Военная мудрость есть понятие, содержащее противоречие в самом себе.
Грушо Маркс.
По просьбе Ветерана СГВ
(с краткими пояснениями о том, как я это услышал)
Как-то в аэроклубе кто-то из перворазников обозвал "коллегу" паникером.
Проходивший мимо инструктор спросил:
- Ты как его назвал? Паникером? А ты знаешь, кто такой паникер?
Перворазник:
- Нет, не знаю...
- Слушай и запоминай: Паникер - это человек с ТЗК у ВПП докладывающий на КДП РП о ЧП...
По просьбе Ветерана СГВ
(с краткими пояснениями о том, как я это услышал)
Как-то в аэроклубе кто-то из перворазников обозвал "коллегу" паникером.
Проходивший мимо инструктор спросил:
- Ты как его назвал? Паникером? А ты знаешь, кто такой паникер?
Перворазник:
- Нет, не знаю...
- Слушай и запоминай: Паникер - это человек с ТЗК у ВПП докладывающий на КДП РП о ЧП...
После того, как Путин всерьез занялся жильем для военных,в разных местах стали решать этот вопрос, где как, но все-таки решать.
Но как всегда, бардака и откровенного воровства тоже было немало.
Недалеко от одного хорошего города областного масштаба нашли возможность выделить под коттеджную застройку очень приличный участок, организовали постройку дорог и сетей на льготных условиях и обещали начать застройку коттеджами для служащих и уволенных военных в запас за счет жилищных сертификатов.
Но, как известно ,застройка в России - морока и тягомотина та еще, и созданный военными кооператив, не имевший особого опыта, не смог быстро пробиться через бюрократию.
А тут подсуетилась компания, у которой местные власти были если не в кармане, то на коротком поводке.
Быстренько взяли кредит? и не успели военные моргнуть глазом, как участок оказался в руках дельцов.
Поднялся скандал, местные власти перешерстили, но земля осталась в руках у пройдох.
Цены на землю они, естественно? вздули до умопомрачения, так что на жилищные сертификаты можно было купить разве что участок для сортира.
В это время к одному из офицеров приехал отец, который хотел помочь сыну построиться.
Деньги у него были, но не очень много.
А мужик этот был отставной военный юрист, из тех, что работают головой, а зарплату и звания получают не даром.
Его специализацией было разрешение всяких межэтнических и национальных ситуаций в армейской среде.
Этого добра в нашей армии было и есть всегда много, так что опыта, знаний и связей этот дяденька имел предостаточно.
Собрали самых близких друзей на совет.
Сын юриста с помощью отца и друзей все же купил втридорога один из участков в центре будущего поселка, который уже начал понемногу раскупаться и застраиваться «новыми русскими».
На этом участке очень скоро, опять-таки с помощью друзей, вырос простенький, но очень просторный дом.
Дом был оформлен и сдан в эксплуатацию по всем правилам.
Пройдохи радовались: мол, нашлись деньги у одних военных - найдутся и у других, в долги залезут и прочее.
А нет - распродадим богатеньким Буратино, и дали обширную рекламу.
Но радовались они рано.
Вскоре дом был официально сдан в аренду небольшой (по бумагам) цыганской семье.
Через две недели их было там уже не меньше пятидесяти - всех возрастов и типов, особенно много было цыганят.
Появилась и скотина - хромой мерин, козел с очень вредным характером, десяток коз, не поддающееся подсчету количество собак и кур.
В течение короткого времени чинный поселок превратился в кипящую смесь цыганского табора с базаром.
Везде днем и ночью бродили и галдели непонятные личности, приставали ко всем обитателям и прохожим с типичным цыганским набором предложений: что-либо купить, сыграть, погадать, «снять порчу» - как обычно.
Детвора саранчой прочесывала все окрестные дворы, сараи и дома, и тащила, ломала и портила все, что лежало плохо и не очень плохо.
Пойманные на месте преступления цыганята визжали, кусались, царапались и сами кровянились.
