Концерт на память:
встреча в сентябре

Литературные персонажи борттехник Ф. и борттехник М. известны читателям по знаменитому «Бортжурналу 57-22-10», в котором бывший борттехник Ф. описал свою славную и героическую службу в 302-й вертолетной эскадрилье с первого до «крайнего» дня. Но одно примечательное событие, случившееся в легендарной эскадрилье, он почему-то упустил. Он не рассказал о том, как вертолетчики Ф. и М., приспособив радиомикрофон и магнитолу, записали концерт А.Розенбаума, а потом получили на аудиокассете автограф певца. Возможно, автор не усмотрел ничего героического в том эпизоде или запамятовал его. Может быть, он просто не смог придумать какую-нибудь ключевую фразу или подходящее название для рассказа, как в случае с вертолетом со сломанной стойкой после столкновения с горой. Когда его друг борттехник М., не будучи писателем, придумал название и написал рассказ «Вот ничего себе, убрали шасси!», писатель Ф. сокрушался, - каким образом дилетант, не знающий рецептов сочинения правдивых историй, смог объехать его, профессионала, на вираже? Он даже в своем рассказе «Наши все еще летают» доказывал, что написанное его другом не соответствует действительности, поскольку, мол, сам был при посадке вертолета, подкладывал под него автомобильные шины, а борттехник М. стоял далеко. Когда записывали концерт, борттехник Ф. тоже принимал самое непосредственное участие, лично прикрепив изолентой свой радиомикрофон к штативу певца. Участие принимал, а рассказ об этом не написал.
После «Бортжурнала» писатель Ф.написал два десятка новых историй, но и в них ничего не было о концерте. Тогда бывший борттехник М. еще раз решил подсобить другу-писателю, несмотря на вероятность критики с его стороны. Он однажды нашел у себя в квартире памятную кассету с автографом, вставил ее в ту самую магнитолу и прокрутил запись. Он слушал не только песни, там были записаны голоса сослуживцев, шумы работающих радаров, звуки взлетающих самолетов, слова замполита - и старая магнитола Sony, словно машина времени, перенесла бывшего борттехника М. в тот далекий день...
Так в феврале этого года появился рассказ «Концерт на память». В ответ пришли отзывы от старых друзей, в том числе и от писателя Ф., они вспомнили подробности, отыскали фотографии, написал даже советский эмигрант из Германии, а рассказ через него дошел до самого певца, и он тоже откликнулся: «Все получил. Спасибо. Пароль действует». Об этом было написано во втором рассказе «Послесловие к концерту», который вышел 15-го мая.
Для завершения истории о том достопамятном концерте по всем канонам третий рассказ напрашивался сам собой, и так получилось, что еще до своего появления, он предопределил ход жизни старых друзей в ближайшей перспективе. В итоге заранее предначертанный путь неотвратимо привел их к встрече с певцом, теперь уже заслуженным артистом России. Такова краткая хронология событий от февральских дат через майские праздники до сентябрьской встречи. Итак, вниманию читателя предлагается новая история о приключениях борттехника Ф. и борттехника М. в мирное время в изложении второго из них.

В августе минувшего лета мне пришло письмо из Германии от администратора форума поклонников Розенбаума, с которым я познакомился по следам первого рассказа. Он нашел его на Биглере и, узнав, что существует эксклюзивный афганский концерт своего кумира, выпросил у меня оцифрованную запись, с тех пор у нас завязалась переписка. И вот он в письме сообщал, что скоро начнется гастрольный сезон, АЯ традиционно открывает его в БКЗ «Октябрьский» в Питере 27 сентября, а уже 29-го выступит в Уфе - «для тебя всего лишь 200 км».
Вскоре, оказавшись по делам в Уфе, я встретился с бывшим борттехником Ф., а ныне редактором отдела прозы журнала Бельские Просторы Игорем Фроловым у него в редакции и предложил ему идею посещения концерта, и, заодно, возможной встречи с певцом. Он поддержал мое предложение и сказал, что теперь надо подумать о подарках, не с пустыми же руками идти на встречу после стольких лет.
Приехав домой, я, долго не думая, решил оформить компакт-диск с оцифрованной записью концерта Розенбаума, с которым он выступал перед нами в июне 1987 года. Почему-то и название для диска пришло в голову сразу же - «Шинданд-Аэропорт» - слова певца из концерта. С оформлением обложки помогли в редакции многотиражки Заводская Панорама, где печатались первые два рассказа, и эти газеты я решил также подарить певцу, хотя электронная версия первого рассказа у него уже была.
«Классная идея с диском! Главное теперь, прорваться к АЯ! Могу дать тебе телефон его администратора, правда, не знаю насколько это удобно, он всегда с ним на гастролях. Если АЯ будет в хорошем настроении, то обязательно в гримёрку пригласит. В крайнем случае, пароль можно напомнить, - написал мне новый друг из Германии, в ответ на мое письмо с эскизом обложки диска. - Я смотрю, ты даже меня решил упомянуть на обложке - спасибо! Планируете ли вы с приятелем и на этот раз сделать запись? Если тихонько примостить диктофон... нет-нет, не у стойки микрофона!»

