Отпуск зимний (казахстанским ветрам посвящается)
Чего только не найдешь, если хорошо поискать... В кармане забытой в шкафу лейтенантской парадки обнаружился портсигар с высохшей явской «Беломориной» и выцарапанной надписью «9.13 28.01.87 ПДУ ДО-4». Папироса, скорее всего, еще из ГСВГ завалялась, а надпись означает раннее утро на третьем курсе в наряде помощником дежурного по училищу за четыре дня до отпуска. И накатили воспоминания...
Сессия заканчивается, настроение соответствующее. И уже совсем скоро «Убывающие в отпуск, строиться на центральном проходе для осмотра формы одежды!», вокзал-поезд-пересадка-дом и две долгожданных недели отдыха в родном Шахтинске.
Вот только возвращение из того отпуска было не совсем обычным. Выходя из бывшей моей комнаты, привычно подмигнул «на дорогу» фотографии Владимира Высоцкого на двери (младшая сестренка, по-хозяйски здесь обосновавшись после моего поступления в училище, все переиначила по-своему, но эту фотографию не тронула). Кто бы знал, что Высоцкий с нами будет всю ночь...
Самолет по расписанию должен был стартовать из Караганды под утро, выезжать туда решил на одном из последних автобусов. Выйдя из дома, поначалу не обратил внимание на сильный ветер, но на автовокзале обнаружил полную пустоту. Весь транспорт поставили на прикол по причине нехорошего прогноза погоды. Водила в одиноком такси с надписью «Сарань» (это на половине пути до цели) хотел домой и за червонец согласился отмахать 50 километров до аэропорта.
«В тот вечер я не пил, не пел, я на нее вовсю глядел...» - выдавал магнитофон в «Волге». В коробке под счетчиком было с десяток кассет, и все с Владимиром Высоцким. Через пару километров стало понятно, что прогноз не соврал и ветер усиливается. Дорогу местами уже перемело и пробиваться через эти переметы получалось только общими усилиями за компанию с такими же, как мы. Хором проталкивали машины на руках одну за другой и двигались дальше.
И вот все куда-то свернули-разъехались, мы остались одни. «Назад 500, вперед 500, и к ночи точно занесет...».
- Хреново дело. Ночь уже, на дороге никого, а вдвоем нам не пробиться. Может, вернемся, пока не поздно?
- Не хотелось бы опаздывать из отпуска, командир сожрет без соли. Да и билет сейчас уже не возьмешь.
- Ветер всю дорогу боковой, будут одни переметы. Давай-ка вот что сделаем. Сейчас на Шахан свернем, на ветер, дорога чистая должна быть. Скоро смена на Тентекской шахте заканчивается, там у меня трое корешей саранских. Заберем их и снова на Караганду. Вчетвером-то точно пробьемся.
- Давай.
Забрали шахтеров, залили бензина на скучающей заправке, дело веселей пошло, хоть и ветер снова стал боковой. Где-то пробиваем заносы с разгона, где-то проталкиваем машину руками, кому-то помогаем завести заглохший движок, цепляем слетевшего под откос «Москвича» к удачно запоздавшему КамАЗу, отряхиваемся от снега, снова лезем в машину. Переметы росли и стали очень частыми, разгребать их приходилось ногами, а таксист ругал себя последними словами за забытую в таксопарке лопату. В промежутках между борьбой с бураном - «Липли волосы нам на вспотевшие лбы...» и «А вот у нас в полку...» - какие еще могут быть темы для разговора, если оказались вместе четыре бывших солдата и курсант?
Упираемся в большой занос, материмся и разводим руками. И тут один из шахтеров кивает в сторону бытовки на полузаброшенной стройке у дороги: «Смотрите, замка на двери нет!». Как он это разглядел, неведомо, но в той бытовке были совковые лопаты. Часа не прошло, мы прогрызли проход в том заносе. Водила полз за нами, скобля бортами снег, и колею почти сразу заносило. Шахтер смахнул снег с моей петлицы, попытался разглядеть эмблемы:
- Какие войска?
- Сапер.
- То-то я смотрю, ты лопатой наяриваешь, как экскаватор...
Едем дальше.
«Сон мне, желтые огни...».
- Просыпайся, сержант, снова «приехали».
Устал, вырубился. Выхожу, уже привычно толкаю ботинок под колесо - влетели в занос с ходу, висим, но не высоко, под колесом сантиметров десять. До чистого асфальта шагов двадцать. Становимся по двое с каждого борта, раскачиваем «Волгу» на снежной подушке, водила газует, колеса начинают цепляться за асфальт , подталкиваем, нуууу, давай... пошла, родимая! И вот уже Сарань, прощаемся с шахтерами. «...Бывай здоров, как станешь лейтенантом - не еби солдат без дела!».
«Протопи ты мне баньку по-белому...» - подъезжаем за автогрейдером к аэропорту ...
«Товарищ сержант, вас вызывает начальник патруля!»... Вот тебе и плаха с топорами в конце дороги той... Но капитан (начальник патруля) не проявлял обычной свирепости, присущей карагандинской комендатуре.
- В зеркало-то себя видел? Ипполит ты Георгиевич, мать едрена...
Подает крем со щеткой и тыкает пальцем в сторону зеркала в простенке.
Мдааа... Вид соответствует... Шапку хоть выжимай, складки сзади на шинели исчезли, и в довершение всего - расквашенные, хлюпающие ботинки в белых разводах. И нет уже таксиста с кассетами, а в башке все равно вертится «конец простой, пришел тягач, и там был трос, и там был врач, и МАЗ попал, куда положено ему...»...
Только ты, бестолочь военная в курсантских погонах, мог тогда не заметить, что этот на этом очередном рейсе Аэрофлота номер 3006 «Караганда-Павлодар-Омск» (Ан-24) снова (в третий раз!!!) была та самая, уже знакомая голубоглазая ровесница - стюардесса...
Синеглазка, отзовись пожалуйста, если вспомнишь в 1988 году тот рейс на АН-24. Ты подсела ко мне, как к старому знакомому, в последний ряд, мы жевали аэрофлотовские леденцы и, смеясь, сравнивали давление на уши авиационной высоты и водолазной глубины...
Наверное, Бог тогда сказал: не зови ее! Впереди всего два года счастья, а потом два года бардака и три года огня и войны!!!
Очень надеюсь, что у нее, детей и внуков сейчас все хорошо...

