Ложка

При увольнении с корабля я вместе с фото и разными памятными безделушками захватил на память вот эту ложку. Ложка обыкновенная, скажите вы, ну не скажите! Лучше внимательно её рассмотрите, а я пока поведаю, как эта ложка помогла мне внеочередной отпуск домой просрать.
Служил я уже по второму году на подлодке и стал уже командиром второго отсека. Слыл достаточно классным специалистом, и командование доверяло корабль на время стоянки в базе и назначало помощником дежурного по кораблю. Обычно в таких случаях говорят: «службу - понял». А что, служба идёт, всё работает и исправно, а переносить «тяготы и лишения» помогают ключи от каюты старпома, где под рундуком стыдливо прячется корабельная «шильница».
Тут, кстати, начинаются очередные учения, и нам на подлодку проверяющим назначен сам комдив в звании контр-адмирала. Ну, тут сам Нептун велел не пропустить такой случай. Во всех учебных тревогах я прямо искрил от инициативы и усердия. Комдив, конечно, искрение заметил, и чтобы я не подпалил ненароком чего-нибудь, от своего имени наградил внеочередным отпуском. В общем, вовремя прогнулся... Сижу в своём закутке, прикидываю, как я домой опять нарисуюсь - был осенью, а вот опять весной бамц! И появился бы, если бы не слишком размечтался и не утратил бы бдительности. Слышу, что из кают-компании, где товарищи офицеры обедали с адмиралом и слегка смазывали успешное окончание учений, пошёл какой-то нерегламентный шум. Ага - меня зовут. Подхожу к столу, а комдив суёт мне эту самую ложку и, выпучив глаза, мычит так зло: -это что за художества, боец? Посмотрел я на ложку, и сам потерял дар речи! Вестовой, зараза, перепутал ложки, когда мыл посуду и подсунул (нехороший человек) товарищам офицерам ложки со стола матросов!!! А зная, какие креативы любили наносить на свои вёсла матросы, дабы скрасить себе скучную жизнь, я в душе не только простился с внеочередным отпуском, но и начал подумывать о присутствии на собственном расстреле! Что, смешная надпись, да? А вот представьте теперь, ты вполне уже контрольный адмирал, комдив даже, все перед тобой на пуантах пляшут, честь готовы отдать, смакуешь ты борщ, облизываешь ложку, смотришь на неё, а оттуда на тебя нахально смотрят буквы:
НУ И ЧЕГО УСТАВИЛСЯ? (правда, вместо «ЧЕГО» там позабористее надпись).
Короче, отпуск пролетел стрингами над сауной. Что ещё писали на ложках? Да много была выдумок. Ну например: «Ищи, сука, мясо», «Сам ты лох», «Вёсла-табань!», «Для анализов», «В рот не совать!», «Стахановская», «Учебно-тренировочная», «Уплачено за июль». В общем, нормальный, флотский юмор.

Медведь.

Помню на севере служил, мичман мне один прохиндеестый рассказывал..
Звероферма недалеко от военного городка была раньше, большая и богатая. И вечно мусор продовольственный рядом валялся. Огрызки рыб, шехуя всякая, не знаю еще что, не уточнял.
Так вот по заверениям мичмана, медведи в наших краях вид имели совершенно наетый, и ходили по округе с толстыми лицами, не соблюдая правил дорожного движения.
И вот в один незамечательный день ехал этот мичман на любимом жигуленке, в часть возвращался.
На пригорок въехал, а внизу - биомать! - миша по дороге топает. Наглый такой, толстожопый.
А так как мичман незаслуженно считал себя заслуженным юмористом СССР, внезапно решил он пошутить. Заглушился и на нейтралке под горку, чуть притормаживая и радостно хихикая.
А потапыч такого западла не ожидал конечно. Топал себе осоловело, рыбьи потроха переваривал, может даже песенку насвистывал, не знаю.
А тут заслуженный юморист.
И сзади так легонечко его - бац! под зад.
Да каждый бы обделался. Но михалыч вообще постарался. Кормежка же хорошая была.
До лобового стекла достало.
Вот. А потом развернулся ревя и лапой капот - херак! и вмял..
Мичман сначала испугался солидарно с медведем, а потом решил что уже достаточно пошутил - ключ на старт.. а фигвам.. медведь в технике разбирался, знал куда бить..
Ну и понял мичман, что умирать сейчас будет, и еще раз испугался.
А медведь джентльменом оказался. Поорал для порядка, что мол невместно так себя вести в цивилизованном обществе, и ушел. Даже доставать мичмана не стал, учуял видимо, что тот уже два раза испугался.
А мичмана потом на тросе приволокли.
И шутить с тех пор он перестал.