В результате все так и вышло, как запланировали. Два билета на концерт были куплены еще за месяц. Я выехал в Уфу в день концерта, по дороге позвонил Фролову, передал номер администратора певца и поручил ему обговорить все насчет встречи. Игорь уточнил у меня имя-отчество певца и, дозвонившись с третьей попытки, изложил администратору наше намерение, объяснив, что Александр Яковлевич 25 лет тому назад приезжал в нашу эскадрилью с концертом, а мы теперь приготовили подарки для него и хотели бы встретиться. Услышав о подарках, администратор предложил подойти к служебному входу за полчаса до концерта, и спросил, откуда у нас номер его телефона, Фролов ответил, что через форум поклонников передали, в ответ услышал: «А-а, ладно, понял».
Мы с Игорем обговорили предстоящую встречу, решили взять с собой фотоаппараты, не забыть ручку для автографа, я посоветовал ему на всякий случай прихватить и удостоверение журналиста. Договорились пораньше приехать к Городскому дворцу культуры на Проспекте Октября и встретиться у статуэток танцующих журавлей перед зданием, которые там были еще во времена нашей учебы.
Подъехали на автобусах к остановке почти одновременно, поздоровались. Бывший борттехник Ф. был в отличном настроении, бодр, выглядел хорошо, но немного своеобразно. Он явился на концерт в потертом кожаном пиджаке, джинсах и темных очках, в руке держал небольшой портфель. Надо сказать, что в подобной экипировке он не очень был похож на тонкого эстета и ценителя авторской песни, а, скорее, напоминал типичного гангстера из Лас-Вегаса или чикагского мафиози, которые при любой погоде ходили в черных очках и с автоматом в портфели. Я, конечно, не стал критиковать его дресскод, но в таком виде пробраться к заслуженному артисту будет сложнее, у которого, наверняка, есть штатные телохранители. Хотя мягкий голос и добрая улыбка моего друга при общении вблизи сводили на нет подозрительность его внешности издали.
Перешли по зебре на другую сторону проспекта, подошли к фасаду дворца, но журавлей там не застали, на месте статуэток с фонтанчиками торчало рекламное сооружение. «Осень, улетели на юг» - сказал Игорь в ответ на мой вопрос, правильно ли мы приехали? Подойдя поближе, увидели на баннере афишу со знакомым портретом: «29 сентября, ГДК, Александр Розенбаум с новой программой «Вперед, в прошлое».
Пока было время, решили пройтись вокруг дворца и поразведать, где у этого здания служебный вход. «Скульптурная композиция с танцующими журавлями облегчал тяжелую архитектуру дворца, жаль, что они «улетели» - сказал, я, оглядывая громадное здание. «А знаешь, что зимовать они летают в Индию через наши места, и на опасной высоте, душманские снайперы сбивают их по пути во множестве» - сказал борттехник Ф., - да и нас тогда перещелкали бы, не чередуй мы предел с потолком. А птицы так не умеют, поэтому, пока духи-браконьеры всех наших журавлей не перебили, сейчас решили обучать их летать по другому маршруту на самом высоком уровне».
Мы зашли во дворец, подошли к вахтерше, она показала нам и внутренний вход в служебное помещение. Писатель решил здесь подписать свои подарочные журналы и книги. Сели за свободно стоявший в вестибюле стол, он открыл книгу, попросил меня показать свободное поле изнутри обложки. Это была его книга из третьего, уфимского издания, которая теперь называлась просто «Бортжурнал 57-22-10», хотя второе издание «Летать так, летать», может быть, певцу понравилось бы больше, но у автора их уже не было. Потом он подписал два журнала Бельские Просторы N9 со своим рассказом «Учитель Бога» - по одному экземпляру мне и певцу. Я свои два компакт-диска, две газеты с рассказами подписал заранее. На диске, предназначенном певцу, написали: «Александру Яковлевичу от авторов записи, 25 лет спустя, 29.09.12, с уважением».
Вышли из дворца, спустились по гранитным ступенькам на площадь. В это время у левого крыла останавливается черный джип и из него выходит человек в кепке, похожий на Александра Розенбаума. Но белая щетина, очки, козырек и поднятый воротник мешают опознанию. Все происходит совершенно неожиданно, может быть, это и был сам певец. Я Игорю почти шепотом говорю, - смотри, кажется, Розенбаум подъехал, - а он озирается по сторонам, толком ничего и никого не видит. До джипа остается расстояние метров десять, но, увидев двух подозрительных мужчин, приближающихся к машине, подскакивает охрана, преграждает нам путь и спрашивает, кто, зачем и куда? Мы объясняем, но суровый охранник строго велит отойти, говоря, что певец скоро подъедет туда, и указывает на парадный вход. А таинственный человек и несколько сопровождающих его персон исчезают за дверями служебного входа.
- Когда приближаемся к охране певца, ты хоть свои солнцезащитные очки сними, а то примут нас за злоумышленников и скрутят, - сказал я Игорю. - Еще на остановке я об этом подумал, так оно и вышло, и что теперь нам делать?
- А ты в следующий раз, как заметишь телохранителей, подай условный знак. Очки я даже ночью не снимаю, и даже сплю в них.
Мы решили подождать еще немного и созвониться с администратором артиста минут за пять до назначенного времени. Я напомнил Игорю, что название, которое я дал диску - «Шинданд-Аэропорт» - это и есть тот самый пароль, по которому певец тогда обещал пропустить на свои концерты, если будут проблемы.