Капитан "Геркулеса".
Последний контракт оказался для меня неудачным. Предложили мне перегнать судно на разделку в металлолом. Заказчики, бывшие военморы всяческих рангов, обещали много, махали руками, раздували щёки и пучили глаза, рассказывая о предстоящих невообразимых доходах, но в самый ответственный момент, когда пришло время платить по заключенным договорам, вдруг дружно сдулись. Оказалось, что они сами люди наёмные, денег у них нет, и, вообще, я всё сделал плохо, не правильно и дорого. А они, красавцы, хотели чисто денег нажить! В общем, я сам во всём виноват! Короче, развели меня, как Дворцовый мост!
В итоге, получив только аванс и кое- что по-мелочи, я сказал, что думаю, относительно их честности и порядочности в делах, с тем и убыл, оставив судно в исходном положении.
Давным давно, работая на флоте, я уяснил для себя, что если хочешь, чтоб дело двигалось, не связывайся с бывшими военными. Эти ребята, хоть и говорят постоянно о своих былых заслугах, подвигах и погонах, толком делать ничего не умеют, а главное, не хотят, но постоянно находятся в поиске лёгких денег и виноватого в своих будущих возможных неудачах. Но вот взялся, тут уж ничего не поделаешь, хочется, всё-таки, верить в лучшие человеческие качества! Впрочем, если честно, среди бывших офицеров встречались мне и очень достойные люди, но, в основном, ещё догорбачёвских выпусков. И их, к сожалению, становится всё меньше. Бизнес портит людей!

Так или иначе, просидев пару недель на даче и порядком отдохнув, я начал задумываться, куда бы приложить свои знания и многолетний опыт в морском ремесле. Долгая безработица способствует зимней нищете и деградации, что в конечном итоге может привести в стройные ряды таксистов или охранников, без всяких видимых перспектив, не считая геморроя и деменции.
Одним ленивым августовским утром, когда я лежал на диване, думал о главном и внутренне уговаривал себя встать и сходить за грибами, благо последние колосились прямо за забором, раздался телефонный звонок. Давнишний мой приятель, главный инженер судоходной компании, узнав, уж не знаю от кого, что я нахожусь в ожидании предложений работодателей, предложил мне очень неплохой вариант приложения моих специальных навыков. Требовалось срочно, как водится, ещё вчера, на всех парах мчать в Эстонию, где следовало принять и организовать перегон купленного фирмой самоходного плавкрана
Кран надо было проверить, запустить, поменять флаг на Российский и шлёпать под Выборг, где со всем пролетарским трудолюбием встремить в работу на строительстве очередной «дырки в заборе». То есть причала с трубой, через которую добытый в наших суровых недрах газ, потечёт бурным потоком за окаянный рубеж, через это самое, прямо коварному и вечно не довольному супостату.
В общем, хорошая работа, знакомая мне до мелочей, что весьма и весьма меня порадовало. Условия трёхмесячного контракта были привлекательны, и я согласился без особых колебаний принять на себя обязанности перегонного капитана самоходного плавкрана «Геркулес».
Через несколько дней я уехал в Таллинн, вместе с директором фирмы-брокера, через которую совершалась покупка судна, причём, на его роскошном «Мерседесе».

