Опасная инспекция
В советские еще времена мы на пару с американцами сокращали что-то очень стратегическое и наступательное: то ли ракеты, то ли шахты, а может, ракеты вместе с шахтами - не важно. А важно то, что процесс сокращения у нас контролировали янки, а мы, соответственно, у них.
И вот, с очередной инспекцией в ракетную часть прибыли американцы. Прибыли-то они к ракетчикам, а 'Геркулес' их сел на ближайшем аэродроме Дальней авиации. С аэродрома они уехали на автобусе, посмотрели что надо, а перед отлетом по плану был обед.
Кормить супостата решили в летно-технической столовой, благо у дальников всегда готовили отменно, ну, и задача продслужбе была поставлена заблаговременно. Кроме того, везти американцев в гарнизон компетентные товарищи не рекомендовали, опасаясь, видимо, что хитроумный вероятный противник по репертуару кинофильмов в доме офицеров сумеет вычислить урожай зерновых в Вологодской области. Летно-техническая столовая была очень удачно расположена рядом с летным полем.
Американцев встретили тщательно отобранные официантки в коротких деловых юбках и, почему-то, в кокошниках.
Расселись, съели закуску, официантки стали обносить столики супом.
Внезапно американцы заметили, что русские летчики молча встают, держа в руках тарелки. За их столиком возникла тихая мгновенная паника. Перед отлетом к русским их, конечно, тщательно инструктировали, однако о таком странном обычае не рассказывали. Старший могучим усилием мысли постиг, что это, наверное, какой-то обряд в память погибших пилотов и подал знак своим. Вежливые американцы встали, держа в руках тарелки.
Внезапно столовая наполнилась ревом и грохотом. Зашатались стены и пол, задребезжала посуда. Это взлетал Ту-22.
Когда до американцев дошло, в чем причина такого странного поведения русских, они опять переглянулись, с облегченным видом поставили тарелки на стол, собираясь сеть, и: жестоко обломались. Потому что в этом полку бомбардировщики всегда взлетали ПАРАМИ.

Они здесь!

Если вы параноик, то это вовсе не
значит, что ОНИ за вами не гонятся.
(из программы 'Здоровье')

