Первое КПП военного училища.

Первая половина дня. Дежурный по училищу отдыхает, курсанты наряда по КПП, не стали его тревожить, пригласили замполита своего факультета. Как раз по его заведованию.

Причина - мама курсанта. Проездом, буквально на час. Она из тех географически далёких мам, которые не приезжают к сыновьям на присягу, а часто и на выпуск. Просто совершенно случайно в командировке была недалеко. Единственный шанс за пять лет увидеть сыночку в его alma mater среди учебного года, а не в отпусках.

И вот просит эта мама увидеться с сыном, а чудо-воспитатель ей:

- Товарищ мама, никак нельзя, сейчас не положено!

А разговор ведь продолжался. Та вновь просит: «...ну товарищ полковник, ну пожалуйста...», а этот военный с неприступным видом, не раздражаясь, всё свое повторяет:

- Товарищ мама! Я вам русским языком повторяю: никак нельзя!

Вечная проблема отцов и детей...«борьба» поколений...мы-де такими не были!...

Смирился с тем, что сын не будет боксёром. Повзрослел что ли.
Всё понимаю - все мы разные и навязывать свои интересы ребёнку, а тем паче пытаться «воплотить» своим ребёнком собственные нереализованные мечты - дело, скажем так, неблагодарное. К тому же и проблемное весьма. Однако, с тем, что его вообще ни к какому спорту не тянет - не могу смириться.
Никак.

Самец должен стремиться быть лучшим! В физическом плане.
Умом - хорошее дело, талантами разными - только удач!
В чём хочешь - во всём можно и нужно совершенствоваться. Пределов-то, все мы знаем, этому самому совершенству нет. Но в физическом плане - это главное!
И даже не доказывайте мне никто ничего! Потому что я просто неприлично смеяться вам в лицо буду, если вы хотя бы попытаетесь мне объяснить, что мускулатура - не главное в становлении мужчины.
Это - главное! Точка!

Это потом, со временем, появляются (по крайней мере, должны появиться) наклонности и склонности, которые надобно умеючи развивать самому, и дело нас, родителей то есть, и педагогов - помогать в этом. Но в том возрасте, когда у юноши бледного начинает румянец проглядывать (читай: волосы на мошонке расти с ломкой голоса в придачу) он просто обязан заниматься спортом! Иначе он не самец!
Так было во все времена!
Только не сейчас...

Божечки, что ж это за поколение такое!?

Кругозор моего оболтуса, круглого отличника (к слову сказать «первой перчатки», касаемо успеваемости, в пусть и дохлом, но всё же субъекте Федерации) и вообще большого интеллектуала в своей среде - ниже ватерлинии (КМК). Ну, плинтуса, если хотите.
У нас было всё! В смысле голыми были, но читали и играли во всё! И Оцеолы -вожди семинолов и Чингачгуки - Змеи Великие с Оленями Быстроногими, и Айвенги и Ричарды и Арамисы с Атосами и Де Бюсями разными. Читали всё. Смотреть толком не было ничего. Но пересмотрели всё, что можно было.

Им же сейчас ничего не интересно!

Сейчас у них хеттрик: Пираты Карибского моря - Гарри Поттер - Сумерки-сага.
Всё!
И потом по-новой. По кругу.

Осенью денёк пошишковали. Я с товарищем и сыновья наши. Стрелил я с пяток рябчиков, ну по ходу дела. Не шишка бы - с полсотни бы насвистеть не лень было.
Насобирали, ошелушили, отдохнули-поели и перед уходом домой мишени соорудили и пацанам нашим пострелять дали. Маму вашу! Они выстрелили по одному разу и сказали, что больше не хотят! Мы с Костей (такой же майор, как и я, только чистый армеец, безо всякой флотонутости) просто офуели от такого расклада. Я в их годы стрелял столько, сколько отец позволял. В плане количества патронов. И канючил: ещё! Потом стрелял у деда. Потом у дядьки. Потом у другого дядьки. Потом ехал ко второму деду. А тут...

