Событие, именуемое обыденным словом "дембель", иногда наступает. Дивизион построен, как всегда, по утрам; так как он стоит на дежурстве, все это не на плацу, а около КП под сенью СНР, командир напутствует в путь на гражданку и сообщает, что бамажки нам получать за сто километров в штабе бригады, транспорт он нам не даст, а даст дембеля-лейтеху-двухгодичника в компанию и во избежание. "К охране воздушного пространства..." забыл за давностью, как там точно было, народ, не спеша, разбрелся, попрощался и пополз по норам и кабинам. Мы же впятером растерянно остались на берегу моря. Уже впятером, ибо лейтенант-двухгодичник был теперь таким же, как мы, "гражданским", пускай, без соответствующих документов, но мгновенно забывшим "тяготы и лишения". Мда.
Но, как известно, дембеля ничто не остановит. Первым этапом было выбраться из леса на шоссе Таллин-Ленинград (звиняйте, пишу по нормам орфографии, принятым в конце 80х годов). Рыбацкий грузовик из-под навоза или чего-то столь же дурнопахнущего вполне нас удовлетворил. Ну, постояли в кузове часик, - фигня. :) Не испачкали дембельскую парадку.
Этап второй был добраться до Раквере, до штаба бригады за вожделенными документами. :) В ржавый ЗИЛ с псковскими (вроде) номерами поместились мы вдвоем, договорились встретиться с остальными в кустах около КПП бригады. (Во избежание, документов-то дембельских еще на руках нет). Всю дорогу продремал, легли поздно - готовились, гладились, ЭТО никому из молодых доверить было нельзя, это не увольнительная, это ДЕМБЕЛЬ!!!. Ну, доехали остальные. Ну, зашли на территорию бригады (второй раз за все время службы). Ну послали нас рукой куда-то нахрен.
Выползает царь-папа, полковник, а хозяйство в подчинении больше генеральского, вся Эстония восточнее Таллина. Ну, нате вам бамажки, звездуйте.
Все. Неужели, все? Какие у эстонцев георгины огромные в садах, до сих пор в памяти отложилось... На вокзал, скорее!!! Ку-ку. На часах около 15.00, первый поезд на восток - около 20.00. Куда идти? Магазин. Нас четверо, все в форме. Дядька, купи дембелям выпить, смотри, вот бумаги, все, домой едем. Нет проблем, ребята, только водки нету (80-е годы), как насчет винища? Давай, давай, давай. Колбасу, хлеб гражданский - сами купим.
Ух. Надо отметить, в Раквере - красивейшие развалины крепости. Были тогда. Может сейчас, конечно, уже и не развалины, может, и развалин уже нету. Но это был самый приятный пикник в моей жизни. На развалинах замка/крепости Раквере, к стыду своему до сих пор не знаю чего.
Потом была уже приятная расслабуха, ни одного встреченного патруля (похоже, специально, Раквереский гарнизон маленький, а дембелей было много, мало ли :)), поезд и Питер. И на вокзале - моя девушка. И в Питере не было патрулей, и я, в своей дембельской парадке (не попугайской, но с незаслуженным "первым классом" и лакированными металлическими частями шевронов и нашивок) наконец оказался Дома.
Бывает. Вспомнилось.