Сгущенка

А вы вот, к примеру, в курсе, что сгущенка - это очень опасная субстанция?
Да точно вам говорю!
Друг мой на практике корабельной еще с одним товарищем затырили на камбузе банку сгущенки.
Там ведь так причудливо складывалась постоянно, что есть хотелось всегда. С одной стороны - молодой, растущий организм, с другой стороны - свежий океанский воздух.
Поэтому раздобытая банка вызвала прилив счастья по ватерлинию.
Ну, заняли позицию где-то в лабиринтах корабля, решили эту банку в себя приспособить. А консервного ножа-то нет...
Кое-как, углом наточенной бляхи пробили две дырки, стали сосать...
Не сосется...
Зрелище сосущего сгущ - не для слабонервных.
Уже и глаза выпучились из головы, капилляры полопались, кожа на затылке трещит опасно... а жижа не идет!
Пытливый ум подсказал, что застыло, засахарилось внутри все.
Сразу было принято гениальное решение поставить банку на теплую трубу подальше от остальных голодных курсантов и дать ей растаять...
Через несколько часов вернулись досасывать.
Мляяя! Сосется!
Вкуснаааааа!
Кадыки ходят, в глазу счастье!
Передают банку друг другу, делятся впечатлениями:
- Мммм... вкуснотень!
- Ага, вещь!
- Блин, тока бы сгущенкой и питался!
- Точняк!... тока еще не до конца видать растопилась... комочки попадаются.
- Херня, так вкуснее даже.
Праздник продолжался до тех пор, пока один из них не высунул язык - продемонстрировать комочек.
Это был таракан.
Они, оказывается, быстро нашли баночку с заботливо пробитыми дырочками, и приняли там сладкую смерть... и имя им было - легион...
Друг, говорит, сгущенку с тех пор как-то не очень...

В продолжение "О своеобразном флотском юморе"

Пример три

На подводном дизель-электроходе 613 проекта из всех «санитарных удобств» - три гальюна и два умывальника на 60 эээ - членов экипажа. Вроде бы в самый раз... Но начинаем мысленно загибать пальцы:
Один из трёх гальюнов - надводный. Находится в ограждении надстройки боевой рубки. «Сходить» нормально в нём можно только на спокойной воде у пирса, что категорически запрещено. Ну, сами понимаете, что получится, если нагадить в железной бочке, где нету (ручной насос хронически неисправен) - слива. А в море при даже небольшом волнении этот же гальюн представляет собой уже коварное и неконтролируемое супербидэ. Если повезёт, и рассчитаешь точно паузы между волнами, будешь сухим и счастливым. Обычно не везёт, поэтому один гальюн вычёркиваем.
Второй находится в «святая святых» подлодки - в центральном посту, как раз под носом (в самом натуральном смысле) командира. Поэтому, естественно, не работает и служит чаще небольшим складиком для ЗИПа радиометристов и штурмана. До 80-х, правда, в ЦП гальюны использовались по своему прямому назначению, но потом пошла полоса ошибок при продувке резервуаров. Если под высоким давлением «стрельнуть» не за борт, а в отсек, тут даже лишённые образного воображения вздрогнут. В общем, и о втором гальюне забываем.
Остаётся, значит, только пятый отсек. Привыкших медитировать в санузлах евростандарта, приглашаю сходить «по-большому» вместе со мной:
Переминаясь с ноги на ногу, торопимся в корму подлодки. Но в пятый отсек ещё нужно попасть: дизеля работают «на просос» аккумуляторных, создавая сильное разряжение воздуха, поэтому переборку неопытному засранцу никогда не открыть. Но мы же не такие, и вот мы тянем изо всех сил на себя переборочную дверь. Потоком обрадованного ветра нас вносит к дизелистам. Тут же получив по спине опять присосавшейся на место переборочной дверью, оказываемся в ужасающем грохоте, шуме, солярных и масляных парах пятого отсека. Ещё нужно выпросить разрешения у мотористов, которые стоят на вахте, и желающие «облегчиться» им, можно сказать, гадят прямо в душу. Так как нас в грохоте никто не слышит, используем мимику и всевозможные недвусмысленные жесты для получения разрешения прямого доступа к «пьедесталу». Видя, что даже если запретить, то всё равно просящий обделается тут же, дизелисты дают милостивое «Добро», бежим дальше меж раскалённых дизелей к заветному месту...
Этот вожделенный гальюн 5 отсека находится за правым дизелем. По принципу своей конструкции напоминает уменьшенный торпедный аппарат. Есть ёмкость для сбора, есть куча задвижек, маховиков и захлопок, служащих для «выстрела» за борт накопленным содержимым. Ввиду ограниченности места вокруг пьедестала нет никакого ограждения, сидишь как орёл на виду у пробегающих мимо подводников, ну что тут может быть смешного? Ан нет - дизелисты, стянув на разбираемой подлодке воздушный кран с торпедного аппарата, прилимонили его рядом с горшком и любовно подписали: "7-ой торпедный аппарат". Польза «стопроцентная» - можно не только держаться за него при качке, но читая надпись, уже становится веселее - начинаешь осознавать, что даже на горшке ты на боевом посту и приносишь пользу Родине : )))