Мамочки родныя! На каком же этапе мы упустили что-то в воспитании чад своих?!


20 мая этого года. Вечер.
Приходит сын из музыкальной школы и радостно заявляет о том, что завтра у него экзамен по сольфеджио и ему освобождение дали от школы не как всем с пятого и шестого уроков, а вообще с утра.
- Ну, и чего?
- Ну как чего, пап! Что ли ты не разрешишь мне смотреть телевизор допоздна?!
- Это с каких таких перепугов?
- Ну как...сегодня же финал...наши со словаками играют...
- А...ну да! Конечно, сын! - я всеми силами попытался не показать внезапно накатившую слезу, - Конечно! Вместе смотреть будем!

Бальзам на сердце!
Мужиком всё-таки растёт!

Секретный вентиль

ЗГВ. Середина 80-х годов прошлого века. Одна из наших воинских частей, занимавшая уже старую, но всё ещё добротную базу одной из частей Вермахта, квартировавшей на этом месте почти полвека назад.
Те, кто служил в этом месте очень давно и имеет право называться старожилом, помнят, что чуть больше десяти лет назад всё было хорошо. Тепло и сухо. А потом вдруг как-то ррраз - и похолодало. Сколько котельную ни кочегарь - нет того тепла, что раньше.
Но, в принципе, терпимо.
Только в эту зиму, которая была необычно суровой для Германии, терпение стало сдавать. Но никто из самых лучших бойлерщиков не смог разобраться, в чём дело. Все сходились на том, что если «по-уму», то вроде бы всё должно быть в норме. Но было куда ниже нормы.
Некоторые даже решили, что не обошлось здесь без сглаза.
Нашли «печника». Пожилой интеллигентного вида немец, работавший тут лет двадцать назад. Пригласили помочь.
По дороге от КПП до котельной он обратил внимание сопровождавшего его начальника КЭС на необычную странность - солдаты скребли плац. Для наших же это странностью не было - зима в тот год была действительно на редкость холодной, даже сугробы были снежные, и ничего противоестественного в том, что бойцы чистят от снега плац никто, естественно, не разглядел.
А немчура ухмыльнулся, покивал головой и, зайдя в некогда свою родную вотчину, прямиком направился в дальний (скажем так) закуток, где открыл один вентиль и, заверив, что теперь всё будет нормально, откланялся.
Давление в системе почти не изменилось, а вот температура воды упала, и чтобы поднять её до нормы, понадобилось почти три часа.
Примерно на середине этого срока, убедившись, что температура медленно, но верно крадётся к норме, начальник КЭС отрапортовал заместителю командира по тылу о том, что неисправность устранена. Тот пришёл лично в этом убедиться. Узнав о том, как было дело, он, как и его подчинённые несколько ранее, только недоумённо пожал плечами.
Но ведь главное то, что теперь работает!
И вот стоят теперь они и курят. Довольные.
- То ли в глазах рябит. Ничего не пойму. Ну-ка, глянь на плац! Как вроде дымка какая над ним.
- И мне тоже кажется, товарищ полковник.
- Наверное, пылью угольной там внизу подышали. Вот и мультяшит теперь перед глазами.
- Наверное.
Однако, когда через пару часов, плац сам очистился от снега, да ещё и высох - всё стало понятно.
Вот же буржуи! Продуманные чертяки!
Видно, или боец какой перед дембелем когда-то этот чудо-вентиль закрыл или по указанию бывших начальников это было сделано. Например, чтоб уголь экономить.
Ну а через пару месяцев, то ли для всё той же экономии угля, то ли чтоб бойцы не скучали - вентиль закрыли обратно.

