К любимцу всего техсостава ст.лейтенанту Игорю Пермякову приезжала на побывку жена. По рассказам Пермякова весь гарнизон знал, что она, Аллочка очень любит розы. Ещё Аллочка очень любила маму. И жила на её попечении в Питере. Периодически Пермяков делал попытки вызвать жену к себе, на побывку. Так же периодически жена находила отмазки и не приезжала.

- Ждёт, пока генералом станешь - подкалывали лейтёху.
- Короче, последний раз её зову, не приедет - развожусь, - решительно заявлял Пермяков сослуживцам в минуты откровения.

Но Аллочка на этот раз согласилась.
- Чтобы стать женой генерала - надо выходить за лейтенанта, - объясняла она свой поступок подружкам. И хоть иногда приезжать к нему в гости, - добавляла немного подумав.Подружки отвлекались от просмотра мыльной оперы, хлопали в ладоши, весело повизгивали, и выражали уважение своей мудрой товарке.

А в общежитии полным ходом шли приготовления.
Сосед Пермякова по жилплощади, ст. лейтенант Бура
за нембольшую мзду в виде пары капель горькой согласился на недельку очистить помещение. Кровати были стянуты в центр комнаты и связаны (по совету старших товарищей). У прапорщика Ляшенко была одолжена клетка с канарейкой для уюта. В городе закуплено шампанское и десяток свечей. После недолгих колебаний, за день до приезда, в оборот был снова взят ст. лейтенант Бура, который за дополнительную мзду согласился достать розы, сотню роз. У Буры девчонка работала в местном дендрарии, где выращивали свежие цветы для нужд обкома партии. Из-за дефицита времени, Буре была обещана ещё одна доза за транспортировку и разбрасывание роз по комнате (романтика!).
Игорь уехал в город и должен был вернуться часам к шести вечера. Но как назло, Питерский поезд опаздывал, опаздывал жутко. Игорь выкурил все сигареты, обследовал вокзал, познакомился со всеми патрулями и ментами, успел заметить, что в ресторане есть армянский коньяк и потихонечку начал расстраиваться, когда долгожданный поезд наконец появился из тумана. Аллочки не было. Ни в её вагоне, ни в других вагонах, ни на перроне, ни под перроном, ни в багажном отделениии, ни под ним - нигде.
Встревоженный лейтенант пометался по вокзалу, нашёл переговорный пункт и позвонил в Питер. Ответил заспанный голос Аллочки.
- Алё, Алла, ты дома? Я же тебя здесь жду.
- Ой, Игорёк, такое случилось, такое случилось. Я уже собиралась ехать на вокзал, ждала такси, а тут Наташка позвонила, Ты не представляешь, какое несчастье. У неё Тошка померла.
- Аллочка, милая, кто такая Наташка, кто такая Тошка? Чего ты плачешь? Я тебя жду!
- Ты, Игорёк, никогда мною не интересовался, и даже не знаешь, что Наташка - это моя лучшая подружка, а Тошка это её болонка. Смышлёная такая, забавная! Ой, жалко ты её не знаешь.
- Кого, Наташку?
- Да нет же, нет, Тошку.

Лейтенант начал терять интерес к беседе, посматривая на манящие витрины вокзального ресторана. Призвав чувство такта на помощь Игорь продолжал беседу.

- Так Тошка ж сдохла.
- Вот, я и говорю, я так плакала, так плакала, мне мама давала валерьянку и мы её похоронили.
- Кого маму?
- Бестолковый ты, Игорь, собачку похоронили.
На всякий случай Игорь спросил,
- Ну хоть отпели?

На втором конце провода бросили трубку. Странно, но Пермяков почувствовал облегчение. Идёт она в...
В ресторане сытно поев и опустошив бутылку коньяка принялся думать. Разводиться или не разводиться. Потом вышел, неизвестно каким макаром миновал патрули, неизвестно как добрался до части к полуночи, но известно что всё это время он смотрел на свою руку в новой перчатке (вторая куда-то исчезла на вокзале), переворачивал её ладонью вниз, а потом вверх, вниз, потом вверх.
- Разводиться, - не разводиться, - разводиться, - не разводиться, - бурчал себе под нос лейтенант в такт движениям кисти руки. Подвыпивший мозг забыл, что сосед, Бура изгнан из квартиры, потому Пермяков очень тихо и аккуратно попытался проникнуть в помещение. Не зажигая света скинул обувь и приставным шагом направился к кровати.

Офицерское общежитие проснулось от тяжёлого стука, мата и завываний. Из-за двери квартиры ст.лейтенантов Пермякова и Бура доносились звуки побоища. Кто-то падал, переворачивал мебель, кричал и кого-то проклинал. Офицеры повыскакивали из своих комнат и столпились около двери. Капитан Кротов в сапогах и семейных трусах в клубничку стоял около косяка с табельным пистолетом в руках. На правах старшего по званию дал команду - ломаем. Лейтенант Чуприн, взяв короткий разгон пнул по двери и выставил её вместе с косяком. Включили свет. Посреди квартиры, посреди благоухающих свежих роз на четвереньках стоял ст.лейтенант Пермяков. Отыскав мутным глазом пятачок пола свободный от шипов попытался встать, но потерял равновесие и снова грохнулся на проклятые цветы. Упорный Игорёк матерился и не оставлял попыток встать, снова падал всем телом на колючки и матерился, пока товарищи не отволокли его, окровавленного и расцарапанного под стенку.

- Ну её на хер с её розами. Это она мне на последок, гадюка. Я вам точно говорю. Я её знаю.

Взял один цветок, посмотрел на него как Ленин на буржуазию, бросил в стенку, посмотрел на незажжённые свечи, на окно, за которым поджидало холодное шампанское, на пару бокалов, примостившихся на тумбочке.
- Красиво, чёрт побери. Красиво!! Развожусь красиво! Шампанского! Всем шампанского!

- Ну и правильно - отозвался кто-то из толпы.