О пользе прикладного альпинизма или клим-клям

Заканчивалась летняя сессия. Накопившаяся усталость не давала сосредоточиться на последней экзаменационной дисциплине - основах теплотехники. За этим рубежом, защищенным бескомпромиссностью кафедральных преподавателей, святое - отпуск, родительский дом и бесшабашные денечки летнего времяпровождения. Отпускные настроения, сдобренные прошлогодними воспоминаниями, не особенно способствовали освоению законов термодинамики. Тепла хотелось реального, живого. Помутненное сознание назойливо рисовало заманчивые картинки южных пляжей и моря, шипящей волной ласкающего стройные ножки шоколадных нимфеток. Гормоны играли. Энтропия повышалась. Хотелось на практике познавать закономерности передачи тепла от одного жаждущего тела к другому.
Не мудрено, что слабонервным мечтателям в той обстановке забрезжил призрак «академии» - грустного периода курсантской жизни, когда вместо законного отпуска неудачникам приходилось готовиться к пересдаче заваленного экзамена, занимаясь при этом еще и обычными для училища хозяйственными делами. Последнее по злой расчетливости командиров всегда имело приоритет над первым. Не желая с конспектом за пазухой махать поллета метлой, истомленный науками коллективный разум второго взвода решил «брать» кафедру и «светить» билеты.
По замыслу операции, планируемой по всем канонам военной науки, нужно проникнуть в кабинет, где по агентурным данным хранился конверт с экзаменационными билетами и переписать их последовательность, которая при удачном стечении обстоятельств могла стать ключом к успешной сдаче экзамена.
Реализация замысла осложнялась расположением кафедры и учебного корпуса, сдаваемого под охрану дежурному взводу. Массивные решетки на окнах первого этажа и опечатанные входные двери, выходящие на окна дежурного по училищу, надежно защищали расположенный на втором этаже кабинет преподавательской от возможных посягательств любопытных курсантов. Нужен был способ проникновения в заветное помещение. И он был найден на обязательных в ту пору посиделках по просмотру программы «Время». Когда крупные планы комбайнов, наезжающих на колосья пшеницы, сменились международными новостями, на экране телевизора появился сюжет, в котором косоглазые «комсомольцы» с помощью длинного шеста доставляли товарища на развалины древней стены. «Для кого-то Великая китайская стена - это восьмое чудо света, - комментировал диктор, - а для китайских хунвейбинов - это всего лишь препятствие, полигон, на котором можно демонстрировать свои диверсионные возможности».
«Эврика! - вскочил Олег Ф., бессменный рулевой ротной шлюпочной команды, - кафедру так же будем брать!»
Потеряв интерес к новостям, класс с энтузиазмом принялся обсуждать детали проникновения в кабинет ТОТа через тыловое окно второго этажа. Аргументация скептиков в расчет не принималась.
Вообще-то способов и приемов облегчения экзаменационных процедур было много, годами они оттачивались и передавались от одного поколения курсантов к другому. К каждой кафедре, преподавателю нужен был индивидуальный подход. Методы имелись даже там, где использование традиционных форм исключалось из-за секретности. Впрочем и науками такие предметы могли называться только в командных училищах. Боевые средства флота, оружие массового поражения - разве можно будущим механикам серьезно воспринимать разделы, где требовалась исключительно зубрежка, где в одном ряду с поражающими факторами ядерного взрыва лежит банальный минный сахар и... «в минном деле как нигде, все загвоздка в щеколде!»
Но не будем опускаться до описания технических методов преодоления закрытых дисциплин, вернемся к нашим планам и методам организационным.
Первый этап операции по целям и задачам напоминал разведку боем и проводился в процессе последней предэкзаменационной консультации. Одни, обступив преподавателя, засыпали его вопросами, другие за их спинами изучали конструкцию соседнего стола и занимались оконными шпингалетами. В итоге окно могло легко открыться с внешней стороны, а вот ключи к верхнему ящику дубового стола, где хранились билеты, подобрать не смогли - слишком рискованной показалась возня с замком в такой обстановке.
