РАЗДВИЖНОЙ УПОР.

(в память о Валере Агафонове одна из его историй, рассказанная в курилке на 6 ВСОК ВМФ в 1990г.)

"Орион" охамел. Наша подводная лодка в надводном положении отрабатывает элементы своих задач, а американцы своих. Двое суток ждем подлета нашей авиации для совместной работы, но у них, хреноплетов, кончился керосин. Вместо нашего самолета прилетел этот дурень. Вахта на мостике, кажется, уже всех летчиков в лицо выучила, попадись где, в рожу сразу получат. А они все летают и летают...
Командир дивизии не выдерживает:
- А ну, подать мне на мостик раздвижной упор, сейчас я его расстреливать буду!
Через минуту здоровенный винтовой домкрат, предназначенный для заделки корабельных пробоин, в руках у комдива.
- Так, ну, подходи сюда, подходи, сволочь мериканьская...
Адмирал уложил раздвижной упор на плечо, поднял рукоятку на манер прицельной планки. Издалека - "Стингер", ни дать ни взять, только красного цвета.
- Подходи, подходи...
"Орион" описывает большую дугу и ложится на боевой курс, быстро приближаясь к носу лодки. Напряжение растет. Американский летчик улыбается всем грызлом и наводит самолет прямо на рубку лодки.
НАНА! - комдив дергает на себя раздвижной упор, имитируя отдачу секретного оружия. В этот момент огненный шар ударяется в кабину "Ориона" и он резко взмывает в небо. Комдив с испугу заезжает себе рукояткой раздвижного упора в бровь.
- ААААА! Твою мать! - прихлопывает палец падающей рукояткой и бросает упор.
На мостике тишина.
Комдив включает остатки сознания, пытаясь сообразить покалеченным организмом, что же произошло.
- Где ракетница, вашу мать?
Возле израненного комдива виновато качается длинный боцман с дымящимся стволом ракетницы в руках.
- А чо они, товарищ комдив, над флагом нашей Родины летають?
Адмирал долго шипит, стараясь лишить боцмана жизни способом удушения, остальные пытаются оттащить его за полы мехового пальто. Над кучей-малой из человеческих тел гордо развивается Военно-морской флаг, которому только что вернули поруганную честь.

"Орион" больше не появился. На средней палубе третьего отсека, откуда был доставлен раздвижной упор, матрос Мартышкин старательно выводит белой краской звездочку, обозначающую сбитый вражеский самолет.
- Вот так, салаги, - обращается он к группе молодых трюмных матросов.
Беречь этот раздвижной упор, как родную маму. Звездочку подкрашивать, и всем своим салагам это вовеки завещать!...

В ЦЕНТРАЛЬНОМ.

В штурманской закипел кофейник. Ароматный запах распространился в центральный пост приятным напоминанием, что не все в этой жизни бывает так плохо. Носы подводников заворочались в разные стороны, словно хотели наперегонки побольше вынюхать аромата этого замечательного напитка. Штурманенок на 264-й по кличке Бойман умел, паршивец, извлекать такие запахи из содержимого кофейных пачек, выдаваемых на подводную лодку с продовольственной базы. Казалось, из этих пачек извлечь уже больше ничего невозможно, кроме коричневой массы, засыпаемой коком в корабельный котел и застревающей лохмотьями в зубах на завтраке. Ан нет... В кофейник особым способом он добавлял чеснок с солью, потом спирт.
На разложенной хитроумной «сидушке», которая напоминала некую «полумедицинскую» конструкцию, дремал командир 26-й дивизии, закрыв голову ватником. Из-под ватника торчал адмиральский погон. В этот момент матросу Пупкину понадобилось попасть в пространство за разложенным командирским креслом. Пупкин, не раздумывая, перелез через спящего адмирала, при этом зацепив тапочком его высокопоставленную коленку. Погон не шелохнулся, такой же путь через минуту Пупкин проделал в обратную сторону. Прямо на адмиральский погон с подволока упал таракан, но, завидев мужественное лицо небритого комдива, бросился наутек.
Я представил себе толстого холеного генерала из Москвы в начищенных ботинках и сверкающем зеленом мундире,(только что из пошивочной мастерской), который вчера проверял работу тыла нашей флотилии. Уложил его мысленно головой под замасленный ватник вместо нашего комдива, как бомжа на теплотрассы, и чуть не намочил штаны от задушившего меня смеха. Нет, это не всем дано, носить такие погоны в подводном флоте...