Директора звали Римантас. Приятный и разговорчивый молодой человек, но всё-таки директор, и я, по старой флотской традиции решил обращаться к нему по имени-отчеству, но на «ты», так принято, когда хочешь подчеркнуть в отношениях не панибратство, но уважение. К моему удивлению Римантас сказал, что у них, литовцев, отчеств нет, не принято у них называть собеседников, используя отчество, таким образом, поминая имя своего отца.
- Несчастные люди! - подумал я, но этот факт, в конечном счёте, очень облегчил общение.
Всю дорогу до Таллинна он рассказывал мне про службу в литовской армии, про то, что много лет работает в России, и в каждом городе, где он работает, у него есть подруги, готовые на многое. А так как фирма его занимается продажей подъёмно-транспортного оборудования по всей России, проблемы с возможным приростом местного населения его практически не волнуют. При всём этом он прекрасно, без акцента говорил по-русски и отлично владел и применял к месту традиционные непечатные выражения. Время в дороге пролетело незаметно. И вообще, хорошо ездить на «Мерседесе», особенно справа.

«Геркулес» стоял на судоремонтном заводе в Копле. Римантас подвёз меня прямо к борту судна, снабдил представительскими средствами, красивыми бутылками и телефоном, после чего радостно умчал по своим делам куда-то в сторону Латвии, пообещав периодически звонить и ставить в известность о том, как движутся дела по переоформлению судна, смене собственника и флага.
Таллиннского представителя фирмы Римантаса звали Тыну. С отчеством у него тоже была беда, но он по этому поводу не комплексовал. Узнав, где я живу, он неторопливо рассказал, что служил рядом, в одной из многочисленных частей ПВО, разбросанных по Карельскому перешейку, ещё в Советской Армии, о чём у него до сих пор хорошие воспоминания. Он был нетороплив в разговоре и весьма приветлив, обещая максимально посильную помощь в нашем нелёгком деле. В общем, оказался нашим человеком! Закончив все процедурные вопросы, я поспешил на судно, знакомится с экипажем, который в полном составе ждал меня на грузовой палубе.

Самоходный плавкран «Геркулес» уже года два, как работал исключительно на акватории судоремонтного завода, хотя прошлая его жизнь была довольно насыщена. Кран, как вполне самоходная единица работал по всей Балтике от нового Усть -Лужского порта до каких-то польских окраин, и находился в весьма достойном техническом состоянии, чем и привлёк внимание моих нынешних работодателей. Планировали они перегнать судно в бухту Дальнюю, что рядом с финской границей. Там строился новый порт, и кран планировали поставить недалеко от берега на отсыпку дамбы. Естественно, что все вложения, связанные с покупкой судна, должны были окупиться за год работы. Так радостно планировали специалисты - коммерсанты, и я им не перечил, но для успокоения собственной совести, всё же попытался донести до их затуманенных предстоящей добычей мозгов, что перспективный район производства работ довольно сложен в навигационном отношении, особенно при работе осенью и зимой. Но это мало беспокоило моё нынешнее руководство. Калькулятор в их головах уже щёлкал, считая ещё не заработанные денежки. Ну, да и пёс с ним! Главное - прокукарекал, а там - хоть не рассветай!