Вера в Господа - помощница в службе ратной

Курсанты ограничены в перемещениях забором и распорядком дня. Это всё вроде как во имя поддержания порядка и воинской дисциплины. Как-то так исторически сложилось, что в то время, когда у молодых мужчин дети в яйцах пищат особенно громко, писк этот командованием всех степеней и рангов нарочито игнорируется. Нет, всё же очень справедливо то, что военные на пенсию раньше уходят!
Жизнь неоднократно доказывала, что забор с распорядком - не особые помощники: ведь не будь забора, то и самоволок бы, как таковых, не было, а не будь идиотских (зачастую) ограничений времени увольнения - не было бы опозданий из них. Однако найти золотую середину тут, возможно, невозможно. Да и искать, как мне кажется, никто никогда не собирался.
Но вернёмся из блуда мысленного на землю грешную, где по законам биологии и психологии тело и душа курсанта требуют своего с завидным постоянством. Я об алкоголе и прекрасном поле.
Середина четвёртого курса, зима. Увольнение в будние дни до двадцати двух тридцати. Отбой тоже в двадцать два тридцать. У дежурного по курсу Олега Титова (Тита) нервы были расщекочены до немогу. Из увольнения не вернулись два его приятеля-земляка - Филин и Фура. Что само по себе не лезло в рамки даже самого больного воображения - две флегмы ходячие, девственники-переростки. Тит не вслух, но молился всем богам и духам о том, чтобы они скорее объявились. По причине землячества и всего такого он доложил дежурному по училищу, что прибыли все. И теперь для него наступили минуты, кажущиеся неделями.
Что делается в подразделении по команде «отбой»? Это зависит от срока службы. На четвёртом курсе редко кто сразу спит. Кто в телевизоре ещё, кто «докачивается» или чай пьёт, кто личный марафет наводит, некоторые (было и такое) гранит науки догрызают.
Анархия.
В самом лучшем смысле этого слова. Основанная, во-первых, на некотором возвышении себя над устоявшимися догмами устава, дающем почувствовать себя «годками», а во-вторых - на войсковом товариществе. Да-да, товариществе! Потому что никто никого подводить не будет, и в случае малейшего шухера каждый многоментально (именно так, так умеем только мы) отобьётся и изобразит мирное посапывание так, что сам Станиславский сказал бы: «Верю!»
Стук в дверь.
- Дежурный по курсу, на выход!
Дикий скрип кроватей, длящийся несколько секунд, кажущихся дежурному невообразимо долгими.
Тит с верой в лучшее, но готовностью к худшему подходит к двери, смотрит в окошечко, облегчённо выдыхает, открывает. Полегчало.
Два «Фэ» в изрядном подпитии наперегонки с вытаращенными глазами ввалились в казарму.
- Тит! Там! Дежурный по училищу за нами бежит!
- Бегом в люлю!
Было слышно, как хлопнула дверь с улицы двумя этажами ниже.
Секунды.
Дверь закрывается, товарищам оказывается помощь в раздевании, а дневальный на тумбочке снова, как будто в окошечко казарменной двери в эту секунду не дежурный по училищу смотрит, а всё тот же Константин Сергеевич, изображает из себя примернейшего из примерных. После стука в дверь даже руку к уху приложил, команду отдавая:
- Дежурный по курсу, на выход!