- Гена, ты не знаешь, чего эта «палка» здесь бегает? - Леха Гладушевский задает этот вопрос вахтенному механику, так чтобы его слова слышал двухметровый штурман, постоянно выбегающий из штурманской рубки к перископу для снятия пеленгов. И тут же получает удар 46 размером в спинку кресла, на котором сидит. Кружка с чаем в руках у помохи, совершив положенные ей колебательные движения и выплескивает часть содержимого на нижнюю часть тела. Он орет. Штурмана в центральном уже нет, а Леха корчится от боли и обиды, зажатый между подлокотниками кресла и столом центрального.
- Ну, гад! - Леха вытаскивает лист копировальной бумаги из папки механика и старательно натирает ей резинку окуляра на перископе.

Через несколько секунд Юра Ребенок старательно вытирает резинку глазом. Лехин рот растягивается до ушей от удовольствия, и он показывает всем увесистый кулак, дескать, всем молчать!
Тем временем, запах кофе попал в правую ноздрю дремлющего адмирала. (левая у него была прижата кулаком).
Алексей Арсентьевич поднялся со своего лежбища и, не распрямляясь и не просыпаясь, двинулся навстречу вкусному запаху. На половине пути он хватает пипку микрофона на длинном закрученном шнуре:
- Иван Петрович, ты все передал оперативному «Спартака»?
- Так точно, товарищ комдив! - бодро докладывает Русанов с верхнего мостика.
- Вопросы у него были?
- Нет, вопросов не было. Все нормально, товарищ комдив.
- Хорошо, с прибытием в район готовьте лодку к погружению.
- Есть, товарищ комдив.

Белоусов замер у перископа, а все остальные вокруг.
Чуда не произошло, адмирал намазал себе «фингал» на правый глаз, такой же, как у штурмана.

В дверях штурманской рубки комдив встречает Юру с аналогичным «фингалом» на двухметровой высоте:
- Ребенок, что с вами?
- Со мной? Со мной ничего, товарищ комдив, (быстро перебирает в голове историю своей жизни за сутки), вот, заходите, кофейку выпейте.
Комдив вспомнил, зачем шел в штурманскую рубку, и забыл про Юру.
- Ну, давай...
- Серега, давай тут... - Юра красноречиво объяснил штурманенку жестами, чего ему тут надо давать.
А того и уговаривать в таких случаях было не надо. Вся его служба в подводном флоте проходила от «прогиба» до «прогиба». Бойман изобразил крайнее радушие, вытащил из своего загашника кусочек сала, завернутого в кальку, кусочек хлеба, поставил перед комдивом кружищу горячего кофе со спиртиком....
Умел он изображать радушие, этот штурманенок... Но про «фингал» под глазом у адмирала ничего не сказал. То ли постеснялся, то ли побоялся получить такой же, но уже настоящий...

Уничтожив Боймановские запасы, адмирал вернулся в свое кресло. На душе стало тепло и спокойно.
- Ребенок, а лейтенант Яценко у тебя зачеты сдал?
- Почти все, товарищ комдив, процентов 10 осталось.
- А он уже, небось, и «представился» офицерам?
- Ну что вы, товарищ комдив, пока зачетные листы не закроет, ни-ни...

- Все равно бардак...
Вот у нас, помню...
Пришел я лейтенантом на Север....
Пурга метет, ветер свищет...
А мы сидим на лодке, учимся. Сход на берег дробь! В прочный корпус! И пока ты зачеты не сдашь, ты не человек...
Глаза адмирала устремились куда-то вдаль, словно он опять разглядывает покрытые снегом лысые, северные сопки...

А потом все! Зачетные листы закрыты, на душе праздник. Прихожу к старпому докладываю:
- Товарищ капитан 3 ранга, лейтенант Белоусов зачеты на самостоятельное управление сдал!
Прошу назначить время для «представления» офицерам экипажа и накрытия столов.
А он и говорит: Чего мол, Белоусов, тянуть? Давай, сейчас и начинай...
Я довольный бегом на лыжах в магазин. Водку, колбасу, селедку... Хась, и назад.
Прибегаю, стол накрываю,... Товарищи офицеры, говорю... лейтенант Белоусов...
Все выпили, все съели, по плечу похлопали. «Слабо», говорят... Не справился ты, Леша. Быстрее надо.

Через неделю все повторяется. Прибегаю мокрый, пот со всех щелей... Товарищи офицеры, говорю, лейтенант Белоусов говорю... мать вашу! А они мне - «не справился»!
Сел я на пороге, чуть не плачу...
Ну я, мастер спорта по лыжам, да я так не на одних соревнованиях никогда не бегал! Чемпион мира по лыжам, негр какой-нибудь, сдох бы от зависти.... А они мне - Не справился!...

И тут до меня дошло! Набрал я водки, колбасы, селедки и в снег возле казармы!

Давай Белоусов! А я им на стол раз... и все!
Вот теперь зачет, говорят, справился! Подводник ты теперь, Леша, а не «труба от бани»!

