"Кака така любоф". Или 20+ лет спустя.


Неожиданно встретилась на просторах интернета с одной очень интересной собеседницей, и получила от неё такой вот интересный вопрос: "Есть ли любовь, когда вы в браке уже лет 20 с плюсом, и знаете друг о друге уже всё и вся? И, если есть, то какая она, эта любовь, в таких длительных отношениях?"
Какая-какая? Откуда же мне знать, какая, и есть ли она, и любовь ли это? Ну, раз так, напишу тут - народ потом сам разберётся, что там про любовь и где.
Во времена нашей с мужем нежной юности отсутствовало понятие «романти́к» в современной его интерпретации. Сердечки, смайлики, цветочки, свечи и розовые лепестки - это уже после нас люди изобрели, наверное, хотя это не точно. Так что - не приучены мы. Цветы, подарки - только по поводу. Да, было в юности как у всех - прогулки в парке, мороженое в кафе в алюминиевой креманке на ножке и т.п. А потом вдруг, неожиданно, кааак.... двадцать с хвостиком лет и пролетело как-то незаметно. А что есть сейчас, когда нам обоим нормально так за сорок? Я не знаю, так вот в двух словах и не расскажешь...
Что есть сейчас?
А сейчас есть вот, например, когда день не задался с утра. На работе форс-мажор и надо прибежать пораньше, а машина сегодня у мужа - он везет сына в другой конец города по важному вопросу, а потом сам на службу, и, скорее всего, допоздна. Ладно, есть такси, нормальное явление. Если бы вот еще не начался этот чертов косой дождь, холодный и мерзкий. И кроссовки все равно промокли, спасибо чуваку на логане, как специально целился обрызгать. Вот интересно, высохнут до вечера или нет, пока я в офисных туфлях на работе шастаю. Или домой в мокрых идти придется. Ммм-даааа...
А в офисе все орут, все на нервах - форс-мажор, он такой, сука, жесткий. Потом вот совещание на три часа, и выходить нельзя, а у тебя чертовы «эти дни» еще. И сидишь на стуле, думаешь, как же отплатит тебе твой организм за три часа неподвижности...
Потом ждешь когда все выйдут из конференц-зала, делаешь вид, что что-то там записываешь еще, а сама думаешь - успею я или нет добежать до дамской комнаты без видимых последствий ))) Какой сегодня обед, тут не до этого вообще. Сейчас еще видео-конференция будет...
Однако всякий кошмар когда-нибудь заканчивается, рабочий день подходит к концу. И виден свет в конце туннеля. Но есть еще дорога домой. В мокрых кроссовках. На крыльце офиса что-ли сдохнуть!
И тут - звонок: - Я сегодня пораньше отпросился, как ты в дождь пойдешь, да еще и со своим «недугом» (тихонько ржёт). Жди меня в офисе, я за тобой еду!
Мокрые кроссовки можно в пакет и в туфлях до машины. Ооо, домой наконец- то.
- Ух ты, у тебя тут сникерс есть! Мммням-нямммм. Люблю тебя, дорогой, проси че хош!
- Ну и девки пошли - за сникерс на всё готовы!
- О времена, о нравы! А попить нету?...
Или вот так.
- А ты куда едешь, на К-ку? Ой, а там как раз магазин с ниточками. Заедь пожалуйста, купи мне номер такой то, мулине ДМС три моточка. Мне не хватило, ну пожалуйстаа-а-а-а....
- Какие ниточки, я в другую сторону еду, там через двойную сплошную фиг заедешь в твой магазин, а разворот за 3 километра. И я по делам еду, некогда мне. Потом съездишь, в выходной, за ниточками.
И ты думаешь, ну да так то, там с этой стороны фиг заедешь, неудобно. Ну ладно, чего поделаешь, до выходных отложим вышивку - творение всех времен.
А потом вечером, заходит домой:
- Держи свои ниточки. Я хоть такие как надо купил то?
Тут я: - Ууууииии, йюухххуууу!!!
Потом долго думаешь: А я что? Ну вот что я привношу в его жизнь, что делаю для него прям такого особенного? Да ну, ничего. Готовлю еду и всё такое? Ну и что, подумаешь, прям подвиг, любая другая бы тоже готовила. Или вообще, он сам может прекрасно готовить. Какой толк от меня, интересно...
Нам, женскому полу, вообще жить легче. Пришла ты такая вся домой после трудного дня. Сумку в прихожей бросила, припала к сильному плечу, на идиотов пожаловалась, и что мир жесток и не справедлив, и слезы еще поточила. И тебя пожалели, к груди прижали, пообнимали и тебе отлегло.
А мужикам каково? И не поплачешь, и истерику не закатишь - тыжмужик!
Я что заметила - вот так ходит он, сильный человек, не плачет и истерики не закатывает - всё в себе. И настает момент, я вижу - устал. Морально, внутренне устал - взгляд как сквозь тебя, в голосе сталь позванивает. В выходной говорит: - Я в гараж поеду, надо мне починить/перебрать/расфигачить какую-то хрень. (Ну тут варианты есть: на рыбалку, охоту, с друзьями ружжо пристрелять и тд.).
А у тебя в голове: «Эммм, я думала мы в этот выходной съездим диван/кресло/пуфик выберем, как хотели. Или там ребенка надо свозить, куртку/штаны ему обновить. Или маме помочь что-то там срочное, прям ужос».
А ему говоришь: - Поезжай конечно, я всё равно на сегодня свои девочковые дела запланировала - маникюр, все дела.
И тут, самое главное, нужно не делать вот этого:
- Ну раз ты пошел, вот мусор еще захвати. Или там банки в гараж увези заодно.
И потом не нужно звонить и спрашивать: А ты где? А ты когда домой? А купишь хлеба/молока на обратном пути? Ну и вот в таком роде всего, не надо.
Потому что диван/кресло/пуфик подождут. Ребенку куртку/штаны нужно - берем ребенка и вперед. Заодно и мусор выкинем по пути. И к маме помочь сами съездим. А на обратном пути молока/хлеба купим.
Вечером возишься на кухне. Хлопнула входная дверь.
- Хто тама? - вопрошаю, не отрываясь от свеклы.
- Это я.
Ты... Вместе с тобой в прихожую пришел запах машинного масла и какие то еще запахи мужских гаражных релаксантов))) Умылся и на кухню. Уже обычный, живой и внутренне - в уголках глаз искрит улыбка.
- Что варишь?
- Борщ.
- Давай картошку почищу тебе.
- Почищено уже всё, садись давай. Пюре, котлетка и салатик?
- Даааааа!
- Компот тебе в большую чашку наливать?
- Ммням-ням-няммм... угу.
- Наелся?
- Да, спасибо. Ножи острые? А то давай поточу.
- Да я уже соседа позвала, он поточил, хе-хе.
- Дааа, и много заплатила ему?
- Да нееее... Сиськи показала, он сказал - в расчете)
- Не жена, а золотце)
Ну да, семейный наш юмор за двадцать с лишним лет тоже стал какой-то... своеобразный.
Или вот. У них там в ихней Военной Ставке какой-то проект. Даже я б сказала ПРОЕКТ. Потому что глаза горят, пар из ушей и разговоры взахлеб: «Мы там это присобачили, а оно как попрет. И потом еще добавим и бла-бла-бла там военная тайна вопще».
Дома почти не бывает - сроки жмут, да и дело захватывает, люди увлеченные. Результат уже предвкушает. Однако организм не двужильный - устает с каждым днем всё сильнее.
Что мужскому организму надо в такие периоды? Да ничего особенного в принципе, я думаю. Прийти домой, помыться, поесть, посекситься и поспать) И чтобы мозг евойный не клевали, и вопросов глупых (а ты что не заметил что тюль я новую повесила/волосы покрасила/ты мне внимания ни уделяешь ох-ох) не задавали и в ухи не жужжали.
Женские свои мимими и нюнюню можно спрятать подальше, до времен после проекта. И да, я даже люблю такие времена. Потому что можно без всяких прелюдий, снять свою пижаму и прям так к нему под одеяло, короче всё как я люблю.
В междупроектные спокойные времена, мне нравится понежиться и целоваться, и вот эти вот все нежности и мимими. Да, и так я люблю тоже)
Так и течет жизнь, как река. То сильное течение, то спокойное. То об камни приложит, а то и теплой волной погладит.
Так что есть в браке, которому исполнилось слегка за двадцать? Если ли любовь и драйв? Я не знаю, не могу сказать. По моему, в нем то же самое и есть, что было двадцать лет назад. А любовь это или нет, тут уж я не эксперт.