Тит, растягивая каждый жест, давая лишние мгновенья сокурсникам для залегания под одеяла, подбегает к двери, всматривается в окошечко, щурится, открывает дверь.
- Това...- Тит был прерван сходу.
- Где?!
- Простите, что «где»? - изобразил полную невинность Тит.
- Не делайте из меня идиота! Я спрашиваю: ГДЕ!?
- Кто!?
- У вас бардак, товарищ сержант, а вы мне тут зубы заговариваете! Я сам лично видел! Всё! Вот этими вот глазами! - подполковник зачем то тычет себе «козой» в глаза.
- Я старшина первой статьи, товарищ подполковник, - Тит позволил себе перебить подполковника, одновременно и его чуть задеть и ещё чуть оттянуть, на всякий случай, момент посещения дежурным кубриков. Он уже полностью взял себя в руки, ему даже стало немного весело.
- Вот! У вас на флоте и со званиями бардак и со всем остальным чёрт ногу! Ну так где, сержант?!
- Я старшина...
- Да какая мне раз-ни-ца! Покажи! Мне! Их! Обоих двух! Дру-зей сво-их! Тёп-лень-ких!
- Товарищ под-пол...
- Да я сам видел! Понимаешь? Сам! На моих глазах! (снова тычет сам себе «козу») Двое пьяных! Через забор! И бегом! К вам сюда! Где они?!
- Я не понимаю, товарищ подполковник, у меня все спят давно. Какие пьяные?
- А я вот сейчас объясню вам! Всё-ё объясню! Пойдёмте-ка! Пойдёмте, посмотрим!
- А может не на наш этаж, товарищ... - Тит попытался «поддержать» беседу.
- Да какой там не на ваш! Я сам! Понимаешь, сам! - и снова «коза» самому себе.
Тут полполковничий взгляд остановился одновременно с ногами. Он увидел пробивающийся свет из сушилки. Уже два года как у нас авария была, после которой в аварийной казарме никто не решался ничего ковырять-налаживать, и свет в сушилке горел круглосуточно-круглогодично. Только лампочки меняли. Подполковник ухмыльнулся, посмотрел на Тита, в это мгновенье выражением лица он очень смахивал на охотника из мультика о том, как заяц морковь съел: сейчас-сейчас! Сей-ча-ас! Сделав два шага на цыпочках, дежурный рывком открыл дверь.
Картина маслом.
Порядок идеальный. Точнее, пустота. Ничего, кроме аккуратного ряда сушащихся ботинок нет.
И посреди этого порядка стоит курсантское тело и книжку читает. Тело белое с конопатинами, волосы с рыжа, взгляд агнца, на груди обыкновенный крестик на капроновой ниточке. При этом и труселя казённые и тапочки прикроватные с номерком. Только что нимба над головой нет, но такой в принципе не может быть пьяным. По определению.
На всякий случай тело всё-таки подвергается обнюхиванию, но результат очевиден.
- Почему не спите? Что читаете? - и, не дожидаясь ответа, берёт из рук курсанта книгу.
Заложив палец на открытом месте, смотрит на обложку. Однотонная светло-зелёная. Чуть повыше середины два слова: НОВЫЙ ЗАВЕТ.
Подполковник замер манекеном.
А Тита понесло:
- Ну вот. Вы же видите, товарищ полковник! - он изобразил «козу» себе и нарочито спокойно продолжил - ну о какой пьянке тут может идти речь?
Прошло, наверное, не менее полуминуты, покуда дежурный «оттаял».
Молча вернул библию владельцу, при этом три перста были сложены как для осенения крёстным знамением, повернулся и бормоча пошёл к выходу:
- Хм... может, правда не тот этаж... хм...