Распределение сил и средств по задачам корректировали перед ужином того же дня. Филипыч, автор идеи и наиболее легкий из всех возможных кандидатов, утвержден на роль главного диверсанта. Длинная двухдюймовая труба, лежавшая у полосы препятствий за учебным корпусом, определена как основное орудие его доставки к оконному проему. Согласовав группу заброса, время и место сосредоточения, определив сектора наблюдения и условные сигналы для стоящих на стреме, одноклассники в едином ротном строю отправились перемалывать молодыми курсантскими хлеборезками любимые горбушки и типовой вечерний рацион в виде ленивых голубцов. После трапезы и перекура, когда отрыжка от невообразимой смеси перловки с капустой перестала демаскировать злоумышленников, на основных офицероопасных направлениях выставили наблюдателей и начали приступ кафедры.
«Тр-р-ри, шестнадцать!» - и ротная шлюпочная команда, державшаяся за один из концов ржавой трубы, рванула на штурм. Олег, подпираемый товарищами, семенил полукедами по желтой охре стены с другой стороны «шеста». Мгновение - и он в позе эмбриона на узком подоконнике нужного кабинета. Еще секунда - и, брякнув связкой висящих на поясе ключей, верхолаз скрылся в оконном проеме.
... Филипыч нервничал. Давно уже отложены в сторону бесполезные ключи, надоела возня с незамысловатой отмычкой. «Сим-Сим откройся» не помогало - не раскрывал секреты упрямый замок. Что делать? Вдруг, чур! Шаги за дверью. «Дежурный? Какой его сюда принес?» - плечо интуитивно уперлось в дверь, а дрожащая рука, страхуясь, предательски щелкнула собачкой английского замка. Поочередно лязгая дверными ручками закрытых кабинетов, опасность затряслась вдруг дверью под плечом окаменевшего медвежатника. «Неужели, пропал?» Но удаляющееся шарканье и потустороннее бормотание дежурного капраза успокоили, хотя одеревеневшие ноги от напряжения не желали трогаться с места. В изнеможении облокотился на угол столешницы, которая неожиданно шевельнулась под его тощим задом. «И зачем ковыряться с замком!» Без особых усилий сняв крышку стола, Олег достал, наконец, заветный конверт. Дальше просто - последовательность переписана, на отдельных билетах сделаны еле заметные крапления. Аккуратно сложив все на место и восстановив конструкцию стола, альпинист дал команду к возвращению на землю, где его давно ждали товарищи.
Здесь уместно дать некоторые пояснения, позволяющие понять технологию сдачи «подготовленного» таким образом экзамена.
Метки-крапления нужны как своеобразные оси координат, по которым можно ориентироваться в россыпи билетов на экзаменационном столе. Мушкетерские принципы справедливости и коллективизма, кроме того, давали возможность брать меченые билеты наиболее слабым и персонам, сделавшим больший вклад в реализацию «преступного» замысла. В случае «крутого замеса» благодаря этим меткам реализовывался принцип двух карт, которые, как известно, редко расходятся. Но это был худший из вариантов, поскольку предполагал непреднамеренные сбои, связанные с ошибками в выборках билетов. Страховка от сбоев достигалась стандартным, проверенным не единожды методом - изготовлением как минимум двух комплектов «бомб» или «крокодилов». Не вникая в смысловое значение этих названий, можно просто сказать, что это были рукописные шпаргалки на каждый экзаменационный билет. Сии изделия коллективного творчества, оформленные на проштампованных стандартных листах, должны были виртуозными действиями дежурных доставляться нуждающимся.