- Ну вот, попробуем теперь добраться до него через пароль, если сработает. И хорошо, что назвал диск именно так» - сказал борттехник Ф.
- Должен сработать, он сам написал мне в ответ на первый рассказ, что пароль действует.
Позвонили администратору, он велел подойти к служебному входу. Мы подошли, поднялись на крыльцо. Но двери уже был закрыты изнутри железным штырем поперек намертво - никакими паролями не вскрыть. Подергали ручку, постучали, потоптались перед входом и решили, что все, встреча сорвалась, и уже до начала концерта совсем недолго остается.
Вспомнив про служебный вход в вестибюле, рванули туда, проталкиваясь через идущих на концерт людей. Прибежали, но там нас снова остановили два охранника, внезапно появившись перед нами как две тени, что я даже не успел предупредить друга насчет его темных очков. Мы стали объяснять им нашу цель, а Игорь вытащил красное удостоверение с надписями ПРЕССА снаружи и «И.А.Фролов, псевдоним: Десяткин» изнутри. В это время вышел администратор и сказал охранникам пропустить нас. Мы зашли в узкий коридор между залом и гримерными комнатами. Но, прежде чем пройти дальше, администратор спросил, что за у нас подарки. Я вытащил диск, показал обложку с названием, потом открыл футляр с содержанием внутри, которое начиналось с «Белой ночи» и завершалось песнями «Вальс-Бостон», «Утиная охота» и «словами благодарности певцу от дивизионного замполита».
Для администратора знакомые песни и слова замполита сработали лучше, чем неизвестный ему пароль, и он проводил нас к столу с фуршетом, стоявшему в коридоре и предложил немного подождать, и если что, перекусить бутербродами и кофе. Из концертного зала доносилось, как музыканты пробовали акустику, настраивали инструменты, а певец «настраивал» голосовые связки. Стало веселее, мы выложили на край стола подарки, приготовили фотоаппараты, авторучку и стали ждать, полагая, что здесь же, за накрытым столом и произойдет встреча. «Не так-то просто добраться до знаменитостей» - сказал борттехник Ф., отдышавшись. «Да. Если бы не администратор, вряд ли даже твое удостоверение журналиста с двумя фамилиями помогло» - сказал я. «Вот и напиши в рассказе все наши приключения подробно, в качестве инструкции для желающих получать автографы» - посоветовал журналист.
Минут через десять музыка затихла, из зала вышел Розенбаум. Теперь это был точно он - в тонком шерстяном свитере, в очках, совсем без волос, с короткой седой щетиной, а усы те же. Он повернул голову в нашу сторону, открыл рот, будто что-то хотел сказать и вошел в одну из гримёрок. Но мы не пошли за ним, решили подождать дальнейших указаний администратора. Он вскоре появился и позвал нас, и мы, торопливо собрав подарки, вошли в комнату.
- А-а, шурави! - слегка улыбаясь, сказал Александр Яковлевич и поздоровался с нами за руку. Но видно было, что он уже весь в своем предстоящем выступлении. Пятая? - спросил он, увидев название диска, имея в виду 5-ю гвардейскую дивизию в Шинданде. Я, подавая ему компакт-диск, говорю: «302-я вертолетная эскадрилья, вы у нас двадцать пять лет тому назад давали концерт, а это тот самый концерт «Шинданд-Аэропорт» - вам в подарок». А запись очищенная? - поинтересовался его администратор. Я ответил, что с записью дополнительно занимался товарищ в Германии, и все вопросы ему. Игорь в это время показывал певцу свою книгу и журнал, предложил поместить в журнале подборку стихов, если он пожелает. Певец ответил, что у него есть непесенные стихи, и он подумает. Я попросил Александра Яковлевича расписаться на дисках для себя и для борттехника Ф. и подал ему авторучку. Он размашисто расписался вдоль лопастей вертолета на обложке знакомым по старой кассете почерком: «Рад встрече, А.Розен. 12». В это время Фролов приготовил фотоаппарат, и мы втроем встали в ряд, певец оказался в центре. Администратор дважды щелкнул, но, как потом выяснилось, один снимок засветился от зеркала, в итоге одно нормальное фото получилось. Я тоже начал было вытаскивать свой фотоаппарат, но администратор сказал, что все, время вышло, скоро концерт. Они сели в кресла, и мы, поблагодарив их за встречу, ушли.
Было уже ровно семь вечера, мы поднялись на балкон и заняли свои места. Пока не выключили свет в зале, Игорь подписал вторую книгу мне на память, приписав: «...такой же экземпляр только что получил А.Розенбаум, г. Уфа, ГДК».
Потом был концерт. И был он, надо признаться, великолепен - мы даже не ожидали. Розенбаум, за десять минут до выступления выглядевший уставшим, с каждой песней пел все мощнее, а после антракта, сменив черный фрак на одежду светлых тонов, вовсе преобразился не только внешне, и зрители уже подпевали всем залом. За каждое исполнение певец получал бурные овации и целые охапки цветов. Игорь почти не видел происходящее на сцене, спрашивал у меня, я ему комментировал, а он, откинув голову на спинку кресла, слушал. Сверху сцена была хорошо видна, и мы сделали несколько снимков. А в первом отделении концерта Александр Яковлевич спел песню «Караван». «Я знаю, что сегодня в зале есть ветераны-афганцы, убежден в этом», - сказал он перед исполнением.