Глаза адмирала сверкают на весь центральный пост. Однако, вскоре они опять покрываются пеленой грусти и даже некоторого раздражения. Очевидно, вспомнился утренний разговор на пирсе с командующим флотилии Храмцовым.

- А Храмцов, дубина! Восемь раз бегал...


А.В. 29 ноября 2005 года.

ТОЛЬКО КОМПОТ!

Начищенные до блеска ботинки капитана 2 ранга Рудницкого , преподавателя кафедры Боевых средств флота, со скипом ступали но начищенному младшекурсниками паркетному полу. Сейчас я видел только эти ботинки. Ненавидел их всей душой, и то, что из них торчало.

Наш минерский класс был выстроен во фрунт перед взрослым дядькой, довольным собой, и крайне недовольным нами. В воздухе звенела тишина, нарушаемая только полетом первой майской мухи.
- Старшина! Когда я вам назначал время для консультации перед моим экзаменом?
- Вчера, в 18 часов 30 минут! - докладывает Нестер, с прижатыми по швам руками.
- Сейчас 10.30 следующих суток старшина! В чем дело старшина?
- Товарищ капитан 2 ранга...
- Молчать!...
В воздухе опять слышен полет мухи.
Еще минута скрипа ненавистных ботинок...
- Такого отношения к своему предмету, я не потерПЛЮ!....
Завтра воскресение. Я буду принимать экзамен одИН! ...
Не одного начальника в училище, способного отменить поставленные мной оценки небуДЕТ!
В вашем классе, состоящем из 16 идиотов я поставлю 12 двоЕК!!!

- Старшина! Завтра! На столе! Скатерть! Графин компота с камбуза! Чистый стакан! Пепельница! ВСЕЕЕЕЕ! Чтобы я не видел завтра никаких Мальборов на столе! И дебильных ваших зажигалок!

На счет мальборов и зажигалок он не врал. Была у нас такая военная хитрость, подкладывать на экзаменационный стол маленький подкуп. Наши девчонки, папы у которых ходили на судах загранплавания, иногда таскали нам для этих целей пачки заморских сигарет и причудливые зажигалки. Порой на столах появлялись хорошие ручки и чай с конфетами. Других подарков мы своим преподавателям не делали. Если после экзаменов на столе оставались лежать нетронутыми наши сувениры, уважение к преподавателям вырастало вдвое. Но предупреждение Рудницкого с отказом от возможного мелкого подкупа, свидетельствовало сейчас о его полной решимости выполнить свое кровавое обещание. Кровавым оно было для нас не в переносном, а в самом прямом смысле. Курсант, получивший двойку на сессии, оставался без отпуска. Значит без встречи со своими родителями, близкими, без встречи с любимой девушкой, поливающей свои письма бесконечными ночными слезами... Для нас тогда это было очень серьезно.

Конфликт с Рудницким вырос на ровном месте, там, где его никто не ожидал. На вчерашнюю консультацию мы опоздали на пять минут по причине затянувшейся консультации по Тактике флота, которую проводил капитан 2 ранга Суворов. Его кулак был больше головы нашего старшины и риск получить этим кулаком по башке от бывшего старпома, при попытке открыть рот, был достаточно велик. Прервать его монолог, казалось безумством!
- Помните товарищи будущие командиры! Настоящее тактическое умение, это умение превращать сильные стороны противника в его слабости!
Консультация закончена. Свободны, товарищи курсанты...
- СМИРНО!
- вольно...
- ВОЛЬНО!
Еще через секунду мы уже неслись по длинным училищным коридорам на консультацию к Рудницкому.

Рудницкий старпомом никогда не был. Курсантское уважение к преподавателю всегда зависело от того, кем он пришел в училище с действующего флота. По этому же принципу складывались и взаимоотношения в преподавательской среде. Нам это было хорошо заметно. И каждый из нас потом всегда будет стремиться в море, чтобы хоть слегка походить на обросших ракушками покорителей морских глубин, читающих нам сейчас лекции.
А если преподаватель почти все свои звания получал в училище, приезжая на работу на троллейбусе...
Он относился к числу самых не любимых наших преподавателей. Не любимыми у нас были все, кто в течение года бубнил себе под нос всякую ахинею, не обращая внимания на курсантов, зато во время экзамене драл восемь шкур.

- Товарищи курсанты, чтобы не быть ГОЛОВОСЛОВНЫМ, я хочу ЗАОСТРИТЬ ВАС...
Все это он тараторил, не имею ни малейшего желания кого-нибудь, чему-нибудь научить.

В ГЛАЗА УДАРИЛО МАЙСКОЕ СОЛНЦЕ!

Как прекрасен мир весной! Молодые листочки на деревьях, птички на ветках! Кажется, мы вышли на улицу не из учебного корпуса, а из мрачного бункера фюлера по фамилии Гитлер!

УРА СОЛНЦУ, УРА СВЕТУ, УРА ВЕСНЕ!!!