На рабочей палубе судна меня ждали пять человек нынешнего экипажа. Намётанным взглядом я определил средний возраст моряков. По моим прикидкам составлял он примерно лет 70. Но было видно, что все они, как один, Моряки с большой буквы.
- Кирилл Вадимович, капитан «Геркулеса» на оформление и перегон судна, - представился я.
- Витёк, боцман и крановщик, - представился старший мужик, по виду лет семидесяти, если не больше. Довольно крепкий, с сильными руками человека, не понаслышке знающего тяжёлое боцманское ремесло.
С остальными было примерно так же. Старшего механика 62 лет отроду звали Женя, старший электромеханик оказался Толиком 75 лет, ну, и дальше в том же духе. Более-менее соответствовал критерию: возраст - имя, был моторист Володя, который оказался самым молодым в экипаже судна и моим ровесником. Нам обоим было по 55 лет.
- Сейчас нацкадр подтянется, - сказал стармех, имея ввиду скорое прибытие капитана.
Не прошло и пяти минут, как у трапа остановился серебристый «Фольксваген» из которого стремительно выскочил крепкий мужичок. Он бодро сбежал по трапу и представился: Эдуард, капитан «Геркулеса» на передачу дел. Мы ещё какое-то время стояли на палубе, обсуждая перспективы предстоящей суеты, определились с графиком приёма-передачи судна по заведованиям и разошлись по своим делам.

За чашкой кофе в кают-компании судна мы познакомились поближе. Старые моряки, вообще, любят неторопливые разговоры. Эдуард Лаас родился на Волге 74 года назад. Семья Лаас обосновалась там ещё в царские времена. Предки его, простые крестьяне, отказались служить в царской армии и были вынуждены покинуть тихую Эстонию и отправиться осваивать непаханые земли Поволжья, что было вполне законным в те времена: не хочешь под ружьё - распахивай целину или корчуй пни в Сибири. Отец его воевал в эстонском корпусе и посему получил ещё в советские времена, определённые льготы, в виде отличной квартиры в центре Таллинна. Эдик, окончив Таллиннскую мореходку, всю жизнь отработал на судах Эстрыбпрома, пока всё это мощное заведение гордо не пошло ко дну в связи с обретением независимости молодым Эстонским государством. Моряки, в основном русские и украинцы, разбежались под разноцветные флаги. Эдик, помыкавшись своё по различным судам, осел на судоремонтном заводе в Копле, где тихо-спокойно бороздил местную акваторию на приписанных к заводу судах технического флота. Начальство уважало его за трудолюбие и исполнительность.

Ну, хоть убей! Не могу я обращаться к взрослым людям, как в пионерском лагере! Ведь в обращении к человеку проявляется уважение или наоборот, неприкрытая насмешка или что-то малоприятное в этом роде. Так меня воспитала долгая работа на флоте. Ещё в те ностальгические времена, когда большая часть судов ходила под красным флагом с серпом и молотом молодым курсантом накрепко вбили в голову, что к старшим надо обращаться по имени-отчеству или в соответствии с должностью, если этого требует официальная процедура. Когда это позволяют производственные отношения - так же, но на «ты». Ну, а если сюда примешиваются и просто дружеские отношения, то обращаться можно просто по отчеству, причём не зависимо от возраста. Мне доводилось работать с моряками вполне молодого возраста, к которым обращались именно так, в силу их высокого профессионализма и настоящего мужского характера. Некоторым ещё и тридцати не было.
Но что делать, если в стране в принципе не принято в общении использовать отчество! Вот все и привыкли.
Но в ходе работы или совместного отдыха в кают-компании, как-то само получилось так, что я стал обращаться к собеседникам именно так, как привык, о чём я рассказал выше. При этом со стороны было очень заметно, что моим собеседникам это нравилось. Что делать при общении с капитаном я еще не определился. Называть человека просто Эдик, как его ровесники - не солидно, да и неловко. Хоть мы и на одинаковых должностях, но между нами почти 20 лет жизни. Эдуард - как-то полуофициально, не хватает чего-то. Капитан - звучит как-то напряжённо. Товарищ капитан - вроде ничего, но слишком официально, да и кончились в Эстонии товарищи ещё в 91 году. Тем более, что отношения со всеми членами экипажа у меня складывались отличные. Но есть такая древняя флотская мудрость: если не знаешь что делать, зашёл в тупик или попал в похожее состояние «грогги» на языке боксёров, брось всё, отложи начатое дело. Всё решится само собой. Права оказалась древняя матросская мудрость, так оно всё и оказалось.

