Вступление:

Историю эту я рассказывал в прошлом году на www.anekdot.ru, к своему изумлению обнаружил ее в основном выпуске, теперь вот попробую разместить ее и на этом сайте, так что не судите строго... Да, чуть не забыл - история АБСОЛЮТНО реальная, и я сам являлся ее свидетелем (вернее финальной части)...

Собственно, история:

Было это в бытность мою курсантом 3-го курса славной Военно-воздушной
инженерной академии им. Н. Е. Жуковского. В нашей общаге жили в одной из комнат 2 курсанта - Витек и Антон. Как-то вечером Антон ушел к соседям
по этажу, а к Витьку пришел его друг Калина, служивший в той же академии по контракту рядовым. Пришел, ессно, не пустой, и процесс пошел. После
очередного заглядывания на дно стакана в буйных головушках созрел прям-таки гениальный план розыгрыша вышеупомянутого Антона.
На Витька была напялена какая-то старая майка, на спине которой предварительно был сделан небольшой разрез. После этого под углом 90 градусов был согнут под рукоятку старенький кухонный нож, коий и прикрепили скотчем к спине Витька, предварительно просунув через разрез, чтобы создавлось впечатление торчащей из спины рукоятки. Для пущей убедительности Калина порезал себе палец и от души окропил смесью крови и алкоголя место вокруг ножа и размазал оную смесь по рукам. Далее Витек лег на кровать в позу умирающего лебедя, а Калина направился в
комнату, где в тот момент гостил Антон. Можно представить состояние народа, когда в дверь ввалился с окровавленными руками Калина, сел за
стол, обвел присутствующих мутным взглядом и задал классический вопрос: "Водка есть?" Через пару секунд всеобщего молчания до Антона дошло, что пил-то Калина с его соседом, и он на околозвуковой скорости рванул к себе. Обнаружив в комнате "умирающего", Антон бегом (лифт в общаге был, но его не включали - "чтобы курсанты не поломали") помчался на первыйм этаж, где возле вахты наличествовал бесплатный городской телефон и, пытаясь говорить как можно тише, чтобы не услышал сидящий на посту офицер, начал вызывать скорую со словами: "Приезжайте быстрей - у нас
тут человека зарезали!!!" Офицер глухотой не страдал, поэтому Антона он благополучно услышал, после чего с криком: "Где, твою мать???!!!" вытряс все из Антона, после чего вызвал
милицию, поднял дежурную службу, посадил вместо себя какого-то курсанта и ломанулся наверх, на восьмой этаж, где все и происходило. В течении следующих 10 минут мимо ошаршенного курсанта промчались толпа офицеров во главе с дежурным по академии, наряд милиции в бронежилетах и с автоматами и двое санитаров с носилками, сопровождаемые молоденькой докторшей...
Дальше картина маслом. Холл 8-го этажа, за столом сидит Калина и пишет дежурному по академии объяснительную (офицеры просекли в чем дело
буквально за пару минут), рядом стоят абсолютно не въезжающие в ситуацию менты и медики - "где труп, кто убивец???", и тут наступила кульминация...
Пока разворачивалось сие действо, "умирающий" Витек... задремал, и проснулся он от шума в коридоре. Ессно, решив разобраться, в чем дело,
он выполз в коридор (про нож он забыл абсолютно), подошел к стоявшей ближе всего к нему докторше, и шепотом поинтересовался, что здесь, собственно говоря, происходит? Та ответила, что и сама понять не может - вроде бы, кого-то зарезали, но где труп - непонятно. Тут до Витька дошло,
КТО является тем самым "трупом", и он сделал разворот на 180 градусов с целью молча, по-английски удалиться. Не вышло. Сразу вслед за разворотом последовал тоненький визг докторши и звук падающего в обморок тела - вид
человека "с ножом в спине" - еще то зрелище!
Завершилось действо оглушительной, впечетляющей тирадой командира ментов, в которой нематерными были только предлоги и союзы, да и те
несли в себе отголосок гнева (попробуйте быстро взбежать на восьмой этаж хотя бы просто в бронежилете, и вы поймете его чувства), и закончившейся словами: "Ну у вас, му@@ков, и приколы!!! Все, милиция в вашу е@@ную
общагу ни ногой!!!"
В итоге Витек отделался строгим выговором, а Калину предупредили, что если еще хоть раз его заметят в стенах общаги, служение Родине для него
на этом закончится...
Ну вот и все. Надеюсь, эта история заставила хоть кого-то улыбнуться.
За сим раскланиваюсь.
ЗЫ: Всем учившимся в Жуковке - салют!

