Про новые перчатки и толстую торпеду.

Торпеда эта вполне серийная, много раз и многими стрелянная, испытанная во всех режимах с применением конструкторского полета фантазий.
Командир не имеет права отказаться от получения серийной торпеды на корабль, не имея на то веских причин. Саму же приемку торпеды, непосредственно осуществляет минер. Чтобы он долго не умничал возле нее, как при покупке машины на автомобильном рынке, мол, цвет не нравится или винты не тюненговые, придуман специальный лист с пунктами. Называется КОЛ. Напротив каждого пункта - ставь псицу.
Подписал - забирай нахрен.

У меня один такой нахрен случился весной 1986 года. Это совсем маленький эпизод, а вспомнился он исключительно в контексте вопроса заданного мне сегодня утром.

Толстую практику стреляла соседская лодка. (ртм «К-264») За торпедой надо было идти на специальном катере (торпедолове) достаточно не близко. А именно из Павловска во Владивосток. В это время я был минером на другой лодке. И как самый «незанятый» был мгновенно отправлен командиром дивизии для выполнения этой миссии. Хотя само по себе это было нарушением. Торпеду должен получать тот, кто ее будет стрелять. Но мы служили не в немецком подводном флоте, а в русском, где такое бывает. Мало того, что торпеда была чужая, я ее и не знал толком, в моем боекомплекте таких торпед не водилось.
С перекисью водорода я тоже никогда раньше не сталкивался.
Пока я принимал торпеду по контрольному листу, матросы поливали ее водой. Сначала я относился к этому спокойно, но через некоторое время это обстоятельство начало меня раздражать. Но «вякнуть» я ничего не мог, торпеда для меня новая, может так с ней и надо? После получения моей подписи долговязый офицер торпедной базы, отгоняя от торпеды матросов с ведрами, буркнул в воздух для очистки совести:
- Да вот... пролили тут чуть-чуть...

Через несколько мгновений «толстуха» перекочевала во чрево торпедолова.
Каждые 10 минут командир дивизии требовал меня на связь по УКВ с докладом, где я нахожусь и когда буду. При этом он говорил примерно следующее:
- Вы меня, товарищ старший лейтенант... сейчас на коленях умоляете... снять вас с должности и отправить... в лучшем случае... бакенщиком на Волгу.
Через 15 минут лодка должна быть в море! А вы ...бессовестное ваше лицо! Может вы получку у Рейгана получать будете? ...Так вот он тут сидит на пятом пирсе... С мешком бриллиантов для вас сидит!
Я уже задолбался через этот мешок ходить спотыкаться! ...
Где торпедатвоюмать?!

После таких слов катер на ходу 20 узлов казался тихоходной баржей.
Было не ясно, чего же мне сейчас больше хочется - скорее прийти в базу, или не приходить в нее никогда?

Одна радость грела мою растрепанную душу. Утром я успел купить в нашем войсковом магазинчике новые кожаные перчатки. (От болезни терять перчатки я не избавился до сих пор). Но в тот день мне повезло. Руки были в тепле.
Как только торпеда, увлекаемая стрелой крана вверх, покинула катерный ангар, мои новые перчатки внезапно вспыхнули. Остатки перекиси водорода и корабельной смазки попавшей на них вступили в реакцию. В одно мгновение они превратились в два факела.
Я не сразу сообразил, что случилось, и пока мне помогали их сдирать, сами руки прилично обгорели.
Теперь мне все стало ясно. А именно понятным стало то, что я должен сейчас сделать. В один миг я стал специалистом по работе с МПВ! Далее торпеда должна была попасть в густо намазанную смазкой нишу торпедопогрузочного люка и там однозначно загореться. Спокойным голосом, не допускающим возражений, даю команду остановить погрузку. Демонстративно высморкался обгоревшими руками на пирс, в знак своей полной самостоятельности и решительности, приказываю немедленно начать помывку корпуса торпеды заново.
Командир дивизии, который минуту назад снимал меня с должности, в ответ на мои действия устало «сдулся».
Я не любитель изображать «дирижабля». Очень не нравится, когда его изображают другие. Но сейчас я, конечно, был прав, и комдив это понимал.
Может, даже похвалил про себя. Но в слух только тихо матерился...
На пирс с корпуса своей лодки по трапу кубарем скатился Чул - минер с 264-й, и приступил к дальнейшему руководству «постирушками толстухи».
А я побрел в свою казарму. Руки опять мерзли. Может, на ужин успею?