EmBess  13:08:19

Я призывался на службу в ВМФ из своего родного города Клайпеда. Сначала меня отправили в школу связистов, которую я закончил на «отлично», а потом уж перевели в Н-скую часть в пригород Ленинграда, где и прошли мои остальные годы службы родине. 3 года. ВМФ СССР. А море видел только на картинке. Бывает и такое.
Работали мы под наукой. Наука искала новые подходы в развитии военно-морских дел и тут же отправляла директивы на действующий флот. А как отправлять секретные директивы? А очень просто: при помощи коротких волн и аппаратуры засекречивания. При институте был свой радиоцентр, который и принимал-передавал всю информацию от научных работников на ВМФ и обратно. Разумеется все абсолютно и строго. Никакой утечки информации врагу.
Утром в радиоцентр приходил офицер-секретчик в сопровождении автоматчиков, к его руке был пристегнут железный чемоданчик, в котором и лежали пергаментные бумажки с кодами согласований аппаратуры. Принял бумажку - роспись, вечером сдал бумажку - роспись. Подумал о чем-то не относящемся к доблестной службе - расстрел на месте.
Помещение радиоцентра - это небольшой зальчик уставленный аппаратурой, которая грелась и производила неимоверное количество тепла. Зимой это было на руку, а вот летом там был сущий ад. Мы с приятелем Борькой от той жары очень страдали. И на лето делали абсолютно немыслимую вещь: тихонечко проковыривали маленькую дырочку в специальной сетке на окнах, чтобы хоть как-то иметь возможность получать воздух не упакованный в тугие рулоны, а тот, которым можно дышать. В один из таких жарких летних дней, эта самая маленькая дырочка чуть было не увезла меня надолго туда, где даже летом холодно в пальто.
С утра пришел дежурный офицер и выдал под роспись коды. Как только он вышел, мы сразу же открыли окно с дырочкой, а Борька тихонько свалил за дверь за водой для чайника. В тот самый момент, когда дверь открылась, появился никогда до того не бывавший сквозняк, который громко хлопнул дверью.
Хлопнул и хлопнул, решил я, посмотрел на стол и тут во мне все мгновенно замерзло до состояния льда в арктической шапке. Драгоценной бумажки с секретными кодами для ЗАСа не было на столе!!! Как корова языком смахнула. Было кинулся искать под столом или еще где и тут до меня дошло: окно!!! Дырочка!!! Бумажка была легче гусиного пера, малейшее дуновение и ее утянуло сквозняком в ту самую дырочку, которая питала нас с Борькой утренней прохладой с воли. Я кинулся к окну и увидел сквозь сетку, что абсолютно секретный документ, совершенно спокойно парит в воздухе, падает на кустики газонов, переворачивается клубочком, смешивается с перьями голубей и непринужденно разбалтывает тополиному пуху ту самую информацию, добудь которую любой солдат НАТО, то он сразу бы стал четырехзвездным генералом, минуя все промежуточные чины.
Это я сейчас вольно рассуждаю. А тогда в моде была высшая мера социальной зашиты. И от этой защиты веяло могильным холодом. Не отходя от окна и следя за бумажкой как за запальным фитилем бомбы революционеров начала века, я ждал спиной возвращения Борьки, поскольку только он мог спасти нас обоих. Борис явился через минуту, хотя мне казалось, что я таращился в окно сутки.
Сквозняк, коды, беги на улицу, лови, я смотрю сверху, тебя корректирую, давай... Борис мгновенно все понял и ломанулся вверх. Здание было в виде буквы П, ясное дело, что Борьке надо было в спринтерском режиме пролететь все этажи наверх, вниз, за угол, кабаньей тропой обойти охрану, выскочить на улицу и схватить вожделенную бумажку. А потом проделать обратный путь.
Когда Борис подбежал под наши окна, бумажку уже небрежно затянуло за угол утренним бризом и я не мог ее видеть. Но видел, как услышав мои сдавленные крики, Боря ломанулся за здание, после чего раздался мощный всплеск и из-за угла в воздух поднялись возмущенные чайки с какими-то утками. За институтом был ведомственный пруд, где селилась всякая водоплавающая птичья сволочь. Вот в этот пруд Бориска и ввалился сходу, схватил государственную тайну с какой-то кувшинки, и выплыл обратно, весь в гусях и пиявках. Выдохнул и проделал обратный марафон никем не замеченный.
Спаситель двух душ, стоял в центре помещения, интенсивно обтекал и пах как старые валенки старика Ромуальдича. Он протянул мне ладонь. Пергаментная ленточка. Мокрая, с зеленоватым оттенком от тины, со следами мышиной верности и голубиных каловых масс. Но! Это была она. Как мы ее сушили, гладили на ровных поверхностях, едва не опоздали на сеанс связи с флотом, отдавали удивленному офицеру и врали ему в глаза о том, что случайно опрокинули на секретный документ стакан со спитым чаем, что в итоге дает именно такой цвет и запах - это я не буду рассказывать. Это совсем другая история.