В один из обычных рабочих дней мы занимались обходом и ревизией судовых помещений, что, по идее, должно было закончиться к вечеру подписанием очередного акта. А проще говоря, лазали по трюмам. Вдруг в тишине раздался резкий звонок судового телефона, находившегося на поясе у Эдика. Звонили из конторы капитана завода. Секретарша, молоденькая пигалица, радостно сообщала капитану «Геркулеса» о предстоящих на рабочий день возможных перемещениях. Слышимость в гулком помещении трюма была отличной, и я стал невольным слушателем разговора.
- Эдик, через час подойдёт буксир, надо подойти к доку и снять гребные валы с голландского судна. В три часа совещание у директора по поводу передачи «Геркулеса». И далее в той же стилистике. Я со стороны смотрел на коллегу и вдруг начал замечать, как налилось кровью его лицо, мелко задрожали губы, и участилось дыхание. Последствия могли оказаться самыми нехорошими, я знал, что совсем недавно он перенёс коронарное шунтирование.
- Какой я тебе Эдик!!! Я что тебе, матрос береговой, с метлой по причалу бегаю?! Я Эдуард Оскарович! И прошу впредь меня иначе не называть! Буря, тайфун и ураган одновременно промчались по трюму. Мне показалось, что со стеллажей вот-вот повалится всякий судовой хлам, лежащий там годами.
- Вот так! И никак иначе! - удовлетворённо сказал капитан «Геркулеса»: Пойдём твоего кофейку представительского попьём! - и он бодро полез по трапу на верхнюю палубу.
Судовой телефон долго не звонил. По всему было видно, что ошарашенная нетрадиционным ответом секретарша приходила в себя. А в 14.45 раздался звонок. Мы сидели в рубке и копошились в судовых документах.
- Эдуард Оскарович, напоминаю Вам о совещании у директора через 15 минут.
- Буду через пять минут! - ответил он и гордо посмотрел на меня: Вот так, на Вы и шёпотом! - мы рассмеялись. Капитан «Геркулеса» поспешил на берег, а я спустился на палубу, поведать историю, о победе русских морских традиций членам судового экипажа пока ещё эстонского судна.

Дело близилось к завершению. Судно было принято в рабочем состоянии, акты приёма - передачи подписаны. Эстонский флаг был спущен в присутствии экипажа, и я поднял на кормовой флагшток российский. Вечером следующего дня из Питера подошёл мощный буксир. Кран был законвертован и принят к буксировке. Пока готовились пограничные и таможенные документы, я устроил «отвальную» для бывшего экипажа «Геркулеса». За время совместной работы между нами установились очень тёплые отношения. Водка, к сожалению, была эстонская.
Утром портовые власти дали каравану «Добро» на выход. Погода стояла тихая, море было спокойным. Буксир медленно отвёл кран от причала и повёл к выходу с акватории завода. Я стоял на мостике и смотрел на гранитный причал, на котором ещё долго махали вслед уходящему каравану простые русские моряки: Виктор Ефимович, Анатолий Владимирович, Евгений Александрович и Эдуард Оскарович.

Опер

- От спутникового отдела не поступил доклад о прохождении нестандартного распоряжения ГК ВС США...