Очень неохотно приезжавшая на вызовы милиция вместо ареста пойманных цыганят составляла на вызывавших протоколы «об избиении ребенка».
И сразу же в райотдел поступали очень грамотные жалобы на «зарвавшихся озвереших владельцев, избиваших до крови несчастных детишек за украденные яблоки или разбитое во время игры стекло», и те были рады, если удавалось отделаться предупреждением или небольшим штрафом.
Детишек сопровождали злющие собаки, которые блокировали любые попытки хозяйских собак защитить добро своих хозяев, а в прочее время не давали никому прохода и лаяли беспрерывно днем и ночью.
Козы масштабно осваивали сады, огороды и клумбы, козел успешно отбивал все попытки прогнать стадо, а в промежутках норовил ударить рогами в задницу любого зазевавшегося прохожего.
Куры зачищали то, что оставалось от коз.
Хромой мерин бродил по поселку, смеялся и везде оставлял кучи навоза,предпочитая места у калиток или крылец.
Возводимые заборы бесследно исчезали почти сразу же после возведения.
Мощная реклама вначале действовала, то и дело появлялись потенциальные покупатели. Однако, сразу же по прибытию в поселок, подвергнувшись немедленной атаке цыганок, собак или козла, уезжали, часто предпочитая даже не выходить из машин.
Попытки деляг воздействовать на цыган оканчивались так, как должны были оканчиваться - деньги за обещание уехать или хотя бы вести себя тише они брали охотно, но, конечно, не уезжали и тише не становились.
Попытки взять цыган на горло или угрозы оканчивались еще хуже.
Протоколы на бродячих животных составлять не удавалось, поскольку их надо было сначала поймать и документально установить владельцев, что было, понятно, практически невозможно.
Приглашаемые частные охранные предприятия, ознакомившись с обстановкой, даже отказывались обсуждать условия контрактов.
Угрозы в адрес владельца, офицера, прошедшего «горячие точки», также не прокатывали: парень был не робкого десятка, вдобавок не один, да и времена уже были не те.
Папа военный юрист шутя отбивал все претензии, составленные приглашенными владельцами участков адвокатов.
А в то же время затраты на содержание участка и выплаты по кредиту не уменьшались.
Банк, естественно, не хотел «входить в положение».
Уже купившие участки «новые русские», ребята в основном тертые и со связями, тоже быстро просекали ситуацию, предпочитали не связываться, а выкатывали делягам претензии, и многим удавалось заставлять их забирать участки и недостроенные дома по ценам первоначальной продажи.
Перед ними встал выбор - обанкротиться или сдаться.
Предпочли сдаться.
Кооператив выкупил все участки, достроенные и недостроенные дома по очень приемлемым, заниженным ценам для тех, для кого это было задумано - военных и уволенных в запас, пошли в дело сертификаты, кроме того, банк охотно согласился на переоформление кредита,понимая бесперспективность отчуждения участка за долги в свою пользу.
Договор аренды с цыганами был расторгнут, а табор тихо исчез - говорили, что они перебрались в какой-то похожий поселок в соседней области.
Третий и последний раз Зеленые фуражки шерстили нашу машину уже у ворот Отряда. Подтянутые ребята во главе с подошедшим позднее лейтенантом с повязкой дежурного проверили наши документы и внимательно осмотрели машину и груз. Надо вам сказать, что погранцы вообще очень непростые ребята. Пока я с ними не пообщался, я об этом как-то не задумывался, но потом я смог узнавать их буквально по глазам, то есть взгляд у них особый, этакая серьезная внимательность пулеметчика, ждущего атаку противника. И немудрено. Безусловно, любой пограничник находится на передовой даже в мирное время, ведь за спиной вся Страна, а впереди граница, которая в любой момент может стать фронтом, и как я понял еще позднее, ощущение это остается у настоящего пограничника на всю жизнь. Но хватит лирики, а лучше расскажу о том, при каких обстоятельствах я с погранцами познакомился, а было это так...