82-84 й год. НВП в Московской языковой школе. Ведет подполковник Казанцев. Гонял нас на стрельбище стадиона Торпедо, но девушки уклонялись. Он стоит перед классом и выговаривает:
"Девушки не ходят стрелят, предлоги разные предлагают, то то болит, то это, а вечером идут на дискотеку и танцуют, как говорится, с полной отдачей..."
Класс лег.
Проходили ОПХР - прибор хим. разведки. Для откосивших дезертиров и других студентов поясняю, там есть печка. Термопатрон вставляется в металлический цилиндр и протыкается. Начинается экзотермическая реакция, цилиндр разогревается, а в месте с ним и индикаторные трубочки, стоящие в спец. отверстиях цилиндра.
Амбула. Из парней, я в классе один. А девчонок целая стайка, облепили военрука, просят показать, как работает печка. Причем, все весьма симпотные. Впереди Жанна в вязанной ковте поверх формы, но на молнии. Очень просят, он в волнении берет Жанну за молнию и...
ЗЗЗЫК - молния вниз. "Девушки, не могу я...",-ЗЗЗЫК - молния вверх:"... показать как оно работает...",- ЗЗЗЫК - молния вниз, Жанна пунцовая, все девчонки в ступоре,- "...оно уже старое, тут зелень полетит, хлопьями...": -ЗЗЗЫК- молния вверх, несколько девушек отрывают зачарованный взгляд от мужской руки, властно теребящей молнию в районе девичьей груди их подруги-девятиклассницы и переводят их на преподавателя, встречая отрешенно-осоловелый взгляд, с мыслями, летающими где-то в сногосшибательно-прекрасном далеко. - ЗЗЗЫК - молния вниз: "Вы приходите ко мне...",- ЗЗЗЫК вверх: "... в подвальное помещение...", - ЗЗЗЫК вниз: "...по одной... или вместе...": - ЗЗЗЫК вверх: "... я найду покрепче для Вас...патрон."
Я выполз у него за спиной из класса. Для того времени это была более чем эротичная сцена.
Там же фраза сказана по поводу парня, взявшему на перемене поиграть автоматом: "Мужчина без любви к оружию, это мужчина с полуженским зачатием!!!"

...Глаза слипались. Руки отваливались. Но, тем не менее, работа приближалась к концу. Двухсуточный аккорд заканчивался...
Каждые полгода в учебном полку начиналась одна и та же карусель - составлялись батальонные Учебные Планы. День за днем и час за часом в отдельных клеточках этого Плана расписывалось место и время занятий для каждого взвода, тема, звание и фамилия проводящего обучение. Батальонный писарь согласовывал каждую клеточку с общим полковым графиком нарядов на кухню и в караул, сверял с календарем, чтобы не пропустить какой-либо выходной или праздничный день, отпуск кого-нибудь из офицеров... Кипа черновиков росла и распухала. За два дня до Присяги комбат бросил клич: "Кто умеет красиво писать приглашается на непыльную работенку".
Отборочный конкурс выделил восемь "счастливцев", которые на двое суток были избавлены от уборки территории, шагистики и прочих повседневных прелестей, ласково названных в Уставе "тяготами армейской службы". Правда, при этом они были избавлены и от отбоев с сопутствующим сном - времени оставалось мало, а объем писанины был слишком большим.
Каждый из писарей-каллиграфов получил набор плакатных перьев, по банке туши и листу ватмана самого большого формата. Все данные с пачки черновиков надо было внести в соответствующие клеточки, выделяя размером и начертанием шрифта особо важные моменты. За качественное выполнение работы этим счастливцам было обещано при распределении в войска после окончания учебного курса подумать о возможности продолжения службы здесь же, в полку, уже в роли сержантов-инструкторов.
Двое суток без перерывов каждый из "счастливцев" корпел над своим листом. Перед рассветом работа была закончена все восемь листов были склеены между собой и гигантское полотнище было закреплено на стене в кабинете комбата и задернуто занавесочками. Волоча ноги, писари спустились в спальное помещение и, попадав на койки, отрубились.
Долго спать не пришлось. Через полтора часа все восьмеро стояли в шеренгу в кабинете комбата и красными от недосыпа глазами всматривались в свое произведение. Комбат метался перед строем и ОРАЛ!!! Таким злым его еще никогда не видели:
Идиоты! Скоты! Мерзавцы! Кто ЭТО сделал?!! - приблизительно так звучало его выступление в переводе на человеческий язык. Увидев, что его не понимают, комбат схватил указку и начал тыкать ею в самую верхнюю строку, где двенадцатисантиметровыми буквами значилось УЧЕБНЫЙ ПЛАН ТРЕТЬЕГО БАТАЛЬОНА ТАКОГО-РАСТАКОГО ПОЛКА. Эта гордая надпись тянулась через четыре листа ватмана и смотрелась очень красиво. Но судя по всему именно она вызывала гнев комбата. Только минут через десять до писарей дошло! В первом слове была пропущена буква Ч...
Поскольку конкретного виновника так и не нашли, все восьмеро через полгода поехали в войска, "на лопату".
Заканчивал я службу на БАМе. Но это уже совсем другая история...