После концерта у выхода я купил концертную афишу на память, и мы пошли пешком по ночному проспекту, делясь впечатлениями. Было легко, свежо и тепло после дождя, принесенного циклоном, который, возможно и был причиной неважного вида певца перед концертом и моей легкой головной боли тоже. А может, я просто переволновался.
- Мне показалось, чем он старше, тем больше эмоциональной мощи вкладывает, слушать равнодушно невозможно, даже если слова кажутся не такими насыщенными. Все же песня, особенно авторская - особый жанр искусства, и думаю часто, что высшая, - говорил борттехник Ф., вдохновенно.
- Да, - согласился я с ним, - музыкант находится на вершине иерархии искусств, все остальные располагаются ниже.
- А писатель где, как ты думаешь? - спросил борттехник Ф. с тоном настороженности в голосе.
- Где-то рядом с поэтом, а в самом низу журналист, - ответил я, - ты расположился в золотой середине!
- Представляешь, участвуя в овациях, я пожалел, что не музыкант, не автор-исполнитель. Писателю такого никогда не услышать - а это возвышает необыкновенно.
И писатель замолчал. В этот момент мне захотелось выразить сочувствие своему старому другу, идущему рядом по темному тротуару в черных очках, за которого я все время боялся, что споткнется или наступит на лужу. Я хотел сказать ему, что прочитав рассказ «Учитель Бога», в котором автор, как сказала одна его поклонница, осязаемо слышно перемешал тихий шорох желтых осенних листьев с тонким звоном остро отточенных математических формул, Розенбаум сам позавидует Фролову. Он пожалеет о том, что певцу никогда не написать такие рассказы. Он увидит на обложке книги отзывы читателей, и какие отзывы, тебе ли жаловаться! - «Лучшее, что читал, все правда». «Ля бомба! Читал как привязанный». «Автор очень лиричен». «Прочитала на одном дыхании, плакала». «Тронуло до глубины души. Это очень талантливо». После таких признаний Розенбаум точно решит, что это он трагически ошибся, став певцом, а не писателем.
Впрочем, и писатель, и певец по-хорошему должны бы завидовать мне, конструктору, поскольку первый сам как-то высказался, что единственное творчество, достойное мужчины - это техническое творчество. Тезис с большой долей правды, хотя мы, инженеры, никогда не слышим бурных оваций за свои созидательные творения, однако ж, не жалуемся...
Но я не стал загружать друга всеми этими нравоучительными сентенциями. Отвлекая его от внезапно посетившей грустной мысли об ошибочности выбора своей творческой стези, я напомнил ему, что в сентябре еще и 25-летие окончания войны для нас. И сегодняшний концерт ознаменовал эту нашу памятную дату.
- Ты помнишь свой день отлета? Я, как пришла замена, 12-го улетел на Ил-76, забыв даже попрощаться со своим вертолетом, не посидев перед дорогой и мало что прихватив на память. Рванул домой, еще не зная, что оттуда так просто не улетишь, - задумчиво сказал бывший вертолетчик Ф.
- Но чайную коробочку с микрофоном внутри ты прихватил, и жаль, что теперь потерял его. Я улетел 6-го сентября, тоже на Ил-76.
И вот, с того нашего сентябрьского отлета и между двумя концертами - как и не было четверти века!
- А кто напишет рассказ о концерте и встрече, может, в этот раз возьмешься, тебе всего-то часок другой работы? - спросил я у Игоря напоследок.
- Напиши ты, раз уж написал первые два, заверши свою трилогию. Да и занят я сейчас, пишу новый роман, - ответил писатель.
Подул встречный ветер, осеннее небо снова обильно закапало. Дождь, как всегда, пошел вовремя и совпал с окончанием рассказа. Я потуже закрутил афишу концерта и засунул в пакет, и мы побежали к ближайшей остановке. Вскоре подошел автобус и я, попрощавшись, уехал. Борттехник Ф. остался под козырьком остановки дожидаться своего маршрута.