Вот, ребята, случилась со мной командировка в братский Тошкентский Узбекистон. Что было там - не интересно. Интересно - как я летел туда. Как летел? Как обычно: самолетом А-310 узбекской авиалинии «Хаво Йоллари» из Шире-матьево-1.
Встреча с самым безмолвным и трудолюбивым узбекским народом случилась сразу же - у паспортного контроля собралось человек 70 дачно-траншейных работников Подмосковья, судорожно запихивающих сотенные в паспорт перед входом в погранкабину. Ни у одного не было регистрации, но прошли все - даже узбекский таджик, пропивший свои деньги в Москве. Он позже стрельнул у меня сигарету и начал проклинать продажность пограничников, которые пропустили его без бакшиша. Продажный пограничник был толстой 50-летней дамой, которая стыдливо опустила глаза долу, когда я зашел в кабину следом за 500 рублями, полученными от жителей Самарканда, Намангана и Карши. Впрочем, рейс этот для нее не прибыльный - узбеки выездным терроризмом, за который можно брать по сотне долларов с носа, не балуются.
Потом мы сели в аэробусный авиалайнер и решили взлетать. Рядом со мной и вокруг уютно устроились человек 10 гастарбайтеров, запах от которых говорил о том, что на трассе Внуково - Апрелевка досрочно сдан арык глубиной 2 метра. Усаживаясь, они поочередно пожали мне руку, называя себя Салямалейкумомами. Судорожно глотая воздух казармы, я забыл правильный ответ - поэтому ответил им мысленно: «Здорово, чуваки!» Душевные люди! Честно. И очень духовные, ибо дух их силен даже после душа.
Толчок - воздушный автобус получил в нос от буксировщика и покатился на взлет. Стали пристегиваться. Мой сосед засопел, пытаясь вставить левый конец ремня в пряжку. Но вот он радостно улыбнулся - ремни оказались завязанными узлом. Хотел ему помочь, но Андабой из Гулистана сказал, что так надежнее. И стало мне как-то легко и весело на душе. Тут и наушники начали разносить... Мои соседи напялили их на головы и вдруг запели хором. Очень громко, из репертуара любимицы узбекской публики Валерии. Говорили они друг с другом, тоже не снимая орущие динамики. Когда понесли пиво и вино, их песня стала стройнее и громче. Сидящие передо мной наманганцы, высосав вино, купили в бортовом фришопе четыре 50-граммовые бутылочки коньяка. Как они потом пели! Вы слышали, как поют морские узбеки? Почему морские? Когда стало душно, они сняли свитеры и оказались в тельняшках. Да, когда-то они были незыблемой опорой Советского флота, теперь вот подпирают капиталистическое строительство и тоже незыблемо - зыбли и дух у них крепкие.
Наконец включили фильм, песня смолкла, и я смог немного вздремнуть, но через пять минут подскочил от громкого и печального вздоха «УФФЫ». Андабой адресовал его проходящей мимо стюардессе. Теперь, услышав сквозь дрему «уффы», я знал, что приближается очередная девушка. Сопровождаемый китовыми вздохами каждую минуту, я уснул окончательно, пока не получил в бок локтем: Андабой грустно показал на какой-то листок и попросил помощи. Листок оказался узбекской таможенной декларацией на русском языке. Позже, в аэропорту, я пытался найти декларацию на местном языке, но не смог. Я стал переводить соседу пункты этого документа, а он их заполнял. На русском языке! Так я узнал и его имя, и сумму денег, которую он вез домой, чтобы, наконец, купить квартиру и жениться. Оказалось, что в его родном городе для этого достаточно 700 долларов. Такая новость повергла мою московскую душу в уныние.
Когда через полчаса декларация была заполнена, я спросил Андабоя:
- А зачем тебе ее заполнять? Ты же гражданин Узбекистана!
- Нэ, брат, нэлза, он строгий! - ответил гулистанец.
- Кто строгий? - не понял я.
- Таможьна! - загрустил он.
Вскоре самолет, управляемый крепкой рукой узбекского пилота Петрова, заложил крутой вираж над прекрасным зеленым Ташкентом. Через 10 минут мы катились по тармаку аэропорта, в котором я и расстался со своим соседом. Впереди были два сладких дня в отеле «Шератон»; вкусная еда в местных ресторанах, на которую с лихвой и водкой хватило 20 долларов; чистые и ухоженные улицы.
А у Андабоя впереди были: радостно ждущая его таможня и милиционеры на пути в родной город, которые через каждый километр сидят в тени деревьев за столом и пьют чай, собирая добровольные пожертвования со всех проезжающих. Иногда бакшиш они заменяют 5-минутным разговором с домом с телефона остановленного водителя. А в самом Гулистане теперь страда - уборка хлопка, на котором трудится все население городка. Думаю, что и Андабою досталась своя делянка, поэтому надежда заработать денег на свадьбу еще живет в нем.
А я улетел от этого края неворуемых автомобилей (15 лет дают, однако), белли-дансеров русско-украинского происхождения в каждой забегаловке (узбечкам нельзя - не поймут), чистых, опрятных и приветливых студентов без бутылок пива в руках (милиция заботится о молодежи), ходящей по местному рынку на цыпочках «Кока-колы» (президент Каримов еще помнит обиду).
Приехав в Москву и сев в такси «Ситроен», стоящее под рекламным щитом пива «Балтика», я понял, чего я не хочу - я больше не хочу ездить в Таджикистан. И в Белоруссию не хочу... И Грузия пусть безуспешно ждет меня и далее!