(С)
https://marconi-due.livejournal.com/5263.html

Младший лейтенант Нелюдов и другие


- Рядовой Малиновский!
- Я!
- Два шага вперёд!
Шух! Шух! Скрип! Щёлк!
- Рядовой Малиновский, два наряда вне очереди!
- За что?
- Разговорчики! Три наряда вне очереди!
- Есть! Три наряда вне очереди!
- Будете много болтать, рядовой Малиновский, будете у меня (непечатные слова) до дембеля на губе куковать! Вопросы есть? Вопросов (непечатное слово) быть не может.
- Рядовой Ковбасенков!
Тишина.
- Рядовой Ковбасенков!
Тишина.
Недавно назначенный замначальника ансамбля песни и пляски по воспитательной работе двадцатипятилетний младший лейтенант Нелюдов даже немного растерялся.
- Где рядовой Ковбасенков? Не слышу ответа! Кто знает, где рядовой Ковбасенков?
Лёгкая тень скоренько прошмыгнула из темноты зала за ближайшую колонну.
- Я здесь!
- Не понял! Почему не в строю?
- Я... я...
- Головка от пропеллера! Почему не в строю? Встать в строй!
Тень выпрямилась и материализовалась в нескладного, близорукого, длинного альтиста Ковбасенкова, прославившегося тем, что в футляр для альта свободно укладывал шесть бутылок шампанского, был страшно картавым, а ещё тем, что иногда играл чисто, но чаще мимо нот.
- Я в сойтие сидел, - почти прошептал рядовой обиженным тоном.
- Ты у меня на губе посидишь! Выйти из строя!
Шух! Шух! Скрип! Щёлк!
Личико младшего лейтенанта, при взгляде на рядового Ковбасенкова, отразило недоумение: на альтисте не было носков. Из-под коротковатых брюк парадной формы бесстыдно выглядывали голые лодыжки.
- Рядовой Ковбасенков, где ваши носки? Вы их в сортире забыли? - на узеньком лбу младшего лейтенанта вздулись вены, предвещая взрыв.
- Почему забыл? - Ковбасенков покраснел, смешно оттопырил губы и стал поспешно рыться по карманам. Чем дольше он рылся, тем больше оттопыривались губы и даже шевелились от усердия. Наконец в глазах альтиста мелькнула искра счастья, и он медленно и торжественно извлёк из глубины кармана брюк... розовые кружевные женские трусы.
- Вот!
Сказать, что раздался дружный хохот, значит не сказать ничего.
Не понятно, как колонны зала, где проходило построение, выдержали и не завалили обломками и альтиста Ковбасенкова, и самого младшего лейтенанта, и рядового Малиновского и всех остальных.
Ковбасенков, красный, как флаг страны Советов, долго ещё искал носки, а вал хохота постепенно затихал, и ситуация из почти трагической приняла окрас явно комический.
Наконец Ковбасенков носки нашёл и надел, был поставлен в строй, вопрос же о происхождении в его кармане розового предмета женского белья как-то сам собой был перенесён на завтра, и замначальника Нелюдов уже было собирался произнести долгожданное финальное: «Разойдись!», но тут самовольщик и злостный нарушитель воинской дисциплины рядовой Малиновский, по недоразумению первая и единственная виолончель ансамбля, неожиданно открыл нахально рот и стал слегка заикаясь говорить слова.
А слова эти были про то, что жена у него в больнице на сохранении, вот-вот родит, а младшего сына девать некуда, родственники все в Перми и приехать не могут. Ну не могут они приехать, или не хотят, или возможности не имеют... А ему, рядовому Малиновскому, что делать? Сына кто в садик утром отведёт? А вечером его кто заберёт? Нет, рядовой Малиновский, уважает и чтит воинский устав и полностью согласен, что он виноват, и готов понести и искупить, только в садике ему нужно быть не позднее...
- Разговорчики! Рядовой Малиновский!
Но разговорчики не прекратились, а вот с Нелюдовым неожиданно случилось нечто небывалое - что-то человеческое вдруг отобразилось на смуглом, несколько обезьяньем личике младшего лейтенанта, возможно, это была несвойственная его чину жалость, или, ещё того пуще, попытка думать.
Возникла даже некоторая пауза. Нелюдов долго-долго смотрел на Малиновского, который, в свою очередь, долго-долго, насупившись, смотрел в пол и глупо кусал губы.
Не известно, что происходило в эти секунды в черепной коробке замначальника, но зато всем известно дальнейшее: распустив строй, он, почесав подбородок, обратился к виноватому во всём Малиновскому с такими речами: «Эта... ты... зайди, давай, ко мне в этот... в кабинет, давай, зайди. Указания получить. Там всякое... такое... нужно... ну, сам понимаешь».
Воспрянувший духом Малиновский поспешил за младшим лейтенантом и в тишине кабинета получил такие указания вышестоящего начальства, о которых впоследствии...
Впрочем, зачем спешить?
Давайте-ка, всё исследуем по порядку.
А порядок исследования следовало бы начать с принадлежности замначальника Нелюдова к категории комсомольской. Правдиво описываемые здесь события происходили давно. Так давно, что вряд ли кто уже помнит, что все офицеры, выпускники военных училищ, прибывали к месту службы, уже будучи членами могущественной Коммунистической партии Советского Союза. Единственным из известных мне офицеров, не имевшим по непонятным причинам членства в Коммунистической партии, как раз и был младший лейтенант Нелюдов. Страдал Нелюдов от этого морально и физически, вследствие чего имел огромный зуб на всех, кто хоть по касательной, но мог быть причислен к когорте виноватых. При этом не важно было в чём виноват, и степень «виноватости» не важна была.
Срочные служащие ансамбля старались по возможности не давить на эту мозоль Нелюдова, но на комсомольских собраниях, которые случались не реже одного раза в месяц, вынуждены были требовать от него отчёта о выполнении комсомольских обязанностей, наравне со всеми прочими.
Одно из таких собраний, помню, закончилось страшнейшим разгоном, учинённым комсомольцу Нелюдову за разгильдяйство и халатное отношение к исполняемым поручениям. Но как только собрание было закрыто, оный комсомолец поднялся, хищно оглядел зал и ядовито прошипел: «Всё! Демократия... закончилась! Щас я... вас всех...» Ну, и так далее, в том же ключе... Впрочем, дословно воспроизвести всю фразу здесь никак невозможно по причине её нецензурности...
Только не надо думать, что замначальника был уж таким кровожадным и мстительным! Присутствовали в его характере и хитреца, и лукавство, и зачатки юмора, но всё это в свободное от несения службы время, в чём я убеждался неоднократно. Однако, рассказ не об этом. В служебное время портил младший лейтенант безмятежную жизнь срочников, как хотел. Кстати,, между собой срочнослужащие звали младшего лейтенанта Чёрным, но вовсе не за свойства натуры и не за придирки и требования, а просто потому, что носил он форму с погонами танковых войск, чёрного цвета, в то время, как другие офицеры и солдаты носили красные погоны пехоты.