А.В. август 2005 года.

Юные техники.

В теперь уже далеком лейтенантском детстве заступаю вахтенным офицером на верхний мостик. Февраль, ночь. Все свищет, поливается водой и превращается в лед. Потом опять поливается и все время свищет. Ору на сигнальщика, который вздумал на минуту отцепить цепь, которой пристегнут к мостику, чтобы не смыло волной:
- Тебе-то дураку что? Упал за борт и утонул, а мне - строгий выговор?! (обычная воспитательная фраза в таких случаях на всех флотах).

В самой же подводной лодке благодать, люк вниз прикрыт... Тепло, светло, мух нет. Вахтенная смена в центральном посту иногда лупает глазами на стрелки, а так занимается кто чем. Здесь главное - найти себе интересное занятие.
- Мостик
- Есть мостик!
- Ну как там? (это штурман).
- Поднимайся, увидишь.
- Ага, дурак я чо ли? Я лучше в перископ посмотрю!
- Ну, посмотри-посмотри, там щас темнее, чем у меня в валенках.
- Василич, а Василич? Здесь меня твой боцманенок достал.
- Что ему нужно?
- Да говорит, ты ему приказание дал бинокли в порядок привесть?
- Ну, дай ему пипку (микрофон).
- Ф,Ф, Алё... (хохот рядом с микрофоном).
Командир крепко спит в центральном посту на короткой тахте, закрыв голову канадкой.
- Тащь старший лейтенант, чо с биноклем делать? Он внутри весь мокрый, может, его разобрать, протереть?
- Я тебе разберу! Я тебе протеру! Потом его только веником можно будет в мусорку смести!
- Да нет, Тащь. Мы его тут со штурманом аккуратненькооо...
Я живо представил похороны очередного бинокля. Нет, этого допустить никак нельзя, потом сам разберу аккуратненькооо, а этим только доверь...

- Нефиг туда лезть своими сарделечными лапами, там просто нужно заменить батарейки в блоке подсушки и стекла сами высохнут (вру в последней надежде остановить преступление).
- Какие-такие батарейки? - вмешивается штурман.
- Штурман, бинокль не трогать!
- Да ладно...

Вроде бы успокоились, юные техники...
Ныряю головой под козырек мостика. ААААА!!!!
Бабаххх! Не успел. Ледяные струйки воды скатываются от неосторожно подставленной шеи по животу в трусы. Сигнальщика сбивает волной и он повисает на цепи внутри ограждения рубки. Через пару секунд в проеме появляется его мокрая рожа:
- Тащь, можно закурить?
Я кручу заледеневшей рукавицей в районе перемороженной головы.
- Мостик штурману.
- Есть мостик.
Через пять минут поворот вправо на курс... на курс...
- Что мычишь, штурман, на какой курс?
- 270 градусов.
- Есть штурман.
Он, наверное, сейчас кофей горячий глотает! Морда.
- А где их брать?
- Кого, штурман?
- Батарейки.
- Их химик на базе получает.
Расчет простой: химик сейчас спит, его смена отдыхает. Пусть попробуют его разбудить, а разбудят, может и в глаз заехать.

- У химика нет, уже спрашивали...
- И чо? - Мое удивление нескрываемо.
- Сказал, что прибьет, если еще раз разбудим.
- Прибьет точно, а батарейки у него есть, я видел, просто жмется гад, как обычно. Я завтра утром из него их вытряхну.

Холод, темень. Правда, поливать стало поменьше, подвернули на волну.
Из разрыва между туч край луны... и опять темень...
Вахта неумолимо подходит к концу, скоро начнут будить новую смену, а я стяну с себя мокрую одежду и тяпну горячего чайку.
- Мостик, а где они стоят?
- Кто?
- Батарейки.
- Какие батарейки?
- В бинокле.
- В каком бинокле?
Я уже неосторожно забыл про юных техников.
- Ну, ты говорил, в бинокле батарейки в блоке сушки, мы все разобрали до последнего винтика, нет их тут!

ОБМАНУЛ, ДАаааа???
А.В.