Вывод ГСВГ-ЗГВ. Техника.

Начало зимы 1990 года. Станция Беслан. Конечная станция нашего эшелона, доставившего некоторую часть техники и личного состава инженерно-саперного батальона из Западной Европы на Северный Кавказ. Разгружаемся, раскрепляем технику и сгоняем ее с железнодорожных платформ на грешную землю.
Вот угораздило механа ИПээРа (инженерный подводный разведчик, кракозябра на базе БМП-1) на крутом развороте поймать пару ненужных камней на беговые дорожки гусениц, разулся ИПээР одной гусеницей, и скинул ее, аки лапти. "Шингисов, етит тебя и разъетит, какого хрена... и так далее..." Руганью делу не поможешь, надо переобуваться. Расстыковали и расстелили гусеницу, завели ее на поддерживающие ролики и звездочку, начали винтовыми стяжками состыковывать "хвосты", и тут выяснилось, что гусеницы неизношенные, стянуть их проблемно и у Шингисова силенок не хватает. Призванный на помощь самый здоровый из механиков-водителей Ванька Серых (бицепсы - как у меня торс) попытался ему помочь, поработал ключом и доложил, что сейчас зацепы у стяжек разогнутся и слетят, а стяжки-то последние, других нет...
И не хватает-то сантиметра всего, чтобы эти несчастные траки состыковать. Гусеница натянута как струна, подпираемая торсионами. И тут ротного осенило: "Рота, ко мне!". Собрал всех (28 вместе с офицерами), загнал на ИПР, и эти две тонны живого веса догрузили 17-тонную машину со стороны стягиваемой гусеницы ровно настолько, чтобы торсионы поджались и позволили докрутить стяжки на сантиметр, надеть и закрепить "серьги" на концевики пальцев. ИПР взревел тремя сотнями лошадиных сил и занял место в колонне. Местные аборигены, издалека наблюдавшие за этой картиной, только покачали головами, пытаясь расшифровать столь загадочный технологический процесс...
А механик-водитель ИРМ-ки (машина инженерной разведки, тоже на базе БМП-1) гвардии рядовой Лёвин в эшелоне умудрился разбить в клочья свои единственные многоминусовые очки и стал различать только контуры и тени, и то в трех метрах. Машину его с платформы согнали, но в колонне ее вести было некому. МЕханов на выводе не хватало катастрофически, все офицеры роты тоже были расписаны по машинам (Леха-командир разведывательно-водолазного взвода сидел за рычагами ПТС-М N 388, я-командир первого переправочно-десантного взвода рулил на ПТС-М N 291, прапорюга-старший техник роты Иваныч был приписан к ГСП N 17 и т.д.). Замполит нашей роты Сергей был "ссыльным" (за противоречия с верхним начальством его за год до вывода сбросили с должности парторга разведбата на замполита роты нашего инженерно-саперного батальона), имел в прошлом корочки механика-водителя БМП, но нашу инженерную технику изучить не успел и не очень-то ей доверял, а потому предложил альтернативный вариант: посадил Лёвина за рычаги, сам сел на люк сверху, свесив ноги вниз, и взял Лёвина за "уши" шлемофона. Минут пять они ползали, а потом носились по пустырю, и очень быстро обрели друг друга. Лёвин сноровисто управлялся с рычагами, а глаза ему заменял Серега. Поворачивая его башку вправо-влево, он приноровился через Лёвины голову и руки поворачивать машину когда надо и куда надо, а трогаться и сбрасывать скорость они договорились двигом головы вперед и назад. Экстренное торможение (если мне не изменяет память), включалось вдавливанием головы в Лёвины плечи...

Продолжение следует.