* * *


- Очень рад тому, что всё вышло как надо! - написал друг из Германии на мое короткое сообщение, - с интересом жду маленький «отчётик» о встрече и концерте.
Узнав подробности, он снова написал:
- Да... жаль, что АЯ вам мало времени уделил, когда он у нас в городе был, я минут двадцать с ним общался. Ну да ладно, я думаю, он от «Афгана» давно отошел, для него это лишь далекое воспоминание. Вышли, пожалуйста, фото с АЯ в гримёрке! Как я понял, сам концерт вы не записывали?
- Нет, в этот раз не записывали. А времени нам хватило, больше и не получилось бы за несколько минут до концерта, мы очень признательны Александру Яковлевичу за все. И передай также от нас благодарность администратору певца за встречу.


Борттехник М.

Хоть история и не из жизни ВВС, а из суровых будней ГВФ, но...

Рассказал мне ее один преподаватель, сам в 70-х годах выпускник КИИГА; какие-то детали в памяти стерлись, но общую картинку по мере сил постараюсь воссоздать...

По распределению С. на практике узнал насколько «широка страна моя родная» - выпал ему не самый близкий к ридному Киеву Салехард. Ну, да не ему одному достался билет в первый ряд на просмотр северных сияний, нашлись и другие выпускники, к кому глобус той же стороной повернулся. Так небольшим, но сплоченным коллективом и поехали.
По пути с «рижанами» встретились, из РКИИГА («Да уж, - вспоминал С., - прямо как «белая кость» рядом с нами: мы-то в чем выпускались, в том и поехали, на месте форму выдадут, а у них и фуражки на заказ шитые, и рубашки белые, не наши повседневные... Чемоданами с собой конспекты, учебники, журналы какие-то тащили, а мы на крайнем конспекте еще в Киеве селедку резали...»)
Приехали, заселились в общагу, распределились по должностям, начали обживаться, в курс дел входить.
И сами к работе присматривались, да и работа к ним присматривалась, это не институт, где ты обычный студент - здесь ты уже инженер, специалист, для кого-то начальник, и нередко этот «кто-то» на «бетонке» проработал больше, чем свежеиспеченный двадцатитрехлетний инженер вообще прожил. Тут «корочками» о «верхнем» образовании не отмахаешься, назвался ИАСом - полезай в кузов и вообще соответствуй...
...«Хана» - определил С., едва взглянув на лица зашедших техников. Еще два часа до конца смены, никого из опытных коллег - да хоть и неопытных, своего же выпуска - поблизости, а эти явно не анекдот свежий принесли.
Смех рассказ техников действительно не вызвал, ну что смешного в том, что одна из заправочных встала? Их, конечно, в наличии еще несколько, вот только топливозаправщиков, которые из них керосин хлебают, все равно больше.
Это смотрели?.. а то смотрели?.. а там что? - тянул время С.
Всё, оказывается, смотрели. И ногами пинали, и ветошью протирали, и чуть ли не в бубен шаманский били; хуже не стало, но и улучшений не замечено.
Делать нечего, нужно идти разбираться, делать умное лицо и ложиться на амбразуру. С. достал «техничку», медленно начал переодеваться; мысли метались заполошенными белками.
Такую систему он изучал, в памяти была и основная схема с ее магистралями, насосами и клапанами, и даже какие-то цифры характеристик, и та лекция по этой самой системе, на которой он бессовестно отсыпался после затянувшегося до утра преферанса... что-то же такое говорил лектор...
- Клапан ***, прокладки смотрели?
- Нет, - переглянулись техники.
- Вот и проверьте, - как мог авторитетно распорядился С., выбираясь из «технички». - Идите... Идите-идите.
Оставшееся до конца смены время он просидел как на иголках; воображение заботливо рисовало картины отказов техники один страшнее другого. Даже сообщение об устранении неисправности на заправочной - да, клапан, да, прокладки - не сильно прибавило душевного спокойствия...
В общежитии С. первым делом отправился к «рижанам»:
- Мужики! Дайте конспекты на пару дней, а?..