"А ведь с виду такие приличные люди."- сказала некая дама обоим ипостасям Антрекота, узнав, что мы играем в стратегические игры.
Да, был грех. Состояли членами местной Спартанской ассоциации и регулярно резались в солдатиков (в буквальном смысле слова) на выходных. А раз в два-три месяца ездили на военную базу - там был центр переподготовки и мы играли с штабистами за вероятного противника. Довольно часто выигрывали, поскольку закон нам был не писан и с ресурсами мы дальше чем на кампанию не загадывали. А играть там мы любили - на базе были совершенно роскошные тактические симуляторы. И как-то раз один такой симулятор засбоил и танковое звено развернулось и просто ушло с карты. Вообще-то в боевой и даже в учебной обстановке еще и не такое бывает -однажды во время учений вот такое звено увязло на солончаке, потому что командир принял за ориентир одиноко стоящего кенгуру - но тут штабные товарищи возмутились. Так что системщики пошли искать пропавшие танки, а мы вывалились во двор, где и принялись курить и, естественно, трындеть разнообразные байки. Доходит очередь до меня, я со вкусом излагаю историю, имевшую быть на аэродроме в Капустином Яру... и тут ко мне сквозь толпу продвигается незнакомый рыжий майор (естественно, с надписью "Патрик" на нем) и как-то нехорошо спрашивает:
- Это какой Капустин Яр?
- Как какой, ну Капустин Яр, в России.
- Вы знаете людей, которые работали в Капустином Яру?
- Да...
- Вы вообще знаете, что такое Капустин Яр?
- Да, конечно.
- Стоп.- он мотает головой,- Вы откуда?
- Из Спартанской ассоциации. А вообще из СССР.
- А как вы здесь....
- Пригласили. Вы же и пригласили. Я здесь уже второй год играю.
- А может вы и Северск-2 знаете?
- Ну не сказать, что знаю. Знаю, что есть. Отец там бывал. Впрочем, он почти везде бывал.
- А кто у вас отец?
- Поэт.
На этом майора закоротило. Спас его от безумия начальник программы, который вломился между нами и приказал несчастному отставить ловиться на геймерские розыгрыши. А нам, соответственно, отставить морочить голову замначальника службы безопасности базы, а то он тут сейчас всех разгонит. Есть, сказали мы. Потому что не объяснять же про культурные мероприятия у военнослужащих и странные вещи, к которым обязывало литераторов членство в Союзе Писателей.
Так это дело тогда и обошлось. А потом ахнуло 11 сентября, уровень контроля подняли - и нас на базу пускать перестали.

(с) Антрекот. Сумчатые баллады-2

Про Город...

Хотите, я расскажу вам про Город?
Про белый город под синим небом, которое рождается из синего моря.
Это город-корабль, город-воин, город-мечта... В нем вместо улиц каменные лестницы, а по кованым решеткам балконов взбираются виноградные плети, украшенные сизыми ягодами. В нем вековые платаны задумчиво роняют свои резные листья, и соленый ветер, кувыркаясь и играя, проносит их под ногами прохожих. В нем любопытые волны норовят заглянуть на позеленевшие камни набережных и поближе познакомиться с неосторожными прохожими. В нем по-соседски уживаются тысячелетия, и воды древнего греческого порта расступаются ныне перед хищной сталью боевых крейсеров.
Этот Город словно пропитан морем, он - его продолжение, его плоть и кровь, и летящие серые силуэты кораблей, перемешанные с праздничной белизной - такая же часть его, как и дома, взбирающиеся по окрестным высотам. Даже в названиях дышит, зовет море... Правда-правда, послушайте сами: Херсонес... Инкерман... Балаклава... Разве это не сбегает уходящая волна по галечному пляжу? Разве это не медный голос склянок плывет над бухтами? Разве это не полотнища флагов бьются о тугой ветер? Не слышите? Нет? Значит, вы не были в Севастополе.
Конечно, двух дней бессовестно мало, чтобы узнать его, но чтобы полюбить - хватит и нескольких часов. Ну скажите, как можно не любить эти горячие улицы, эти отполированные до блеска ступени, эти тихие дворы и шумные бухты? Как можно не плениться после бешеной московской круговерти величавым спокойствием старых равелинов? Как можно остаться равнодушным к кварталам, в которых, кажется, застыло само время?
А люди? Вы встречали где-нибудь еще таких людей? Попробуйте, встаньте с растерянным видом на перекрестке, развернув карту города. Двух минут не пройдет, как вы уже будете знать дорогу, и, унося с собой пожелание доброго пути, растворитесь в этом Городе - городе, равного которому нет на всем белом свете, и над вашей головой в вечном полете раскроет широкие крылья бронзовый орел.

