ВОЕННЫЙ МЕМУАР
(по мотивам двухгодичной службы инженер-лейтенанта)
CЛУЖУ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ!
То, что служба - не работа, я понял с первых дней на полигоне. После пяти-шести часов абсолютного безделья начал было искать правду в курилке. А утомленные армейским опытом ветераны меня воспитывали.
- Зачем я вообще здесь? Ни дела, ни работы!
- Не забывай, ты не на работе!
- Но я с раннего утра на об'екте дурью маюсь вместе с сусликами!
- Значит так надо Родине!
- Ну а в 5-то утра зачем было выезжать?
- И это надо Родине! Родине также надо, чтобы ты не задавал идиотских вопросов... А честно служил!
- Как в стране дураков! - добавил к разговору свою любимую фразу один из "воспитателей".
Бывало и наоборот. Из-за срочных, с точки зрения ВПК, испытаний неделями мужики не видели света белого, а также первого, второго и компота; а также верных жен и любимых собачек, боевых подруг и долгожданную баню; а также не видели сухого *), крепленого, кон'ячка и водочки со спиртиком. Шампанское, в крайнем случае, тоже пошло бы на безрыбье, но и его не видели. А вот до одеколона не опускались. Хотя зубами и скрипели.
Когда общее состояние уже можно было охарактеризовать, как легкое озверение, приходили отцы-командиры и говорили об агрессивности империализма и о том, что в 41-ом было трудней.
Почему-то запомнилось начальское ругательство той поры: "Здесь вам не профсоюз!"
Кроме того, что называлось "боевой работой", было немало (особенно для лейтенантов) нарядов, руководства хозработами, участия в комиссиях по проверке наличия и много другого подобного.
ФАКТ: Мне довелось даже сеять рожь (специально обработанную для быстрой всхожести) на лысом клочке степи, поскольку скоро должен был приехать Маршал. Если Маршалу захочется посмотреть в эту сторону степи, чтобы ему было красиво и зелено. Впрочем, к этому я подключился добровольно, когда вдруг увидел, что, надев котомку с семенами через плечо, этим занимается подполковник. Вдвоем мы быстро отсеялись... Траву не красил, но руководил покраской многих подобных вещей.
--------
*) белого и красного
ЛИЧНЫЙ СОСТАВ
Чьим лично на полигоне был личный состав, и почему "личный" я не знаю до сих пор. В армии говорят - личный состав, подразумевают солдат, которых там называют "бойцами". На мой прямой вопрос: "Чьи вы?" солдаты, после мучительной паузы, отвечали по-разному:" Мы лейтенанта Ы!", "Мамины-папины", "Военная тайна" и тому подобное. Но если вопрос ужесточался:" Чьи вы ЛИЧНО? ЛИЧНО чьи вы? Чьи ЛИЧНО вы?" - тут окончательно терялись.
Но все равно солдат у нас было меньше, чем лейтенантов, которых было меньше, чем подполковников. Так что личный состав был в цене и в дефиците, от чего имел немало страданий. Бывали и смертельные случаи.
Поэтому и строевой подготовки было преступно мало, поскольку не до глупостей на полигоне - обороноспособность укреплять надо.
И самоволок было мало, куда в степи убежишь? В городке одни офицеры. Если заявишься за водкой в городок, то это даже удобно, поскольку в городке и гарнизонная губа под рукой. Единственный вариант - это в деревню. Но весь транспорт под надзором офицеров. А пешком - больше суток. И нет гарантии, что не нарвешься в деревне на знакомого лейтенанта. "Мало самоволок" подразумевает, что они все-таки случались. Каждая становилась легендой. А пойманного бойца, как правило, отвозили в психушку ближайшего областного центра.
МАЙОР С
Первым моим непосредственным начальником был майор С. Он - ас, а я - зеленый лейтенант. Он маленький, квадратненький и умный. Я - худой и бестолковый.
Он начал с фундаментальной вводной инструкции:
"Секретную документацию не терять!
Руками технику не трогать!
На глаза начальству не попадаться!".
Мне горевать о своей жизни, как о поломаной и Красной Армией загубленной, в сравнения с тем, как все обернулось у него, было бы Чебурашкиным горем.
Он имел незаурядные способности в математике, электронике и еще кое в чем. Более всего поражала его общая эрудиция, которую ему совершенно некуда было девать, а кроссворды он не любил.