- Пацаны, а чо мы пешком ходить будем? Глядите, какая техника! - Стрыка (Вова Строков) тычет пальцем в асфальтовый каток, стоящий без присмотра.
- А он заведется?
- Как миленький! - Стрыка прыгает в кабину и нажимает кнопку, громко кричит «ДРЫНЬ!»

- «ДРЫНЬ» - отвечает каток заведенным мотором!

АЙДА ПАЦАНЫЫЫЫЫ!!!!!

Все шестнадцать идиотов нашего класса запрыгивают на движущийся каток. УРА!!!
ПОДДАЙ ГАЗУ, ЕЩЕ ПОДДАЙ!!!

Мы орем на себя, и на друг друга, чтобы выгнать страх перед завтрашним экзаменом, на Рудницкого с его компотом, на стройбатовцев, которые ушли в магазин, бросив свой трактор...

На наши крики из окон учебного корпуса высовываются головы других курсантов. Сколько сейчас зависти у них глазах!!! Асфальтоукладчик несется с горки на стадион с бешенной скоростью, мы орем!

ПРЫГАЙ! - Нестер орет визжащим от страха голосом.

Все разом исполняют его команду, каток въезжает на стадион и переворачивается на бок.

Мы озабоченно чешим затылки...
- Да пацаны, доигрались...
- Надо бы поднять...
- Чо сдурел? Он тонн пять весит...
- Хоть попробовать...
- Все пацаны, кончай балаган, повеселились и хватит. Звонок через две минуты, пошли на «Мину».

Преподаватель на минной кафедре раздал нам учебники и вопросы подготовки.
- Через час начнем практическое занятие, готовьтесь балбесы...

Но готовиться не получалось. Из головы не выходил Рудницкий со своим асфальтоукладчиком.
Каждый из нас сейчас мысленно прощался со своим отпуском.
В окне, выходящем на стадион, хорошо был виден лежащий на боку желтый каток. Сейчас он олицетворял крушение всех наших личных планов и на душе от этого было погано...

- Пацаны, чо делать то будем?
- Барану нажалуемся... (фамилия командира роты была Баранов)
- Ага, чихать он хотел на Барана...

Тем временем на стадионе появились два стройбатовца.
- Да, долго они его, наверное, искали родемого. Всю округу, небось, обошли, бедолаги...
- Нефиг по магазинам шастать, работать надо...
Солдаты тем временем притащили ломы и ловко начали поднимать каток, подкладывая под него камни.
- Во, блин молодцы! Смотри щас на ноги поставят...
Последний рывок и желтый каток вернулся в вертикальное положение. Нам стало легче.

- Пацаны, а здорово мы с горки?!!!
- Ладно,... молчи уж, гонщик хренов, чего из за руля то выскочил? Он бы так может и не перевернулся!
- Ага, пацаны, страшно стало... Штаны порвал, пока прыгал...
- Витя, а может тебе к Начфаку сходить?
- Не поможет...

- ПАЦАНЫ, А ПУРГЕН!!! - Маратка Фарвазов почти подпрыгнул на стуле от радости.
-Да НУ...
- Че, Да НУ? Принимать экзамен он будет один, подмениться некем? Воскресение?
- Тебе, что трактора на сегодня мало?

В классе радостный хохот. Общее решение найдено. Голосовать не надо, большинство «за», это и так видно.
- Только не вздумайте ржать пацаны, все по серьезному! Иначе повылетаем все нахрен из училища...


На Рудницкого больно было смотреть. Графин компота с растворенной в нем пачкой пургена, был уже почти пуст. Он выходил «звонить» через каждые пять минут. Возвращаясь, снова наливал себе полный стакан.
- Товарищи курсанты, билеты можете смотреть сколько угодно, я их всеравно перемешаю, когда вернусь...
Однако этого уже и не требовалось. Все билеты были давно помечены и каждому распределены. А уж выучить один билет можно и на китайском языке.


- Сотников. Вы ничерта не знаете, идите ДВА балла.
- Никак нет, товарищ капитан 2 ранга, наверное, вы не расслышали мой ответ на первый вопрос. Разрешите, я его сейчас повторю... ЭЭЭЭ...
- Не надо, ТРИ, свободны!
Товарищ капитан 2 ранга я столько готовился, готовился, разрешите...
- ЧЕТЫРЕ, свободны Сотников!
- Прошу задать мне дополнительный вопрос!
- Я сказал ЧЕТЫРЕ Сотников, торги закончены, вон отсюда!
- Товарищ капитан 2 ранга, я отличник учебы, у меня по всем остальным экзаменам только пятерки...
- ВОН ОТСЮДА!!!!
Шариковая ручка очередной раз быстро исправляет цифру в экзаменационной ведомости на пятерку. Барабанные перепонки уже не способны воспринимать ничего кроме внутреннего урчания.