Да! Одно обстоятельство нуждается в особом пояснении, ибо служба в ансамбле песни и пляски всё-таки была несколько особенной и требовала некоторых специальных знаний, не преподававшихся в военно-политическом училище.
Например, младшему лейтенанту никто в процессе воинской учёбы не растолковывал значения музыкальных терминов, таких, как мелизмы, форшлаги, флажолеты, бемоли и прочее, а уж про то, что такое баллон в устах балетных людей, он даже догадаться не мог бы. Кстати, поясню, что на балетном языке баллоном называется способность во время исполнения прыжков как бы зависать на мгновение в воздухе, что говорит об очень высоком уровне мастерства танца. Между певцами же особой популярностью пользовались шутки про си-бемольное масло, которого вечно не хватало, чтобы спеть высокие ноты.
Этим недостатком специфических знаний у Нелюдова срочники ансамбля поначалу пользовались со страшной силой.
Одним из первых обнаружил и проверил эту возможность солист балета Санька Блинов.
Началось всё с шутки. С перекошенным от ужаса лицом проник он в кабинет грозного замначальника и почти заикаясь от волнения стал говорить, что послезавтра нужно ехать в командировку, а у него баллон сломался.
- Как сломался? - совершенно серьёзно воскликнул Нелюдов.
Сашка поначалу даже оторопел, но тут же продолжил.
- Ну, как? Во время репетиции...
- Что же ты завхозу не сказал, он бы в ремонт сдал?
Тут Блинов сообразил, что его шутливое враньё принимается за чистую монету, и подхватил опасную игру.
- Так ремонт, это дней пять или даже неделя, а ехать послезавтра.
- Ладно, не паникуй, я что-нибудь придумаю. Сейчас начальнику позвоню.
- Зачем звонить? Завтра суббота, всё равно всё закрыто. У меня есть дома запасной, я могу съездить...
- О, молодец, с этого бы и начинал. Вот тебе увольнительная до...
Совсем обнаглев, солист перебил: «Послезавтра к отъезду только успею. Он у отца на даче, в Первоуральск надо будет мотаться».
- А точно успеешь? А то смотри!
- Успею. Не первый же раз.
И поехал Сашка за баллоном на дачу в Первоуральск, только почему-то на трамвае... На улице, кажется, Бебеля у него подруга жизни жила... И даже, помнится, не одна и не только на Бебеля.

После Сашкиного триумфа очередь за увольнительными стала возникать у кабинета Нелюдова с регулярностью поезда метро.
Скрипач Миша Коломийцев раза четыре умудрился сходить в увольнительную за очень редкими бемолями.
Игорь Зырянов, освоивший самоучкой контрабас, ходил покупать форшлаги и мелизмы, которые всё время крошились, и непонятно было, кто же их выпускает столь низкого качества.
Миша Токарев, потрясающий флейтист, вместе с Володей Хмелёвым, экстра-класса, кстати, баянистом, то и дело меняли изношенные флажолеты, а один раз умудрились потерять где-то или разбить ужасно хрупкий бекар, причём, Миша от флейты, а Володя его же, но от баяна. Такие вот Маши-растеряши. Пришлось отправить их аж на три дня, иначе концерт срывался.
Как-то пришли к Нелюдову два певца-солиста, два Александра, два тенора, оба рядовые, только фамилии разные: один Швед, другой Выгрузов. Пришли и стоят. Стоят и молчат. Вообще-то они вместе никогда к нему не ходили, солисты, это значит соперники, конкуренты по-современному. А тут вдруг оба пришли.
Нелюдов сразу заподозрил недоброе, и точно: у обоих закончились запасы си-бемольного масла. Ни капли не осталось! Мало того, что тренировки накрываются медной посудой (Нелюдов репетиции ансамбля на армейский лад тренировками величал), так ещё и надвигающийся правительственный концерт под угрозой.
- А вы что, только сегодня об этом подумали?
- Нет, вчера, - Выгрузов виновато потупился.
- Пошути мне тут, пошути...
- Я, товарищ лейтенант, конечно виноват, - встрял тут Швед, - он у меня брал, когда нужно. А вчера я, когда из казармы на спортплощадку пошёл в волейбол играть, забыл масло из кармана выложить. Толик Коновалов мяч подавал, и я плохо принял, баночка разбилась... Вот... - и показал карман с жирным пятном.
Пришлось в итоге солистам-Александрам Шведу и Выгузову, как они не пытались возражать, идти в увольнение, чтобы искать по всему городу дефицитнейшее си-бемольное масло. Правда, поиски эти происходили довольно странным образом, а именно: в небольшой двухкомнатной квартирке почти на самой окраине Свердловска, накрыт был хозяйственной и заботливой мамой Саши Выгрузова стол. За столом этим, поглощая вкусный борщ, котлеты, домашние соленья и прочие вкусности, искали си-бемольное масло оба Александра, чтобы затем продолжить поиски, переодевшись в гражданскую одежду, каждый в своём направлении.
Однако чаще всех и дольше всехгулял по увольнениям не музыкант, не певец и не танцор, а просто рядовой Валентин Палуб. Не владел Палуб ни музыкантским, ни балетным, ни каким бы то ни было другим фольклором, и понятия не имел о бемолях-мелизмах-баллонах и прочей лабуде. Зато владел он в совершенстве тонкостями искусства стукача, а кроме того умел доставать в любое время дня и ночи горячительные напитки в виде водки или дешёвого вина для нужд сверхсрочников или офицерского состава, не забывая, впрочем, и себя сирого. А по всему по этому благодарность офицерского состава постоянно выражалась в увольнительных записках оному рядовому Палубу Валентину.

Для всех остальных срочнослужащих эта лафа продолжалась довольно долго, однако всему на свете приходит конец. Пришёл он и этой лафе. Пришёл закономерно и ожидаемо в лице вернувшегося из очередного отпуска заместителя начальника ансамбля по художественной части старшего лейтенанта Михаила Процянко. Работал Процянко в ансамбле, вернее, служил, не первый год, окончив в своё время отделение военных дирижёров Московской аж консерватории.
Заглянул, выйдя из отпуска, Процянко к Нелюдову с вопросом: «А где у нас рядовой Шевченко болтается? Он мне нужен».
Между нами говоря, болтался рядовой Шевченко в это время в женском общежитии Уральского политехнического института, в комнате N123 в объятиях полуодетой Светочки, а может быть Танечки или даже Риточки, держа в правой руке на отлёте стакан портвейна N72, но в трактовке младшего лейтенанта Нелюдова это прозвучало чуть-чуть иначе.
- Здравия желаю, Миша. Хорошо, что ты вернулся. Прости, я тут обедаю... Ты чай будешь? Я только что заварил...
- Да нет, спасибо. Шевченко мне нужен.
Отодвинув в сторонку расстеленную газетку, на которой покоились початый бутерброд с селёдкой и два пирожка с неизвестной начинкой, Нелюдов глотнул чайку и весомо произнёс: «Шевченко я отправил в увольнительную, у него нотный стан кончился. Пока не найдёт, я ему сказал, чтоб не появлялся мне на глаза».
От такого заявления у Миши Процянко самопроизвольно открылся рот и в глазах утвердилось некое подобие жалости к говорившему.
- Что у него кончилось? - не веря услышанному переспросил он.
- Нотный стан кончился, - со знанием дела повторил Нелюдов, - причём закончился ещё вчера утром, а он мне об этом только вечером сообщить изволил.
Поражённый Процянко молчал, пытаясь сообразить что-нибудь.
- Вот Карпов Коля молодец. Ему батман стал ногу натирать, он сразу пришёл. Лучше вовремя новый заказать, тем более, что по знакомству, бесплатно, чем потом в госпитале...
- Что ему ногу натирает?
- Батман...
- Какой батман?
- Откуда я знаю, какой? Гранд, кажется. Мал он ему... Коля ни тренироваться, ни танцевать не может... Да, вот, посмотри список увольнительных на сегодня...
И лейтенант Процянко посмотрел...