О последовательности билетов. Удачей считалось, когда во время экзамена билеты оставались лежащими в конверте. Именно на такой вариант, подтвержденный сдачей экзамена соседнего взвода-класса, был основной расчет. Теоретически, при таком раскладе, ленивые могли зубрить лишь один, «свой» билет. Практически же это была иллюзорная гарантия получения минимальной положительной оценки. Опытные педагоги, сами в молодости «бомбившие» кафедры, знали подобные способы упрощения экзаменационных испытаний, поэтому если и проявляли некоторую беспечность, то лишь для того, чтобы разнообразить монотонную, рутинную процедуру экзамена перекрестным допросом и дополнительными вопросами. При всех возможных вариантах многое зависело, как уже говорилось, от наблюдательности и оперативности дежурных по классу, которые кроме своих прямых обязанностей и доставки «бомб» должны были следить за всеми экзаменационными эволюциями и вовремя извещать о возникших проблемах ожидающих своей очереди одноклассников. При должной организации взаимодействия между дежурными и мозговым центром - штабом, в непосредственной близости от района «боевых действий» отражающим на планшете оперативную остановку на экзаменационном столе, у класса появлялся шанс достичь поставленных целей и «попасть в струю» - сдать экзамен с приличным средним баллом и без академических потерь.
Но вернемся к экзамену. Традиционная утренняя постановка задач и добрые напутствия экзаменаторов отложены по банальной причине - не могут попасть они к себе в кабинет. Дверь судорожно трясется. Ключ, перекочевывая из рук в руки, не хочет открыть злосчастный замок. Такое нервное начало совсем ни к чему! Класс в замешательстве. Что за невезение!
- Мать твою! - прозрел Филлипыч, - а защелку-то я на место и не поставил!
- Какую защелку?
- Какую- какую... такую, обыкновенную, аглицкую, клим-клям.
- Ну ты и ..., - не стоит описывать все выражения, в которых вчерашний герой становился то презренным рогатым животным, то гибким шлангом для смыва нечистот, то изгоем с таким же гибким предметом между ногами. Важно, что гневная невоздержанность стала предметом интереса стоящего в сторонке начальника кафедры, с одинаковым любопытством наблюдавшего за возней вокруг двери и возбужденным строем стоящих напротив курсантов. Подозрительно ему все это было. Когда дверь наконец-то взломали, осмотрел кабинет - то ли стол не так стоит, то ли папки и бумаги не на месте. «Неужели и вправду здесь были эти поганцы? Придется доставать резервный конверт!»
Экзекуция началась с раскладывания билетов в несколько рядов и демонстративным их перемешиванием. Плохо, но не смертельно. Первый пошел! Второй пошел! Все предусмотрено - первые самые крепкие, в помощи не нуждаются. Пока они отбиваются, нужно определиться с метками. Но где же они!?
Спустя короткое время, экзаменационная аудитория, находившаяся напротив злосчастной двери преподавательской, напоминала поле боя, в уголках которого хоть и тлели отдельные очаги сопротивления, но видно было - сражение проиграно. Каждый сам за себя. Процесс, планируемый как изохорный, очень быстро стал процессом постоянного давления, изобарным. Под гнетом перекрестного допроса рушилась героическая оборона. Головы обороняющихся кружились не только от циклов Карно и законов термодинамики, раздраженный противник пустил в ход забытых Бойлей с Мариоттами, Дальтонов с Гей-Люссаками, Менделеевых с Клапейронами. Броуновское движение дежурных с попытками вбросить тонущим спасательные резервы, блокировано. «Боеприпасы», поднятые сквозняком со штабного стола, шуршат ненужным мусором в кафедральном коридоре. Аморфный командный центр. Оперативная обстановка не контролируется. Две академические вакансии. Полный разгром...
Осенний вечер. Друзья-товарищи, раскачиваясь на подвесной дорожке полосы препятствий, курят и делятся впечатлениями от прошедшей совсем недавно корабельной практики.
- Что это? - удивился вдруг один из них, рассмотрев на соседней стене уходящие вверх отпечатки резиновых кед.
- Клим- клям, - с грустью ответил другой.
- Чего?!
- Ничего особенного. Просто была летняя сессия. Хотелось домой, а накопившаяся усталость...