Нам нужно было сопроводить объект из одного приграничного городка, причем объект мог опоздать, и плюс - особо светиться в этом городке нам было ни к чему, и поэтому мы приехали туда в официальном качестве вместе с бригадой из одного «Почтового ящика». Бригада была прислана сюда для установки кое-какого хитрого оборудования в местном погранотряде... Барон был майором-военпредом, а остальные ребята технарями разных уровней, причем Аким выбрал имидж гражданского специалиста-раздолбая, ходил в мятом комбинезоне без знаков различия, и судя по его довольной роже, быть раздолбаем штатским на территории воинской части ему чрезвычайно нравилось. Роль свою он играл самозабвенно, в первый же день подошел к местному главному комсомольцу, попросил у него закурить, а потом пригласил размяться спиртяшкой.
Старший лейтенант Акимов был вообще натурой творческой и артистичной. Когда мы зависли в одной молодой республике (республика так и почила в бозе, будучи юной), Аким сказался композитором, и на мотив песни «Ким Ир Сен наш любимый вождь» накатал вместе с Арканей Гвардейский гимн на немецком и французском. В КНДР к делу пролетарской пропаганды относились очень серьезно, в частности, некоторые Красные Корейские композиторы учились в ГДР, и армейские песни у них получались поэтому некой смесью ГДРовской эстрады и раннего Элвиса. Так что Аким с Арканей весьма в своем творчестве преуспели. Когда лихие гвардейцы Ибибио, сверкая мундирами и топая босыми ногами (ботинки выдавались только на парад и развод караула), маршировали мимо нас с корейско-немецкой песней на устах, мы буквально рыдали, и только Тарасюк мечтательно жмурясь, назвал эту писню гарной, на что Аким подозрительно-победно сказал ставшую крылатой фразу: «А ведь вы кореец, Тарасюк», на что получил мгновенный ответ: «Я не кореец, я старшина!»
Впоследствии при заполнении всевозможных деклараций в графе "национальность" данное звание стало не менее популярным, чем слово "Да" в графе Sex.
Короче, мы делали вид, что помогаем монтировать шкафы с аппаратурой, а сами ждали нужной нам оказии. Мы находились на так называемой дальней хозтерритории, и начальство там бывало редко, а когда бывало, то подвергалось моральной агрессии со стороны Акима, который будучи штатским рабочим, в аморальном поведении себя не ограничивал. Особенно Акиму нравилось гнобить одного проверяющего в чине капитана. Он уже неделю шастал по всем территориям отряда (на границу его, естественно, никто не пустил) и проверял морально-политический уровень бойцов. Капитан Поздняков не только был арбузом*, но к всеобщему презрению еще и боялся собак, так что не зря все местные за глаза звали его Чмо. Напротив части была чебуречная, и связистки любили бегать туда за чебуреками. Одну из них остановил Поздняков и стал неуклюже знакомится. Девушка оказалось в затруднительном положении... И послать старшего по званию нельзя, и надоел уже в первую же минуту, но на помощь пришел Аким. Он вальяжно поприветствовал девушку, и выяснив, что она купила 10 чебуреков, послал ее купить еще два. В ответ на недоуменный взгляд он объяснил, что для сборки кошки требуется минимум двенадцать данных изделий, девушка, хохоча, убежала, а Аким покровительственно сказал капитану:
- Вот такой конструктор, приятель, купи двадцать чебуреков и собери кошку.
А когда капитан удивленно заметил, что в первой версии нужно было двенадцать, Аким покровительственно добавил: ну ведь первые восемь ты схаваешь...