Взгляд с другой стороны
Из всех воспоминаний о годах учебы для бывшего студента важнейшим является воспоминание о военных сборах. У тех, кто постарше, была еще 'картошка' и 'яростный стройотряд'. Теперь тяжелые оборонительные бои на сельскохозяйственном фронте ведет армия, а коровники строят молдаване. Что остается бедному студенту? Только сборы...
Через три дня после дембеля тяготы и лишения воинской службы как-то забываются, и воспоминания под водочку в кругу друзей о 30 днях 'на войне' становятся, как писал Пушкин, 'одним из живейших наших наслаждений'.
Между тем, в войсках начала учебных сборов студентов ждут с чувством тяжелой обреченности: для студентов где-то надо достать форму, надо их, прожорливых, кормить, лечить больных и шлангующих, а, самое главное, уберечься, от студенческой любознательности. Появление студентов на аэродроме можно сравнить с набегом стаи бандерлогов на мирную индийскую деревню...
Студентам интересно все, но особенно их привлекают детали самолета, окрашенные красным цветом... Когда студент видит кран уборки шасси, боевую кнопку, или, оборони Господь, рычаг катапульты, глаза его загораются детским любопытством, а хватательный рефлекс практически необорим. Он запросто может сунуть палец в ствол пушки, заглянуть в раскрыв волновода радиоприцела, пощелкать автоматами защиты сети:
Страшен также студент в наряде. Хорошо проинструктированный часовой из числа студентов смертельно опасен. Когда в караул заступают студенты, самовольные отлучки солдат из части напрочь прекращаются, так как в темное время суток часовой в очках со стеклами - 5 беспощадно расстреливает все, что хоть чуть-чуть шевелится, причем со страху, как правило, попадает.
Как-то раз, студенты одного из московских ВУЗов в нашем гарнизоне заступили в наряд по кухне. Дежурный по столовой в доступной форме объяснил, что нужно почистить 6 мешков картошки и 2 мешка лука. Студенты взвыли:
- А машина для чистки картошки есть?!
- Есть,- гордо ответил прапорщик, - неисправная.
- Где?!
Через полчаса с помощью автомобильных ключей из 'копейки' прапора машина была полностью демонтирована и изучена, а еще через час в нее был загружен первый мешок картошки. Загудел мотор. Картофелины бодро терлись друг о друга, освобождаясь от кожуры.
Умиротворенный зрелищем слаженного студенческого труда, прапорщик потерял бдительность и отбыл по своим делам.
Между тем, студенты взялись за лук.
На втором десятке луковиц кто-то сквозь слезы спросил:
- А может, его, черта, тоже в машину?
- Бинго!!!
Картофелечистка удивленно взвыла, но взялась за дело.
Привлеченный странными звуками, дежурный по столовой заглянул на кухню. Лука больше не было. Вообще. Зато в изобилии имелась странная субстанция серо-зеленого цвета и с хамским запахом.
Через 10 минут искатели приключений в полном составе отбыли на гауптвахту.

23.11.01

Матрос Железняк
(байки на полубаке)

Учился у нас на курсе очень шебутной парнишка Герка Железняк.
В отличие от своего бронзово-памятникового однофамильца-героя внешность он имел довольно забавную: круглолицый, кучерявый, нос бульбочкой, розовощекий и в кругленьких очечках.
За словом в карман он никогда не лез, его комментарии вполголоса на отдельные лекторские фразы (не обязательно оговорки) были всегда остроумны и вызывали плохо скрываемые смешки близсидящих. Это ужасно раздражало всех преподавателей, которые считали, что эта вечно улыбающаяся физиономия просто не может не принадлежать разгильдяю.

Но все они категорически в том заблуждались - после десяти минут экзаменационного ответа вдруг выяснялось, что за ужимками, шуточками и хиханьками Железняка скрывается доскональное знание таких тонкостей предмета, каких иногда не знали и сами экзаменаторы, особенно те, кто помоложе.
Со своей неизменной улыбочкой он выходил с очередной пятеркой с очередного экзамена и тут же начинал рассказывать очередную байку, которую нервничающие перед экзаменом сокурсники почти не воспринимали.