Хороший пилот всегда анализирует возможный ход событий заранее.

Капитану Королевских ВВС Терри Джонсу сильно не повезло. Окончив школу летчиков-испытателей в Боском-Дауне с похвальным отзывом от начальника, он умудрился в первом же одиночном вылете на новой должности разложить машину, стоившую казне Её Величества никак не меньше сорока миллионов фунтов. Собственно, угробил машину не Терри, а ошибка в алгоритме управления по продольному каналу, но об этом ему предстояло узнать еще нескоро. А пока что красный "Лендровер" спасательной службы отвез его, находящегося в легком ступоре, в лазарет базы, где всеобщий приятель и весельчак доктор Ричардсон, тщательно осмотрев Терри и проверив его рефлексы, отправил его домой.

Сделав несколько неуверенных шагов к двери, Терри остановился и, поколебавшись пару секунд, решительно повернулся обратно:
- Том, сделай мне анализ крови на алкоголь.
- Зачем, Терри? И так все понятно, никто и не думал проверять тебя на пьянку.
- Затем, что завтра, когда командование в Хай-Вайкомбе получит рапорт об аварии, такая мысль вполне может прийти кому-нибудь в голову. И смею тебя заверить, к тому моменту они окажутся совершенно правы в своих подозрениях!

Товарищ Ф. после окончания института полгода колесил по Южной Америке, отдыхал. Так вот, в один прекрасный день приспичило ему перебраться из Парагвая в Уругвай, и увидел он рекламу - дешевые полеты каждый день. В поезде 20 часов трястись не хотелось, в автобусе с крестьянами, курями и прочим сельхозгрузом тоже. И поехал Ф. в аэропорт на краю города, даже не удивившись, что отлет не из международного, а из какого-то второго. Аэропорт оказался большой и весьма грязной лужайкой, покрытой следами масла, сигаретными окурками и ржавыми самолетами. Терминал представлял собой фюзеляж от древнего Виккерса, из пилотского окошка которого местная бабуся продавала билеты. Тут Ф. заколебался, но старая привычка шахматиста "взялся-ходи" сработала, и он купил билет. Получил он листок из блокнота с надписями от руки на испанском типа "полет в Уругвай" рейс компании "Парагвайские частные линии" и указание "иди туда на поле, там тока один живой самолет". Живым самолетом оказался Дуглас ДС-2 производства 1936 года и последним техобслуживанием в 1944-ом. Крылья и движки были покрыты толстым слоем копоти и масла, на котором виднелся отпечаток женской задницы, а в борту имелась дырка размером в кулак с рваными краями. Наверное, в Нормандии или Италии в 1944-ом зенитный снаряд словил. Сидений не было, но к полу гвоздями были прибиты старые ящики, на одном из которых Ф. и устроился, отогнав настырного козла и отпихнув клетку с курями. Из пассажиров, кроме козла и курей, присутствовали только трое обкуренных местных, пара визжавших поросят и надутый индюк. Сомнения в правильности решения терзали Ф., но он все же уже практически подавил их, когда из терминала вышли пилоты. Или, точнее, их вытащили. Пилотов за шкирку тащила необьятных размеров стюардесса, а абсолютно пьяные пилоты только орали какую-то песню. В трезвом виде они летать явно боялись. Тут Ф. все таки сдался...

Авиация

Караван в горах


Афганистан, ОКСВ, Шинданд, 302-я отдельная вертолетная эскадрилья, 1987г.


Те, кто служил или воевал, знают, что пехота не идет вперед, пока авиация не «перепашет» все позиции противника. Но мало кому известно - бомбардировщики никогда не полетят на удар без прикрытия - вертолетов поисково-спасательного обеспечения (ПСО).