Лишние люди



Конец четвёртого курса. Тепло, почти жарко. Пятый час утра.
Саня Жерновой по кличке Боцман стоит дежурным по курсу. Ночью тихонечко смотрели видик, играли в шахматы и карты. Но дневальные-то отдыхали, тем более чего в солнце весной делать на территории? Когда верхние веки примагнитилиськ нижним настолько, что разомкнуть их стало возможно только при помощи рук, Саня решил покемарить.
- Если что - я на территории, - дал указивку дневальному Боцман, - всё равно, поди, считать не будет.
Снял только туфли и накрылся одеялом, только моська торчит. Провалился в сон.
А дежурный по училищу всё же нагрянул. И, надо ж было такому случиться, стал считать людей.
В этом «возрасте» никаких заправок формы на баночках уже давно не делалось. Всё аккуратно висело на плечиках в шкафах (тогда мы говорили об этом: «в рундуках на тремпелях»). Поэтому внешне - всё подразделение было однородно и Боцман был благополучно посчитан вместе со всеми.
Посему расход личного состава «не бил». Мало что может быть страшнее для дежурной службы подразделения, чем когда расход не бьёт. А тут он не просто не бил, а не бил в обратную сторону!
Посчитали вместе с дневальным не на один раз - результат тот же. Сушилка, ленкомната, бытовка, умывальник с гальюном - везде пусто. Все мирно в люлях сопят. Внешне порядок, а пересчитали - бардак.
- Бардак у вас! На флоте вообще испокон бардак! (дежурный - армеец). Почему Ваш дежурный так долго? - дневальный только пожимает плечами - Наверное, он сегодня у меня сядет! И Вы, скорее всего, вместе с ним!
Минут через десять, потеряв терпение, дежурный решил таки удалиться, приказав дневальному:
- Как дежурный вернётся - мухой чтоб летел ко мне!
- Есть!
Боцман встал сразу как хлопнула дверь за дежурным по училищу. Он проснулся во время очередной попытки «счетоводов» свести концы с концами, но появиться вдруг из ниоткуда он, понятное дело, не мог.
Полковник же вышел и занял, как ему,наверное, казалось, хорошую позицию. Здание трёхэтажное. На первом этаже - кафедра корабельного питания и хлебопечения. Естественно закрыта. На втором - закрыто, там третий курс, они сейчас в Североморске на практике. На третьем - мы. Таким образом, по его расчёту, никто никуда и ниоткуда просочиться мимо него не сможет. Но куда там! Разве может тягаться в изобретательности и смекалке замначальника кафедры тактики с курсантом четвёртого курса, носящим тельняшку?! Нивжисть!
Способ был проверен и отработан поколениями! Корпус наш построен был почти сто лет назад и отличался от серых армейских казарм красотой архитектуры. Сам жёлтый (охровый), а барельефные украшения на нём - белые, золотые и голубые, барельефно же и выступают. Вот некоторые из них, не те, которые недавно были в виде украшений пригипсованы, а те, которые «с рождения» - аккурат подходили под балясины, коими мы пользовались, начиная с КМБ. Год от года всё реже, естественно. К концу четвёртого курса навыков «лазания по канату» Боцман не растерял, в его фигуре не прослеживалось и намёка на тучность. Поэтому он аккуратненько слез тыльной стороны фасада и как ни в чём не бывало «вырулил» на дежурного по училищу.
- Ну что, товарищ старшина, какой Вы там статьи? Это первой, да? А, ну да, первой, - ёрничая начал полковник - Вы уже готовы?
- Куда готов? - Боцман включил «тумблер «Д».
- На вахту, старшина. На гаупти-ическую вахточку, - улыбаясь сострил дежурный.
- А за что? Порядок же у меня, товарищ полковник!
- Порядок? Это Вы называете порядком? Бардак у Вас, товарищ старшина, а не порядок! У Вас люди лишние!
- Кто?
- Люди!
- Где?
- Не делайте из меня дурака, старшина! В подразделении! Вверенном Вам! Лиш-ние! Лю-ди! И попытайтесь мне пожалуйста объяснить как такое возможно?!
- Что «возможно»? - Боцман начал заигрываться.
- Откуда они могут быть?!
- Кто?
- Лишние люди! Во всех нормальных подразделениях, если вдруг в самоволке кто, не хватает людей! А у вас что?!
- Что?
- А у Вас они лишние!
- Так у меня и нет никого в самоволке, товарищ полковник.
- Точно нет?!
- Точно нет!
- А откуда тогда лишние люди?! Или Вы хотите сказать, что я уже считать по пальцам разучился?! От старости?!
- Ну что Вы, товарищ полковник! - Боцман играл с огнём.
- Может быть, Вы компанию мне составите?! Вместе посчитаем.
- Я готов!
- На гауптвахту?
- Если есть за что...

Посчитали на раз. Расход бил.
Потом на второй. Расход бил.
Постояли, посоображали, сверля друг друга глазами.
Ещё на раз посчитали - результат тот же.

Уходя, дежурный по училищу хохотнул:
- А ведь чувствую, что где-то вы меня всё-таки наебали, а? Матросы мля железняки...