Это уже НДС (начальник дежурных смен) на утренней оперативной летучке после суточного доклада оперативного дежурного по оперативной обстановке рассказывает выявленные недостатки и упущения дежурной смены. И это в условиях боевого дежурства очень серьезно. Потому что начальник смены спутникового отдела, прое...шего важнейший сигнал боевого управления, я. И я тоже присутствую тут же, в этом зале, как и КП в полном составе, и мой начальник, и ЗОР (зам командира части по оперативной работе - начальник КП). Кроме позора это такой залет, что его перспективы даже трудно представить...
В то время я только недавно перешел на новую ступень военной эволюции - от командира взвода радиоперехвата на должность начальника смены спутникового отдела, где и работала часть моих бывших бойцов. Должность капитанская, я пока еще старший лейтенант, но буквально вот-вот капитан, представление уже ушло. Абсолютно логичная ступень в цепочке карьеры по оперативной линии, хотя кто-то из нашего выпуска попадал и сразу на нее, а пара особо блатных - и сразу на КП. Но, по сути, через какое-то время все, кто к этому стремился, на том же КП и встретились, в одинаковых должностях и тех же званиях. Только с некоторой разницей в опыте. Мне казалось важным пройти и понять всю цепочку: каким образом и откуда что берется. В смысле информация. Ну, да ладно...
Работа начальника смены кроме контроля за балбесами и разгильдяями (солдатами и прапорщиками) проста: нужно своевременно и достоверно доложить оперативному дежурному то, что добыто этими балбесами. Т.е. лично убедиться, что «да, так оно и есть» (не буду углубляться в нюансы) и не опоздать с докладом, желательно, опередив дублирующие структуры. Нет, конечно, самое первое - не просрать вообще, но это следствие первого пункта, т.е. контроля за... В общем, все не сложно, особенно, когда бойцов знаешь как облупленных, а прапора и сами тебя за пояс заткнут, и не затыкают только из уважения к субординации. Но часть официально несла боевое дежурство, это серьезно действовало на нервы, поскольку нарушение нормативов по времени доклада было чревато какими-то страшными карами. Что было чревато за полный про..б, вообще представить страшно. Если не публичный расстрел, то, как минимум, дальнейшая оперативная карьера покрывалась густым туманом с налетом курчавых волос.
Оперативный дежурный в те времена мне, да, пожалуй, любому начальнику смены представлялся богом. Чем-то недостижимым по уровню знаний и возложенной на него ответственности. Ну, шутка ли - он в условиях ограниченного времени принимает информацию от нескольких наших отделов, десятка (на то время) подчиненных частей, нескольких систем взаимодействия, все это обрабатывает исключительно в своей голове и принимает решение, которое оформляет парой скупых точных фраз и отправляет его на КП ГРУ. И несет за него абсолютную ответственность - не только личную, но и всей системы. Реально бог.
Много позднее и мне пришлось побывать в этой должности. Помню жуткий мандраж первого самостоятельно дежурства, хотя до этого уже подробно знал всю кухню, прошел все ступени на всех постах смены оперативного дежурного, неоднократно сидел ночи напролет рядом, частично замещая его. Но первый раз сам - страшно.
В штате КП были отдельные должности оперативных дежурных, т.е. эти люди ходили исключительно на дежурства. Но на моей памяти редко когда эти вакансии занимали более двух человек. В остальное время к дежурствам привлекали состав оперативного одела - от старпома до начальника. Не всех, с предварительной сдачей очень сложного зачета и стажировками.
Но этот опер был именно «должностной». Когда я только пришел в часть, о нем уже ходили легенды, как о человеке несгибаемом, со странностями, но и с непоколебимым авторитетом. Его внешнюю несгибаемость проще всего сравнить с дюбелем - острым, ровным, блестящим, абсолютно функциональным. Высокий, прямой, сухощавый, лоб с залысинами, подчеркнуто аккуратен, в глазах холод. Ну, это мои тогдашние впечатления. Странности - несколько обязательных сырых морковок за дежурство. Не знаю, ел ли он что-то кроме них, но морковки грыз постоянно. В положенные для отдыха 4 часа он обычно не спал, не доверяя кому-то принятие решений вместо себя. В общем, кремень, а не человек. И еще очень не любил, когда его вызывали из отделов по ГГС (громкоговорящая связь) больше одного раза. Об этой его странности все знали, меня предупреждали неоднократно, но я все равно пару раз вляпывался в это дерьмо. Ну как же - там же норматив на доклад 3 минуты, две уже прошло, я вызвал опера, а он уже две минуты не отвечает на мой вызов. Вызываю повторно - мы ж не в бирюльки играем, мы ж на боевом дежурстве как-никак... И в ответ две дежурные смены слушают гневную отповедь зеленому старшему лейтенанту, который отвлекают старого опытного майора от разговоров по ЗАС с вышестоящим командованием, ну, или не суть важно от чего, может даже от морковки. Важен сам факт недоверия к «легенде ОСНАЗ», что он может не услышать вызов, забыть о нем и вообще...
И вот сонную тишину утра оперативной летучки взрывает фраза НДС:

- От спутникового отдела не поступил доклад о прохождении нестандартного распоряжения ГК ВС США...

Все оживают, особенно ЗОР. Его брови удивленно ползут вверх, голова поворачивается, глаза ищут в зале кого-то. Нет, не меня, я слишком мелкая сошка в этой пока еще трагедии, дед ищет глазами начальника моего отдела, в его голосе обманчивое спокойствие холодной стали:

- Начальник 5-го отдела, что вы можете доложить нам по поводу этого «небольшого» инцидента?