...Пара вертолетов летела по утренней прохладе на предельно малой высоте. Миновали посты охранной зоны, борттехник ведущего установил откидное сидение над автопилотом, занял место за носовым пулеметом, заправил ленту, теперь он - воздушный стрелок. В распоряжении командира экипажа четыре подвесных блока с реактивными снарядами. А из членов экипажей лучше всех вооружен штурман ведущего борта по боевой кличке Рембо. Кроме автомата АКС-74 у Рембо по бокам висят две кобуры с пистолетами, а гранаты обмотаны изолентой с кусками гвоздей. Вместо сдвоенных автоматных рожков у него - связки из трех. На ЗШ приклеена эмблема обувной фирмы Pumа - большая дикая кошка в боевом прыжке. Эмблему он содрал с этикетки коробки своих новеньких кроссовок из местного дукана.
По руслу высохшей реки вертолеты долетели до широкой песчаной долины у подножия горной гряды. Здесь, невдалеке от зоны «работы» бомбардировщиков, им предстояло дежурить, летая вокруг гор. Задание у вертолетов - поисково-спасательное обеспечение в районе полета СУ-17, которые наносили превентивные удары по горам и ущельям. Здесь, к северо-востоку от Шинданда, в последнее время активизировались душманские зенитчики, настроенные повторить свой успех, когда им удалось прошить лопасти одного из вертолетов и посадить его на вынужденную. Приходилось держаться максимально близко к району удара, чтобы в случае катапультирования пилота бомбардировщика, успеть опередить воинов Аллаха.
Самолеты уже работали, и в эфир прорывались растянутые перегрузкой команды пилотов:
- Сбр-р-ро-ос! - и через несколько секунд: - Вы-ы-вод!
СУ-шки заходили на удар с пикирования и прицельно бомбили наземные цели. Сбросив бомбы, улетали на аэродром за боеприпасом, затем снова возвращались и снова бомбили.
Вертолеты-спасатели кружили над долиной и небольшими холмами, облетая более высокие каменистые выступы. Борттехник-стрелок ведущего борта сидел за своим пулеметом, глядя на стремительно убегающую под вертолет землю.
Вдруг, когда по второму кругу облетали один из скалистых холмов, на желтой поверхности мелькнул наполовину ушедший в песок корпус авиабомбы ФАБ-500. Эти мощные бомбы применялись для разрушения горных троп и перевалов, уничтожения скальных укрытий, складов и огневых точек противника. Стрелок отчетливо увидел хвост бомбы и её стабилизаторы. «Наверно, одна из неразорвавшихся бомб предыдущих ударов, а может она торчит здесь уже давно, как памятник», - успокаивая сам себя, подумал стрелок, не зная, доложить ли об этом командиру экипажа. Но почему же он не видел неразорвавшуюся бомбу в первом круге?
Пока он так размышлял, внезапно справа от вертолета за холмом бесшумно вырос высокий столб пыли. Не успел экипаж обмолвиться и словом, как через мгновение звуковая волна ударила по вертолету, пыльный ветер ворвался в открытый блистер.
- Что за дела! - сказал командир и связался с ведомым, чтобы уточнить азимут, удаление. Кто ошибся: мы залетели в зону работы или СУ-шки сбились с курса? Ведомый подтвердил координаты отведенной вертолетам зоны.
Слева, но уже чуть дальше вырос еще один взрыв. Командир, не дожидаясь взрывной волны, ушел вправо. Штурман настраивал рацию, запрашивал бомбардировщиков, но никто ему не отвечал, в эфире стоял непонятный шум и треск.
- Связи с ними нет! - наконец ответил он.
Командир попытался связаться с центром через ретранслятор (МИ-8, круживший над аэродромом на высоте 5000 м), и это вскоре ему удалось. Оказалось, бомбардировщикам по ходу дела скорректировали задачу. Воздушная разведка обнаружила душманский караван, движущийся неподалеку от района полета спасательных вертолетов, и передала ее координаты бомбардировщикам. Те сбросили бомбы, одна из которых по курсу полета, к счастью вертолетчиков, не взорвалась. Произошла накладка - совпадение координат района дежурства спасателей и неизвестно откуда возникшего душманского каравана. Да и точность ударов самолетов была невысокой, поскольку для снижения потерь бомбардировщики заход на цель выполняли сходу с большой высоты и скорости - вот бомба и упала почти на голову вертолетчиков.
- Где же этот чертов караван? Мы здесь кружимся уже битый час и никого не обнаружили, а им все сверху что-то мерещится! - сказал командир.
Открылась дверь в кабину пилотов, в проеме появилось взволнованное лицо сержанта, он показывал рукой налево. Все обернулись и увидели следующую картину: посреди песчаной равнины, сгрудившись в кучу, стояло стадо верблюдов и мулов с навьюченным грузом. Это застывшее стадо было похоже на один из невысоких выступов, торчащих на ровной поверхности, и, видимо, поэтому его сразу не обнаружили. Вьючных было примерно двадцать или тридцать голов, они под тяжестью своих грузов стояли как вкопанные, плотно прижавшись друг к другу, но самих караванщиков рядом не было.