Альтернативное мЫшление..

После неизбежного для каждого начинающего воина карантина, наспех приняв присягу (поставил свою загогулину под замысловатым текстом о том, что я там чем-то кому-то в чём-то клянусь (мамой (шутка)) меня отправили, как сказали бы на гражданке, на "курсы повышения", в армии же это называется в "учебку" через полстраны в дремучие леса под Москвой (да, да , я тоже не знал, что под Москвой есть леса, да ещё какие!).
Времена (92г.), как вы помните, тогда для армии были не самые лучшие, а точнее сказать - вообще херовые. В учебной роте нас набралось аж 4(!!!) солдата, но и это количество, посчитав перебором, один несознательный элемент из нашего числа сквозанул на гражданку, аргументировав сей неблаговидный поступок плоскостопием своих грязных пяток. Отцы - командиры, не привыкшие распоряжаться столь маленькими людскими ресурсами, объединили наш, мягко говоря, небольшой, доблестный коллектив с другими, столь же немногочисленными подразделениями, организовав из трёх рот одну, но почти в полсотни солдат. Вся служба постепенно свелась к нескончаемым нарядам, у кого по кухне, у кого по роте, у кого в карауле.
Но что-то я увлекся, всё вышеперечисленное имеет весьма косвенное отношение к маленькой истории, которую я хочу рассказать. Однажды свалилось на меня счастье - наряд по офицерской столовой. В этот наряд у нас отправляли по одному бойцу, и был там для солдата рай: перепадало море еды, мало работы, милые тётки повара, ну в общем одним словом - счастье, оно и есть счастье (для духа-солдата конечно). Прихожу, выслушиваю всякие "сделай то, отнеси это, отдели зёрна от плёвел - перебери мешок гречки и типа можешь отправляться на бал (спать на подоконнике в посудомоечной)". Ну, думаю, херня, нет проблем, щас сделаю всё чики-пуки, и пойду подрыхну(спать в те времена я всегда хотел даже больше, чем жрать). Дохожу до резки хлеба, вспоминаю, что говорила повариха: "булку пополам, и каждую половину на 11 частей." Почесав затылок и гениталии, режу булку пополам (как в магазине, когда полбуханки хлеба покупаешь), пытаюсь первую половину разделить на одиннацать частей, с трудом получается восемь. Бля, думаю, так и пизды можно получить, если кусков не хватит. Сходил к корешу, занимающемуся оформлением плакатов с по-детски наивными текстами типа "Армия - щит Родины", "Служу народу, служу Отчизне" и тому подобным бредом, взял у него линейку. Разметил оставшуюся половину булки, с трудом разрезал на 11 частей, в душе проклиная изысканность офицерского состава. Кусочки хлеба напоминали промокашку из школьных тетрадей. Ну, думаю, каких только изъёбов в армии не придумают, лишь бы поиздеваться над бедным служивым. Разложил хлеб по тарелочкам, накрыв его бумажными салфетками. Первые посетители столовой, видимо, возмущались молча, т.к. крик поворихи разбудил меня где-то через полчаса после начала обеда. Высказавшись о моем умственном развитии, она мило спросила, какого хуя я так тонко порезал хлеб. Бля, говорю, чё за наезды ей-богу, как сказали, так и сделал - пополам и на 11 частей каждую половину. Долбоёб, говорит - пополам надо было не поперёк булки резать, а вдоль, типа, это и ежу ясно. До сих пор не могу понять, почему мне тогда сразу не пришло в голову, что пополам довольно растяжимое понятие. Благо, поварихи - не сержанты, и за три испорченные булки хлеба мне даже не настучали в бубен. А под конец наряда одна дала мне половину бутылки "Алмагеля" (лекарство такое) от изжоги, когда увидела, как я пью соду. Бери, говорит, от мужа прапорщика-алкоголика осталось, выкидывать жалко(в те времена, кстати, это был дефицит). Милые тётки.
Как-то пили с друзьями, и после N-ого количиства спиртного вспомнилось про армию, рассказал эту историю, попытались разрезать булку поперёк на 22 части(пополам и на 11 каждую половину), не получилось. То ли булки стали меньше делать, то ли я старею, хотя, наверное, просто был сильно пьяным.

P.S.
Взвод - 30 человек, рота - 5 взводов.