Начальник моего отдела, майор, стал таковым тоже недавно, амбиции имел немаленькие и сволочью был порядочной. Точнее он одновременно являлся и сволочью и порядочным человеком. Как-то органично сочеталось в нем это. И себя любимого никогда не забывал, но и за подчиненных своих горой стоял, не забывая при этом драть их как сидоровых коз. Потому как отличным может быть начальник только отличного отдела. Пруд на площадке, которую занимал отдел в некотором отдалении от части (да, у нас был свой пруд, свой лес с грибами, своя спортивная площадка и свои огороды) он в ходе строительства очередной антенны модернизировал в форме буквы «Ш» - первой буквы своей фамилии. Летом на этом пруду купались и ловили карасей, зимой организовывали хоккейную площадку, а по периметру площадки шла своя собственная лыжня.
В 90-е на волне демократии он победил на выборах в мэры нашего города, пару лет мэрил, потом была какая-то темная финансовая история, из мэров его поперли и из вида он пропал...
А тогда на совещании он уверенно поднялся и, спокойно глядя в президиум, сказал:

- Доклад на КП от моего отдела поступил своевременно, однако оперативным дежурным он был проигнорирован... - тут уж брови удивленно ползут вверх у опера. - Все переговоры по ГГС моего начальника смены с КП записаны на магнитную пленку с метками времени, и эта пленка со мной.

Да, если кто-то еще помнит - был такой военный
«гроб»-магнитофон М64 размером с пару чемоданов. Устаревший, ламповый, но очень надежный, не убиваемый. На запись включался/выключался автоматически по уровню сигнала. Вот его наш начальник и приспособил к ГГС, чтобы было легко понять, кто виноват. Как в воду глядел.
А тогда после моего первого (своевременного) вызова КП я, уже «опытный» в этом деле, повторять не стал. Не знаю точных причин, но опер спохватился очень не скоро. На вопрос «Почему не доложил?» я ответил честно, но с его точки зрения неубедительно, а про запись нам было запрещено говорить.

- Все свободны, - подвел черту летучке ЗОР, - оперативный и 5-й отдел - ко мне в кабинет.

Далее были кулуарные разборки сначала со мной, потом без меня с прослушиванием пленки. Извинений не помню, но и наказаний тоже. Разве что пожурили меня по-отечески (неужели не могли сами спокойно разобраться, зачем выносить на всеобщее внимание?) и магнитофон ЗОР приказал убрать, на что начальник отдела уже нам в отделе спокойно сказал: «Пусть себе стоит. Мне с ним спокойнее вас драть. На КП не сообщать ни при каких условиях».

Позднее, когда попадал дежурить с этим опером, всегда в начале дежурства слышал подначку: «Небось опять записываешь?» Но зато на мои вызовы отзывался сразу. Нормальный дядька, я уже будучи в штате КП успел подежурить у него в смене переводчиком, видел как работает, тогда он уже подполковником был. Вскоре ушел в контору на повышение. Реально легенда, было на кого равняться. Хотя известно, что и легенды какают, правда, как-то чище, добрее что ли...

Мертвая хватка Викрамадитьи - 5.
(Окончание)

Молния ударила прямо в церковь. Крест покосился и стал горизонтально. Бабушки шептались между собой, что труп раба Б. Василия Зайцева так и не нашли, и что его, мол, взяли прямо с исповеди на небо как был в телесном обличии. Такое чудо никогда не служило хорошим предзнаменованием. Однако, люди перестали болеть и умирать, похоронные конторы и зубные врачи терпели невиданные убытки. А главное, все стали жить не только долго, но и счастливо. Лучи добра из гиперборейской пирамиды вдыхали в любую тварь пока еще неясные желания. Витающие в воздухе предчувствия давали сладкую и мучительную надежду, что все будет хорошо. Под солнцем Экваториальной Сибири щепка полезла на щепку. На полуостров Таймыр потянулись эшелоны с ананасоуборочными комбайнами. Пирамида выходила на проектную мощность.

В самом высоком кабинете МИДа на Смоленской площади звучала негромкая речь.

- Святослав Васильевич и Зита Вишванатановна, по долгу службы, я обязан сообщить вам печальные известия. Согласно донесениям разведки, ваши отцы погибли самыми героическими смертями, защищая пределы и идеалы своих Родин. Впрочем, никаких материальных доказательств тому не обнаружено и предоставлено не будет. Но, именно так все и было, а посему, примите самые искренние соболезнования.

Бхай-бхаи валили валом. За всю историю многострадального Афганистана его не смогли сломить и поставить на колени ни персы, ни Александр Великий, ни колониальные английские войска, ни советская оккупация, ни американская демократия, ни последующий талибанат. Это сделали бхай-бхаи, путем беспримерного перехода через афганское нагорье. Нет, даже не так, бхай-бхаи сделали афганское нагорье путем своего беспримерного перехода. Миллиард с лихуём бхай-бхаев всего за месяц раскатали его в пыль, вынужденно питаясь подножным кормом, потому что макароны быстро закончились. Подножный корм в Афганистане не отличался разнообразием. И вся эта толпа народов, говорившая на ломаном русском языке, и испытывающая жесточайшую героиновую ломку, уже валила через Среднюю Азию, до смерти пугая сайгаков слонами и носорогами.