В общем, в ожидании каждый развлекался как мог, тем более, что оказия опаздывала уже на три дня, и Барон потихоньку начинал внутренне беситься. А тут еще так сложилось, что капитан Чмо стал испытывать к нам жгучий интерес, особенно после того, когда засек Акима, Таракана и Арканю, играющих в Драйв-покер на спички и сыпящих английскими терминами. Он быстренько доложил местному командованию о подозрительных технарях, но естественно, был вежливо послан, и по живости характера решил провести расследование сам, и его квадратная морда появлялась в самых неожиданных местах и в самое неожиданное время. Даже дипломатичный и спокойный Тарасюк ворчал: «Що він увесь час бродить як ворона по смітникові».
К этому времени данный вечный Шуруп** с квадратной мордой и маленьких очечках достал в Отряде всех. После того, как он подкрался к молодому, стоявшему на посту, и до заикания его напугал (солдатик получил за это три наряда с неофициальной формулировкой: «За то, что своевременно не открыл огонь»), капитана Позднякова ненавязчиво вытеснили из Отряда на периферийные территории, где он тоже преуспел и добрался наконец до нас. Это его и погубило. Последней каплей было его предложение Барону занять вверенных ему сотрудников не буржуазными картами, а здоровыми советскими шахматами. А Барон шахмат настолько терпеть не мог, что даже Аким опасался его прикалывать на эту тему. Виной тому был один случай из курсантской жизни. Вечером в субботу Барон и Аким сидели в Ленинской комнате и играли в шахматы. Сама игра была им до фени, они ждали Борьку, чтобы вместе с ним отправиться в общежитие консерватории, дабы поднять тамошним курсисткам военно-политический уровень, и Ленкомната была наиболее удобным местом, куда в это время вряд ли кто-нибудь заглянет, но это только так казалось... Внезапно в комнату вошли наши Генерал и замполит. Генерал радостно провозгласил: «А ты говорил, что нет талантов! Вот они и поедут на чемпионат!»
Как выяснилось позднее, от нас надо было послать кого-то на чемпионат Округа по шахматам, и мало того, что послали нас, нам с Акимом еще сказали, что ежели займем призовое место, то нам сделают МС, а если нет, то сгноят без города всю роту. Такая вот круговая порука, блин. Мы, естественно, выиграли, но неприятный осадок остался. Так вот, после всего этого, Арбуз имел неосторожность предложить Барону сыграть в шахматы...
Надо сказать, что многоплановый розыгрыш капитана Позднякова шел уже давно. Ему периодически подсовывали информацию, что на сопредельной территории со времен войны существует анклав, где до сих пор держит оборону одна из дивизий Квантунской армии. Но это жуткий секрет, и об этом запрещено даже думать, а не то что разговаривать. Погранцы радостно участвовали в мистификации, и лишь завидя Позднякова, начинали разговор о том, что опять японцы похитили местного, но резко замолкали, когда капитан к ним подходил. Несчастное Чмо пару раз рыпалось к начальству, где, естественно, никто не понимал, о чем идет речь, и Арбуз понял, что тут творятся темные дела, и это надо будет, естественно, отразить в отчете. А тут подоспела оказия, и в свете этого сующее везде свой поганый нос Чмо нам было тут не нужно, и его надо было срочно нейтрализовать. В общем, операция «Арбуз» вступила в активную фазу. Тарасюк получил приказ изыскать бутылку дешевого портвейна, арбуз, веревку и мешок. Изъять в мирном городе в мирное время человека и немножко его нейтрализовать было для нас не вопрос, так что прогулка капитана Позднякова по вечерним пенатам окончилась для него мешком на голове и кляпом во рту. Часа два его возили по городу, периодически вытаскивая из машины и волоча десяток другой метров по земле, раза три перекидывали через забор, полчаса держали в ванной, и включив воду на полный напор и запустив фен, изображали, форсирование Амура.