Вторая рука уже тянется открывать дверь...


Это был самый успешный экзамен за всю историю обучения нашего класса в училище.
Секретные знания по тактике подводных лодок явно пошли нам впрок. И сильные стороны противника мы научились превращать в его слабости! Спасибо старпому Суворову за его здоровенные кулаки и личный опыт службы на флоте, который, несомненно, попал на благодатную почву.

Средний балл был- 4,8.

У меня была четверка.


А.В.

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА.



Яркое солнце над заснеженными вершинами Камчатских вулканов. (Кажется, что оно всегда так светило, пока на плечах лежали две маленькие лейтенантские звездочки). Неторопливо шагаю к своей лодке. Эта встреча будет первой. Мимо снуют заводские автокары, рабочие с инструментом в руках. Во всех этих перемещениях заводского люда заметна некая деловитая неторопливость, гордость за выполняемую ими сейчас работу и то, что потом станут называть - уверенностью в завтрашнем дне.
Имел ли я сам такую уверенность, шагая навстречу своей морской судьбе? Трудно сказать. Ничего особенно «морского» мне не предстояло. Лодке в ремонте стоять еще год. И я, в отличие от своих однокашников, весь этот год буду постигать ремонтную подготовку. Не будет в моей жизни срочных погружений, команд «товсь» и «пли», радости встреч с берегом после автономных заплывов. А что будет?
Вот этого, я не знал сейчас совсем.
Возле заводского ПКДСа стояла моя красавица. Я невольно остановился полюбоваться. Конечно, вид беспомощной лодки в заводе отличается от ее хищного облика в море. Но моей лодки это не касалось даже сейчас. Лодка 671 проекта, без сомнения, самое красивое техническое творение подводного кораблестроения. Мои однокашники в училище не стеснялись колоть ее профиль на своих плечах. Многим из них вообще потом не довелось служить в подводном флоте. Но вид этих наколок действуют на окружающих и сейчас. Два года назад, один мой подвыпивший однокашник стучал увесистым кулаком в свое плечо и орал на египтянина, отказавшегося дать ему подводное снаряжение. Он требовал от Сани Бачурина какой-то международный сертификат!
ТЫ ЧОООО БЛИНН!!! РАШИН НЭВИ!!!...В НАТУРЕ!
Сработало, не зря значит колол!
Долго потом египтянин бегал вдоль борта и орал РАШИН КРЭЗИ, РАШИН КРЭЗИ!! Сам виноват, не надо было так заводить нашего пацана, тыкая в ограничительные буйки.

Да... Это вам не РТМ с бочкой на заднице, любил говаривать мой первый командир, а я с удовольствием потом цитировать, намекая на свою причастность к чему-то великому.
Моим первым командиром был Виктор Семенович Урезченко. Один из лучших подводных командиров всех времен и народов. Человек героической и в тоже время трагической судьбы.
Экипажи подводных лодок имеют почти официальные прозвища от фамилий командиров. Мы были «Урками», наш второй экипаж «Касперятами», по фамилии не менее прославленного Д. Каспер-Юста.

Но сейчас я еще был никем. Я конечно уже имел назначение командиром мино-торпедной боевой части атомной подводной лодки «К-469» и даже стоял возле нее на пирсе, но продолжал быть никем.

- О, минер новый пришел! - заорал весело мужик в синей робе на мостике.
- Ага... - на всякий случай промычал я.

Мужик спустился на пирс и протянул мне руку:
- Андрюха.
- Леха.
- Я тут тебя с утра жду, сказали ты на подходе, старпома видел?
- Ага, в казарме, сказал на лодку идти с матчастью знакомиться.
У Андрюхи на кармане куртки значилось К-р. Бч - 1 (штурман значит ). Спустились в лодку, прошли по отсекам. Разобрано все, что только можно было разобрать, кроме реакторов. Значит, в море не скоро... начала давить меня тоска.

- Минер, а тебя учили в твоей «Кузне» дымовым шашкам?
- Конечно, - не моргнув глазом, вру я. (Не юлить задней частью тела, один из принципов подводной службы)
«Кузней кадров» на флоте называли Тихоокеанское училище. Все остальные были «Кузницей». Это был тонкий намек на то, что вокруг Тихоокеанского училища никогда не скакали бронзовые кони Клодта.

-Знаешь, тараканы достали, дежурным по лодке стоять не возможно, кусаются сволочи. И все жрут.
Доктору сто раз говорил, но он у нас чуть больной на голову, видел его ? Есть такие шашечки, тараканов и крыс травить... Крыс у нас две, одна в носу, другая в корме, пусть живут. Они, зато других на лодку не пускают. Не любят береговых. А кто их любит? (Андрюха хитро улыбается). А тараканы достали. Минер, давай их потравим?
- Ну давай, только шашки где брать?
Штурман аж засветился, обрадованный моей сговорчивостью:
- Да я щас быстро, двух бойцов возьму и принесем. Я тут рядом знаю одно место...