Кое-кто может подумать, что я шучу и всё выдумываю? Если бы так! Впрочем, все имена и фамилии действующих лиц это истории подлинные. Можете спросить у любого, если не верите мне.

Разговор в кабинете продолжался долго, очень долго. Сколько? Никто не знает. Но все знают, что итогом этого разговора был... как бы помягче сказать? Нет, лучше промолчу, итак все поняли.
Впрочем, был ещё один итог этого разговора: Нелюдова буквально перекашивало, стоило кому-нибудь произнести слово форшлаг, тошнило от мелизма, бемоль вызывал бурный прилив гнева, а батман - судорогу.

Пора, однако, вернуться к рядовому Малиновскому, выходящему из кабинета замначальника с вожделенной увольнительной в руке, да ещё на двое суток!
Отбыв из дома офицеров, где была база ансамбля, непосредственно в детский сад за маленьким сыном, дальше он исчез из круга нашего общения ровно на обозначенный в увольнительной записке срок.
Утро третьих суток началось, как всегда, с общего построения. Всё протекало буднично и обыкновенно, за исключением одной детали: в строю рядовой Малиновский стоял не один, он держал за руку малютку лет около трёх в синих штанишках на перекрещенных лямках, клетчатой рубашке и летних сандаликах. Малый ковырял в носу, а рядовой Малиновский, дёргал его руку и что-то шипел, стараясь быть неслышным.
Неслышным быть Малиновскому не удалось, несмотря на все усилия.

При виде малыша младший лейтенант Нелюдов, даже несколько смутился, хотел было рядового Малиновского вывести из строя и объявить очередное взыскание, но почему то просто по-человечески вдруг спросил: «Девать некуда, что ли, пацана?»
- Некуда, - подтвердил Малиновский, - Карантин в садике, - дёрнул малыша за руку, чтобы не ковырял в носу, а сам потупился.
- А как же тренировка?
- Не знаю.
- Ладно, давай его в кабинет к зампоАХЧ. После обеда разберёмся.
Пробудившаяся не к месту в Нелюдове жалость сыграла со всеми шутку, но он ещё не подозревал об этом.

Виолончелист Малиновский завёл сына в кабинет заместителя по хозяйственной части пожилого добродушного Виталия Матвеевича, и все отправились по своим, так сказать, рабочим местам, на репетицию.
Малыш Малиновский, получив от папы строжайшей строгости наказ вести себя тихо, как только папа скрылся за дверью, тут же начал наказ исполнять по мере возможности, то есть залез пальцем в письменный прибор на столе и вытащил оттуда гигантскую кляксу. Клякса с пальца сорвалась и угодила именно туда, куда было надо - на финансовую ведомость. Спокойный обычно Виталий Матвеевич пережил эту неприятность, лишь слегка вздрогнув. Он промокнул кляксу пресс-папье и протянул юному Малиновскому платок: «Немедленно вытри руки! В чернильницу лезть руками нельзя! Разве тебе папа не говорил?»
- Нет, не галявиль! - объявил отпрыск и потянулся посмотреть на запачканную ведомость. Чтобы удобнее было тянуться, он схватился руками за счётный аппарат «Феликс», от чего тот поехал, и оба успешно рухнули на пол. Падая, малыш поддел ногой корзину для бумаг, от чего всё её содержимое разлетелось по кабинету.
- О, боже! - воскликнул зампоАХЧ, и ринулся поднимать юного альпиниста. У того на глазах стояли слёзы, но он мужественно вытерпел, пока его поднимали, отряхивали, водили умываться, и даже не проронил ни звука, пока оттирали пальцы послюнявленным платком.
Однако, когда Виталий Матвеевич вернул его в кабинет, малютка умудрился: а) во мгновение ока разбить цветочный горшок с подоконника, б) опрокинуть вешалку с одеждой, в) оседлать Виталия Матвеевича с радостным возгласом «лосядка!» в тот момент, когда зампоАХЧ ползал по полу, собирая разбросанное содержимое корзины, г) оказаться на столе, несмотря на яростное сопротивление...
Часа через полтора от начала событий Виталий Матвеевич не выдержал. Он, проявив несвойственную ему обычно поспешность, заскочил в кабинет Нелюдова, но того не оказалось на месте. Тогда он ринулся к Процянко и слёзно начал умолять прекратить пытку.
Процянко, который только что появился, так как с утра находился на совещании в штабе округа, был не в курсе происходящего и поспешил на помощь. Зрелище, открывшееся его взору, могло потрясти до глубины души любого.
На роскошном письменном столе стоял на четвереньках перемазанный чернилами малютка без своих синих штанишек и повторяя: «Я хасю пи-пи!» радостно брызгал на помятые армейские бумаги. Штанишки висели на рамке грамоты с благодарностью Военного совета.
После того, как два взрослых человека, два кадровых офицера смогли одеть на малыша штанишки, попытались спасти раскисшие бумаги, накрыли промокшее зелёное сукно стола какими-то тряпками и препроводили непоседу в другой раз умываться, общим собранием было решено поместить удальца в кабинете Процянко, но при одном условии: он не будет ни к чему прикасаться, а будет играть на диване, иначе папу посадят на гауптвахту и он не купит мороженное.
Нимало не подумав, малыш утвердительно кивнул головой и действительно минут десять сидел на диване тихо, перебирая в картонной коробке какую-то ерунду. Коробку принёс Виталий Матвеевич, пересыпав в неё из закромов всякую мелочь для развлечения дитяти.
Процянко уже было внутренне возрадовался, да рано.
- Дядь, а сто это? - малыш протянул пустую баночку из-под сапожного крема.
- Крем, сапоги чистить, - вздрогнув ответил он.
- Дядь, а сто такое клем?
- Это... это такая штука... чтобы сапоги блестели.
- Дядь, а у тебя есть сапаги?
- Есть.
- А где ани есть?
- В шкафу стоят?
- В каком скафу?
- Вот в этом.
- А засем ани там стаят?
- Потому что я их туда поставил?
- А засем ты их туда паставиль?
- Извини, дружок! Ты мне мешаешь работать.
- А засем тибе лаботать?
- Я занимаюсь важным делом, а ты мне мешаешь. Помолчи, пожалуйста, хорошо?
- Халасо.
Пять секунд тишины.
- Дядь, а это сто? - малый крутил в руках поломанную кокарду.
- Это от военной фуражки. Кокарда.
- А засем какалда?
- Чтобы знали, что ты военный.
- А засем ваеный?
- Господи! Я просил тебя помолчать, мне надо работать.
Ещё пять секунд тишины.
- Дядь, а это для сиво?
- Это... - несчастный старший лейтенант обомлел: в руках у малыша он увидел кобуру, - Не трогай! Положи немедленно! Это нельзя!
Процянко выскочил из-за стола и мигом выхватил кобуру. Кобура была ПУСТАЯ!
- Где ты это взял! - почти заорал он, - Где взял? Отвечай!
Лицо младенца сморщилось, предвещая рёв!
- Скажи мне, где ты взял эту штуку, а то... а то... - он понятия не имел, что будет, «а то...»... Наконец счастливая мысль посетила растерянного старшего лейтенанта: «А то я твоего папу уволю!»
Незнакомое малышу слово неожиданно произвело нужный эффект.
- Я это взяль там, - он указал пальчиком на тумбочку.
Молния воспоминания вспыхнула в мозгу Процянко. Он метнулся к тумбочке и мгновенно выдвинул ящик. Слава Всевышнему! Пистолет лежал нам.
- Никогда! Слышишь, никогда нельзя брать это! Чужие вещи брать нельзя! Понятно?
- Я иглал!
- Чужие вещи - не игрушка!
Шкодник молчал, насупившись.
Немного успокоившись, Процянко спрятал пистолет в кобуру, кобуру положил в сейф и вернулся к делам. Однако на этом ничего не закончилось.
- Дядь, поиглай со мной! - попросил младший Малиновский и попытался влезть и на стол Процянко.
- Нет! Мы договаривались, что ты будешь сидеть тихо на диване. Договаривались?
- Дагараливались!
- Вот и сиди тихо.
- Эта сто у тебя? - маленький пальчик указывал на погоны.
- Это погоны, моё звание.
- А как тибя звать?
- Меня дядя Миша звать.
- А засем тибе пагоны?
- Чтобы знали, что я офицер?
- А засем ты афисель?
- Офицер, это начальник над солдатами. Твой папа солдат, а я его начальник.
- А засем насяльник?
- Слушай, ты снова мне начал мешать. Пожалуйста, помолчи!
- А засем памалси?
...
Процянко мужественно продержался очень долго, целых сорок минут.
В самый разгар репетиции ансамбля он возник в зрительном зале с пачкой каких-то бумажек в руке и начал делать отчаянные жесты дирижёру. Тот постучал палочкой, строго посмотрел на старшего лейтенанта и объявил: «Пять минут перерыв!»