В пятницу вечером старший лейтенант Спицын отправился в гости к майору Филипчуку смотреть видик. Вообще-то, к Филипчуку Спицын ходить не любил: уж очень тот активно сватал за него свою дочку Леночку. То есть, сначала Спицин был в общем-то и не против, пригласил Леночку в кино и, когда в зале погас свет, по старой курсантской привычке полез ей под юбку. Леночка с готовностью засопела, устраиваясь поудобнее, но тут Спицин ощутил некую странность: ноги барышни были настолько волосаты в неположенных местах, что ему стало неприятно. 'Ишь, медведица!' - подумал он. Сразу убирать руку было неловко, поэтому Спицин для приличия обозначил ласку, а потом сделал вид, что его увлек кинофильм. С тех пор к Филипчуку он ни разу не заходил. На местном пляже он как-то увидел Леночку с матерью и удивился, как это Филипчук, находясь в здравом уме и относительно трезвой памяти, решился жениться на такой страшенной и волосатой бабе. 'Впрочем, - подумал он про себя, - после училища, на голодный-то, ну, желудок, на ком только не женились!'
Не собирался он идти к Филипчуку и в этот раз, однако, когда узнал, что большая и малая медведицы убыли в Союз поступать в институт, решил все-таки пойти.
По-холостяцки накрыли стол газетой, порубили закуску, и майор спросил:
- Чего смотреть будем? Выбирай!
Спицин покопался в кассетах и извлек коробку, на которой красовалась вроде бы Екатерина II. Надписи были на немецком.
- Давай эту, - сказал слабо знающий языки Спицин, надеясь таким образом совместить приятное с полезным и восполнить пробел в школьном курсе истории. Фильм, однако, оказался немецкой порнухой. Как только окончились титры, екатерининские вельможи, офицеры, а также люди простого звания начали трудолюбиво и однообразно трахать государыню-императрицу, кстати и некстати подвернувшихся женщин, а также, заодно, друг друга, сопровождая совокупление утробными стонами. Странные звуки должны были, по мысли режиссера, изображать сексуальный экстаз. Если закрыть глаза, то казалось, что на экране кого-то рвало. Сначала Спицин смотрел с интересом, потом ему стало скучно и он начал развлекаться тем, что пытался представить, куда должен был залезть оператор с камерой, чтобы получить такой причудливый ракурс.
Фильмы с бегающими по потолку каратистами, неграми-полицейскими и совсем уж ублюдочными молодежными комедиями быстро надоели.
Неожиданно интересным оказался фильм 'Alien', несмотря на затертую копию и гундосого переводчика. Лейтенант Рипли была вполне ничего себе, но ни в какое сравнение не шла с мастерски сделанными многоногими, зубастыми, сочащимися отвратительной зеленой слизью пришельцами. Когда во втором часу ночи Спицин на автопилоте возвращался в родную общагу, из-за каждого угла ему приветственно помахивал щупальцами мерзкий монстр. 'Вот так белочка-то и начинается. С понедельника - ни-ни!' - собрав остаток здравого смысла, подумал он.
В 5.30 утра объявили тревогу. Так бывало нередко: стоило только какому-нибудь АВАКСу где-нибудь в Турции взлететь по своим мутным НАТО-вским делишкам, как вся группа советских войск тренированным движением вставала на уши, готовясь отразить возможную агрессию империалистического хищника.
Весенние туманы в Венгрии настолько плотные, что кажется, будто нырнул в кефир. Дежурная машина ушла в гарнизон, а наполовину проснувшийся Спицин остался в автопарке ждать солдата-водителя, чтобы гнать аппаратную на позицию. Время шло, а солдатюра не появлялся. Мысленно обругав нахально шлангующего тревогу воина, Спицин забрался в кабину ГАЗ-66, завелся и потихоньку поехал. Туман глушил все звуки, на расстоянии 2-3 метров было совершенно ничего не видно, и он ехал в абсолютной тишине, ориентируясь больше по памяти, чем по разметке на бетонке. В свете фар мачты антенн, фонарные столбы, ящики с ЗИПами приобретали причудливые формы, отбрасывали длинные, кривляющиеся тени. Спицин вспомнил вчерашний фильм про пришельцев и ему стало не по себе.
Внезапно он почувствовал, что передок его 'Шишиги' поднимается. 'Куда это я заехал?' - удивился он, - 'откуда на аэродроме подъем-то?' и нажал на тормоз. Аппаратная стояла, ощутимо задрав кабину. Спицин заглушил мотор, поставил машину на ручник и выпрыгнул из кабины. Под каблуками загудела сталь. Нагнувшись, он увидел, что стоит на пандусе, склепанном из толстых листов металла. Металл выглядел обгорелым и местами был закопчен. 'Бл-и-и-н! А вдруг, и правда пришельцы?' - подумал он. 'В таком туманище никто ничего и не заметит! Украдут, суки! Или сожрут. А может, кровь выпьют. Или им доноры спермы нужны?' - причудливо преломилась в похмельном сознании старлея матушка-Екатерина.
Чувствуя себя полным идиотом, он все-таки вытащил из кармана технички ПМ и дослал патрон в патронник. 'Первому рукояткой в хлюпальник, или чего у них там, а потом - бежать!', - прикидывал он, мелкими шагами продвигаясь по пандусу, - 'тачку бросить придется, завестись не успею:'
Сделав еще пару шагов, Спицин опустил пистолет и истерически хихикнул. Он стоял на самом верху газоотбойного щита.

Из рассылок "Быки и Коровы" - Истории почтой , автор неизвестен:

Маршруты учебных полетов отдельной вертолетной эскадрильи
пролегали над ланшафтами Таджикистана - горы сменялись долинами,
засаженными, обычно, бахчевыми культурами. Борта периодически,
несмотря на строгое запрещение незапланированных посадок,
садились возле бахчей с целью оказания помощи аборигенам в сборе
урожая. И даже платили за это - если, конечно, было кому. Дело
было в середине 80-х.
В тот день Ми-24 плюхнулся возле такого поля, и когда поднятая
им пыль слегка улеглась, экипаж узрел старого аксакала,
сторожившего бахчу, с которым тотчас вступил в торг вылезший из
вертолета бортинженер. Однако, аксакал был явно не настроен на
короткий и продуктивный диалог - пятнадцать минут бортинженер пел
перед ним соловьем, но дед упрямо твердил "дэсят" и растопыривал
две пятерни. Дясять рублей за мешок арбузов - по тамошним ценам и
тогдашным временам это был форменный грабеж. Призывы к совести и
здравому смыслу сын Востока игнорировал: казалось весь запас
русских слов ограничивался этим самым "дэсят". Надо было срочно
определяться - дальнейшая задержка со взлетом была черевата... Но
и порожняком улетать не хотелось.
Командир принял мудрое решение. Протянув старому вымогателю его
червонец, (на губах деда появилась презрительная усмешка - не
умеют, мол, русские торговаться) он заорал второму пилоту:
- Леха, тащи чехол от лопасти!
Хотя чехол от несущего винта и был уже обычного мешка, но
крупный арбуз входил в него легко. Что же до длины...
Дед перестал улыбаться уже на стадии разворачивания "мешка", а
когда экипаж тащил к борту на полусогнутых чудовищный
восьмиметровый стручок, набитый отборными арбузами, аксакал
почтительно встал.
Когда погрузка закончилась, дедок подошел к командиру и сказал:
- Камандыр, ты больше с такой мэшок нэ прилэтай!

Рики-тики-Павел

- Вот что, Паша, - сказал зам. комэска по ИАС, разливая по последней, - поживи-ка ты у меня. Кошака покормишь, цветы польешь, ну, и вообще, посмотришь, чтобы братья-туркмены квартиру не раскулачили. Согласен? Ну, и отлично.
На следующий день Ил-62 унес счастливых отпускников в Россию, а старший техник Павел Антохов отправился стеречь командирскую квартиру.
Зам комэска в Марах служил долго, поэтому успел обрасти бытом. Антохов, не торопясь, со вкусом принял душ, врубил форсаж на кондиционере бакинского завода и перетащил постель с сиротского диванчика на супружеское ложе своего прямого начальника.
- Хорошо быть майором, - подумал Антохов, сладко потягиваясь. Баба у него, правда: не того: страшноватая, ну, это дело такое: Зато, вон, быт налажен и вообще:
Из кухни заявился кот, прыгнул на кровать, устроился у Антохова в ногах и замурлыкал.
- Да, баба определенно требует замены, люстру вот надо бы сменить, обои кое-где вытерлись, - хозяйственно подумал Антохов, - а так: ничего: Мысли его путались.
Внезапно кот дико зашипел и, как белка-летяга метнулся с дивана на шкаф.
- Ты что, охренел, что ли, животное дикое? Антохов приподнялся на локте и вдруг краем глаза уловил какое-то движение на полу. Приглядевшись, Антохов чуть не взвыл от ужаса. Змея! Здоровенная! Он вихрем слетел с кровати и стремительно оделся.
Змея исчезла. Куда эта тварь девалась? Антохов огляделся. Уютная квартира мгновенно изменилась. В темных углах копошились клубки змей, змеи угадывались также под диваном, за телевизором и на подоконнике среди цветов.
Обмирая от ужаса, Антохов подобрался к выключателю и включил свет. Тени исчезли, количество змеиных мест сократилось, но куда девалась та, первая, было все равно непонятно. Делать было нечего. Вооружившись трубкой от пылесоса, Антохов принялся обследовать квартиру. Кот, заняв господствующую высоту на шкафу, внимательно наблюдал за поисками. Его глаза полыхали зеленым.
Антохов обшарил всю квартиру. От напряжения у него пересохло в горле, ноги мелко дрожали. Змеи нигде не было. 'Показалось, что ли?' - подумал змееборец. Почти машинально он отодвинул ковер, висевший на стене. Змея лежала, аккуратно вытянувшись вдоль плинтуса.
Антохов сорвал с ноги технарский ботинок и нанес мощный удар, вложив в него весь ужас, накопившийся за испорченный вечер.
Глядя на убитую змею, Антохов выкурил полпачки сигарет, затем кое-как обмотал ее газетой, гадливо взял за хвост и понес к соседу.
Сосед-прапорщик, прослуживший в Марах 15 лет, пил на кухне водку.
- Здоровая гюрза попалась, молодец! - поощрил он Антохова, - отдай местным, они тебе ремень сделают из змеиной кожи: Хотя нет, сегодня пятница, до понедельника протухнет. Выбрось! Да, вот еще что, Паша, ты, это: в квартире хорошо посмотрел?
- А чего?
- Да ничего. Просто у них, у змей то есть, брачный сезон сейчас: они обычно парами ползают:
Через четверть часа Антохов мчался в сторону офицерского общежития, сживая в руках корзинку с котом. Он точно знал, что в общаге не мог выжить никто, кроме молодых офицеров. Там было совершенно безопасно.