Штурман испарился в люке, а я продолжил свое знакомство с лодкой.
671 «В» проект, мы называли - конец минеру. На последующих проектах часть техники управления и подготовки данных стрельбы заменили электроникой и передали в ведение РТС. На нашей лодке все это заведование было моим. И с этого дня я отвечал за него во всех смыслах, самых прямых и самых кривых. Иллюзий по этому поводу я не испытывал, впрочем, как и дрожи в коленках. Освоим, починим, постреляем.
Другой вопрос, половина моих приборов и механизмов находились в заводских цехах на ремонте. Когда все это начнут ставить на свои места, и как я буду контролировать выполнение работ, если не знаю, откуда что откручивали?
На этой лодке мне в управление доверялась самая большая в подводном флоте минная боевая часть, состоящая из двух офицеров, пяти мичманов и одного матроса. Все мичмана имели боевые ордена, матрос Ваня Шлапоченко - медаль Ушакова.
Командир лодки был «годком» в 45 дивизии.
«Годковщина» на флоте, это не совсем то, что в армии называют «дедовщиной». Она пронизывает все флотские слои. Существует она и в среде матросов и в среде адмиралов, но не отдельно, а как единая, хорошо отлаженная система. Основана она на сравнении слоя ракушек на задней части тела.
Иными словами среди друзей, в магазин за сигаретами побежит тот, у кого этот слой тоньше, а если он при этом еще и адмирал, так это его проблемы...

Командир дивизии, капитан 1 ранга Гордеев, боялся «годков» как огня. И для расправы с ними старался использовать своих замов. У НачПО, это иногда получалось, а у начальника штаба, рыжего второго ранга Комарицына, конечно нет. Он предусмотрительно старался держаться в стороне, пока НачПО бодался с Виктором Семеновичем.
Гордеева на дивизии называли «Кровавый карлик». Он полностью соответствовал этому прозвищу. Комдив не просто был требовательным к подчиненным, которых он называл «ГИДРОСОЛДАТАМИ», от него исходила постоянная ненависть ко всему живому вокруг.

За переход лодки с Северного флота на Тихоокеанский, который проходил по большой дуге вокруг земного шара, наш командир был представлен к званию «Героя Советского Союза». Однако ненавидящие его всей душой замполиты, сыграли с ним такую шутку, что и сам Денис Давыдов бы удивился.

Звезда «героя» врученная командиру подводной лодки, это награда всему экипажу. Каждый матрос понимает, что он теперь тоже маленький «геройчик». Эта традиция отличает подводный флот, от любого другого рода войск, делает экипаж единой семьей, готовой ко всему, но только вместе! На подводной лодке не может быть ничего личного, кроме зубной щетки и фотографии любимой девушки. Тем более, не может быть личной награды командира, как и его личного геройского подвига.
Золотая звезда в то время, вручалась вместе с «Орденом Ленина».
Случилось тогда нечто невероятное. Награды разделили. Звезду вручили механику нашей лодки, а командиру орден Ленина. Механик Игорь Дмитриевич Петров, достоин был десяти золотых звезд, но только после командира! Он это хорошо сам понимал и не разу не надевал награду, пока служил в экипаже. Командиру «Звезду» заменили радиоприемником «ВЭФ-202», который он торжественно получил на трибуне из рук командующего и по окончанию торжества, спокойно разбил об угол казармы.
Урезченко был очень сильным человеком. Многие на его месте просто сбежали бы от позора с подводного флота. Он продолжал служить Родине. Служить хорошо, без малейшей на нее обиды. Но первое звено в цепи его личной трагедии тогда было заложено. Зато теперь замполиты, больше не рисковали подавать его фамилию в списки выступающих на очередных партийных конференциях. За это, можно было по-простому получить в глаз.
Ни один патруль не решался задержать нашего матроса или тем более офицера, узнав фамилию командира. На любом складе кладовщицы расплывались в доброй улыбке, вспоминая о чем-то своем и хорошем :
- Это мальчики Виктора Семеновича... Люда, дай им все самое лучшее и без очереди, а то перед Витенькой будет не удобно.


Сегодня я был самым молодым «Урченком», сидел за столом в центральном посту перед сборниками корабельных инструкций и «морщил репу».
На «каштане» загорелась лампочка.
- Есть, центральный.
- Леха есть? - голос штурмана с пирса.
- Какой Леха? А, минер? Есть..
- Скажи, пусть наверх поднимется.
- Скажи, пусть вниз спустится и шашки сюда тащит - вмешиваюсь я, не отрываясь от сборника инструкций БЧ-3.
- Ага, она в люк не влезает.