Пока все курили, трещали последними анекдотами и разминали затёкшие ноги, можно было видеть, как Процянко в ужасе что-то говорит дирижёру, начальнику ансамбля майору Холченкову, а тот делает изумлённое лицо и что-то строго бурчит. Странный разговор продолжался значительно дольше объявленного времени, а закончился совершенно неожиданно.
- Рядового Малиновского ко мне! - приказал майор Холченков, и когда тот появился, счастливыйПроцянко вручил ему пачку увольнительных записок со словами: «Чтоб я твоего... (непечатное слово), больше до дембеля в армии не видел!!!»

Вот так рядовой Малиновский, а по совместительству первая и единственная виолончель ансамбля песни и пляски, получил возможность ходить в увольнения в любое время дня и ночи.


© С.Кочнев, 2013


P.S.
Многоуважаемый читатель мой!
Не от хорошей жизни обращаюсь к Вам с этой просьбой.
С 2001 года я на инвалидности (серьёзная бытовая травма, но никакого криминала). До последнего времени я работал, копил, пытался издать мои произведения, однако, как ни грустно, больше не могу этого делать. Единственная моя мечта - увидеть настоящую бумажную книгу с моими произведениями.
Если Вам понравились мои рассказы, повести, пьесы, и Вы считаете, что они достойны быть опубликованными в бумажном варианте, не сочтите за труд перечислить хотя бы всего 10 (десять) рублей на этот счёт в Яндексе: 41001241089095. Надеюсь, что это поможет мне увидеть свои труды, доступные широкому читателю.
Буду чрезвычайно благодарен любой помощи!
Извините, если эта просьба не касается Вас.
С уважением,
С.Кочнев (Бублий Сергей Васильевич)

Цельнотянуто с https://fabulae.ru/prose_b.php?id=25669&N=3

Случается так изредка, что встречаюсь я за кружкой доброго светлого пива с молодежью... Не ветеран, так что с новым поколением коллег по работе, в основном.
Истории застольные сплетаются так, как никакому узелковому письму типа «кипу» и не снилось - рыбалка, Путин, бабы, война, зарплата, водка, грибы - и это минут за пять, при условии что никто новый к беседе не подключился.
Вот не помню как вильнула так беседа, но рассказал я про непонятную сработку СПО-15, системы предупреждения о радиолокационном облучении, на МиГ-31; ещё в Даугавпилсе дело было, на учебном ДВВАИУ.

Заблажила ни с того, ни с сего. Осмотрелись, вроде никакие РЛС в нашу сторону и близко не «светят», генофонд не портят; стало быть, продолжаем ковыряться.
А она всё не унимается, пищит и пищит. Ну пять минут, ну десять, но через полчаса уже интересно стало, благо работы закончились, а отведенное на них время еще нет. И ведь чётко указывает что «светят» сзади слева, так там только газовочная, пустая, с крыла глянули, а дальше река Западная Двина - Даугава, за ней тюрьма, за ней - поля и леса, ну нечему оттуда облучать.

Каких только версий не придумали - и что Солнце как раз там садится, и что вроде бы Игналинская АЭС в той стороне, и что боец какой-то из роты обеспечения за час до срабатывания в гаргроте зачем-то ковырялся... эти три гипотезы я привёл лишь потому что они набрали больше голосов, были и вовсе сюрреалистические...


- А компьютер перезагружать пробовали? - это как раз молодежь решила в беседе поучаствовать; юный «хаскер», недавно пришёл в службу технической поддержки, но, как всякий юный хаскер, видит себя в ближайшей перспективе уже как минимум начальником отдела разработки.

- БЦВМ?

- Ээээ?...

- Бортовая цифровая вычислительная машина. Пробовали, конечно, хотя и без смысла явно - это «Береза» даёт данные на «Аргон», не наоборот. Но, когда кот не знает где лизать... они ж могут, не в теории, а на практике, найтись где угодно.

- Нет, всю систему, ну просто же всё...

- Ээээ, Константин?.. Мы про самолёт вообще-то сейчас или?..