История произошла в одном из полков ПВО Росии. На вооружении полка были машины МиГ-25, хорошая, мощная машина любимая летчиками и техниками. Если любовь летчиков объяснялась ТТХ этого самолета, то любовь техников носила несколько иной характер... Я бы сказал даже несколько трепетный. Дело в том что на один полет чуда советской инженерной мысли требовалось не много ни мало около 100 литров чистого авиационного спирта, который идет на охлаждение прицела и прочую техническую дребедень. Причем спирт применяется исключительно 100% в виду особых условий работы. После каждого дня полетов спирт списывался, что отнюдь не означает что он испарялся в момент когда доблестные асы целились в вероятного противника и друг в друга. То есть он конечно испарялся, но не весь. Надо ли говорить что день полетов в полку, по странной особенности и каждый раз, совпадал с грандиозной пьянкой технического состава. :) Такая, своего рода, устоявшаяся традиция. Но, любое счастье имеет свойство заканчиваться... Конец этого счастья пришелся на начало крупных учений стран Варшавского Договора и прибытие нового инженера полка Меркулова. Как и все новички обладал коллосальным рвением, и поэтому вид красномордых и веселых техников его раздражал... "солдат должен быть суров и собран" - вот основной постулат этого, мягко говоря, придурка. Как к человеку новому руководство полка к нему отнеслось с пониманием. Ну во-первых неизвестно что он за птица, во-вторых учения на носу, да и дисциплину командир полка тоже решил подтянуть. В общем с благословения руководства процесс привития дисциплины на неблагодатную почву начался. И начался он как и следовало ожидать со спирта. Но тут он столкнулся со смекалкой наземного обслуживающего персонала, которая как известно границ не имеет. Лица у технарей по прежнему были негрустные в отличии от лица инженера Меркулова. Все его попытки пресечь процесс ни к чему не приводили. В общем мучался он мучался и в конце концов решил провести инспекцию вместе с комполка. Ну так сказать для морального устрашения. Приходят они всей свитой на площадку обслуживания, а там уже емкости со спиртом стоят и народ вокруг них суетится. Комполка недолго думая гаркнул, затем разразился речью в которой цензурных слов было совсем мало, и напоследок расстегнув штаны и со словами "чтоб все, суки, были как стеклышки сегодня трезвые" помочился в емкость со спиром, а спирта было там много... очень много... Лица технарей вытянулись и потемнели... Комполка, с чувством выполненного долга, и Меркулов, с торжествующей улыбкой, отбыли на КП, а воины лишенные законного праздника, погрустневшие остались готовить машины к вылету. Но как ни пытались они отвлечься от грустных дум, тяжесть на сердце не проходила. Причина этой тяжести стояла посреди площадки и выглядела как 200 литровая бочка наполненная вожделенной жидкостью смешанной с мочой комполка. Надо ли говорить что скоро скорость подготовки к вылету скоро упала до нуля и весь техсостав обступив бочку занялся решением первоочередной проблемы: как из этого коктейля выделить нужный ингридиент, причем в достаточно короткое время. А так как это в принципе невозможно веселых лиц среди присутствующих не прибавлялось.
В конце концов старый техник Петрович обвел всех взглядом и молвил слово: "Ну, ребята, командир то наш того... он нам вроде не чужой... он нам можно сказать отец... короче!". И первый зачерпнул из бочки. Какое разочарование было нарисовано на лице инженера полка этим вечером я вам предать не в силах.