Что это за шашечки такие, которые в люк не влезают? Задал я сам себе вопрос, поднимаясь по трапу в шахте люка.

То, что стояло на пирсе...

Короче говоря, это была здоровенная длинная и ржавая бочка, времен первой мировой войны, которая, несомненно, была предназначенная для постановки дымзавесы для неслабого отряда боевых кораблей, чтобы снаряды вражеской эскадры не знали, куда им лететь.

Я пропустил много хороших слов для штурмана промелькнувших осиным роем в моей голове, оставил только те, что были не сильно для него обидными:

- Штурман, а ты думаешь от этого тараканы сдохнут?, это ведь дымзавеса, а не «хим. душилка».
- А какая разница? Тараканам-то надо чем-то дышать? А если мы задымим весь шестой отсек, где вахта живет и питается? Сейчас там все тараканы собрались сволочи! Мы же не будем всю лодку... на всю то, наверное, не хватит?
- Андрюха, тут хватит на всю Камчатку. Вулканы офигеют от зависти...
- Ну, а если мы маленькую баночку наберем? Вот отсюда из дырочки... - ковыряет гвоздем ржавый бок бочки...
Штурман явно не хотел сдаваться и меня почти умолял:
- Ты ее только подпали, у меня не получается, я уже пробовал. Не горит зараза... дальше я сам тут все устрою.

- Не сомневаюсь...

Если безобразие нельзя предотвратить, его надо возглавить, гласит военная мудрость. Не отступать же мне в первый день прибытия на корабль?

Через двадцать минут мной была сооружена конструкция в шестом отсеке, состоящая из двух обрезов (на флоте обрез - это таз) разного диаметра. В большой залита вода, в малом стоит банка от ПДУ-1 с рыжим порошком из бочки. Надергал пуль из автоматных патронов и высыпал порох в банку. Все готово.

- Загерметизировать 6 отсек! - командует штурман.

В шестом отсеке остается командир группы КИП и ОКС Серега Лукъяненко.
На нем полное снаряжение подводника для выхода из затонувшей подводной лодки с включенным дыхательным аппаратом.

- ММУУМУ - Лукъяненко мычит через маску в «каштан», обозначая свою готовность к уничтожению тараканов.

- Махмуд, поджигай! - орет ему по «каштану» штурман.

Серега долго возится, чтобы зажечь толстыми резиновыми рукавицами спичку. Проходит несколько минут тяжкого ожидания... Очки маски потеют...

- МММУУМУМУУУ - Значит загорелось!
- МУМУУУМУУМММУУМУУУМММУУМММУУУУМ- Хорошо загорелось!
- Че такое, Серега, горим?
- МУУМУМУУ...??
- Так МУМУ или МУМУМУ? - озабоченно вопрошает штурман.
- МУМУ- отвечает Серега
- Все нормально - комментирует штурман публике собравшейся в центральном, капец всем тараканам! Потирает ладони.

Через тридцать минут, открываем переборочную дверь в шестой отсек......

МАМА РОДНАЯЯЯЯ!!!!

Если у вас хорошая фантазия, и вы можете представить себе мучной склад на полярной станции, разгромленный стадом белых медведей из-за пары банок сгущенки, потом умножить это все на три, то получите картинку, которая открылась нашему взору.
Весь отсек был покрыт, как снегом, толстым слоем серых хлопьев. При прикосновении к ним они рассыпались в мелкий порошок, похожий на муку. Запах всего этого «Новогоднего представления» был, отнюдь, не апельсиновый. Большим скандалом в воздухе запахло точно...

Андрюха Гелун и в то время был великим оптимистом, очевидно, он разглядел на моем лице, нечто-то такое, что я не в состоянии был уже спрятать.

- Спокойно Леша! У нас два дня в запасе. Командир в Паратунке, старпом на той стороне, я за помощника. Впереди суббота и воскресение...
- Андрюха, а где теперь вахта будет жить? - Жалобно скулит Серега Лукъяненко, с которого, только что стянули резиновый костюм Деда Мороза.
- В первом! - Андрюха отвечает не задумываясь.

В первом отсеке находилась каюта командира. Остатки запаха борща съеденного вахтой за два дня, однозначно расстроят Виктора Семеновича. Они могут пропитать его тужурку, висящую в шкафу. И тогда это будет полный ПЕНДЫР !

Я этого пока не знал, потому, что командира еще не видел. Но ужас, перекосивший лицо Сереги, мне уже многое объяснил.

Двое суток экипаж, не покладая рук, отмывал шестой отсек. Мы со штурманом по очереди руководили работами. Матросы матерились, но делали свое дело. Они знали, что гнев командира коснется всех и будет хуже извержения Авачинской сопки.
Может даже, им будет хуже, чем на прошлой неделе, когда Виктор Семенович проиграл в «козла». Хотя такое даже представить было трудно.