Предпоследним актом трагикомедии был допрос красного партизана в ***Кемпейтай. Не снимая с головы мешка, пленному Позднякову объяснили, что он находится на телитолии, контлолилуемой Импелатолской алмией, и если он не ответит на все вопросы, то его скормят собакам, а потом сделают харакири. Аким и Таракан в те минуты, когда им не надо было изображать японцев, изображали рвущихся с поводков собак. Барон успокаивал их, говоря: «Нэ натто такк ллаятть, соппакки. Сккоррро путет мнокко ням-нямм» - после чего собаки начали хрюкать и к ним присоединился сам Барон, который понял, что от смеха он вместо японского акцента заговорил с эстонским. В результате допроса выяснилось, что Чмо абсолютно не изучал матчасть, что проистекало из его заявления, что в магазине Калаша десять патронов, то что не знаком с реалиями приграничной зоны, что было видно из незнания им количества собак, охраняющих городскую баню, а также то, что данный капитан точно не знает, как зовут Генерального секретаря ЦК КПСС - по крайней мере одна из версий звучала как Владимир Ильич. Ну а в ответ на требование произнести здравицу Императору Ямато, он и вовсе крикнул нечто похожее на хайль. Но все хорошее, к сожалению, кончается, и подошло время уезжать. На прощанье бедному капитану положили на колени бомбу и строго-настрого наказали не шевелиться, если он, конечно, хочет жить, и угостили напоследок стаканом-другим портвейна со снотворным...
Ранним утром часовой сообщил дежурному офицеру, что на внешней границе охраняемой территории кто-то сидит у дерева. Дежурный наряд обнаружил мирно дремлющего человека с мешком на голове, а когда мешок сняли, оказалось, что это был капитан Поздняков. Первые его пахнущие дешевым перегаром слова были: «Товарищи японцы, где тут можно пописать?»
На коленях у него лежал арбуз....
А мы в это время были уже в воздухе, нас ждал Палдиск. Большая все-таки у нас была тогда страна. И весь полет Тарасюк возмущался: «Такий гарний кавун витратили на якого-те бродячогодурня».
После демобилизации и Перестройки капитана Позднякова занесло аж в Нью-Йорк. Там он работал у тестя в японском ресторанчике. Жалеет страшно.
ПРИМЕЧАНИЯ.
*Арбуз - офицер, пришедший в Погранвойска из армии, то есть снаружи зеленый, а внутри-то красный.
**Шуруп - военнослужащий не пограничник
***Кемпейтай -Военная полиция и разведка японской Императорской Армии времен второй Мировой войны. Кемпей-Тай - Название это происходит от двух иероглифов - "Солдат" и "Закон", которые солдаты этих подразделений носили на нарукавных повязках. Первое подразделение Кемпей-Тай было создано высочайшим указом Императора Мэйдзи в 1881 году.
Году так в 1984 в наше доблестное ЛВВИСКУ им. Комаровского А.Н. был назначен новый заместитель начальника, полковник. За давностью лет я уже и не помню ни его внешности, ни фамилии. А ещё в училище преподавал начальник кафедры ВМБ и МГТС полковник Кульмач П.П., заслуженный строитель СССР, доктор технических наук, лауреат Государственной премии и прочая, прочая, прочая... Справедливрсти надо признать, что особых требований к правилам ношения формы, внешнего вида, выправки и т.д. и т.п. к таким авторитетнейшим людям у нас особо и не предъявлялось. И вот как-то раз новоиспечённый зам повстречал Павла Петровича во внутреннем дворике. Далее - диалог:
- Товарищ полковник, почему не приветствуете вышестоящего начальника, как того требует Устав?
- Где? Какого? Да и без фуражки я...(Кульмач П.П. растерянно и недоумённо озирается по сторонам ища хоть какого-то генерал-майора)
- Меня. Я - заместитель начальника училища полковник ТАКОЙ-ТО!!! Ботинки у Вас не блестят, причёска не подровнена, пуговичка вот оторваться может! Стыдитесь, ведь Вы же -полковник!!!
Павел Петрович расплывается в добродушнейшей улыбке и, похлопывая нового Зама по погону, произносит протяжно, с характерным акцентом:
- Сынок! Полковник это - ты! А я? Я - профессор!
И, обойдя по дуге офигевшего Зама, Павел Петрович направляется к КПП.