- Слава, ты остаешься на хозяйстве, ты уже два года с индусами, тебе и разгребать. Кого больше они послушают, тебя или меня! И не спорь, их полтора миллиарда на сто-пятьсот наших. Постарайся удержать все рамках. Я лечу спасать Вечного жида и, соответственно, Вселенную, а Зита летит со мной вторым пилотом. Пирамида не пропускает по одному, в полете я обучу Зиту всему, чему положено по-нашему, по-гиперборейски. Нам понадобятся Ту-160 «Белый лебедь», батискаф «Мир» и чемодан.

- А блэкджек со шлюхами не подойдет? - отвлекал внимание Святослав, тщетно пытаясь удержать супругу при себе.

- Нет, со шлюхами я тренировался на досуге, негласно. У нас осталось немного керосина на складах ГСМ, мы сумеем долететь до Бермудского треугольника и, надеюсь, успеем оживить Вечного жида, пока не случилось страшное. Зита, сбегай, пожалуйста, в аптеку, купи чемодан цитрамона, и не граммом меньше. Будут предлагать Арбидол, сразу шли всех нахер. На подлете к пирамиде поможет только цитрамон, особенно, учитывая, что там что-то пошло не так. Сами, небось, уже чувствуете,.. да, Слава, ты, это, котлы засвети!

Взревели пороховые ускорители, стратегический бомбардировщик на полном форсаже оторвался от полосы. Вечный жид начинал приходить в себя. С.С. смазывал петли на воротах. Жизнь налаживалась. А неведомая грёбаная херня асуров занимала переходную посадочную орбиту, заметая отметки на радарах СПРН белым пушистым хвостом.

2012 г.

...мы, дети, ждали их приезда почти как Деда Мороза: примчат, потискают, притащат подарков - джинсы «Монтана», одноимённые часы, открытки индийские, переливающиеся, да даже просто по паре банок «СиСи», о котором в Союзе многие даже не догадывались что такое есть.
Гражданские специалисты - сначала «дядя Вова», ГСМ, Кабул. Через два года, на продлении контракта, разрешили жену - из научного сотрудника Киевского НИИ каких-то очередных медико-биологических проблем старшая медсестра хирургии, но в Хайратоне. Там они и жили.

Под ракетный обстрел попадали всего дважды - Хайратон была возможность нормально прикрыть, но погибшие и раненые наши были всё равно; один убитый и трое раненых - матерям нет разницы, был ли это Кандагар или почти у границы...
О прочих «фокусах» местные предупреждали сами, в больнице.
Не берут шурави бакшиш, просто так медицинскую помощь оказывают - уходя, шёпотом, многие говорят куда и когда не нужно ходить; однажды их маленькую медицинскую стаю, оторвавшуюся от бронетехники и реальности, в тащили в дукан насильно - и, пока они путаясь в закромах дамских сумочек искали штатные ПМ (гражданский специалист в ДРА комплектовался из расчёта 1 ПМ и 1 «Калашников» на «нос», тут как повезёт, от АК до АКМС; хранить обязательно в «закрытой пирамиде», т.е. в шкафу) им растолмачили: их «ведут» «бородатые», а здесь они отсидятся до попутной «брони» которая вытащит, бача уже отправлен. Почему помогают? Потому что лечили родственников. Они это как-то знали.
... - Замри!!! Ты коснулся??? Быстроблядькоснулся? - орёт Ленка и зачем-то обхватывает меня, заворачивает в себя и мы падаем в сугроб.- Живойбля? Пальцы???
- Лен.. Это просто пустая бутылка из-под молока была, битая, её уже и не сдашь даже. А пальцы вот, на месте - что с ними сделается?...
- Что сделается... Обещай - НИГОДА!!! Никак не трогать ничего с земли раньше сапёра...
- Лен, мы в Союзе вообще-то. Вот успокойся, налево-направо смотри...
-... Ну или палкой тыкай, только длинной, и сам заляг...
- Лена!!!
... - Извини. Ты б знал сколько мне детей приносили с взрывными мелкими... А там уже не чинится, от летального увели, а мелочи - пальцы там, кисти... бывало и по локоть...