руки на испанском типа "полет в Уругвай" рейс компании "Парагвайские частные линии" и указание "иди туда на поле, там тока один живой самолет". Живым самолетом оказался Дуглас ДС-2 производства 1936 года и последним техобслуживанием в 1944-ом. Крылья и движки были покрыты толстым слоем копоти и масла, на котором виднелся отпечаток женской задницы, а в борту имелась дырка размером в кулак с рваными краями. Наверное, в Нормандии или Италии в 1944-ом зенитный снаряд словил. Сидений не было, но к полу гвоздями были прибиты старые ящики, на одном из которых Ф. и устроился, отогнав настырного козла и отпихнув клетку с курями. Из пассажиров, кроме козла и курей, присутствовали только трое обкуренных местных, пара визжавших поросят и надутый индюк. Сомнения в правильности решения терзали Ф., но он все же уже практически подавил их, когда из терминала вышли пилоты. Или, точнее, их вытащили. Пилотов за шкирку тащила необьятных размеров стюардесса, а абсолютно пьяные пилоты только орали какую-то песню. В трезвом виде они летать явно боялись. Тут Ф. все таки сдался...

Вот, типа анекдота, буквально час назад.
Возвращаюсь домой из Пятигорска. Не доезжая 1,5-2 км до дома, стоит на трассе «десятка» с открытым капотом и возле нее три дамы лет 25-30, голосуют. Останавливаюсь, интересуюсь, в чем дело. Хором объясняют, что ехали, ехали, и машина заглохла. Сажусь за баранку, включаю зажигание. Бензина 0. До заправки с полкилометра. У самого бензина мало, и предлагаю им дотянуть их транспорт на буксире до заправки. Цепляю трос, сажусь к себе в машину, завожу. Все трое садятся тоже ко мне и молча ждут, пока я тронусь. В их авто никого нет. Вышел из машины, захлопнул двери, закурил. Минут через 5 опускается стекло и капризный голос из салона: «Ну, мы едем или как?» Ладно, комедия, так комедия. Отцепил буксировочный трос, и потихоньку поехали. Дорога прямая, и в зеркало заднего вида посматриваю на стоящую сиротливо «десятку». Проехал полторы сотни метров, ни одна лахудра даже не обернулась назад. Если бы позволяло время, можно бы было продолжить спектакль, но круто развернулся обратно к их машине под недоуменные возгласы прекрасного пола. Что они восклицали, рассказывать не буду. (Где-то слышал такую историю, но со мной такое первый раз). До заправки я их все-таки дотащил и даже помог завести автомобиль.

В период с 1997 года по 1990 служил в славном радиотехническом батальоне в г. Петропавловск-Камчатский. Одно из подчиненных подразделений находилось на м. Шипунский. Работает по графику РЛС П-18. Ночь. Никого в воздухе, кроме рейсовых самолетов, нет. Тишина и спокойствие. Я - оперативный дежурный КП РТБ. Бумаги исписаны, делать нечего. Взял внимательно почитать сов. секретную инструкцию по наблюдению за аномальными явлениями. Понял, что бумаг писать при случае наблюдения НЛО очень много. Дочитал, убрал. Сбегал покурить. Время около 2 часов ночи. Вдруг звонок от ДПУ (дежурный пункта управления роты) с м.Шипунский. Докладывает, что видит в воздухе четыре красных огня в сторону океана. Вот, думаю, дочитался инструкций. Начинаю тонко ему намякивать, что хорошо, что видишь. Но лучше не надо. А парень молодой, горячий, настаивает на своем. Делать нечего, пишу в журнал боевой работы. Докладываю ОД КП полка. Понеслась разборка. Звонили морякам (у них ночные стрельбы с ракетных катеров). Но нет, они свое два часа назад отстреляли. Включили другую, мощную РЛС. Ни та, ни другая РЛС ничего не видят. А визуально видно. Ну, прошли звонки с вышестоящих КП, звонили морякам, пограничникам. Не видят ничего, никто не стреляет. Наутро поехал в управление полка отвозить объяснительную. Я то отвез. А этого товарища с м. Шипунского на вертолете (в это время случилась оказия) тоже привезли в управление. Вот эти двое ОД КП полка и ДПУ отдувались и писали объяснительные. Выяснять подробности не стал. После этого хмм... никто из наших ОД и ДПУ НЛО больше не видел.

История местами смешная, если бы не было всё так грустно.

Когда мы уже выросли, и наступило время отдать долг родине, то есть идти служить в доблестную красную армию, Вовку долговое обязательство накрыло первого. Я до сих пор не могу припомнить, когда я это у родины занимал, что бы теперь отдавать. Но суть не в этом.
Вовка хоть и был младше меня на два года, но его нашли первым. Может про меня забыли, а может просто где-то недоглядели.
Проводили Вовку мы со всеми почестями, как положено. Я долго ещё блевал вслед уходящему автобусу с призывниками.