- Конечно! Не, ну вот как я всегда делаю! Если «ресет» не помогает, то просто отключить питание, секунд на десять-пятнадцать, не меньше, снова включить...


Водку я употребляю крайне редко, но по такому случаю безоговорочно забрал стопку у соседа по столу.

Неоднократно в своих правдивых байках описывал ситуации самовольства командиров различного уровня, которые ничем, кроме как придурью левого пальца задней ноги, никак объяснить не получалось.
Более подобающей аналогии этого «праздника непослушания», чем мультфильм «Маша больше не лентяйка», я не нашёл. Это когда частично нарушается причинно-следственная связь между своим «Я», боевым приказом, обстановкой и просто дуростью.
«Да, я не хозяйка своих ног и рук...» и с радостью стану жрать ложками хрен с горчицей... или как мыши, которые плакали, но грызли кактус.
Итак, в 80-х годах прошлого века получили мы, наконец, долгожданные дизельные подводные лодки проекта 877, ещё называемые «варшавянками». В плане Генерального штаба СССР после пяти лет эксплуатации эти лодки должны были быть переданы морским силам стран Варшавского договора. Б-260, Б-404, Б-405, Б-229 и прочие.
Лодки поступили в 182-ю бригаду*, которая базировалась в бухте Бечевинская. В посёлке Финвал.
* 182-я обрпл (отдельная бригада подводных лодок).
Создание там пункта базирования было идеей Главкома ВМФ адмирала Горшкова. Стратегически идея была оправдана; минус - отвратительный выход из бухты. Его постоянно приходилось чистить. Всё закончилось после сильного землетрясения в начале 90-х, после которого поднявшееся дно пролива стало невозможно углубить. Последние лодки, выводимые в Завойко, продирались буквально на брюхе.

[]

( Свернуть )
Несколько слов о подводных лодках проекта 877. Основной её особенностью было: малая шумность, значительная дальность обнаружения подводных целей гидроакустическим комплексом МГК-400 и возможность сделать предварительный анализ типа обнаруженной цели. Малая шумность была достигнута из-за отсутствия ГТЗА*, мощных насосов и помп, какие имелись на атомных лодках. Шумность лодки на 5 узлах составляла 80-90 Дб на 1 Па на расстоянии 1 м, что было меньше, чем на американских лодках типа «Стёрджен» и соизмеримо с лодками типа «Лос-Анджелес» на их 6-7-узловом ходу.
* Главный турбозубчатый агрегат.
Если «Варшавянка» зависала на двух-трёх узлах, то превосходила американские лодки в дальности обнаружения примерно на 30%.
Минус - необходимость производить зарядку аккумуляторных батарей , что демаскировало её шумом и выхлопом дизеля. Хотя, по-моему, к тому времени аппаратуры «Sniffer» для обнаружения работы дизеля у американцев уже не было.
Ну и ещё несколько слов о байке с названием «Чёрная дыра»; такого не помню. По крайней мере, до книг Покровского и фильма «72 метра» такого прозвища у лодки не было. По-моему, сами придумали, сами и гордимся.
На лодках впоследствии устанавливались 7-лопастные «сабли», не имевшие режима кавитации. До этого был 6-лопастной винт.



Вооружение составляли торпеды - до 18 штук, из них 2 со спецециальной боевой частью (ядерные).
Гидроакустический комплекс позволял обнаруживать подводные лодки типа «Лос-Анджелес» в режиме шумопеленгования до 80 кабельтовых. Иногда отмечались обнаружения в 208 кбт, но это при их ходах более 10 узлов. Это наиболее характерно во время проходов американскими лодками проливных зон Курильского рубежа. Сложность и сила течений в проливах заставляла иметь скорость хода 10 узлов и выше. Ну, мы, естественно, этим пользовались.
Генерируемый лодкой шум имеет характерные частоты модуляции, которые содержат информацию о количестве лопастей и скорости вращения гребного винта (скорость вала гребного винта).
Величина интереса к узкополосному пассивному сонару представляет собой спектральное содержание входящего звук со всех сторон, интегрированный в течение определённого промежутка времени.
Для анализа шума МГК-400 может использовать два режима работы: сигнал LOFAR, который чувствителен для прямых частотных линий и обработки сигналов(широкополосный анализ), и DEMON который имеет возможность обнаруживать линии косвенной частоты. Условное обозначение LOFAR означает Low Frequency Analysis and Recording), DEMON означает обнаружение пакета шумов (детектирование модуляции, или узкополосный анализ).



То есть комплекс имеет возможность выделения спектра наиболее шумящих составляющих в общем фоне подводной цели.
Иностранные обозначения берутся потому, что мы оперируем не нашей, а их, западной математической моделью описания шумов. Ну и величины измерений шумности у нас и у них отличаются. То есть «дюймы и сантиметры», грубо говоря.
Чтобы далее не забивать читателям голову: по сравнению с комплексами прошлого поколения это был значительный прогресс. Наряду с низкой шумностью это позволило значительно увеличить дальности обнаружения иностранных лодок.
Несколько слов о том, что делали американские лодки в Охотском море. Дело в том, что после 1985-86 годов был сделан неутешительный вывод: практически около 90% наших «стратегов»*, выходящих на боевую службу, сразу после выхода из базы становились объектами слежения. Попеременно - атомной лодкой, самолётом патрульной авиации, судном с гидроакустической разведки или системой СОСУС.
* Ракетный подводный крейсер стратегического назначения (в те времена - семейство проекта 667).
Уничтожить наш «стратег» они могли бы через час после получения команды при непосредственном слежении или через несколько часов после слежения СГАР (судно гидроакустической разведки). Или БПА (базовой патрульной авиацией).
Поэтому было принято решение лодки проектов 667АУ и 667Б отправлять на боевую службу в Охотское море. РПКСН проекта 667БДР продолжали нести боевую службу в Аляскинском заливе. Естественно, Главным Оперативным управлением ВМФ было выполнено целераспределение, так как ракеты из Охотского моря не могли «достать» западное побережье США. Или стрелять из северной части Охотского моря по базам на Аляске, или из южной по Пёрл-Харбору и Окинаве.
Ну, а штатовские лодки стали частыми гостями в Охотском море; поэтому было принято решение в 1986 году создать Курило-Камчатский противолодочный рубеж и привлечь подводные лодки проекта 877, авиацию 310-го и 317-го авиационных полков.
Задача: максимально возможное время держать перекрытыми проливы Крузенштерна, Буссоль и Четвёртый Курильский. Через них лодки США могли пройти, не нарушая территориальных вод СССР (хотя я имел информацию, что иногда они проскакивали и Первым Курильским, и проливом Северина).