А.В. 5 декабря 2005 года.

ГЕНЕРАЛЫ И ТРАКТОР.


Слава Колесов в черном ватнике медленно ходил по помойке. Его терзал извечный русский вопрос «Что делать?» Вопрос этот не выходил из его головы весь день. Сегодня день рождения его жены. Хорошо бы попасть вечером домой, там будет вкусно. Но экипаж Лехи Гладушевского, где Слава служил замом, всю эту неделю был ответственным за дивизийную помойку. Это все из-за двух балбесов, пойманных флагманским связистом в момент преступного вываливания экипажного мусора в болото. Связист - козел! Произнес Слава вслух и продолжил свое движение по помойке. Дальнейший сегодняшний сценарий он знал. Это кино он смотрел вчера и позавчера.
Сейчас появится Кожевников, за ним комдив, за ними Лехин экипаж в полном составе с лопатами и все повторится... А в это время другие экипажи будут набиваться битком в фанерные будки «коломбин» и в положении счастливых баночных селедок уедут в городок к своим семьям. 30 километров тепать пешком? Нет, на такое, Слава уже не способен. А в носу продолжал свербеть запах жареной курочки...
А мусору то навалили... Как специально, гады...
Слава не был похож на других замов. По его внешнему виду ни один психолог не распознал бы «инженера человеческих душ». Он с гордостью носил по дивизии свое прозвище «копченый», уместное, скорее для механика, чем для замполита.
Славино внимание привлек странный звук на лесной дороге возле болота. Через минуту на поляне появился трактор со стройбатовцем за рулем.
Если бы сейчас Слава увидел марсианскую тарелку на помойке, он удивился бы этому событию, значительно меньше, чем этому трактору. Своей подсобной техники у подводников отродясь не было, ее успешно заменяли бесплатной матросской силой на камбузных харчах.
Однако подробности, о том, как попал сюда этот Ваня Бровкин, Колесова волновали сейчас меньше всего.
- Тебя как зовут? - распахнул дверцу трактора зам.
- Андрюха.
- Андрюха, хочешь тушенки?
Бедного солдатика заклинило от внезапного предложения мужика в черном ватнике на лесной дороге.
- А сгущенки? - не унимался мужик.
- ХОЧУ! - Рыжий пацан сделал глотательное движение кадыком.
- Тогда смотри, вот болото, вот мусор. Понял?
Трактор рванул к помойке быстрее гоночной машины из формулы 1., на ходу опуская ковш.
- Есть на свете бог! Врут замполиты...
К Славе постепенно начали возвращаться надежды на лучшую долю.
Рокот трактора на секретном военном объекте немедленно привлек к себе зевак, столпившихся возле казармы. Распихивая любопытных, на помойке появился командующий флотилией и начальник штаба.
Такого подарка судьбы они тоже не ожидали. Бегая вокруг трактора с разных сторон, они размахивали руками и что-то кричали Андрюхе, показывая, куда надо сваливать мусор и что надо «сравнять». Бесформенная поверхность помойки очень скоро начала превращаться в ровненькое футбольное поле.
Сколько бы это еще продолжалось, сказать трудно, однако Андрюха ошалев от противоречащих друг другу команд двух адмиралов, наконец, утонул в болоте по самые гусеницы. Потеряв всякий интерес к утонувшему в болоте трактору, командующий и начальник его штаба, удовлетворенные своей выполненной работой, двинулись по кабинетам. За ними потянулись и все остальные.

На болоте в кабине утоленного трактора остались сидеть только Андрюха и Слава.

- Ну, чо Андрюха вкусно?
Боец закивал головой, глотающей тушенку. Алюминиевая вилка доедала третью Банку.
- А кто это был? - набитым ртом промычал Андрюха
Я таких раньше не видел...

- А это Андрюха, командующий 4-й флотилией атомных подводных лодок вице-адмирал Кожевников Валерий Саныч и начальник штаба 4-й флотилией атомных подводных лодок контр-адмирал Конев Сан Василич собственной персоной... - Слава многозначительно поднял палец вверх.

- ААА... - протянул Андрюха сквозь тушенку, и тоже решил похвастаться:
А я один раз живого майора тоже видел, он у нас в Ленинской комнате выступал...

- Ну вот, а тут два генерала твоим трактором руководят, а подполковник тушенкой из рук кормит..

- Да ... Надо будет домой написать, похвастаться...

Слава на день рождения к жене так и не попал. Всю ночь он вытаскивал Андрюху, вернувшимися из поселка камазами. Не мог он бросить одного пацана на болоте. Не по-нашему это, не по подводницки.

А.В. Ноябрь 2005 года