К концу службы я стал его начальником, поскольку у него не было высшего образования, только военное училище. И "майор" - его предел. А меня перевели на подполковничью должность. Впрочем, это отразилось лишь на денежном довольствии. Майор С и остался асом, а я - зеленым, более худым и уже немножко нервным.
Очередной отпуск он обычно проводил на диване, поглощая большое количество книг и безуспешно дрессируя кошку приносить ему тапочки.
ФАКТ: Однажы в поезде он ехал в одном купе с попом, который, после беседы на богословские темы, не поверил, что С служит не в Храме, а в Советской Армии.
А еще у него мелко тряслись руки, особенно перед обедом (а не с похмелья, как может кто подумал). Лекарства и уколы не помогали, а названия болезни я не помню. Остановить у него тремор можно было одним способом - взять в руку пистолет. При этом обе руки успокаивались и стрелял контрольные упражнения майор С всегда на "отлично". Когда он брал в руки отвертку - шлицы крутить, тремор тоже уменьшался, но до пистолета отвертке далеко. Пистолет даже приближение обеда не могло пересилить.
КАПИТАН К
Капитан К очень боялся всяческого облучения, поскольку знал про него много нехорошего. Ходили слухи, что он носил трусы со свинцовыми пластинками. А к голове он относился равнодушно. Во время включения антенн СВЧ он зачем-то приседал, снимал с головы фуражку и еще ею прикрывался. Он крепко пил, искренне считая, что таким образом борется с последствиями облучения. После особенно длительного СВЧ-облучения он кроме того бегал в деревню. Из деревни обычно возвращался задумчивый и вновь пересчитывал оставшиеся до дембеля годы, говоря при этом самому себе непонятную фразу "А могу и не успеть...".
МАЙОР У
Майор У был влюблен. Он пытался это скрывать, но на лице все было написано разборчиво и несмываемо. Он был влюблен в свою жену Катю уже около двадцати лет. Служба ему была в радость (в тягость) в той степени, в какой она позволяла (мешала) любить Катю. Он служил примерно, но казалось, что не очень обращал на это внимание, поскольку для него это было вторичным. Просто, если его хвалили на службе - Кате было приятно. Поэтому грамоты он предпочитал устным благодарностям, которые Катя не могла слышать. Как истинный рыцарь он защищал право Кати, как жены офицера, говорить при удобном случае: "А вот мой...".
Он был субтильным и невысоким. Катя почти на голову выше. Имела умеренно пышные формы и можно сказать, что была красива. Он был у нее под каблуком и это делало его счастье даже более полным. Тем более, что тираном Катя (вроде бы) не была. У них было двое детей-школьников.
Время от времени офицеры подразделения беззлобно и однообразно шутили по этому поводу. Когда майор У медлил с ответом, то обязательно следовала чья-нибудь реплика: "Он сначала с Катей посоветуется". Других шуток я не помню. Помню только, что ему завидовали.
Была у него одна слабость - он любил домино, и к успехам (неудачам) в этом деле относился более ревниво, чем к служебным. Каждый день в автобусе мы проводили по нескольку часов, поэтому распространена была игра в домино на специальных досках с бортиками. Так вот во время игры в домино к нему следовало обращаться "профессор".
ПОДПОЛКОВНИК Т
Подполковник Т очень хотел быть генералом. Был неглуп, подтянут, красив. На мундире носил три поплавка. Но, поскольку в их числе не было Академии Генштаба, T мог всплыть разве что до полковника. Поэтому он не любил окружающую действительность и вопреки ей все-равно хотел стать генералом. Дружил он разве что со своей женой, поскольку иначе одной ее жалобы в политотдел на недобросовестное выполнение супружеского долга было бы достаточно, чтобы поставить крест на карьере.
У холостяков с карьерой возникали известные сложности. Почему-то тамошние политотделы очень чутко относились к супружеским обязанностям подчиненных, считая их залогом боеготовности части и основной сферой приложения своих усилий. Может даже более важной, чем цитирование Ильичей и раздачу грамот.
А еще подполковник Т любил бегать трусцой во главе группы вверенных ему офицеров. Это позволяло ему укреплять здоровье для будущей генеральской жизни. При этом можно было на часок остаться наедине со своими мечтами и спиной чувствовать приятный зуд от телепатируемых проклятий задыхающихся подчиненных. И так много кругов по пыльно-жаркой степи, под злорадные ухмылки немногочисленных солдат, отдыхающих в курилке в тени.
Его подразделение всегда было самым отличным.
(окончание следует)