Начали мы составлять графики выхода на службу, поисковые скорости, цикличность поиска и зарядки батарей... Сходились на том, чтобы «шуметь» дизелями на зарядке со «внутренней» стороны островов, маскируясь шумами приливно-отливных течений, после этого выходить на 72 часа в пролив ходами 3-5 узлов. Двигаться с океанской стороны Курил преимущественно курсами 35-45 градусов, то есть в направлении на северо-восток.
Естественно, перед написанием боевых распоряжений провели занятия с командирами и гидроакустиками. Основное усилие - на скрытое слежение, то есть себя не демаскировать, не гнаться за временем слежения. Ваша задача - обнаружить, классифицировать, определить ЭДЦ*. В эфир даже СБД** не молотить - американцы уже давно научились эту посылку обнаруживать и пеленговать***.
* Элементы движения цели.
** Сверхбыстродействующая связь.
*** Вероятному противнику лучше не знать, где, как и когда его обнаруживают - до поры до времени.
То есть обнаружь и выжди пять-шесть часов; при необходимости дёрнем авиацию, она её накроет. Тем более что в проливных зонах авиационными буями работать трудно, а то и просто невозможно - во-первых, приличное волнение, а во-вторых, их быстро сносит течением.
Ну, «первый пошёл»: «варшавянка» Б-404 в феврале 1986 года. В Четвёртом Курильском проливе обнаруживает идущую в пролив подводную цель. Всё определил, шумы записал, классифицировал... ну пристройся ты за ней и убедись, что она прошмыгнула в пролив. Ни-фи-га: активной посылкой ГАС ей в лобешник - ба-бах!!! Та, естественно, в шоке, отворот на 180 градусов и отрывается. Через некоторое время, зная, что есть лодка, которая её обнаружила, она находит способ проскользнуть в другом месте.
Мало того, что «бабах», так ещё и тут же даёт по флоту оповещение об обнаружении.
Ну, мы-то тогда этого ещё не знаем. Команда в Монгохто; по ней Ту-142 летит и ставит на выходе из пролива поле буёв. «Дуля вам с маком».
По окончании боевой службы загоняем лодку в Новое Завойко и всем штабом на неё наваливаемся.
- И на фига ты её акустикой утюжил?
- Дык, подтвердить, что именно подводная цель. Шумы - это шумы, а отметка - это весчь!
- Так акустики же подтвердили в пассивном режиме. Чего тебе ещё надо, хороняка?
- Это я имитировал торпедную атаку.
- А оповещение зачем сразу давал? Просили же: выжди пару часов.
- А скрытность после моей торпедной атаки всё равно коту под хвост. И вообще: не фиг шастать возле наших островов.
Логика железная. Одно нарушение указаний служит для оправдания другого.
Ну ладно, первое обнаружение, да на большой дальности, сам такого не ожидал. Ну, немного повоспитывали командира старшие товарищи.
Далее идёт Б-405 в декабре 1986-го, уже в пролив Крузенштерна. Ну, всё согласно расчётов - зацепила иностранку лоб в лоб, когда та пошла в пролив. И дальность обнаружения большая, и сами на фоне приливов не слышны... Те же яйца, только в профиль: акустикой - шарах! Американка уваливается вправо и уходит севернее вдоль островов.
Начинается новая экзекуция:
- Зачем?!
- А мне командир Б-404 рассказывал, как они супостата шуганули.
- Ты распоряжение читал? На инструктаже был? На-Хре-На?!
- По войне я бы её торпедировал.
Ну, допустим, выстрелил бы первым; торпедировал ли - это ещё вопрос. Хотя, как считают, первым пульнул - первым попал... Но ты доживи ещё до войны, они ж тоже не идиоты и, скорее всего, после твоей посылки акустикой она крутанулась, может, буксируемую станцию выпустила, определилась... Несколько таких проколов - и амеры будут иметь статистику по «варшавам», а там и до индивидуальных шумовых портретов недалеко...
Как горохом об стол.
С одной стороны, командир - ты. Это твоё решение. Имеешь полное право получить люлей. Но мозги-то нужно хоть иногда включать...
Хорошо хоть, что доложил честно. А то ведь мог вообще сказать: слежение было скрытное.
Зато в феврале 1987-го Б-470 всё сделала, как учили. Южнее пролива Крузенштерна зацепила иностранку, исходя из чего мы сделали вывод, что контролируют они и те проливы, в которые сами не ходят из-за территориальных вод. Проливы Дианы, Рикорда, Надежды, Средний. За счёт большой скорости хода успевают проскакивать и иметь возможность обнаружить наши РПКСН, но нарываются на «варшавянки».
По войне было бы самое то. Шарахнуть торпедой хватит и десяти минут обнаружения. В мирное время - только увидел, и тут же она оторвалась.
Эпопея с Б-404 продолжалась. В октябре 1987-го командир приловил иностранную лодку, которая входила в пролив Фриза, следя за нашим РПКСН. Ох, он и оторвался!.. Настрелялся условными торпедами, извините, до усрачки. Не знаю, смог ли наш «стратег» оторваться от слежения, об этом только операторы знают. Но, думаю, что если и оторвался, то ненадолго. Шумят сильно старушки.
В очередную боевую службу - снова здорóво. В марте 1988-го, та же история. В проливе Фриза, благодаря своему классному акустику, снова обнаруживает иностранную лодку на большой дальности. И снова лупит её активной посылкой ГАС, торпедометатель, блин; американка выполняет отворот на 180 градусов, маневрирует и, естественно, за счёт большей скорости отрывается.
По приходу со службы снова пытаем командира:
- Слушай, ну они что, американцы эти, тебе в суп наплевали, что ли?
«Если вы ни в грош не ставите генерала, пожалейте хоть бабушку» (фильм «Офицеры»).
- А чего они...
- Ну ты ж своими чапаевскими выходками нам всю малину перегадил! Тебя что, командующему флотилией для опытов сдать?
- Не надо...
- Твой предшественник на этой лодке так хорошо на поисковой в октябре 1984 года отработал вместе с ТАКР «Новороссийск» и с авиацией. Неужели нельзя точно выполнять то, что тебе предписано боевым распоряжением?
Ну а дальше понеслось - Б-405 в октябре 1988-го, Б-439 в феврале и Б-404 в апреле 1989-го... и ещё, и еще.
Наши бравые командиры с упорством маньяков продолжали раздавать гидроакустические поджопники всем встретившимся на пути американским лодкам.
И тут - о, не чудо ни фига - к 1990 году скрытые обнаружения закончились. Даже попытки следить скрытно ни к чему не привели. Дальности первичных обнаружений неожиданно уравнялись. И теперь бывало, что и американцы первыми обнаруживали наши супер-пупер малошумные «варшавянки».
А когда пришло время подводить статистические данные и делать выводы, СССР плавно и неожиданно приказал долго жить...
После 1992 года задача противолодочной обороны на Курило-Камчатском рубеже была с флотилии снята, и мы потихоньку начали откат назад. Который, мне кажется, не закончился до сих пор.
Вот такая не очень весёлая история про ручки и ножки, которым надоело слушать умную голову. Это я не о себе, а о умных головах из оперативного отдела штаба Камчатской флотилии
(С)
http://samlib.ru/s/semenow_aleksandr_sergeewich333/masha.shtml