Говорили, что он играл на скрипке, но сам он это тщательно скрывал (несолидно для парня!), хотя слух имел абсолютный. Любимой его забавой на вечеринке было сыграть на пианино (а пианино в те времена были в квартирах довольно распространенным музыкальным инструментом; их распространенность убило не столько появление всяких звукосинтезаторов, сколько потрясающая звукопроницаемость в новых домах)...
Так вот, выпив рюмашку-другую и рассказав за это время пяток смешных историй, он обожал сесть за пианино и сыграть гимн Советсткого Союза. Притом так, что в мелодии явно прослушивались мотивы от "Боже, царя храни!".
Как ему удавалось это совместить, я не представляю. Более того, я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы не слышал пару раз собственными ушами.

Это присказка, а вот - сказка...
Нет, тут требуется ознакомить вас со вторым действующим лицом собственно "сказки".

Военная кафедра в институте была не простая, а военно-морская. Офицеры-преподаватели носили морскую черную форму и имели (большинство) военно-морские звания. А студенты в пределах кафедры именовались, соответственно, матросами.
Преподаватели были разные: были интеллигенты в военной форме, будто прямиком перенесшиеся на кафедру из патриотическо-романтических повестей девятнадцатого века, были сугубые технари, которые знали системы корабля до последней заклепки, были грубоватые службисты, считавшие своим долгом приобщить сухопутных студентов к трудностям морской службы...
А поскольку морских трудностей на суше не было, то они создавали их сами.

Капитан первого ранга Б-кий принадлежал к последней категории.
И как человек и как преподаватель он был совершенно невредным, дело свое знал, службу и море - любил и понимал (как нам казалось), но характер имел крутой и категорически требовал от студентов вести себя на кафедре совершенно как на корабле. То есть в соответствии с Уставами и Наставлениями.
А поскольку "гражданские лица", несмотря на все попытки заставить их хотя бы прочитать Уставы, знали о них все-таки более понаслышке, чем досконально, то студенты старались вне аудиторий с ним не сталкиваться.
Но на занятиях приходилось друг друга терпеть.
И на экзаменах.

Вот. Наконец-то я перехожу к сути дела.

Б-кий принимал у нас экзамен. Не помню, какой именно, но это неважно.
На обязательном построении перед экзаменом он в очередной раз предупредил, чтобы в аудиторию каждый входил строго по Уставу: подойти к экзаменатору строевым шагом, отрапортовать "Матрос Бубликов для сдачи экзамена прибыл!", взять билет, назвать номер, "Разрешите готовиться?" и так далее...
Свободолюбивое студенчество эта "клоунада" ужасно раздражала, но делать нечего: утешали себя тем, что у нас экзамены на кафедре нечасто, а у Б-кого - еще реже.

Дошла очередь и до Герасима. Печатая якобы строевой шаг, он подошел к столу.
Б-кий что-то писал. Герка молчал, не решаясь прервать процесс. Не поднимая головы, тот буркнул что-то вроде: "Чтпршл? Доклдвай!!"
От такого нелюбезного приема Герка слегка сбился в рапорте:
"Товариш капитан первого ранга! Матрос Железняк для сдачи экзамена явился!"
Этого слова Б-кий терпеть не мог. Оно действовало на него, как красная тряпка на быка.
"Черт является! - рявкнул он, - А матрос - прибывает!"
Такого поворота Герка упустить не мог. Он забыл, где он и для чего он здесь. Совершенно автоматически у него вырвалось:
"А я с того света!"
"Что?! - проревел Б-кий и поднял голову, - Как фамилия?!"
Фамилию ему только что доложили, но он, разумеется, ее прослушал, а зачетку Герка еще не успел ему отдать.
"Матрос Железняк!" - по Уставу назвался матрос Железняк.
Б-кий побагровел. Нелепая кучерявая физиономия в дурацких очках издевалась над ним, как над салагой-первогодком!
"Вон!"

Герка опешил и растерялся: он всегда был Железняк, но его внешность настолько не соответствовала облику революционного героя, что его никогда не звали и не дразнили "матросом Железняком", и он совершенно забыл про своего знаменитого однофамильца.
Его шуточка про "тот свет" выскочила из него совершенно подсознательно, умом он ее даже и не зафиксировал. И этот ядерный взрыв негодования был для него абсолютно неожиданным, неоправданным и нелогичным.
Он четко повернулся и вышел.

"Товариш капитан первого ранга! - сказал кто-то из готовящихся, - Его фамилия - Железняк!"
"Что?!" - Б-кий медленно остывал.
"Его фамилия - Железняк!"
"А почему - матрос?" - на этот нелепый вопрос ответа ни у кого не нашлось.

Б-кий подумал немного и догадался сам.
Он посмотрел список студентов, почесал затылок и выглянул за дверь:
"Железняк! Заходи! Без доклада!"

С той поры матрос Железняк сдавал экзамены по военно-морской подготовке как совершенно штатский человек.
Мы ему ужасно завидовали.

(http://letopis.kulichki.net/2001/03-2001/nom499.htm)