Командир снова связался с центром и запросил пару вертолетов с досмотровым взводом. А сам пока решил полетать вокруг, разведать обстановку. Он приказал экипажам и спасателям искать в скалах укрытие, где могли спрятаться духи-караванщики.
- Командир, давай расстреляем караван, из-за него нас чуть свои же не прихлопнули,- предложил Рембо, пытаясь левой рукой дотянуться до носового пулемета, отталкивая борттехника.
- Подождем взвод досмотра, они должны проверить содержимое груза. Обычно духи в таких замаскированных под мирный груз тюках перевозят оружие, боеприпасы, - ответил опытный командир экипажа. - Возможно, даже «стингеры» там есть.
- Тогда скорее надо обыскать грузы, за «стингер» командование обещало Героя Советского Союза! - распалялся Рембо, мечтавший первым найти новейший американский переносной зенитно-ракетный комплекс, недавно поступивший на вооружение душманам. Рембо до этого уже пару раз слетал на охоту за ним, но пока безуспешно.
- Груз может быть заминирован, так что подождем досмотрщиков, а пока наблюдайте скалы и пещеры - ищите духов! Возможно, мы сами уже под прицелом.
Рембо, расстроенный тем, что все еще не удается повоевать, выставил в блистер автомат и следил за скалами в надежде первым обнаружить противника. Борттехник-стрелок за пулеметом контролировал передний сектор. Куда могли спрятаться душманы: зарылись в песок как Чингачгук, или скрылись в горах?
Минут пятнадцать летели в напряженном молчании, обогнули холм и снова вышли к подножию крутой скалы, к неподвижному каравану.
- По нам работают, командир! - вдруг произнес Рембо, показывая на фонтанчики от пуль на песке.
- Может, это нервишки стрелка ведомого не выдерживают? - сказал командир, и связался с ведомым бортом. Ему ответили, что никто из них не стрелял.
- Я же говорил - духи работают по нам! - крикнул штурман и передернул затвор автомата.
Сержант-спасатель по бортовой связи сообщил, что они заметили дым на основании крутого склона горы и вход в пещеру. Вертолеты перешли на противозенитный маневр, резко меняя высоту и курс, и успели скрыться за горой.
- Ну что, Рембо, вот теперь повоюем, - сказал командир и объяснил ведомому экипажу задачу.
Противник ожидал появления вертолетов с другой стороны горы. А они вынырнули сверху и, пикируя, параллельным курсом устремились к цели. Стрелки обоих вертолетов, пригнувшись к своим пулеметам, открыли огонь, подавляя огневые точки противника. Для стрелков, сидящих за мнимой защитой лобового стекла, время замедлилось, словно невидимая сила из теории относительности тормозила вертолеты, а встречная пуля могла остановить его навсегда. Наконец, командир прицелился и передал ведомому:
- Работаем по полной, огонь!
Обе «восьмерки» выстрелили залпом. НУРС-ы, распушив крылышки, оставляя за собой серые струи, ушли в цель. Через мгновение подножие горы покрылось густым дымом и пылью. Вертолеты, уходя от осколков, рванули вправо и пошли по кругу. Когда снова приблизились к горе, вход в пещеру был завален обломками обрушившейся скалы, восходящим движением воздуха облако дыма и пыли уносило вверх.
- Вот как надо работать по наземным целям, не то, что эти раздолбаи сверху! - сказал командир. Но обиды на бомбардировщиков у него не было. Он и так хорошо знал, что основная трудность для них состояла в сложности ориентировки на однообразной горно-пустынной местности. Случалось, что летчики по возвращении не могли точно указать на карте, где они сбросили бомбы - горы затрудняли радиосвязь и усложняли руководство полетами.
Тем временем вышла на связь пара «восьмерок», вызванная для досмотра каравана. Вскоре они вылетели из ущелья и, уточнив координаты, пошли на посадку. А спасателям пора было возвращаться на аэродром.
- Мужики, внимательнее, остатки духов еще могут скрываться в горах, - передал командир досмотрщикам, поправляя мокрый ларингофон на шее. - Ну и полет сегодня: сначала чуть свои бомбардировщики не стерли в пыль, потом духи могли сбить!
- Зато здорово повоевали! - восторженно произнес Рембо, - жаль, только «стингер» может достаться взводу досмотра, а ведь это мы обнаружили караван, уничтожили духов, но в итоге про нас и не вспомнят, «Героя» получат другие!
- У тебя еще есть шанс получить Звезду, сейчас сядем на секунду, и присоединяйся к ним, - спокойно сказал ему командир.
Рембо принял предложение, выбрался из своего места. Вертолет, поднимая вокруг облако пыли, завис у самой земли, штурман взял свой автомат, гранаты, выпрыгнул и устремился к бойцам-досмотрщикам. Борттехник закрыл дверь и занял место штурмана. «Осторожно, вперед саперов не лезь!» - крикнул вслед бегущему командир экипажа. Но Рембо его уже не слышал, он бежал за «стингером» и Звездой Героя.

PS.
Рассказ посвящается к 25-летию события и всем ее участникам.