В следующий раз я увидел Вовку, когда поехал к нему на присягу. Родители не смогли, а я с дуру подумал, возьму с собой пару литров «Royal» (продавался в своё время такой благородный напиток в виде спирта, но в фирменной упаковке с нарисованной короной), Люську, нашу общую с Вовкой знакомую и два билета плацкарт. Общей знакомой она была, конечно, не только нашей, но именно по этой причине выбор пал именно на неё.
Люська без «Royal» мало на что годилась, но и «Royal» без Люськи просто бесполезное бухалово. А в армии Люська для Вовки вообще как новогодний подарок.

Ещё в поезде я понял, что литр придётся оставить тут.
Соседями по плацкарту оказались два товарища, которые ехали с вахты домой. Три месяца без баб, оставили на их лицах отпечаток, который они теперь пытались стереть, мысленно раздевая Люську.
Люське же было похеру. Она была настроена романтично и бросила свои сиськи на стол, как бы демонстрируя всем, что у неё Royal Flash, и она готова вскрыться.
Люська по своей натуре была человеком добрейшей души и открывала свою душу при каждом удобном случае. А тут случай был, видимо, очень удобный.
Я достал бутылку спирта, моряки закусь...

Очнулся я уже на высадке. Меня помогли вынести из поезда и аккуратно пристроить на лавочке те самые два товарища. Рядом присела Люська. По её умиротворённому виду я понял, что моряки познали её душу не один раз за ночь.
Свежий февральский воздух постепенно привёл меня в чувства. Нужно было как-то добраться до военной части. Мы нашли такси. Такса была несусветной, но пообещав, что плюсом к тому, что мы можем заплатить, моя спутница, бонусом, откроет таксисту свою душу, мы пришли к обоюдному соглашению сторон.

Военный городок, где проходила присяга, состоял из нескольких жилых домов, клуба, штаба и одной гостиницы, в которой мы с Люськой и остановились.

Вовка как тибетский монах, бритый наголо, только в шапке и с автоматом, торжественно принимал присягу. Когда официальная часть закончилась, всех распустили на встречу с родственниками. Мы забрали Вовку и отправились в номер. В запасе у нас было два часа, и мы решили не тратить время зря.
Вовка на кровати вскрывал Люськину душу, а я готовил стол, разливая по стаканам «Royal» и раскладывая нехитрую закуску.
Половину мы уговорили быстро. Вовка уже невнятным языком рассказывал о тяжелых солдатских буднях и связанных с этим лишениях. Можно было подумать, что он тут пробыл не пару месяцев, а как минимум готовился к дембелю. В процессе беседы на кровати с Люськой оказывались то я, то Вовка, то мы все вместе. В какой-то момент сознание стало изменять мне. Я с трудом различал предметы и людей. Люська на Вовке, Вовка на Люське. Люська на мне. Какой-то мужик на Люське. Люська с Вовкой и этим каким-то мужиком.
Постепенно «Royal» доделал своё дело и я вырубился...

Очнулся я уже в каменной комнате, в которой было холодно, на окне решетка, а на мне военная форма...

В очередной раз, между буханием и траханьем Люськи, когда я выбрался из номера в туалет, я встретил какого-то мужика, который временно проживал в этой гостинице. После недолгих переговоров я таки привёл его к нам в номер, где мы уже вчетвером продолжили принятие присяги.
Затем, когда меня сознание совсем покинуло, Вовке с этим мужиком пришла в голову гениальная шутка. Они где-то раздобыли машинку, обрили меня наголо и переодели в Вовкину форму. Зачем они это сделали, Вовка так и не смог объяснить мне потом. Но шутка зашла слишком далеко.
Времени прошло уже больше двух часов и Вовку соответственно начали искать. Вариантов было не много.

Военный патруль нашел нас в состоянии, когда я блевал в шкафу, а Люська в очередной раз отдавала свою честь одновременно Вовке с тем мужиком.
Гражданских, соответственно, беспокоить особо не стали, а меня как человека военнообязанного доставили на гауптвахту.

Вроде бы, во всей этой истории, разобравшись, можно было бы посмеяться и поехать домой. Вовка бы понёс справедливое наказание за свою шутку, а я бы, позже, вспоминал о ней с улыбкой. Но...
Во всей этой истории печальным было то, что командир батальона, до которого дошла информация о двух придурках, был лишен чувства юмора, но верен своему делу. Разобравшись в этом деле и выяснив, кто есть кто, он озадачился вопросом - почему я ещё не служу? И, недолго думая, отправил запрос в военкомат по месту моего жительства. Пока выяснялась моя воинская обязанность, меня переквалифицировали в злостного хулигана и оформили на пятнадцать суток. Затем...
Затем мне выдали форму и военный билет. В военный билет, вместо положенной фотографии, что бы особо не заморачиваться, вклеили моё фото из паспорта, урезанное до необходимого размера. Так что ещё два года на меня с фотографии в военном билете смотрели глаза, нос и рот.

Андрей Асковд